Дѣва солнца, Испанцы въ Перу, или смертъ Роллы, Сынъ Любви вотъ трагедіи или драмы г. Коцебу, представленныя почти одна за другою на здѣшнемъ театрѣ. Надобно полагать что дѣва солнца весьма понравилась жителямъ Германіи, или что г-ну Коцебу, весьма полюбилось дарованіе на скорую руку сочинять трагедіи: невижу другой побудительной причины, заставившей его показать публикѣ трагедію Испанцы въ Перу, которая, какъ извѣстно, служитъ продолженіемъ Дѣвы солнца. Содержаніе для обѣихъ почерпнуто изъ Мармонтелевой повѣсти Инки, или разрѣшеніе Перуанской имперіи. Въ ученомъ свѣтѣ — скажу лучше между писателями, ибо въ нѣкоторыхъ земляхъ ученость и охота писать въ глаза незнаютъ одна другую — ведется такой обычай: когда новая повѣсть или сказка полюбилась своимъ читателямъ, то немедленно составляется подъ знаменами сочинителя полкъ волонтеровъ, изъ которыхъ одни пишутъ подражанія, другіе превращаютъ повѣсть въ драмы, третьи затвердивъ значительнѣйшія фразы, употребляютъ ихъ въ письмахъ и въ разговорѣ, а четвертые unguibus et rostris защищаютъ славу и честь того искуснаго пера, которымъ по ихъ мнѣнію долженъ восхищаться весь родѣ человѣческій. Мы уже и у себя видѣли примѣры, что выкроенныя и передѣланныя изъ сказокъ драмы никакъ не приходятся въ пору на вкусъ разборчивой публики. Незнаю для чего досужіе наши сочинители останавливаются на первыхъ своихъ опытахъ. Не удалась драма? что нужды! можно попытаться и сдѣлать изъ нее какое нибудь другое меньшаго разбора сочиненіе, такъ точно какъ изъ сертука, которой перешитъ былъ изъ плаща, дѣлаютъ камзолы и рукавицы. — — Въ трагедіи Испанцы въ Перу все есть: и ненужныя лица, и несвязныя сцены, и ничего незначущіе характеры, и неподвижное дѣйствіе, и пустыя рѣчи! Зрители начинали уходить мало по малу, и я боялся, чтобы съ актерами не случилось того, что съ однимъ проповѣдникомъ, которому пономарь отдавалъ ключи, прося его, запереть церковь, когда кончитъ свое поученіе.
Разбойники, трагедія въ пяти дѣйствіяхъ, представлена была 2 Октября. Г. Ивановъ перевелъ ее съ французскаго языка, а французскій сочинитель передѣлалъ ее изъ Шиллеровой трагедіи, извѣстной подъ тѣмъ же названіемъ. Мы и Шиллерову имѣемъ на своемъ языкѣ: но она писана для Нѣмцовъ; на Русскомъ театрѣ представлять ее никакъ не можно. Какой зритель стерпитъ, чтобы дѣйствіе продолжалось три мѣсяца и происходило поверемѣнно то въ Саксоніи, то въ Богеміи, то на берегу Дуная! Оставимъ Нѣмца и француза, а скажемъ слова два о Русской трагедіи. Робертъ, сынѣ Графа Мольдара, проклятый отцемъ своимъ, ненавидимый братомъ и, какъ думалъ онъ, любовницею, сдѣлался атаманомъ многочисленной шайки разбойниковъ. ужасъ предшествуетъ Роберту, разореніе и грабежъ слѣдуютъ за нимъ? однакожъ никогда нелились отъ него слезы невиннаго несчастливца. Онъ извергъ, которому правосудіе мучительную смерть опредѣлило; жизнь его есть не что иное какъ цѣпь убійствѣ и злодѣяній: но онъ убивалъ и грабилъ только виновныхъ; ибо рубинѣ сорвалъ онъ. съ руки вельможи, сластолюбцами, притѣснителя, алмазъ отнялъ онъ у алчнаго судьи, которой разорилъ два семейства, чтобы обогатить родственника своей любовницы, и которой за то понесъ достойную казнь отъ Роберта, равно какъ и вельможа притѣснитель. — Во всѣхъ случаяхъ Робертъ поступаетъ справедливо и великодушно. Желательно знать, чего требуютъ отъ зрителя? удивленія, жалости, боязни въ пользу Роберта? Но Робертъ бездѣльникъ; вооружась противу законовъ и сдѣлавшись атаманомъ разбойниковъ, онъ заслуживаетъ презрѣніе отъ людей живущихъ подъ защитою законовъ. Робертъ, изнемогши подъ бременемъ бѣдствій, наконецъ очень спокойно рѣшается прострѣлить себѣ голову, и именно отъ увѣренности въ будущемъ блаженствѣ. Онъ видѣлъ тихую кончину Размана, почтеннаго своего сотрудника.
