Московская Оружейная палата (Вельтман)

Московская Оружейная палата
автор Александр Фомич Вельтман

Опубл.: 1860. Источник: az.lib.ru • Вступление
Царская образная
Древний чин царский, царская утварь и одежды
Царские шапки и короны
Царские места и престолы
Броня, оружие, знамена
Повозки, трофеи и разные вещи
Древняя столовая и домашняя утварь
Архив Оружейной палаты

Вельтман А. Ф. Древности и сокровища российские

М.: Институт русской цивилизации, 2015.

Московская Оружейная палата

СОДЕРЖАНИЕ

Вступление

Царская образная

Древний чин царский, царская утварь и одежды

Царские шапки и короны

Царские места и престолы

Броня, оружие, знамена

Повозки, трофеи и разные вещи

Древняя столовая и домашняя утварь

Архив Оружейной палаты

Вступление

Московская Оружейная палата есть хранилище драгоценных остатков так называемой в древности Большой казны, которая искони заключала в себе заветную святыню, наследственные сокровища и движимое богатство государей русских, состоявшие в серебре, драгоценных камнях, мехах, жемчуге и в различных изделиях, русских и иноземных.

Торговые сношения Древней Руси, как посредницы между Европой и Азией, с Индией, с Персией, с Арменией и Грецией скопляли у князей и бояр неимоверные богатства¹, у народа во всем избыток. Родственные связи и отношения обобщали взаимно тогдашние ремесла, искусства и художества. Иноземцы сравнивали Новгород с Римом², Киев с Константинополем³; до XIII века Русь шла наравне с гражданским просвещением Европы, с тою только разницею, что Западу служил образцом Рим, а Руси — великолепный Константинополь, с которым она была в ближайшем сношении, как по вере и соседству, так и по родству великих князей с императорами. Борьба исламизма с буддизмом на Востоке и участие в этой борьбе кавказских владетелей, союзных с русскими князьями, имели последствием известное нашествие орд прикаспийских на Россию. В течение трех веков Западная Европа даже забыла о существовании Руси, которая стала для нее продолжением степей так называемой в ученом мире Татарии. Посольства Западной Европы, которых постоянной целью были сокровища Азии, обратились за правами на торговые сношения не к Киеву уже, а в военные станы ханов, продолжавших распри. Между тем коренная Русь сосредоточилась в Москве и победой великого князя Дмитрия Донского положила предел ордынскому игу, во время которого иссякли богатства, огрубела жизнь и посреди внешней и внутренней борьбы обратилась в военно-кочевую. Мало осталось памятников древнего русского быта после этого разгрома; независимость государства возникла только ко времени Иоанна III; низвержением орды им возвращен титул царя; к нему стали стекаться отовсюду посольства и сокровища.

Со времен Иоанна III, восстановившего рушенные ограды и царства, и царского двора, Большая казна помещалась между соборами Архангельским и Благовещенским, в каменном здании под пирамидальной кровлей, с двумя окнами на дворцовую площадь. Называясь со своими принадлежностями Казенным двором, оно примыкало к соборам каменными оградами и стояло до пожара в 1737 году.

В состав государевой Большой казны на Казенном дворе входили:

1. Царская образная.

2. Царский чин, или регалии большого наряда и разных нарядов с принадлежностями и украшениями.

3. Царская столовая и вообще домовая утварь — золотые и серебряные сосуды и разные вещи.

Чтоб дать понятие о сокровищах древней царской кремлевской казны, выпишем слова очевидцев за 250 лет: «Имев честь неоднократно сопровождать Дмитрия Иоанновича в кладовые, где хранятся сокровища, — пишет Маржелет, — я видел в этой казне до пятидесяти царских облачений, вышитых вместо позумента драгоценными камнями. Видим одежды, унизанные жемчугом сверху донизу, с полдюжины покрывал, усыпанных также жемчугом, и другие подобные вещи. Там же хранятся: драгоценные камни, ежегодно покупаемые, исключая привозных в дар послами, четыре короны, из коих три царские и одна старинная великокняжеская, два скипетра и две золотые державы, две цельные кости единорога, царский посох, также из цельной кости во всю длину с приделанной рукоятью, и половина едино-роговой кости, употребляемой в лекарство. Другой посох золотой, внутри выдолбленный для уменьшения тяжести; великое множество золотых блюд, кубков различной величины, и несметное количество серебряной посуды, вызолоченной и невызолоченной. По свидетельству очевидцев, когда Борис Федорович Годунов по восшествии на престол собрал войско в Серпухове, тогда дан был пир, который продолжался целых шесть недель, и каждый день угощали на серебряной посуде под шатрами 10 000 человек. Тут видел я также с полдюжины серебряных бочек, слитых, по приказанию Иоанна Васильевича, из серебряной посуды, взятой им в покоренной Ливонии; одна из них величиною в полмюида (около 10 ведер), прочие меньшего размера; множество серебряных громадных чаш с ручками по сторонам: наполнив медом, их приносят обыкновенно четыре человека и ставят на обеденные столы, по три и по четыре чаши на каждый, с большими серебряными же ковшами, которыми гости сами черпают напитки, иначе было бы недостаточно двухсот или трех сот служителей для угощения пирующих за царскими столами. Вся эта посуда русской работы, но кроме того есть множество серебряной утвари немецкой, английской, польской, поднесенной царю иноземными послами или купленной за редкость изделия. Казна изобилует всякими шелковыми материями, золотою и серебряною порчею, персидскою и турецкою, всякого рода бархатом, атласом, камкою, тафтою и другими шелковыми тканями. В самом деле, требуется оных великое количество, ибо кто ни служит государю, получает обыкновенно, кроме денежных окладов, парчовые одежды или кусок бархата, камки, атласа на кафтан. Сими же изделиями царь награждает как военные, так и гражданские заслуги. Послов татарских, крымских, ногайских и других азиатских народов вместе с чиновниками их свиты равным образом дарят шелковыми материями, каждого по достоинству».

«В царской казне хранятся разные вещи, употребляемые при коронации, — пишет Маскевич⁴ — царские одежды, утварь золотая и серебряная, множество золотой столовой посуды, не говоря о серебряной, драгоценные камни, сверх того престолы, осыпанные каменьями, кресла, золотые обои, шитые ковры, жемчуг и тому подобное. Не упоминаю о дорогих мехах, которые берутся собственно для царя и не выпускаются за границу для продажи. Не упоминаю о драгоценных ковчегах со св. мощами: они хранятся в склепе длиною около 5 сажен, с окнами в двух противоположных стенах, в шкафах столярной работы, занимающих три стены от пола до потолка. Эти ковчеги золотые, длиною в пол-локтя, с подписями, означающими, чьи мощи в себе заключают»⁵.

Хранителями всех этих сокровищ были бояре-казначеи и при них дьяки.

Хранению казны, приходу и расходу вещей, получаемых в дар с посольствами от иностранных держав и даренных в память в жалованье, а также производству вещей в мастерских велись подробные, сохранившиеся частью и поныне описи с оценкой⁶.

Собственно Оружейная палата, находившаяся на Казенном дворе, позади здания Большой казны, составляла управление под ведомством боярина оружничего.

Конюшенным приказом, где хранились царские экипажи и конская драгоценная сбруя, заведовал боярин конюший.

К Казенному двору относился и Запасный двор, некогда бывшее огромное здание в три этажа по скату горы, против нового Императорского дворца.

Кроме сохраняемых сокровищ на Казенном дворе множество оружий, одежд, украшений, сосудов и прочих вещей постоянно и ежедневно производились в царских мастерских. Здесь были мастера: алмазных дел, золотых дел, резных дел из кости, сканщики, портные, кружевники, посошники, чеботники, завязочники, картузники, шапочники, шляпочники, белильники, пестредильники и проч.

Всем этим производством работ заведовала Государева мастерская палата, а по производству работ для царицы — Царицына мастерская палата. Эти палаты имели и свою казну, заключавшуюся в разных материалах. Всему велись отчетные книги, в которых записывались получение, выдача и что сделано по указу государеву⁷.

По сохранившимся духовным и другим памятникам великих князей видно, что ремесла и художества велись искони при дворах их; мастера, как обычно во все времена, были и русские и иноземцы.

Участие в различных производствах мастеров Италии и Германии явно уже в XII столетии; но летопись (Лавр.) под 1194 годом выражается о них с ревнивым чувством: «того же лета, месяца сентября, обновлена бысть церквы Св. Богородица в Суждали, яже бе опадала старостью и безнарядьем, тем же блаженным эпископом Иваном и покрыта бысть оловом от верху до комар и до притворов, и то чуду подобно, молитвою Святое Богородици и его верою; а иже не ища мастеров от немец, но налезе мастеры от клеврет Святое Богородици и от своих иных олову льяти, иных крыти, иных известью белити; отверзен бо ему быста от Бога очи сердечнее на церковную вещь, оже пещися церковными вещьми и клирикы, ако правому пастуху, а не наимнику».

«Русские ремесленники превосходны, — пишет Маскевич в своих записках 1610 года, — они так искусны и смышлены, что все, чего сроду не только не делывали, но и не видывали, с первого взгляда поймут и сработают столь хорошо, как будто с малолетства занимались этим делом».

Выделка булата, ковка и чекан золота и серебра, сканая работа и чернь на сохранившихся вещах и оружиях — достоинства образцового.

Плано-Карпини, бывший в 1246 году в Сарай-Орде у Гуюк-хана, упоминает о русском золотых и резных дел мастере. «Целый месяц терпели мы голод и жажду, ибо запаса, выдаваемого нам на 4 дня, едва доставало на один. Покупать мы ничего не могли по отдалению от рынка. Но Бог послал нам на помощь одного русского по имени Козьму, золотых дел мастера, которого хан очень любил и который нас поддерживал. Он показывал нам сделанный им для хана престол до постановки его на место, а также сделанную им для хана печать».

При царе и великом князе Алексее Михайловиче упоминаемые в описях мастера: золотых дел — Михайло Васильев, Иван Михайлов; ствольного дела мастера — Афанасий Вяткин с товарищами; мастер шапок иерихонских — Никита Давыдов; луки — Савина дела Иванова, Шпагина дела; пищали винтовальные — Григорьева дела Вяткина, Васильева дела Титова, Романова дела Комарова и проч.

Выделкой брони и оружия — разумеется, на азиатский образец — русские славились по преимуществу.

Бронным московским приказом, в котором заготовлялись брони, шлемы, седлы, луки, стрелы, панцири, кольчуги, самострелы и проч., заведовал царский оружничий. «Оружие русских, — говорит Ченслер (1553), — составляют: панцирь, шлем, лук, стрелы и копья. Панцири даже у рядовых покрыты золотом или шелком» (т. е. кольчуги нашивные и подшивные на шелковой материи).

Сохранившимися образцами московского панцирного и оружейного производства могут служить булатные: зерцало⁸ (латная броня) царя Михаила Феодоровича, сделанное, как означено в надписи золотой насечкой, «повелением государя царя и великого князя Михаила Федоровича, по приказу крайнего Михаила Михайловича Салтыкова, мастером Коноваловым, в 1616 году»; булатный тесак (широкая сабля) с прорезами и золотой насечкой с надписью: «По повелению государя царя и великого князя Михаила Федоровича и по приказу крайчево и оружничево Михаила Михайловича Салтыкова, в 1617 году, мастером Нилом Просвитом».

До введения ратного строя царем Алексеем Михайловичем русские ратные доспехи были восточной формы — индийской, персидской, кавказской. Но на Кавказе по сие время, может быть, еще служат панцири, шлемы, кольчуги, золотые седла и сабли московского дела, которыми царь Иоанн Васильевич снабжал слуг своих князей и мирз ногайских. В каждой грамоте благочестивые мирзы просят земледержца величайшего и счастливейшего вольного человека белого царя прислать им в числе жалованья деньгами, шубами и тегиляями бархатными с золотом ратных доспехов, панцирей добрых, шеломов добрых, шатров, седел с золотом, сабель, которые бы секли железо, и проч.⁹

Оружие русского производства шло в дар даже и в Персии. При отправлении в 1604 году посольства в Персию Борис Федорович Годунов в числе подарков послал Шах-Аббасу московской работы панцирь и два самопала.

Кроме оружия, достоинством которого и красотою русские искони любили похвалиться, свое мастерство распространялось на богатство и роскошь одежд и домашней утвари; шитье золоченым золотом по шелку и сафьяну, чекан, ковка, скань, чернь и финифть доходили до высшей степени соответственного времени совершенства.