«Какая противоположность! разбойникъ умираетъ съ спокойствіемъ на челѣ и упованіемъ въ очахъ: болѣзнь и дружество, казалось, были единственными чувствами его. А я помню, какъ судорожные порывы отчаянія овладѣли послѣдними минутами человѣка, котораго называли праведнымъ и благодѣтельнымъ!» Не такъ борются съ несчастіями, не такъ умираютъ истинные герои, коихъ имена и подвиги произносятся съ уваженіемъ. Надобно довести до свѣдѣнія г-на Кавалерова, что пасторъ выходитъ на театръ совсѣмъ не для того, чтобъ смѣшить зрителей; онъ долженъ дѣйствовать сообразно съ достоинствомъ своего званія; находясь посреди свирѣпымъ разбойниковъ, онъ смѣло говоритъ имъ обѣ ихъ злодѣйствахъ и рѣшительно требуетъ, чтобы они признали власть, законовъ.
Октября 12 во второй разѣ Ханжеевъ или лицемѣръ. Такъ называется на Русскомъ языкѣ Тартюфъ, французская комедія въ 5 дѣйствіяхъ, сочиненная Мольеромъ, котораго въ газетахъ и въ аффишахъ величаютъ господиномъ, хотя Мольеру титулъ сей неболѣе приличенъ, какъ Плавту и Теренцію. Я такъ думаю, не потому что одинъ изъ Римскихъ стихотворцевъ былъ работникомъ на мѣльницѣ, а другой невольникомъ, и что Мольеръ на векселяхъ не подписывался ни Барономъ, ни Маркизомъ, но потому что всѣ сіи господа уже давно умерли, что ихъ творенія сдѣлались принадлежностію учености, и что титулъ господина, которой безъ сомнѣнія придаетъ немало важности на примѣръ драгунскому капитану, или уѣздному учителю, или губернскому стряпчему, едва ли можетъ быть почетнымъ для людей, коихъ имена живутъ и долго еще будутъ жить въ потомствѣ. — Содержаніе Тартюфа всѣмъ извѣстно, Хитрый плутъ Тартюфъ, или, будемъ употреблять Русскія названія, Ханжеевъ, обманываетъ набожнаго простячка Легковѣра, и послѣ наказывается за свое бездѣльничество. Французы разсказываютъ чудеса о сей трагедіи? Лагарпъ безъ дальнихъ околичностей пишетъ, что она есть nec plus ultra комическаго искусства, и что никогда и нигдѣ невидано ничего совершеннѣе, французы дѣлаютъ свое дѣло, а намъ надобно разсуждать своимъ разумомъ и на чужія слова слѣпо не полагаться. Какъ! ясно видѣть, что старая Шумихина и болтушка Дарья суть лица вовсе ненадобныя, и неосмѣлиться сказать этого въ слухъ, потому только что Лагарпъ иначе думалъ, и что такое мнѣніе непонравится галломанамъ? Странная, принужденная, и несбыточная развязка лишаетъ васъ ожидаемаго удовольствія; а вы будете называть ее совершенною? Какъ! Дарья говоритъ, что Ханжеевъ свѣжъ, толстъ, румянъ, здоровъ, что ѣстъ, пьетъ и спитъ какъ нельзя лучше; а Легковѣръ совсѣмъ не къ стати нѣсколько разъ восклицаетъ: ахъ бѣднинькой! И восклицанія сіи должны казаться натуральными, потому что Лагарпъ увѣряетъ, будто такъ надобно? Да сохранитъ насъ Богъ отъ такого невольничества! Въ Мольерово время развращеніе нравовъ достигло уже до высочайшей степени. Придворная дама Лудовика XIV г-жа Севинье, которая славилась умомъ своимъ и вкусомъ, безъ зазрѣнія совѣсти переписывается съ дочерью о похабныхъ Лафонтеневыхъ сказкахъ, посылаетъ къ ней книгу и назначаетъ самыя лучшія для прочтенія! Жоржъ Данчдинъ, котораго Мольеръ срисовалъ съ Бокачіевой сказки, при многолюдномъ собраніи представленъ былъ въ Версальи въ присутствіи тогожъ Лудовика, снисходительной супруги его и другихъ особѣ Королевской фамиліи! Надобно все это помнить, чтобы рѣшить, сносно ли для благонравія, когда Ханжеевъ хватаетъ Ельмиру за ногу и дотрогивается до ея ворота, и когда цѣломудренная Ельмира, вмѣсто того чтобъ велѣть столкать со двора негодяя, говоритъ ему только: за чѣмъ же тутъ съ рукой? и нетрогайте меня, я щекотлива страшно!-- Г. Зловъ представляешь Ханжеева очень хорошо Г. Черкасовъ играя Милона, сочинялъ expromptu свои собственные стихи, не очень правильные; но онъ представлялъ за болѣзнію г-на Мочалова.