По падении великолепного Царьграда, который во всем был образцом для Киева, искусства и художества переселились из нового Рима под кров старого и возродились на набережных Италии; чекан и резьба пополнились на свободе формами, обычными греческому воображению: на произведениях искусства проявились изображения богов Олимпа, полубогов и героев Эллады. Ремесленные же искусства в России с самого нашествия татар не только остановились на той степени, до которой дошли по образцам восточным и греческим, но и совершенно огрубели. Однако же разная и сканная работа, чекан, чернь, насечка золотом" — могут похвалиться хитростью узоров. Но во всем вкусе азиатский взял верх. Главные и любимые украшения на русских произведениях по преимуществу состояли не из искусственных, но из ценных украшений жемчугом, алмазами, яхонтами разных цветов и бирюзою. Собственно чарующей роскоши в России не было уже в обычае; роскошь составляли вещи, не терявшие своего существенного достоинства, годного для всех вкусов и всех времен, — цены. Форма произведений имела то же отличие от форм европейских; главная забота была не об изяществе наружности по изменчивым привычкам глаза, но об удобстве формы; и потому все сосуды московского дела, хранящиеся в Оружейной палате, были деланы для употребления, а не для образца искусственности художника; для кладовой, а не для украшения поставца или стола. Русские сосуды: братины, сулеи, кружки, кувшины, кулганы, стопы, достоканы, россольники, лахани, блюды, тарелки, чаши, воронки, ставцы и проч. составляют домашнюю посуду; между тем как в числе нескольких сот кубков, изящных по форме, но годных только на показ, нет ни одной русской работы, и посуда, привозимая иностранцами, ценилась в России только по количеству золота или серебра и употреблялась для даров и жалованья по ценности существенной.

То, что теперь заключается в Оружейной палате, хранилось прежде собственно на Казенном дворе, в Оружейной палате, на Конюшенном дворе, в Мастерской палате¹⁰ и, как видно из некоторых статей описи 1687 года, на Бархатном дворе.

В отношении золотой и серебряной царской посуды казна понесла незаменимые утраты в 1611 и 1612 годах, когда московская дума бояр обязалась содержать на свой счет польские и литовские войска в ожидании прибытия королевича Владислава. По недостатку денег большая часть золотой и серебряной посуды перелита в монету.

В 1737 году была вторая незаменимая утрата в отношении древней брони. Во время пожара в Кремле сгорела Оружейная палата, причем погибла часть трофеев, в том числе шведские знамена (взятые под Полтавой) и часть оружия, недостающего налицо против описи 1687 года. Казна же царская, под сводами здания Казенного двора, осталась невредима.

При постройке на месте палат Средней золотой и Посольской новых палат императорских, и вообще при уничтожении (вероятно, обгоревших в 1737 году) зданий приказов, тянувшихся по хребту горы от Благовещенского собора к Спасским воротам, разобран и Казенный двор, из которого вещи перенесены в древние хоромы (терем).

До перенесения столицы в С.-Петербург большая часть вещей московской царской казны была в постоянном обороте прилива и отлива: из нее выдавалось жалованье и награды царедворцам мехами, золотными материями и одеждами, оружием, золотыми и серебряными сосудами; из нее посылались дары иностранным державам и выдавались подарки послам; и весь этот расход пополнялся прибывающим богатством от всех «ударяющих челом» государю при праздничных поздравлениях, от присылок даров и от постоянного производства новых вещей при дворе.

Со времени перенесения столицы в С.-Петербург оборот государевой казны в изделиях и самое производство прекратились. Государь император Петр Великий, преобразовав тесные старинные ведомства в учреждения государственные по всем отраслям правления, соединил различные приказы дворцового правления в одно ведомство под названием «Мастерской Оружейной палаты», где и образовалось под главным ведением Сената присутственное место, на которое было возложено хранение сокровищ и управление московскими дворцами и волостями.

К этому учреждению, которого первым главным судьею был полковник князь Одоевский, причислены были и бывшие мастерские царские, царицы и царевен, соединенные в одну.

После быстрого преобразования, совершенного Петром Великим, прежний быт вскоре стал предметом любознательного воспоминания.

По сенатскому указу 1732 года все старинные замечательные вещи из разных коллекций повелено для куриозитету передать в Мастерскую палату.

По именному указу 1738 года, при повелении передавать редкие из конфискационных вещей в Оружейную палату, а прочие продавать, сказано: «ибо ее мастерской только пристойно быть таким вещам, которые в диковинку, и для того, кроме самых курьезных вещей, прочее все порядочно продавать».

В 1764 году главный судья, тайный советник и сенатор Собакин, в донесении своем насчет устройства вещей в строившейся для сего галерее¹¹, упоминает о церемониальных смотрениях вещей. Он, как видно из дел архива Оружейной палаты, существенно заботился о приведении в порядок и всеобщую известность древностей и редкостей царской казны. В донесении своем он писал: «Галерею убрать так, чтоб она сходственна была с хранящимися в ней вещами.

Государственные клейноты, древнее царское и новое платье церемониальное и лучшие, удивления достойные вещи можно, выградеровав в малом виде на медных досках, с порядочным историческим известием напечатать. В других государствах и несравненно меньшая сих вещи целыми напечатаны книгами».

Как видно из журналов заседаний того времени, в продолжение 1766, 1767 и 1768 годов все царские регалии и замечательные из вещей срисовывались состоявшим при Оружейной палате живописцем Осиповым.

Для брони и кольчужного полного вооружения сделано было 36 деревянных фигур¹².

Предполагаемое устройство галереи древностей для любознательности не имело, однако же, надлежащего успеха. Осуществление этой мысли принадлежит блаженной памяти императору Александру I.

В 1806 году он повелел построить обширное здание на Сенатской площади, на месте бывшего в старину Троицкого подворья, и перенести в оное сокровища казны и Оружейной палаты из покоев теремного здания, где в это время помещались они.

Это здание, в виде уже музея отечественных древностей, сохранило название своего управления «Мастерской Оружейной палаты», которое продолжало состоять на основании присутственного места под ведомством главно-присутствующего и непременных членов, хотя предметом заседаний были только дела палатные, ибо управлением дворцовых строений и волостей заведовала уже «Кремлевская экспедиция строений».

В 1812 году сокровища Оружейной палаты заблаговременно вывезены были в Нижний Новгород, и только по возвращении их оттуда в 1814 году началось устройство и размещение в новом здании.

Форма управления Оружейной палаты, начавшаяся при императоре Петре Великом, длилась до нового учреждения, постановленного государем императором Николаем I.

В 1831 году его величество повелел упразднить присутствие Оружейной палаты, а управление ее под начальством директора и двух его помощников присоединить к главному ведению президента Московской дворцовой конторы.

Несмотря на просторное помещение Оружейной палаты, здание, построенное в 1806—1810 годах без каменных сводов и потому без печей — из опасения пожара, — не заключало удобств для хранения и осмотра вещей, особенно во время осени, зимы и весны. Постоянная сырость, стесненная внутри необитаемой и затворенной палаты, была гибельна для самого здания, которое оказало признак разрушения, а главное, для вещей, подверженных тлению.

Обратив высочайшее внимание, блаженной памяти государь император при сооружении в Кремле нового Императорского дворца повелел в 1849 году строить и новое здание для Оружейной палаты в связи с Дворцом (на месте бывшего в старину Конюшенного приказа), с прочными каменными сводами во всех этажах, с железными стропилами и с духовыми печами для отопления.

В 1851 году новое здание Оружейной палаты было приведено к окончанию.

Царская образная

В царской казне искони хранилось и наследие святыни, в образах, крестах и панагиях составлявших благословения, переходившее из рода в род, и благословения, присылаемые вселенскими патриархами и святителями церкви из разных обителей христианства.

Все древние описи царской казны исчисляют родовые образа, кресты и священные утвари, хранившиеся в оной под названием «Милосердия Божия». — «Не упоминаю о драгоценных ковчегах со св. мощами, — говорит Маскевич, описывая драгоценности царской казны в 1611 году, — они хранятся под сводами в покое длиною около пяти сажень в шкафах, занимающих три стены от полу до потолка».

В настоящее время все драгоценные и древнейшие образа и кресты помещаются в образной терема и частью в палатах бояр Романовых; все же прочие ветхие иконы, без окладов и без исторического предания, хранившиеся издревле в Оружейной палате, а также поступившие из музеев гг. Карабанова и Погодина иконы без окладов и медные старинные кресты переданы по высочайшему повелению на хранение в Патриаршую ризницу.

Царская образная, помещенная ныне в Тереме, составляет выбор святыни, особенно замечательной по древности иконописи, резьбы, окладов и надписей.

В числе памятников греческой иконной резьбы нельзя не отличить достоинства русских резцов. Афонские монахи славились этим искусством, но Иоанн Комнин, посещавший Святую гору, пишет, что болгары и русские издревле любили упражняться в иконописи и резьбе и что искусство их отличалось своеобразием их родины.

Это своеобразие, без сомнения, было подобное же, как и различие между иконописью корсунской и византийской, и оно зависело от выражения наружностей, подходящих неизбежно к очертаниям родных народных обликов, привычных не только глазу художника, но и самой его своеобычной природе.

«В фигурах византийского стиля, — замечает И. М. Снегирев¹, — лица продолговатые, глаза челноками, нос тонок и горбат, уста малые и тонкие, черты редкие, похожие на штрихи гравера; между тем как в корсунском стиле лица и глаза круглые, нос прямее, ноздри шире, уста больше и толще, черты чаще, а в раскраске больше плавности и беловатости».

Очень ясно, что корсунское своеобразие иконописи образовалось из типа русского, который составлял и на Афоне отличие художников русских от греческих.

Образцом высокого превосходства древней русской резьбы, произведенной в Корсуне ли, в Киеве или на Святой горе — неизвестно, — может служить древнейший по окладу сканной и финифтяной работы напрестольный кипарисный крест, хранящийся в образной Терема под № 8.

Вообще из числа 22 крестов, напрестольных и наперсных, глубокую историческую древность составляет крест «животворящее древо» в раке цареградской.

Животворящее древо заключается в изображении шестиконечного креста, вставленного в ковчежец или раку (в 4½ верш, вышины и 37₂ ширины), обложенную серебряною золоченою басмою; на полях греческая уставная надпись: «Се есть животворящее древо креста, на коем сам Иисус Христос волею распят, подавая всем спасение…»

Части надписи, находившейся на задвижной крыше, недостает.

По сторонам креста изображения святых Кира и Пантелеймона, Космы и Дамиана.

По духовной грамоте 1504 года великий князь Иоанн Васильевич III благословляет сына своего Василия Иоанновича «крестом животворящее древо в раце цареградской». По духовной же грамоте великого князя Василия Дмитриевича 1425 года: «а благословляю сына своего князя Василия страстьми большими, да крестъ честный животворящий патреярш Филофеевский…. да чепь хрещатую (крестовую, на которой носился крест); да шапку золотую, да бармы…»

Константинопольский патриарх Филофей занимал патриарший престол с 1354 по 1355 и потом с 1362 по 1376 год.

В 1354 году св. Алексий «послан бысть от великого князя Иоанна Иоанновича в Царьград поставитися в митрополиты, и поставлен бысть от Филофея патриарха, и приеде в Россию, и пас церковь Божию лет 24, преставися в лето от РХ. 1378 и положен бысть в Чудове монастыре»².

Таким образом, животворящий крест привезен был из Цареграда св. митрополитом Алексием в благословение великому князю Иоанну Иоанновичу от патриарха Филофея.

В то же время патриарх прислал белый клобук новгородскому архиепископу Василию: «Филофей патриарх, иже хиротониса Алексея Митрополита, посла белый клобук к Василию, архиепископу новгородскому»³.

Из крестов напрестольных особенно замечателен по древности работы крест четырехконечный кипарисный, резной (37 и 2 верш.) в сканой золоченой обделке, украшенной финифтью, с подобной же рукоятью (6 верш.) и с отдельными репьями по оконечностям креста и в четырех перекрестных углах. Узкая сканая с финифтью рамка по кайме креста делит резные изображения на пять частей: с лицевой стороны, вверху, Воскресение Христово, посредине Распятие с предстоящими; по бокам два евангелиста, Иоанн и Марк, и Положение во гроб. На обороте, вверху, Благовещение; посредине Крещение; по бокам два евангелиста, Матвей и Лука; внизу Сретение. Превосходного искусства резьба сквозная. На оправе сканый развод — цветы и травы; финифть синяя и зеленая. На репьях, сохранившихся вверху креста и по углам перекрестья, с обеих сторон восемь мелких изумрудов и два места порожних, а по кресту с обеих сторон пять красных яхонтиков и три порожних места. Рукоять креста состоит из восьми позолоченных витых столбиков, соединенных посредине яблоком, вверху и внизу многогранными репьями, скаными, украшенными в два цвета финифтью.

Из числа 32 разной величины икон в золотых, басменных и украшенных драгоценными камнями окладах, замечательные: резной на кости образ св. Петра Митрополита с житием и изображением великого князя Иоанна III.

На костяной дощечке в 3½ верш. вышины и 2½ ширины, обделанной сканою серебряною золоченой рамкой, посредине изображен выпуклою, тонкою и превосходной резьбою стоящий св. Петр митрополит, благословляющий правою рукою и держащий в левой Св. Евангелие; по обе стороны изображения вырезана надпись: «о АГ (ο α^7;ιος) Петр новы чюдотворец». По содержанию изображений этот образ относится ко времени перенесения мощей св. митрополита Петра чудотворца в 1479 году, августа в 23 и 24 день.

Временник описывает это событие следующим образом: «Того же месяца августа в 23 день в понедельник митрополит Геронтие с ростовским археепископом Васьяном и с епископы и со всем освященным собором по совету великого князя облекшеся во священныя ризы, идоша в церковь Иоанна Святого под колокола, иде же лежат честныя мощи, иже во святых отца нашего Петра митрополита чудотворца, а преложиша из каменного гроба в деревянную раку и повелел митрополит звонити. Приедеж князь великий (Иван Васильевич) и сын его и бояре и множество народа, и совершивше молебная, и знаменавшесь у целебоносного гроба. Митрополит же благослови великого князя и повелел самому нести мощи чудотворца Петра; князь же великий с сыном своим и с помогающими им вземше честныя чудотворцовы мощи, и с радостью великою понесше, а митрополит и прочие епископы по нем идуще с кандилы, и принесше в новую церковь Пречистыя Богородицы, и постави посреди церкви, идеж святитель на службу облачится, и потом начата вечерню пети на пренесение его, и по вечерни молебная совершивше, також и утреню, якож и на преставление его декабря в 21, со ублажением по 6 песни, и прочее по обычаю, и отпуст. И в 24 день во вторник облекшесь во священныя ризы митрополит с прежереченными в 3 час дни, и начаша молебен Богородицы, и чудотворцу Петру, и после достойна взем митрополит с прочими епископы раку чудотворца Петра со мощми, и несоша на уготованное ему место близ святого жертвенника, спомогающу митрополиту великому князю и сыну его».

В числе древних икон в окладах, украшенных финифтью, жемчугом и драгоценными камнями: икона Св. Убруса, Нерукотворного Спаса, Благовещение Пресвятой Богородицы, икона Знамение Богородицы, Смоленской Божией Матери, или Одигитрии, с подписью о построении оклада: «лета 7188 окт. в 17 день построил сие моление, образ Оди-гитрия Богородица Александр Петрович Солтыков по обещанию своему».

Икона Донской Богоматери в золотом богатом окладе, украшенном яхонтами и изумрудами, с изображениями на гробницах св. Алексия митрополита и святых семейства Годунова: св. князя Бориса, св. Ирины и великомученика Феодора. К гривне привешены два образка: один с финифтяным изображением Нерукотворенного Спаса, другой резной костяной Знамения Богоматери в золоченой сканой рамке.

Икона Богоматери Донской, 5 икон Казанской Божьей Матери и небольшая, в 2½ и 2 вершка, икона Владимирской Божьей Матери в золотом окладе и в серебряном кивоте, украшенном чеканью, синими и красными яхонтами, изумрудами и жемчугом.

Иконы святых: Василия Блаженного, Николая Можайского чудотворца с разной подписью; Николая чудотворца, Алексия митрополита с подписью; св. мученика Мины с подписью; св. Василия Амасийского; св. Нила чудотворца; преподобного Сергия; тверских чудотворцев: епископа Арсения и Михаила князя; св. мученика Иоанна Воина.

Панагии

Из числа 5 панагий, хранящихся в Оружейной палате, в золотых оправах, украшенных финифтью и драгоценными камнями, одна с надписью: «лето (1671 г.) повелением Великого Господина Святейшего Иоасафа Патриарха Московского и всея России сделана сия панагия».

Древний чин царский, царская утварь и одежды

Чин, уши сан, значит собственно достоинство, а вместе и обряд, облачение во все признаки достоинства.

С чином, или обрядом, поставления на царство неразделен и чин царский, или царские утвари и одежды.

Обряд поставления на царство помазанием относится еще к ветхозаветной Церкви; но имеет ли он начало с прочими уставами священных тайнодействий в новозаветной Церкви, определить невозможно. По сказанию летописи, взятому, вероятно, из византийских писателей, упомянуто, что «тому же св. Селивестру (папе) великий царь Константин повеление царское даде, да неподвижимы будут чины церковные и стяжатися последними цари и протчими владетели, аще и саны царские даде, еже есть посох злат и венец¹ и фригон, рекше св. бармы и прочая».

Определительное сказание о поставлении на царство миропомазанием относится к VI веку, как видно из письма Патриарха Иоанна к Папе Ормизду в 518 году: «Я приклонил рог благодати над главой Юстина, дабы излить на священную главу обильное милосердие Божие: и все в то время громогласно прославили имя Божие: Свят, Свят, Свят»².

Хотя в Книгах Царств при описании миропомазания царей израильских собственно о венчании не упоминается; но как Саул, так и прочие цари носили венцы и на плечах нарамники, или бармы: «и взяв венец царский, иже бе на главе его (Саула) и нарамницу его».

Из римских императоров первый, принявший восточную царскую одежду, был Антонин. Геродиан пишет, что, «вступив на престол в 217 году по Р.Х., он облачился в великолепную одежду из золота и пурпура, с запястьями, ожерельями и короной в виде тиары, украшенной перлами и драгоценными камнями. Это облачение походило на одежду священства Финикии и занимало нечто из великолепия македонской одежды. Он презирал облачение римлян и греков, которое было льняное, а не из шелковых тканей».

Великолепная македонская одежда, как известно, принята Александром Великим в подражание облачению персидских царей, которое состояло из диадемы и пурпуровой длинной одежды и употреблялось и преемниками его царства³. Она же, судя по верхней одежде, называемой далматикой, и по сходству названий головных покровов с персидскими, принята и греческими императорами⁴.

По Алкуину, духовному писателю VIII века, далматику в Риме ввел в храмовое облачение Папа св. Сильвестр, современный Константину Великому; и, следовательно, упомянутое нами предание об установлении санов царских и храмовых императором Константином Великим согласно с преданиями Запада.

Мы не имеем никаких преданий об обрядах вступления на престол первых русских великих князей до принятия христианской религии. С призванием Рюрика на великокняжение, казалось бы, должен был войти вместе с ним и норманнский обычай народного избрания на Боргар-Тинге, или городском сейме; но летопись не упоминает об избраниях. Княжение переходит наследственно: Рюрик, умирая, передает княженье свое Олегу, «от рода ему сущу, вдав ему на руце сын свой Игоря бе бо мал вельми». Вечевые избрания проявлялись и в Новгороде, и в Киеве в то время, когда нарушалось право наследия; но, во всяком случае, крестоцелование восстановляло его: «Володимерцы целовавше крест к князю Всеволоду Георгиевичу и на дятех его».

По водворении христианства в России обряд посада, или посажения на княжение, означал то же, что поставление на княжение. В летописях поминается о крестоцеловании, или присяге, и о восшествии на престол краткими словами: «седе на княжении, на столе дедие и отче» — «посади на княжение»; но при этом часто упоминается месяц и число, что определяет торжественность события, тем более что посад совершался в храме и, без сомнения, сообразно уже обряду Восточной Церкви: «Ярополка князя в Володимере на столе посадиша в Святой Богородице, весь поряд положивше».

Чтоб дать понятие о венчании греческих императоров, изложим «Действо, как венчан бысть царь Мануил Греческий на царство», описанное в XIV столетии русским богомольцем очевидцем, который во время бытности своей в Константинополе присутствовал при этом торжестве 1391 года, февраля 11 дня:

«Доставление его на царство происходило следующим образом: в ночь было бдение всенощное в великой патриаршей церкви Св. Софии Премудрости Божией; когда же настал день, мы пришли туда; нам позволили присутствовать при сане и чине поставления. Сошлось многое множество народа; мужской пол — внутри Св. церкви Софии; а женский пол — на полатях за шелковыми занавесями, невидим никем. Певцы были украшены чудно; на них были камчатные и шелковые ризы наподобие священных стихарей, широких и длинных, с широкими и долгими рукавами; наплечники, украшенные золотом, бисером и кружевом; на головах их окрыльцы (шапки) острые с золотом, бисером и кружевом. Старейшина их был муж дивный и красивый, убеленный сединами. Тут были римляне от Рима и от Испании немцы, и фрязии от Галаты, а иные цареградские, иные зеновицы (генуэзцы), иные веницы (венециане), а иные угры и их чин (одеяние народное) было чудно; и стояли они в два лика (ряда), и каждый имел при себе знамя своей земли; иные одеты были в багряный бархат, другие в вишневый, в темно-синий, в черный; все же старческим чином (орденом?) приукрашены, и каждый лик имел свое знамение: у иных на персях жемчужный, у других золотой обруч; у третьих цепь золотая на шее и персях и т. д.

Под полатами, на правой стороне чертогов (амвона), 12 ступеней шириною в две сажени, покрытых червленым червцом (пурпуровым сукном), стояли два золотых стола (трона).

В ту ночь царь Мануил был на полатах, и когда настал первый час дня, сошел с полат и вошел во святую церковь передними великими дверьми, называемыми царскими.

В это время певчие возгласили чудную песнь, и было шествие царя тихо и кротко, от передних врат до чертога. По обе стороны цари шли 12 оруженосцев, а пред ним два стяжка из черных влас, древцо красное; ризы и шапки их были также красные; а пред ними шли подвойские с посохами, окованными серебром и золотом и усаженными по концам жемчугом.

Приблизившись к чертогу и войдя в оный (под балдахин), царь облекся в кесарскую багряницу и диадиму и возложил на главу венец со столпчиками; потом вышел из чертога, взошел наверх; и привели царицу, и воссели оба на золотых столах.

Началась Божественная литургия, и, когда следовало быть выходу, два великих архидиакона приблизились к царю и сотворили малый поклон. Царь восстал и шествовал к алтарю; стяжки шли пред ним, а оруженосцы по обе стороны. При входе в алтарь стяжки и оруженосцы встали по обе стороны дверей царских; а царя облекли в священный филонец, малый, багряный, до пояса. После чего царь следовал на выход, держа в руках свечу, Патриарх же Антоний стоял на своем месте среди церкви и при выходе взошел на священный амвон, и царь с ним. И принесли к Патриарху царский венец под покровом на блюде, а таким же образом и царицын. И благословлясь у Патриарха, два великих архидиакона пошли по царицу; приблизившись к ней, сотворили малый поклон. Царица шествовала к амвону. И положил пресвященный Патриарх крест на царя, и дал ему крест в руку, и, взяв кесарский венец, благословил им царя и возложил на главу его, а другой венец дал ему в руки и повел для возложения на царицу. Царь нисшел долу с амвона, помавая рукою и венцом к Патриарху (испрашивая благословения). И Патриарх, стоя на амвоне, благословил рукою своею царя и царицу. Сотворив поклон к Патриарху, они шествовали на свои места и воссели на златых престолах. Патриарх же вошел в святой алтарь царскими дверьми; и когда запели Херувимскую песнь, два великих архидиакона подошли к царю и сотворили поклон. Тогда царь встал и благословенно шел в алтарь, где облачили его в священный оплонец, и в переносе пред святыми царскими дверями он предшествовал, держа в руках возжженную свечу; по нем следовал священный великий собор с великою красотою, честию и славою священною и божественною. Шествие со Святыми Дарами продолжалось во время всей Херувимской песни, предивно и умильно воспевали. По пренесении во святый алтарь священных и божественных даров царь кадил около священного престола и остался в алтаре до Святого Причастия, и когда настало Св. Причастие, два великих архидиакона подошли к царице и сотворили малый поклон, и когда царица сошла с престола долу, стоящий вокруг народ бросился и разодрал опону (покров) чертожную на части, сколько каждый мог себе захватить. Царица благоговейно и умиленно вошла южными вратами в крыло алтаря и приобщилась Св. Тайн. Царь же от Патриарха со священством причастился у Престола Христова. Когда царь изшел из алтаря, Патриарх следовал к своему святительскому месту и воссел на него. К нему подошел царь в кесарской багрянице и диадиме, и Патриарх благословил его и царицу и дал ему завет православия, соблюдать непоколебимо свои царские и не претворять древние уставы, не посягать на чуждое, но стяжать страх Божий и смертную память, и прочее, как в уставе им заключается. По окончании слов патриарших никто не приступал к царю приносить поздравление — ни князи, ни бояре, ни воины; но приступили мраморницы и гробоздатели, принесли образцы различного мрамора и камней, и, вопрошая, которых изберет держава его на гробницу себе, говорили: сей человек смертен и тленен в этом исчезаемом и скорогибнущем бедном житии, и потому должен иметь душевное попечение о благочестивом строе царства; насколько велик и силен он, настолько должен смирять себя, ибо сильному сильнейшее и наказание.