Изъ числа книгѣ, недавно вышедшихъ въ свѣтѣ и объявленныхъ въ здѣшнихъ Вѣдомостяхъ, особеннаго достойны примѣчанія:
Атласъ Древней Географіи, состоящій изъ 12 ландкартъ, сочиненныхъ Г. У. А. Фитомъ, а изданныхъ К. Ф. Функомъ ея изъясненіемъ оныхъ. Москва 1810: Въ унив. Тип. Книга сія на Россійской языкѣ переведена H. Е. Черепановымъ, Профессоромъ Исторіи при Московскомъ университетѣ. Хотя она издана для обучающихся въ гимназіяхъ; однакожь за недостаткомъ книгѣ сего рода могутъ ею пользоваться и всѣ тѣ, которые готовятся читать древнихъ авторовъ, Русский переводъ имѣетъ важное преимущество: въ немъ исправлены многія ошибки, найденныя въ подлинникѣ. Г. Черепановъ обѣщается, если сей трудъ его публика приметъ благосклонно, издать и Географическій того же автора Словарь, въ которомъ подробно изъясняется все касающееся до древней Географіи.
Краткое начертаніе физики, изданное П. Страховымъ. Москва 1810, въ унив. Tun., книжка сія вообще издана для любителей физики, въ особенности же для слушающихъ преподаваніе оной, дабы въ краткимъ начертаніи могли они обозрѣть главныя статьи сей науки. Почему Издатель тщательно старался предѣлы предложенія своего о каждой матеріи соразмѣрять съ ея важностію, употребительностію въ общежитіи и съ нынѣшнимъ состояніемъ натуральныхъ наукѣ въ Россіи, словомъ, съ пользою юныхъ своихъ соотечественниковъ. Порядокъ главѣ и расположеніе большею частію удержаны Бриссоннвы.
Новыя открытія или объясненія, коихъ не находится въ сочиненіи Бриссона, включены здѣсь въ своихъ мѣстахъ.
Руссовы письма, о Ботаникѣ, съ дополненіемъ его ботаническаго словаря, съ объясненіемъ трехъ лучшихъ методъ Турнесфорта, Линнея и Жюсье, и съ ботаническими часами, изобрѣтенными безсмертнымъ Линнеемъ. Извлечено и переведено Влад. Измайловымъ. Москва. Въ тип. Д. Бекетова. Руссо писалъ для женщины; г. Измайловъ переводя письма его, старался сдѣлать ихъ внятными для всѣхъ любителей Ботаники. Правила въ разсужденіи выбора техническихъ словѣ, по мнѣнію г-на переводчика, должны состоять въ томѣ, чтобы не вводить новыхъ терминовъ безъ нужды, — удержать Латинскіе и Греческіе, когда они довольно извѣстны и непротивны свойству, языка нашего, составлять новые какъ можно простѣе, ближе къ самой вещи, и наконецъ, непривязываясь изъ самолюбія къ своимъ собственнымъ словамъ, принимать чужія, когда они искусно переведены или сочинены. Сихъ правилѣ держался онъ въ переводѣ Руссовыхъ писемъ и словаря, принявъ вообще номенклатуру г. Соболевскаго, но слѣдуя и другимъ авторамъ, когда ихъ слова удачнѣе или искуснѣе, и сочиняя новыя только въ случаѣ недостатка. Руссо выдалъ одни только отрывки для Словаря: г. Измайловъ дополнилъ его терминами весьма важными въ языкѣ ботаническомъ, нѣкоторыми необходимыми описаніями и нужнѣйшими Латинскими словами,
Несторъ. Рускія лѣтописи на древлеславянскомъ языкѣ, сличенныя, переведенныя и объясненныя Шлецеромъ. Ч. I. въ С. П. Б. 1809. Въ Императорской тип. Съ 1802 по 1805 годъ покойный Шлецеръ издалъ четыре части своего Нестора. Въ прошломъ году напечатана и пятая часть. Въ ней сличенъ, исправленъ и объясненъ текстъ лѣтописца, начиная отъ 945 до 980 года, то есть исторія Ольги, Святослава и Ярополка. Шлецеръ предположилъ было дойти до 1054 годами слѣдственно объяснить княженія Владиміра Великаго, Святополка и Ярослава. Въ предисловіи своемъ къ пятой части онъ говоритъ между прочимъ, что послѣ приступа ни для одного отдѣленія во всей древней Русской Исторіи не требуется такой обширной учености, какъ для сего времени, которое объяснять ему осталось. Кромѣ церковной исторіи, надобно рыться въ хроникахъ Византійскихъ, Нѣмецкихъ, Французскихъ, Арабскихъ, Исландскихъ, Польскихъ и Венгерскихъ, Онъ, признается, что съ давнихъ лѣтъ собрано имъ очень много историческихъ матеріаловъ, но что нѣкоторыя, тутъ же объявляемыя, причины заставляютъ его поудержаться до времени. Зная, что ожидаемой Русской Исторіи уже не малая часть написана, онъ особенно желалъ видѣть статью о Владимірѣ, и поучиться искусству, какъ можно и должно въ точности сохранить истину историческую, неоскорбляя народнаго мнѣнія. — Объявляемый здѣсь Шлецеровъ Несторъ переведенъ г-мъ Языковымъ. Весьма желательно, чтобы какъ возможно скорѣе изданы были и слѣдующія части. До сихъ порѣ мы ничего подобнаго не имѣли на Русскомъ языкѣ, кромѣ Примѣчаній Болтина на Леклерка и на К. Щербатова. М.
[Каченовский М. Т.] Московския записки / М. // Вестн. Европы. — 1810. — Ч. 53, N 20. — С. 312-321.