По произнесении сего, как писано в тамошнем уставе, шли пред императора князи, стратилаты, священные чины, воины и все вельможи, и по обычаю их принесли ему поздравление. После чего царь благословился у Патриарха и шествовал благоговейно из храма, подобно великому священноначальнику, и осыпали его ставратами⁶, кто только мог и успевал захватить горсть их».

Священный обряд миропомазания и венчания на царство перешел вместе с другими таинствами и обрядами Греко-Восточной Церкви в Церковь Русскую, но с исключением из существенного обряда некоторых обычаев — например, обычая строителей памятников подходить к венчаемому на царство с предложением избрания мрамора себе на памятник.

Существующий «чин поставления на великокняжение», по которому венчались русские великие князи и цари, составлен, без сомнения, с устава греческого; он писан до патриархов, но в какое время именно — неизвестно. Соображая, однако же, что это есть чин венчания не собственно вступающего на престол великого князя, а сына, благословляемого великим князем-отцом на наследие престола при жизни, можно отнести его ко времени Иоанна III, тем более что находящееся в летописи описания венчания Димитрия Иоанновича составляет сокращение этого чина, и в некоторых местах слово в слово⁷.

При распространении христианской религии в Европе цари, принимавшие евангельское учение, при крещении поставлялись на царство по установленному обряду Церкви и облекались в венец и освященные царские одежды, которые при этом случае всегда присылались в дар — в Восточной Церкви от императора греческого, а в Западной — от Папы. Эти регалии собственно первовенчанных повсюду свято хранились и хранятся⁸; государи, вступающие на престол, облекаются в них при коронациях в знамение наследия освященного сана.

Россия также имеет наследственный царский сан, но он приписывается в чинах поставления на царство Владимиру Мономаху. Не имея положительных доказательств, которые бы нарушили сказание, хотя и заключающее в себе несообразность во времени присылки регалий Владимиру Мономаху и дар от Константина Мономаха, мы должны, однако же, упомянуть, что право первовенчанного принадлежит равноапостольному великому князю Владимиру I.

Владимир Великий, приняв св. крещение от греков и сверх того бракосочетаясь с греческой царевной Анной, не мог быть исключением из существовавшего уже повсеместного в недрах христианской Церкви обряда — венчать при крещении царей, принимавших евангельское учение. Вместе с тем он должен был получить в дар от греческого императора царский сан, как посвящение в поборники и заступники Восточной Церкви, в которой приобщался. В знаменование этого посвящения в предводительство крестных сил даровался и меч, который в Римской Церкви назывался мечем святого Петра⁹. В пример обычного и неизбежного условия венчания при крещении и присылке облачения царского, то есть воинственного, можно привести Степана, короля сербского, который был миропомазан и венчан короною, присланною от греческого императора в 1221 году¹⁰; а в Западной Церкви — далматского короля Будимира, принявшего в 756 году христианскую религию от римлян и вместе с тем посвященного и коронованного по обычаю римскому¹¹.

В грамоте Константинопольского Патриарха Иосафа и Вселенского Собора о признании Иоанна IV за царя и верховного поборника и защитника Восточной Церкви род Иоанна производится от приснопамятной царицы и владычицы госпожи Анны, сестры самодержца и царя Багрянородного Мономаха, а царское достоинство — от венчанного на царство великого князя Владимира, которому царь Константин даровал царский венец, диадему и иные царские знамения¹².

Эти слова грамоты, как в ней упомянуто, основаны на предании не только многих достойно верных мужей, но и на показаниях летописцев. Таким образом название Мономаха, приписываемое Константину X, брату царицы Анны, супруги Владимира Великого, ввело в недоумение насчет времени присылки регалий.

В летописи упоминается, что Владимир Великий, принявший св. крещение в Корсуни, вывез оттуда иконы, сосуды церковные, книги и ризы; но существовало предание, что и царский сан, венец, св. бармы и златая цепь также привезены Владимиром из Херсонеса; но в этом сказании иностранных писателей вывоз регалий приписан Владимиру Мономаху¹³.

Соответственно повсеместному обычаю хранить в наследии регалии первовенчанных государей, животворящий крест с златою цепью, св. бармы, царский золотой венец и при них сердоликовая крабийца (сосуд, вероятно для причастия), присланные в дар от императора Константина Мономаха, свято хранились в наследии великих князей русских и приняли название Мономаховых. Во всех духовных великих князей, начиная с грамоты Иоанна Калиты (1328 года), златая шапка, животворящий крест, хрещатая цепь, бармы и вместе с ними сердоничная крабийца передаются наследственно старшим сынам.

Сохранность сердоничной крабийцы, постоянно упоминаемой в духовных при благословении царскими чином, составляет несомненное доказательство, что при разорении столицы Владимира регалии были спасены от татар, вывезены заблаговременно или скрыты во Владимирском печернем граде¹⁴, подобно как в Суздале Страсти Господа «зазданы в стене и сокровенны быша неколико лет» от нашествия Тохтамыша.

В бытность польских и литовских войск в Москве, в 1610—1612 годах, утвари царского чина, как видно из описей¹⁵ всего выданного из казны на содержание войск, — также были неприкосновенны и сохранны¹⁶.

Чин поставления на царство, установленный в Греции, в главных своих основах был неизменен при всех венчаниях императоров; сообразно ему, как священному тайнодействию, принятому Русской Церковью наравне с прочими таинствами и обрядами, находившиеся вначале в России греческие митрополиты, без сомнения, и венчали великих князей.

Обычай благословения на царство старших сыновей духовными завещаниями при себе и после себя заключается в чине поставления, в образце речи поставляемого великого князя к митрополиту: «Отче преосвященный митрополите! Божиим изволением, от наших прародителей великих князей старина наша то и до сих мест, отцы наши великие первым сынам своим давали великое княжество, и отец мой Князь Великий (имярек) всея Русии при себе еще и после себя благословил великим княжением Володимерским и Новогородским и Московским и всея Русии, и велел стати на великое княжение, и помазатися, и венчатися тем царским венцом, и нарещися Великим Князем Боговенчанным Царем, по древнему нашему царскому чину; да о том отец мой, Князь Великий, и в духовной написал».

Царские венчания великих русских князей, относясь к обрядам Церкви, не описывались летописцами, и сверх того во время владычества монголов они не имели особенной торжественности¹⁷; но во время Иоанна, при дворе которого сосредоточились остатки падшей Греции и воспоминание византийского императорского великолепия, без сомнения, обряд венчания Димитрия Иоанновича был торжественнее прежних обрядов и мог казаться чем-то новым, невиданным на Руси. С этого же времени образовались придворные чины по примеру двора Греческой империи, а вместе с ними установилась и дворцовая летопись — книги царских выходов, книги столовые, книги дворцовых приказов, книги разрядов, или распределения чинов при торжественных событиях двора и в войске. Это и могло быть причиною, что летопись¹⁸ сохранила чин венчания на царство внука Иоанна Димитрия.

Этот чин совершенно сообразен существующему образцу чина и поставления на великокняжение и чинам поставления на царство последующих царей. В этом случае он есть письменный первообраз торжества миропомазания и венчания на царство, и мы излагаем его в очерке.

«В ту же зиму, 1498 года, февраля 4 дня, в неделю (в воскресенье) князь великий Иван Васильевич благословил и посадил на великое княжение Владимирское и Московское и всея России внука своего князя Димитрия Ивановича; а посажение его было в церкви Пречистыя в Москве, по благословению Симона Митрополита всея России и архиепископа Тихона Ростовского и епископов Нифонта Суздальского, Василия Тверского, Протасия Казанского, Аврамия Коломенского, Емфимия Сарского и всего освященного собора».

«Среди церкви изготовлено было место большое, на котором ставят святителей, и на том месте три стула великому князю Ивану, да внуку его Димитрию, да Митрополиту. Когда приспело время и облеклись митрополиты и архиепископы и игумены и весь собор в священные ризы, посреди церкви поставили налой и положили на него шапку Мономахову и бармы. Когда же вошел в церковь князь Великий с внуком, Митрополит со всем собором начал молебен Пречистой Богородице и св. Чудотворцу Петру. После „Достойно есть“ и Трисвятого и после тропарей Митрополит и великий князь воссели на своих местах, а внук стал пред ними у места, на высокой ступени, но не входя на место, — князь великий Иоанн изрек: „Отче Митрополит! Божиим изволением от наших прародителей великих князей старина наша то и до сих мест, отцы наши великие князи сынам своим первым давали великие княжество, и я сына своего первого Ивана при себе ж благословил великим княжеством. Божия так воля сталась, сына моего Ивана не стало в живых, а у него остался сын первый Дмитрий, а я его ныне благословляю при себе и после себя великим княжеством Володимирским и Московским и Новогородским, и ты бы его, отче, на великое княжество благословил“».

После речи великого князя Митрополит велел внуку его вступить на место и встать, благословил его крестом и на преклоненную главу его положил руку свою и изрек молитву во всеуслышание: «Господи Боже наш, Царь Царствующим и Господь Господствующим, иже Самуилом Пророком избрав раба Своего Давида и помазав того в Царя над людьми Своими Израиля, Святый! Ныне услыши молитву нашу недостойных и виждь от святого жилища Твоего, и верного Ти раба Димитрия еже благословил Еси воздвигнути Царя в языце Твоем святом, его же стяжал Еси честною кровию единородного Ти Сына, помазати сподоби елеом возрадования, одеи того силою свыше, положи на главе его венец от камени честна, даруй тому долготу дни, дай же в десницу его скипетр царствия, посади его на престол правды, огради того всеоружеством Святого Ти Духа, утверди того мышцу, покори ему все варварские языки, всей в сердце его страх Твой и еже к послушным милостивое; соблюди того в непорочной вере, покажи того опасна хранителя Святыя твоея Со-борныя Церкви веления их, да, судя люди Твоя правдою и нищих Твоих, судом спасает сынов убогих, и наследник будет Небесного ти Царствия».

После молитвы Митрополит велел принести к себе с налоя бармы двум архимандритам и, взяв их, подал великому князю и знаменал внука крестом; а великий князь возложил на него бармы. В это время Митрополит произносил тихо молитву: «Господи Вседержителю и Царю веков, иже земной человек, Тобою Царем сотворенный, поклонил главу Тебе поклониться, Владыке всех!» и пр.

После сего Митрополит велел принести к себе шапку с налоя двум архимандритам, подал ее великому князю, знаменал внука крестом произнося: во имя Отца и Сына и Св. Духа.

Князь великий возложил шапку на Димитрия, а Митрополит благословил его. По эктении, прочтения псалма «Помилуй мя, Боже» и, по обычаю, молитвы Пресвятой Богородицы Митрополит и князь воссели на свои места. Воз-шед на амвон, архидиакон возгласил многолетие великому князю Иоанну и потом великому князю Димитрию.

По многолетии Митрополит, архиепископ и епископы и весь собор, встав, поклонились и поздравили обоих великих князей.

Митрополит произнес: «Божиею милостью радуйся и здравствуй, православный царь Иоанне великий князь, всея Русии самодержец, и со своим внуком с великим князем Димитрием Ивановичем всея Русии на многи лета». Потом обратился к великому князю Дмитрию: «Божиею милостью здравствуй, господине и сыну князь великий Димитрий Иванович всея Русии, и с своим государем и дедом, с великим князем Иваном Васильевичем всея Русии самодержцем на многи лета».

Потом дети великого князя поклонились и поздравили обоих великих князей; а потом бояре и все люди.

За сим следовало поучение Митрополита нового — ставляемому великому князю и речь великого князя внуку. После чего Митрополит и великий князь сошли с мест своих. Митрополит совершил отпуст молебну и начал совершении литургии, по окончании которой великий князь шествовал к себе, а великий князь Димитрий в шапке и бармах, сопровождаемый детьми великого князя и всеми боярами, при выходе из храма Пречистой был осыпаем золотыми и серебряными деньгами. «Осыпал его трижды сын великого князя Юрий перед Пречистой, перед Архангелом и перед Благовещением».

Этот обряд поставления на царство наследника при жизни составлял, должно полагать, только собственно благословление Митрополита и венчание, но не помазание на царство, которое совершалось при полном наследии власти самодержавия и в совершеннолетие, как видно из венчания на царство Иоанна IV в 1533 году, когда Митрополит благословил трехлетнего державного младенца на великое княжение отца его; и в 1547 году, когда перед женитьбой вступившего в совершеннолетие Иоанна совершен был обряд венчания, сопровождаемый помазанием, как утверждением печатию Св. Духа¹⁹.

Царские шапки и короны

Наследственный государей российских царский золотой венец

Со времен первовенчанного благоверного великого князя Владимира Киевского великие князья и цари русские духовными грамотами при вступлении на престол и при окончании живота благословляли старших своих сыновей животворящим крестом, златой шапкой, св. бармами, крестчатой цепью¹ и сердоничной крабицей².

Хотя титло равноапостольного нераздельно с первоначальным, и наследственный царский венец должен бы был называться венцом Владимира Святого, но, по изложенным выше причинам, с XVI столетия его назвали Мономахов ым.

В древней Далматии златой венец первовенчания назывался круна свитовна: «Оставивши (краль Светолик) круну свитовну своему сыну Владиславу».

В росписи государева большого наряда, писанной с прежних росписей в 1642 году, по указу царя Михаила Феодоровича принять заведование государевыми большими нарядами боярину Феодору Ивановичу Шереметеву, о царской златой шапке сказано: «Шапка Мономахова золота сканная с каменьем и зерны, пуп соболем, подложена отласом червчатым».

В составленной по указу государя царя и великого князя Петра Алексеевича в 1696 году, февраля 6 числа, описи казны блаженной памяти царя Иоанна Алексеевича постельником Алексеем Михайловичем Татищевым и стряпчим с ключом Леонтием Богдановичем Плоховым описание шапки Мономаховой следует: «Шапка царская золота сканная Мономахова, на ней крест золот гладкий, на нем по концам и в исподи четыре зерна гурмицких, да в ней каменья в золотых гнездах, над яблоком яхонт желт, яхонт лазорев, лал, промеж ними три золотых гурмицких, да на ней четыре изумруда, два лада, две коры яхонтовыя в золотых гнездах, двадцать пять зерен гурмицких золотых, окол соболий, подложена атласом червчатым влагалище деревянное оклеено бархателью травчатою, закладка крючки серебряны».

Это описание вполне соответствует современному состоянию венца и его украшений.

В древности только эта одна шапка была с крестом, и в выходах в большом наряде упоминалось: «шапка царская крестом Мономахова».

Царская златая шапка второго наряда

Для общего коронования царей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича в 1682 году, июня 23, устроена была по образцу отцовской наследственной золотой шапки другая, принявшая в описях Оружейной палаты название «шапки Мономаховой второго наряда».

В описи царской казны 1682 года упомянуто, что в том же году, июня 20-го, бурмицкие зерны из-под креста царского золотого венца сняты на крест на Мономахову шапку царя и великого князя Петра Алексеевича.

Описание этой шапки в 1689 году соответственное настоящему ее состоянию следующее: «Шапка второго наряда, сделана с образца Мономаховы шапки; на ней по основе серебряной золоченой каменья в гнездах; один яхонт лазоревой, три изумруда да три лала; да в гнезде камня нить. Двадцать пять зерен гурмыцких на спнях. Наверху яблоко, на яблоке в гнездах золотых лал да яхонт лазоревой, да изумруд; три зерна гурмыцких в гнездах; на яблоке крест золотой; на нем четыре зерна гурмыцких. Та шапка с околом собольим».

Шапка Казанского царства

Казанское царство составляло до нашествия татар древнюю Волжскую Булгарию. Город Болгар³, по русским летописям Великий град, был столицей Болгарии и процветал торговлей.

По восточным писателям, булгарские славянские племена, бывшие с VII столетия уже под влиянием магометан, во время калифатства Аббассидов впали совершенно в исламизм⁴.

Великий князь Святослав имел намерение возвратить восточные страны Древней Руси. С этой целью были им покорены волжские болгары и казары, простиравшиеся до Кавказа. Область этих последних, между Азовским морем, Каспийским морем и Кавказом, называвшаяся в древности Самаркандской, осталась за Русью под именем Тьмутараканской; но заволжская Болгария, преданная уже исламизму, отпала от оной. Победы Святослава за Волгой повторяются сыном его Владимиром в 985 году, Андреем Георгиевичем в 1164 и Всеволодом Георгиевичем в 1183 году, но не приносят особенной пользы. Наконец сын великого князя Дмитрия Донского, Василий, в 1376 году побеждает болгарских владетелей и берет с них дань. В 1399 году Василий Дмитриевич посылает в Болгарию брата своего Юрья с сильным войском, покоряет Великий град, Жукотин, Казань и Кременчуг, и с этого времени принимает название завоевателя Болгарии.

Усилия казанских ханов сохранить независимость от России окончательно разрушены Иоанном III. Покорив Казань, он посылает туда ханом Магмет-Амина, который и был присяжником Руси; а сам Иоанн стал именоваться государем Болгарии.

Когда Иоанн IV покорил окончательно Казань и водрузил посреди ее собственною рукою крест спасения, Эдигер, хан казанский, пожелал принять святое крещение. В 1553 году совершилось это торжество на берегу Москвы-реки в присутствии государя. Митрополит был восприемником. Эдигер, названный Симеоном, в то же время одарен был Иоанном саном царя казанского.

В описи 1642 года⁵, составленной по указу царя и великого князя Михаила Феодоровича, описание казанской шапки следующее: «Шапка казанская золотая с чернью, городы прорезные золоты, в ней каменье лалы и бирюзы и зерна гурмицкие в гнездех; на верху на спне камень лал, под каменем и поверх каменя два зерна гурмицких болыпые; пушена соболем, подложена атласом червчатым.

Влагалище бархат черн, внутри бархат червлен, петли и ручки серебряны белы.

Из той шапки лал снят и положен на новую шапку, которая делана при Эфиме Телепневе в 1627 году, а в то место положен тунпаз желт».

В описи царской казны 1682 года⁶:

«Шапка золотая сланная счернью казанского царя Симеона, на ней наверху яхонт желт; наверху и на ясподи яхонта два зерна гурмицких, в ней тридцать три лала, осм-натцать бирюз, да двенадцать бирюзок маленьких, двенадцать зерен половинчатых, влагалище деревянное оклеено сверху бархатом зеленым изнутри тафтою червчатою».

В описи 1702 года означена оценка: «Шапка золотая сканнаю дела царя казанского. На верху той шапки яхонт желтой на спне золотом, цена сто рублев.

Два зерна жемчужных, десять рублев.

На верхнем яблоке двенадцать яхонтовых искор красных, по десяти алтын камень, и того три рубля двадцать алтын.

Двадцать бирюз, цена рубль.

На всей шапке четырнадцать лалов, по четыре рубли камень, и того пятдесят шесть рублев.

Осмнадцать бирюз, цена всем три рубли.

Двенадцать зерен жемчюжных половинчетого бур-мицкого, двенадцать рублев.

Весом та шапка золото с каменьем и жемчугом и с серебром четыре фунта семдесят шесть золотников.

Золота положено например четыре фунта, а золотников иметца триста восемьдесят четыре золотника по рублю по два алтын золотник, и того четыре ста девяносто девять рублей шесть алтын четыре деньги.

Всего той шапки цена: шесть сот восмьдесять четыре рубля двадцать алтын.

Верх сделан серебряный на шапку царскую, весу в ней серебра фунт тритцать один золотник, цена по два алтына по четыре деньги золотник, и того десять рублев, пять алтын, две денги».

Шапка первого наряда, царя и великого князя Михаила Феодорович

В старинных описях большой казны в царских складах эта шапка упоминается преимущественно под названием «шапка, что делана в приказе у думного дьяка Ефима Телепнева»; иногда: «шапка фряская, что делана в приказе Ефима Телепнева».

Название «фряская» не означает следовательно иностранной работы, но дано только потому, что верхняя часть имеет подобие фряжской короны.

Первоначально на ней «на верху, на коруне, был лал велик снят с казанской шапки, над лалом крест золот в 23 алмаза да 3 зерна бурмицких».

В описи 1642 года сказано, что «шапка делана в приказе золотого дела в 1627 году, при думном дьяке при Ефиме Телепневе».

В описи 1682 года: «Шапка царская золотая первого наряда, дело дьяка Ефима Телепнева; на ней крест золот, в нем двадцать три алмаза (24-го недостает) да три зерна гурмыцких; под ним лал велик; по ней травы прорезные, с финифтью; в ней 45 алмазов, 11 лалов в золотых гнездах, да 25 яхонтов червчатых в гнездах, 21 яхонт лазоревый, 22 изумруда; 15 искорок изумрудных; 51 зерно гурмыцкое; окол соболей. 1681 года с сей шапки крест золот с алмазы, под ним лал, снять на шапку алмазную нового дела государя царя и в.к. Иоанна Алексеевича».

Шапка алтабасная, царя и великого князя Иоанна Алексеевича

Шапка алтабасная, т. е. золотой ткани, построена в 1684 году. Все украшения ее запоны сняты с алмазной шапки царя Феодора Алексеевича⁷. По описной книге 1689 года она описана следующим образом: «Шапка третьего наряду, запаны и дуги нашиты по алтабасу. Нижней венец запаны яхонты червчатые; в том же венце напреди две запаны, а в них по алмазу. В дугах двадцать запан, а в них по алмазу; да промеж дуг четыре запаны; в первой запали два яхонта червчаты, два алмаза, два изумруда, да пять зерен гурмицких, на спнях. В другой в средине изумруд, по сторонам два алмаза, три яхонта червчатых, три зерна гур-мыцких па спнях. В третьей в средине яхонт лазоревой, по сторонам два алмаза, три яхонта червчатых, три зерна гурмыцких на спнях. На четвертой в средине изумруд, по сторонам два алмаза, три яхонта червчатых, три зерна гурмыцких на спнях. Наверху яблоко золотое, на нем десять яхонтов червчатых, десять изумрудов. На яблоке крест золотой с яхонты, да три зерна гурмыцких. Под крестом изумруд сквозной».

В настоящем состоянии алтабасной шапки недостает против этого описания двух бурмицких зерен на первой запани и бывшего под крестом сквозного изумруда, который, без сомнения, «снят на шапку перваго наряда».

В описи 1702 года оценка алтабасной шапки 909 рублей.

Алмазная шапка царя и великого князя Иоанна Алексеевича

По отметке в описи 1682 года эта алмазная шапка, заключающая в себе более 900 камней, делана в 1687 году для царя Иоанна Алексеевича. По описи 1696 года: «Шапка царская, на ней крест золот с алмазы. По концам у того креста в подвесках три алмазы гранены, под крестом лал велик; кругом лала три огиби, золотых же с алмазы.

Под лалом и под огибами яблоко золото прорезное с алмазы гранены. Напереди запона золота с алмазы продолговата, в ней в средине алмаз велик гранен. По сторонам той загоны по орлу золотому с алмазами и коронами; в них под коронами по подвеске алмазной в гнездах, в одном орле в ноге алмаза нет. Промеж орлов по сторонам той же загоны две запонки круглы золоты с алмазы. В низу той загоны по алмазу в золотых гнездах с финифтью зеленою греческого дела. Кругом короны, что над переднею запоною, четыре алмазца гранены, в золотых гнездах с финифтью, да промеж запон двадцать алмазцов в золоте греческого дела. Основа серебрена золочена. Окол соболей, тулья лисья, черевья чернобурых лисиц».

На эту шапку «крест золот с алмазы под ним лал» снят с шапки первого наряда дела дьяка Ефима Телепнева, а все алмазные загоны греческого дела, без сомнения, сняты с венца. В описи 1702 года⁸ в подробной оценке камней, украшающих эту шапку, лал, находящийся под крестом, оценен в 300 рублей; а «всего на вышеописанной шапке загоном золотом и каменьем цена пятнадцать тысяч двести одиннадцать рублей».

Алмазная шапка царя и великого князя Петра Алексеевича

По выходным книгам царя Феодора Алексеевича, 1679 года марта 30-го в первый раз упоминается «шапка царская алмазная, с лалом, новая».

Эта шапка и поступила в наследие царю Петру Алексеевичу.

В описи 1702 года исчислены ее украшения и ценность других ценных камней: «А на ней крест золотой, в середине алмаз большой, шестнадцать алмазов средних. Да по концам три алмаза круглых граненых висячих, цена всему семь сот рублев.

Под крестом камень лал, большой водокшанской в окладе золотом со алмазцы, — цена пять тысячь рублев.

Под тем камнем яблоко золотое с алмазы счетом восемьдесят алмазов и в том числе один средний большой, — цена всему семь сот рублев.

На переди два орла с коронами золотые с алмазы счет сто пятьдесят три алмаза, да в тех же орлах трех алмазная нитъ, — цена тем всем орлам семь сот рублев.

Межъ теми орлами напереди петлица золотая, в ней пятьдесят семь алмазов, — цена четыреста двадцать рублев.

Подле вышеписанных орлов по обеим сторонам по полю петличке золотые, а в них счетом двадцать пять алмазов, цена восемьдесят рублев.

Всего на вышеписанной шапке по цене каменья и загонов шестнадцать тысяч девять сот тридцать рублев».

Императорская корона

Заключает в себе до 2500 алмазов и, кроме того, несколько яхонтов, лалов и винис. Над алмазным крестом огромный лал, купленный по указу царя Алексея Михайловича в 1676 году в Пекине бывшим у китайского богдыхана Кам-хи послом Николаем Спафарием.

Этот лал с его ободом, заключающим в себе 26 бриллиантов и с алмазным крестом, был прежде на короне императора Петра II, поступившей после коронования в 1728 году по указу императора в Оружейную палату и впоследствии переделанной. В описи 1725 года⁹ лал оценен в 60 000 рублей.

Корона мальтийская, ордена св. Иоанна Иерусалимского

Первое сношение Российского Императорского Двора с орденом св. Иоанна Иерусалимского было при царе и великом князе Петре Алексеевиче. В 1697 году боярин Борис Петрович Шереметьев по повелению государя отправился на остров Мальту с грамотою к великому магистру. Прибыв туда в следующем году, мая 2-го, боярин Шереметев был принят с величайшими почестями.

При отъезде с острова Мальты боярин Шереметев пожалован был великим магистром кавалером ордена св. Иоанна Иерусалимского, получив притом бриллиантовые знаки онаго и патент.

По вступлении на престол императора Павла I Орден обратился к его величеству с просьбою быть протектором его в смутных обстоятельствах того времени. Государь император, соблаговолив на это, заключил в 1797 году конвенцию, по которой учреждено было в С.-Петербурге приор-ство Ордена. При этом случае поднесенный его величеству знак Ордена, крест, принадлежавший одному из знаменитейших великих магистров, когда Орден имел еще свое пребывание на острове Родос¹⁰, препровожден, по высочайшей воле, для хранения в Оружейную палату при следующем отношении к начальнику оной действительному тайному советнику Кожину от 14 дек. 1797 года: «Его Императорское Величество, получив от Его Преимущества Великого Магистра Мальтийского и всего тамошнего общества при поднесении Его Величеству именования Покровителя того Ордена крест, принадлежавший одному из знаменитейших его предместников, когда Орден сей имел еще пребывание свое в Родосе, Высочайше повелеть мне соизволил оный при сем В. П. доставить для хранения в мастерской Оружейной палате с прочими государственными сокровищами».

В следующем году генерал Бонапарте по конвенции с великим магистром Гомпешем занял остров Мальту; капитул приорства с.-петербургского и все кавалеры языков мальтийских, удалившиеся в Россию, объявив конвенцию Гомпеша изменническою, просили государя императора Павла I принять на себя звание Великого Магистра державного ордена Св. Иоанна Иерусалимского; причем представлены были его величеству мальтийская корона, икона Святой Божией Матери Иерусалимской и рука св. Иоанна Крестителя, отобранные в Триесте от Гомпеша, который вместе с тем доставил императору просьбу об увольнении его от должности.

В капитуле Ордена были две короны, из которых одна, украшенная жемчугами, взята была французами; а другая, золотая, поднесенная императору Павлу I, хранилась в С.-Петербурге.

В 1827 году она поступила для хранения в московскую Оружейную палату.

Корона царства Грузинского

Золотая, с драгоценными камнями. Состоит из гладкого венца с репьями и с травами по верху онаго, и из осьми дуг, соединяющихся в яблоке под крестом. В кресте небольших бриллиантов 50, красных яхонтов 11; в двух ободках по яблоку небольших бриллиантов 31 и столько же красных яхонтов. По венцу и осьми дугам 24 изумруда, 64 алмаза, 16 лалов и 16 аметистов.

Бармы греческого дела

В сохранившихся духовных грамотах великих князей св. бармы передаются наследственно вместе со златою шапкою. В предании о присылке царского чина греческим императором Константином сказано: «ожерелье, сиречь святыя бармы, яже на плещу свою возлагаше».

В древних описях царской большой казны св. бармы названы диадимами.

«Диадима греческаго дела» состоит из семи золотых, украшенных финифтью, алмазами, яхонтами, сапфирами и изумрудами запон, нашитых на глазет.

Передняя круглая запона изображает венчаемую Пресвятую Богородицу с Младенцем Иисусом на руках, у Которого на лоне отверстое Евангелие. По ободу загоны 16 алмазов, вокруг 8 отдельных запон с изображением солнца и луны, херувимов и серафимов.

Правая боковая большая запона изображает обретение креста царем Константином и матерью его Еленой с греческой надписью и украшена синим яхонтом и 7 изумрудами большими, 48 алмазами и 88 яхонтами.

Левая большая запона, украшенная таким же числом драгоценных камней, изображает чудо, совершенное св. Меркурием над Иулианом. Надпись на греческом языке.

Четыре промежуточные, меньшого размера, загоны украшены каждая 34 алмазами и 16 яхонтами: 1-я изображает сотворение мира; в числе животных гриф и единорог; 2-я — псалмопение царя Давида; вокруг него лик с трубами, бубнами, гуслями, литаврами и струнными, со смычком и без смычка, инструментами; 3-я изображает царей, апостолов и проповедников; 4-я изображает церковь и нисходящего Св. Духа на священнодействующего.

Эта диадима делана по заказу в Царьграде. По приходо-расходной книге 1665 года: «Заплачено гречанину цареградцу Ивану Юрьеву 18 325 рублей по оценке за привезенную им диадиму золоту с каменьи с алмазы, с яхонты и изумруды, деланную против образца диадимы благочестивого греческого царя Константина».

Древние золотые бармы

Этот драгоценный памятник глубокой древности найден в 1822 году в земле близ села Старой Рязани, в окопе или насыпи.

Вообще найденные вещи составляют часть полного княжеского наряда, в котором был вероятно, погребен, по древнему обычаю, какой-нибудь из русских князей; а именно: бармы, состоящие из 11 круглых запон, образок, крест, пуговицы от кафтана, петлица, перстень, поручни, цепочка и множество серебряных золоченых чеканных блесток различной формы, составлявших нашивку на верхней одежде.

Все загоны из чистейшего мягкого золота без всякой примеси; украшены узорами накладной скани на гладкие пластины, драгоценными камнями в природном их виде и уборкой мелкого жемчуга, нанизанного на золотой проволоке. Работу и скань, сходную с золотыми вещами, находимыми в курганах крымских, должно отнести к произведениям греко-скифского искусства и к первым временам водворения христианской религии на Руси.

Исчислим подробно загоны барм:

На 1-й, лицевой, изображено мусиею с золотой прорезкой распятие Спасителя с предстоящими у креста Богома-териею и Иоанном Богословом. По обе стороны, вдоль распятия от верху к низу, греческая надпись финифтью: се сын Твой; — се Маши твоя.

Над крестом херувимы. По окраине загоны был жемчуг и между сканью 12 гнезд для мелких камней, из которых сохранилось только четыре.

На этой запоне мусия, или мозаика и финифть, между золотыми очерками изображений неподражаемого достоинства, какое только сохранилось от древности. Лики и вообще тело сделаны из бледноватого сквозящего рубина, все составные части финифти покрыты тонким блестящим хрустальным слоем.

На 2-й лицевой запоне изображена финифтяной мусией Божия Матерь с греческой подписью: Матерь Богу. Образ обнизан жемчугом, вокруг по скани 9 рубинов в гнездах; по окраине между нитью бывшего жемчугу также 9 рубинов меньшей величины, из которых четырех недостает. Лик Божией Матери и руки, как и в первой запоне, рубиновые.

На двух лицевых же запонах изображены финифтью лики великомученицы Варвары и мученицы Ирины с греческими надписями по сторонам ликов сверху вниз.

На двух боковых больших двойных запонах, устроенных с пустотой внутри, вероятно для помещения мощей, и украшенных с обеих сторон драгоценными большими камнями и обнизью жемчужной, наведены финифтяной мусией поясные, одинаковые на обеих запонах, лики святого царя или князя в царской шапке, с венцом вокруг головы и с крестом в правой руке; по обе стороны лика изображены крины. Лики обнизаны жемчугом и обложены шестью большими камнями в гнездах; с другой стороны в средине загон большие овальные белые яхонты, обнизанные жемчугом; вокруг по скани 9 больших камней в гнездах, из коих 3 яхонта красных, 2 синих, 2 белых и изумруд. По окраине также нити жемчуга.

При этих двух запонах две четырехугольные подвески, соответственные по отделке пуговицам; в них со всех сторон финифтяные образки, из которых сохранилось только два изображения.

В трех задних, средней величины, запонах, посредине большие яхонты; вокруг в три ряда по 8 камней средних и малых красных и синих яхонтов. Как средние камни, так и окраины запон были низаны жемчугом, остатки которого истлели от времени.

Две меньшие загоны имеют точно такую же форму и украшения. Образок — Пресвятая Богородица, также наведенный финифтью, с золотой прорезкой и надписью: МАРНА, несколько отличается работой.

Все вообще запоны с ушками, и потому они были не нашивные, а навесные, нанизанные на цепь вроде золотой гривны.

Царские места и престолы

«Держава Российского царствия»

В описях царской большой казны в поставлениях на царство держава называется яблоком владомым, царским златым державным яблоком, яблоком великодержавным и державой Российского царствия.

Первобытные державы греческих императоров, как видно на монетах, имели большой крест, и эта форма креста продолжалась до XI века. Держава с большим крестом, хранящаяся с давнего неопределенного времени в Оружейной палате, относится к древней форме, но, по превосходной работе финифтяных украшений и изображений на чеканенном золоте, напоминает уже искусство Греции и Италии в стеклянной ценной поливе¹¹.

Эта золотая чеканная держава в окружности шара или яблока имеет 13 вершков, высота с крестом 97₂ вершка. Она украшена финифтью, пятидесятью осьмью алмазами греческой грани, осьмидесятью девятью яхонтами червчатыми, двадцатью тремя яхонтами лазоревыми или сапфирами, пятидесятью изумрудами и тридцатью семью жемчужинами в золотых финифтяных гнездах. В четырех треугольных полях яблока финифтяные изображения: помазание Давида на царство, победа над Голиафом, возвращение с победы и гонение от царя Саула. Около блях со всех четырех сторон символические изображения: орла, льва, грифа и единорога.

В описи большой казны при царе Михаиле Феодоровиче держава записана следующим образом: «яблоко золото чеканное с финифтью, на нем крест — держава Российского царствия; около яблока и креста каменья алмазы и яхонты червчатые и лазоревые и изумруды и зерны гурмитские, фряское дело».

В выходных книгах при царе Михаиле Феодоровиче упоминается «шапка фряская, что делана в приказе у Ефима Телепнева», и значит работу итальянских мастеров, находившихся в это время в царских мастерских. В этом же смысле можно понимать отметку «фряское дело» в описи державы; но должно заметить, что при царе Михаиле Феодоровиче она уже была настолько древна, что требовала починки: «Года 1643, мая 25, по государеву цареву и великого князя Михаила Феодоровича всея Руссии указу, по приказу боярина Федора Ивановича Шереметьева, отнесено в приказ золотого дела государева большого наряду яблоко золотое чеканное перекрепить каменье, которые шатаютца, да переправить на яблоках крест для тово, что шатаетца; а в приказе золотово дела в яблоке каменья, которые шатались, перекреплены, и на яблоке крест переправлен; переменены под крестом над яблоком две дужки золотые, а в то место положены новые две дужки золотые, весу в новых дужках четыре золотника, а в старых полтора золотника.

Июня в 4-й день из приказа золотово дела яблоко в казну взято, а старые две дужки золотые отданы в приказ золотово дела подьячему Богдану Силину; отнес дьяк».

Таким образом, отметка в описи того же года могла относиться к поправке, произведенной мастерами-фрягами.

Яблоко великодержавное греческого дела

По приходо-расходной книге 1665 года¹² и по алфавитной эта держава золотая, украшенная зеленой финифтью и драгоценными камнями, привезена из Цареграда в 1662 году гречанином цареградцем Иваном Юрьевым вместе с диадимой, деланной по заказу в Цареграде «против образца диадимы благочестивого греческого царя Константина»:

«Яблоко золото с коруною, с каменьем лалы и яхонты, которое привез в 170 году великому государю гречанин царегородец Иван Юрьев. Дано ему гречанину государева жалованья из сибирского приказу и иными товары по меньшей оценке на 7917 рублей».

Вообще в украшениях державы драгоценными камнями заключается 159 алмазов больших и малых, 8 больших яхонтов лазоревых, 196 малых и 136 яхонтовых искр.

Драгоценные камни плоские, без спней, но вставлены вгладь в золоте, покрытом зеленою финифтью, по азиатскому способу отделки.

Держава золотая, малая

Эта держава поступила на хранение в Оружейную палату в 1728 году, при указе императора Петра II от 30 марта на имя действительного статского советника князя Василия Одоевского по описи короновальных вещей его величества, заключающей в себе корону, по оценке в 122 608 рублей, державу, шпагу, трость, кавалерскую звезду, епанчи, петлицы и пряжки¹³.

«Держава золотая, весом золота сто десять золотников; цена с серебром двести восемдесятъ рублев».

Над золотым яблоком серебряный гладкий крест; по яблоку серебряные прорезные обод и пояс. При ней имеется серебряная позолоченная рукоять.

Стоянцы

Во время приема послов в Золотой подписной (Грановитой) палате держава стояла всегда по правую сторону трона, на стоянце, т. е. пьедестале. По этой причине при царе Михаиле Феодоровиче в выходных книгах употребляется название «держава-стоянец».

В Оружейной палате хранятся два стоянца. При описи державы греческого дела упоминается и о принадлежащем к ней стоянце:

«Под яблако великодержавное стоянец прорезной треугольной высокой серебряной золоченой, весу в нем двадцать фунтов семнадцать золотников, по семи рублев по шти алтын по четыре деньги фунт, итого сто сорок один рубль девять алтын одна деньга».

Скипетр большого наряда

Древний скипетр Большего наряда, хранящийся в Оружейной палате, в описи государева большого наряда, составленной в 1642 году по указу царя и великого князя Михаила Феодоровича¹⁴, описан следующим образом:

«Скипетр золот чеканной с разными финифти и скаме-ньи, с алмазы и яхонты червчатыми и с изумруды; наверху три орла пластаных крылами вместе, с финифти; по верху орлов корона, на короне на спине камень яхонт лазорев, на нем зерно гурмышское. С скипетра снят яхонт лазорев, а в то место положен изумруд».

После замены лазоревого яхонта изумрудом этот скипетр Большего наряда, как видно из последующих описей, сохранился в том же виде по настоящее время. О нем упоминается в описи казны и царского наряда царя Иоанна Алексеевича: «Скипетр золот с разными финифтыми, на нем орел с короною, на короне изумруд; сверху и на исподи того изумруда по зерну гурмыцкому; в нем двадцать алмазов, девять яхонтов червчетых, три изумруда; одного алмаза нет; влагалище оклеено бархатом алым, посредине атласом червчатым».

Скипетр второго наряда греческого дела царя Алексея Михайловича

Этот скипетр одного и того же наряда и греческого дела с диадимой и державой, привезенными в 1662 году к царю Алексею Михайловичу цареградцем Иваном Юрьевым и деланными, как сказано в приходо-расходной книге 1665 года¹⁵, «против образца диадимы благочестивого греческого царя Константина, и он сходен также по единству работы и украшений с властелинским жезлом и царским саадаком (налучие и колчан).

A по нынешней переписи (7195) 1687 года и по осмотру тот скипетр против прежних переписных книг сшел-ся. Цена тому скипетру по скаске серебряного ряду ценовщиков Анисимка Алмазникова с товарищи — две тысячи шесть сот рублев».

Скипетр царя Петра Алексеевича

Золотой, украшенный драгоценными камнями и цветною финифтью. Этот скипетр был сделан для царя Петра Алексеевича при общем царствовании с Иоанном Алексеевичем по образцу скипетра большого наряда. На нем также три двуглавых орла под общею короною, на которой большой изумруд между двумя бурмитскими зернами; в украшениях прочих частей также двадцать алмазов, девять яхонтов и три небольших изумруда.

Скипетр, называемый Грузинским

Золотой, украшенный драгоценными камнями и финифтью, с двуглавым орлом, среди которого вензель императора Павла I. По гладкому золотому черену в три ряда травы из зеленой финифти; три пояска осыпаны бриллиантами и яхонтами.

Посох властелинский, Патриарха Филарета Никитича

Этот посох янтарный, с резьбою, прислан в дар Патриарху в 1632 году курляндским герцогом Иаковом.

Древний царский жезл, или посох чеканный

При избрании Михаила Феодоровича на царство отправлен был к нему в Кострому при посольстве и царский посох. В подлинном донесении посольства сказано: «Государь Царь и Великий Князь Михаил Феодорович всея Руссии пожаловал прошение принял и Государем Царем и Великим Князем всея Руссии на Московском и на всех великих Государствах Российскаго царствия, за многим молением и челобитьем, учинился в царском наречении и посох и благословение от Преосвященного Феодорита архиепископа Рязанского и Муромского и от всего священного собора приняти изволил».

Авраам Палицын при описании избрания Михаила Феодоровича на царство также упоминает: «и в тот час возложиша на государя пречестный и животворящи крест, и жезл царский приим в руку свою, и седе на стуле царском и наречен бысть Богом избранный благородный и благоверный Велиий Государь Царь и Великий Князь Михаил Феодорович всея Руссии Самодержец».

Древний царский чеканный посох в описи платью царя Михаила Феодоровича¹⁶ означен:

«Посох серебрен золочен чеканной, на рогах по главе Орловой в коронах; на рогах же по сторонам четыре яхонта лазоревых, да на верху два лала в гнездах. Подков серебрен золочен».

Этот посох относился к царскому наряду большой казны и употреблен был при венчании царя Алексея Михайловича на царство: «А как государь царским венцом венчался и пошел из собору к Михаилу Архангелу и к Благовещению, а на государе было: диадима первая, шапка Мономахова, посохи чеканной с казенного двора, стул костяной с казенного же двора».

При общем царствовании царей Иоанна и Петра, при двойной потребности одинаких утварей царского чина сделан был и второй царский посох, совершенно сходный с поднесенным царю Михаилу Феодоровичу Разница между ними в весе серебра и золота: в первом золоченого серебра два фунта, во втором израсходовано один фунт 84 золотника.

«Жезл кость рыбий зуб» царя Михаила Феодоровича

В описи большого наряда царя Михаила Феодоровича: «Жезл кость рыбеи зуб, в нем врезывано золото травами; на верху жезла три орла крылами вместе; по верху орлов корона с финифты и с алмазы и с яхонтики червчатыми; поверх корон камень яхонт лазорев, на нем зерно гурмышское; под орлами круг золот съ финифтом большим, под кругом въ гнездех два яхонта червчаты да два изумруда, у жезла подков золот с финифтью и с чернью; повыше подкова в гнездех четыре алмаза».

В описи 1702 года описание с оценкой этого жезла следующее:

«Всего тому всему посоху цена сто шеснадцать рублев двадцать шесть алтын четыре деньги».

Царский жезл царя Алексея Михайловича

Этот жезл цареградской работы, однообразной с диадимой и державой, привезенными царю Алексею Михайловичу гречанином царегородцем Иваном Юрьевым в 1662 году.

В алфавитном списке о времени поступления в палату различной царской утвари с 1614 по 1704 год под буквою Ж означено: «7166 (1658) года, июня в 11 день, был у государя царя и князя великого Алексея Михайловича на дворе в золотой на приезде гречанин царегородец Иван Анастаков, челом ударил — жезл оправлен золотом с каменьи с алмазы, изумруды и с яхонты червчатыми. Цена 919 рублев».

По описи казны 1696 года¹⁷:

«Жезл золот с разными финифты, греческой, с алмазы и с изумруды, и с искры яхонтовыми червчатыми. На верху крест золот с алмазы. У него три зерна гурмицких, да три изумруда, на спнях; одного изумруда нет. Ниже креста два изумруда на спнях. В нем пяти камней нет».

Три посоха индийских волнистых, украшенных драгоценным камнями

По описной книге 150 (1642) года один из этих посохов пожалован царем Михаилом Феодоровичем царевичу Алексею Михайловичу.

«Посох, дерево индийское резное, рога по концами оплавлены золотом» с финифты, по концам два каменья лазоревы гранены, около их в гнездех мелкие каменье яхонты червчаты изумрудцы; оклад серебрян позолочен. Принят по книге подъячево Дмитрея Михайлова во 1642 году. Сим посохом государь пожаловал сына своего государя царевича князя Алексея Михайловича. Приказал записать боярин Борис Иванович Морозов".

Трость единороговая

В описи 1686 года эта трость записана в числе жезлов: «Костяной единороговой; сверху и снизу оправлен серебром; у него на цепочке орел золот двоеглавой, в нем в средине яхонт гранен лазорев, да два изумруда; в крыльях и в хвосте тридцать семь яхонтов червчатых, да четыре искры алмазных».

Тросточка царя Алексея Михайловича

С клюкою из красного сердолика, с финифтью и драгоценными камнями.

Престол царя великого князя Иоанна III, резной из слоновой кости

Древнейший из престолов, хранящихся в Оружейной палате, есть царское место, кресло, или, по древним описям, царский стул, резной из слоновой кости, привезенный греческою царевной Софией Палеолог, через союз с которой Иоанн наследовал герб Византийской империи¹.

Глубокую древность этого престола свидетельствует фракийская легенда о подвигах Орфея, изображенных резьбой, а также и ветхость дерева, на котором наложена разная кость.

В описи казны государева большого наряда в числе царских мест, которые хранились на казенном дворе:

«Стул большой костяной резной, яблока серебрены прорезные через грань золочены; под стулом шесть левиков медяных золочены; верх атлас турецкой по серебряной земли, золото в цветах, шелк зелен, подложен бархатом червчетым гладким; тесьмы в четырех местах шелковы; шесть кистей шелк червчат с золотом, ворворки низаны по камке таусинной жемчугом; кость попорчена во многих местах, посему взят тот стул в мастерскую, а из мастерские отнесен в оружейный приказ».

После упоминаемой отдачи в мастерскую палату, вероятно для исправления, и потом в Оружейный приказ костяные кресла с 1642 года и находились там, как видно из описей Оружейной большой палаты оружейной казны 1687 года², 1701 и 171Р:

«Кресла костяные разные, на них вырезаны орлы двуглавые с корунами и люди и звери и птицы и травы; подушка бархатная и назади обита бархатом червчатым; около подушки и назади обито бахрамою золотою; на подножках две скобы железные золочены; под местом шесть яблочков железные и посеребрены.

А по нынешней переписи и по осмотру те кресла против прежних переписных книг сошлись; на правой стороне яблоко попорчено: половина его сшибено. Цена по скаске Оружейной палаты костеново и резново дела мастеров Петрушки да Семки Шешининых две тысячи пять сот рублев, а в прежних переписных книгах те кресла написаны по другой переписи».

Из сравнения описаний видно, что находившиеся под креслами левики заменены посеребренными железными яблоками и, вероятно были употреблены на ножки одного из стоянцев при серебряном троне. К этому же времени должно приписать и замену попорченных резных изображений другими несоответственными по содержанию древним; ибо древние резные изображения представляли полное мифологическое сказание о подвигах Орфея, из которых сохранились только некоторые. На одном изображении Орфей, божественный певец, как выражается Овидий, удаляясь после смерти Эвридики на гору Родоп, чарует голосом своим и звуками лиры животных, камни и дерева.

Другое изображение представляет Орфея в виде царя фракийского, когда он умоляет Гименея, привлеченного его пленительным голосом и летевшего над фракийскою страною, присутствовать при его бракосочетании. По Овидию, Гименей был обличен в ризу пламенного цвета, с невозжженным светильником.

На третьем изображении Орфей поражает диких зверей в ознаменование, что он смягчил водворенной им в Греции религией зверские нравы.

На четвертом Орфей с лирой в руках, вероятно в Македонии, проповедует целомудрие. Царь и народ в изумлении; жены в окне внимают с ужасом.

На пятом Орфея изгоняют, поражая копьем.

На шестом Орфей держит в руке змею, вероятно в значении, что, проповедуя верование в Озириса и Изиду, он заговаривал страсти и исцелял от них.

Прочие изображения заменили, как кажется, недостающие сказания об Орфее и принадлежали позднейшему времени; например, на одном изображении представлено сражение, лица в германских костюмах, на оградах осажденного города пушки.

На спинке кресел двуглавый орел, посреди шестиугольника в резных цветами каймах вместо узорной резьбы представлена охота. На нижних дощечках мифологическое изображение Леды, Сатурна, пожирающего детей, купидонов, едущих на дельфинах, и проч.

При венчании на царство царя Алексея Михайловича этот трон употреблен был как переносный при шествии его из Успенского собора в Архангельский и Благовещенский⁴.

В 1856 году по высочайшему повелению этот трон исправлен к священному коронованию государя императора Александра Николаевича, причем восстановлены в подножии левики (взятые обратно из-под стоянца державы), и над спинкой приделан, по образцу прочих тронов, серебряный вызолоченный двуглавый орел.

Царское золотое место, украшенное драгоценными камнями

В поставлениях на царство этот трон называется персидским. Время присылки оного неизвестно; но Петрей, шведский писатель, бывший в России и издавший «Московскую хронику» в 1620 году, упоминает, что «этот трон, украшенный 600 алмазами, 600 рубинами, 600 сатирами, 600 смарагдами и 600 бирюзами, из которых некоторые в половину голубиного яйца, подарен персидским шахом (Аббасом I) царю Иоанну Васильевичу Грозному».

В описи казны царя Михаила Феодоровича упоминается о троне вкратце:

«Место царское обложено зототом с каменем с большими и с малыми, и с искрами, и с жемчуги с большими; на нем влагалище суконное, сверху багрец, а снизу на страфиль черлен; у влагалища по краем снурок шелков черлен; из места из пяти гнезд каменье большие выпяты и заверчены в бумажку и привязаны к тому месту; а сказал дьяк Гаврила Облезов, что те каменья вынуты по государеву именному приказу для осмотру государю».

По описям 1663—1664 годов этот персидский трон был в походах, и в описи 184 (1676) исчислены недостающие в нем камни.

В настоящем же виде украшения его следующие: на золотой основе 1325 яхонтов, гиацинтов и лалов, 559 бирюз, 16 больших жемчужин и раковин жемчужных, 28 сапфиров, 15 аметистов, 21 хризолит и несколько поддельных изумрудов.

На спинке золоченый серебряный орел. Подушка трона, устроенная вновь к коронации государя императора в 1826 году для ее величества вдовствующей императрицы Александры Феодоровны, из золотого глазета с изображением российского герба, обшита галуном, трехцветным шнуром и украшена 6 кистями. На спинке из той же материи, изображен вензель ее величества, окруженный Андреевской цепью.

Царское место царя Бориса Феодоровича Годунова

Царское место, по описям персидское, прислано в дар царю Борису Феодоровичу Шах-Аббасом в 1604 году; окованное червонным золотом и украшенное драгоценными камнями, оно заключает в себе, кроме мелких камней в каймах, 552 яхонта, лала и виниса, 825 бирюз, 177 жемчужин и 700 половинчатых зерен жемчугу.

В делах⁵ цесарского двора сказано: «Прислал шах с послом Лачинбеком к великому государю нашему место царское золото с лалы и с яхонты и с иным дорогим каменьем прежних великих государей персидских».

Кресло алмазное царя Алексия Михайловича

В книге персидских приездов (под № 14)⁶ упоминается, что «7168 (1660) года великому государю царю Алексию Михайловичу челом ударил кизилбашского шахова ближнего человека Ихто Модевлетев купчина армянин Захарей Сарадаров, в дарех: кресла оправлены золотом с каменьи с алмазы и с яхонты и с жемчуги, по оценке 22 591 руб. 20 алтын».

В вознаграждение за эти кресла в числе других поднесенных царю Алексею Михайловичу торговой компанией Армении даров пожаловано государем 4000 руб. сереб. и 19 000 руб. медью.

В описи 184 (1676) года⁷ заключается подробное описание алмазных кресел:

«Кресла большие алмазные оправлены золотом с каменьи с алмазы и с яхонты и с искры яхонтовыми», и проч.

В настоящем виде в алмазных креслах заключается 876 алмазов разной величины, лал, 1223 яхонта, бирюзовые коймы и три нитки жемчугу, низанного по бархату вокруг следующей надписи на спинке: «Potentissimo et invictissimo Moscovitarum Imperatori Alexio, in terris féliciter regnanti, hic thronus, summa arte et industria fabrefactus, sitfuturi in coelis et perennis faustum felixque omen. Anno Domini 1659», т. е. могущественнейшему и непобедимейшиму Московии императору Алексию, на земле благополучно царствующему, сей престол великим искусством сделанный, да будет предзнаменованием грядущего в небесах вечного блаженства. Лета Христова, 1659".

На вершине спинки приделанные впоследствии литые из золота: посредине двуглавый орел, на столбиках лики апостола Петра и Николая Чудотворца.

Сзади, с боков и в подножии, перететивья кресел отчетливо разрисованы красками с различными изображениями персидского вымысла и искусства.

Серебряный золоченый двойной трон царей Иоанна и Петра Алексеевичей

К общему царствованию царей Иоанна и Петра Алексеевичей изготовлен был в несколько дней второй большой наряд царского чина и все относящиеся к оному царские утвари. Но в короткое время от избрания до венчания царевича Петра Алексеевича на общее царствование с братом⁸ невозможно было устроить вновь двойной престол, и потому, без сомнения, хранящийся ныне в Оружейной палате общий трон царей Иоанна и Петра переделан из бывшего при царе Михаиле Федоровиче серебряного золоченого трона, о котором упоминает Олеарий в бытность свою в России в 1634 году:

«Место великого князя (в Золотой палате) было у противоположной входу стены; оно возвышалось на три ступени от пола и имело с четырех сторон серебряные золоченые столбцы в три дюйма ширины и полтора аршина вышины, на вершине которых были серебряные орлы. На подобных же столбцах возвышался над троном и навес с четырьмя башенками, на которых также были серебряные орлы. Нам сказали, что изготовляется другой трон, на который употреблено тысяча шестьсот марок серебра и сто двадцать унций червонного золота, и который будет стоить двадцать пять тысяч червонцев. Рисунок для оного делал немец, уроженец Нюрнберга, по имени Исай Цинкграф».

Этот трон поступил в Оружейную палату в 1706 году, до которого времени находился в Грановитой палате. Он весь чеканный из серебра, с прорезными украшениями. Главные символические изображения на нем: орел, лев, гриф и единорог, которые, вероятно, были приняты Иоанном III вместе с наследием герба византийской империи. Подобные изображения видны на державе, присланной из Греции, на налучии и колчане царского саадака большого наряда, совершенно сходного по работе с державой; на троне из слоновой кости, привезенном в числе даров из Греции при сочетании браком Иоанна III с Софиею, дочерью Фомы Палеолога, порфирогенета и деспота аморейского и ахайского. Те же изображения заметны на некоторых частях древнего здания Кремлевского дворца, построенного Иоанном III, между барельефными иссечениями из камня.

На задней станке, или прислоние, трона есть завеса, шитая пряденым серебром и унизанная жемчугом. На ней посредине двуглавый орел, а по каймам, между золотыми травами, двенадцать гербов царств и областей российских. За завесой, с левой стороны прислона, находится отверстие, вроде слухового окна, за которым, вероятно, сидел наставник десятилетнего царя Петра.

По обе стороны трона прорезные, серебряные столицы для постановления держав.

Против трона три прорезные серебряные золоченые столбца с серебряными двуглавыми орлами на вершине, сходные с описываемыми Олеарием.

Трон польский 1-й

Поступил в Оружейную палату для хранения в 1832 году, после коронования блаженной памяти государя императора Николая Павловича и государыни императрицы Александры Феодоровны в Варшаве.

Он состоит из двух тронных вызолоченных кресел с балдахином и доссией малинового бархата, с шитыми золотом гербами Российской империи. Подушки и спинки обиты также малиновым бархатом и обложены широким и узким золотым галуном и золотою тесьмою. По сторонам доссии щиты с изображениями польского герба и вензельного имени государя императора Николая Павловича на польском языке: M. (Mikolaj). Кресла эти находились в тронной зале в варшавском королевском замке.

Трон польский 2-й

Также состоит из двух вызолоченных тронных кресел с коронами под балдахином. Подушки и спинки обиты алым бархатом, обложены в два ряда широким и узким золотым галуном, золотою тесьмою.

В палату поступил из Варшавы в 1832 году, после коронации Николая Павловича.

Броня, оружие, знамена

С самого сочетания русских племен в единство великокняжения битвы с хазарами, греками, печенегами, половцами, с ляхами, уграми, литвой и немцами и, наконец, с монголами представляют в русской истории непрерывный ряд военных подвигов. Во все эти времена Русь межевалась и пахалась внутренней борьбою за наследие уделов, и это поле не отдыхало ни одного года в продолжение нескольких столетий; повсюду, по выражению древнего великого русского песнопевца, снопы стлали головами, молотили цепами харалужными, на ток живот клали и веяли душу от тела.

Кроме постоянной необходимости быть наготове к бою, строить города (укрепления), остроги, тверди и станы по цепи границ владений, сама природа славенорусских племен была всегда исполнена бодрости и мужества; во время празднеств народными играми был бой, города, гарцеванье на конях и борьба, напоминающая атлетов, столь обычная по сие время в Болгарии. «Седлай, брате, свои борзые комони, — говорит Всеволод¹, — а мои ти куряне сведоми къмети², под трубами повиты, под шеломы взлелеяны, конец копья вскормлены³, пути их ведоми, яругы (яры, ущелья) им занеми, луциу них напряжены, тулии отворении, сабли изострени, сами скачют, аки серые волки в поле, ищучи себе чести, а князю славы». В этих словах, составляющих народное поверье, высказывается воинственное воспитание русов.

В Древней Руси и во время христианства совершался над младенцем мужского пола на третьем году воинственный обряд пострига; причем младенца препоясывали мечом, возлагали на него колчан стрел и сажали на коня. Летописи наши упоминают о подобных постригах великокняжеских детей: «Того же лета 6699 (1191) быша постриги у Всеволода сыну его Георгию (родившемуся в 1189 году) в граде Суздале; того же дня и на коне всадиша и (его)». Этот обряд, кажется, сохранен славяно-русскими племенами в числе многих других обрядов первобытной их родины⁴.

Учение боевому строю употреблялось в Древней Руси уже при Святославе: «Неожиданно приступившие к Преславу греки застали русские войска на равнине под городом учащимися военным приемам».

В решительные минуты великие князья составляли военный совет. Лев Дьякон, описывая осаду Доростола, говорить: «С наступлением дня Святослав составил совет из знатнейших мужей, который на их языке коментом (кметованье) называется»⁵.

В сражениях наблюдался строй и боевой порядок: «Володимир же изряди вон своя и повел приступит к граду (Корсуню)». — «Ярослав же (в 1036 году) выступи из града и исполни дружину, и постави варязи (наемную пехоту) посреди, на правой стороне кияне, а на левом крыле новгородцы, и сташа пред градом».

Между построениями полков высылались стрельцы: «Мстислав же стояше у Липец (1177) и стрельцом стреляющимся межи (между) полкома, пойдоша к собе (друг на друга) на грунах⁶ обои».

Во время войны строились полевые укрепления: «Они (суздальцы в 1149 году) противу сташа новгородцев, начаша город (укрепление) чинити».

«Иустроиша острог около города» (Нов. лет. под 1169 г.).

Ту бо бяху вышли суздальцы полком и угошили около себя твердь и не смеша дати полку (сражения)". (Нов. л. 1180).

Знаками отличия были гривны, или золотые ожерелья.

«Бе отрок сей родом угрин, именем Георгий, его же любляше Борис, бе бо возложил на него гривну велику злату, в ней же предстояше ему. Избиша же отроки многи Борисовы, Георгиевы же не могущи борзо сняти гривны с шеи, отсекоша главу его».

Ношение поручей и серег, как знаков достоинства, также есть след древнейшего обычая. Великий князь Святослав носил золотую серьгу, украшенную двумя жемчужинами и яхонтом.

В духовной своей грамоте великий князь Иван Иванович в 1359 году завещает старшему сыну Димитрию в числе великокняжеского чина: барм, золотой шапки, золотой цепи, золотой сабли — «сергу золоту с жемчугом; сыну Ивану также сергу с жемчугом, что ми дал брат мой князь великий Семен».

Сохраняя первобытное верование и обычаи почти до принятия христианской религии, Русь и в Европе, без сомнения, сражалась тем же оружием, каким вооружил ее Сканда — божество войны и победы. Эта броня и оружие состояли из кольчуги, шлема, копья, рогатины, секиры, меча, лука и стрел⁷.

Над этим оружием русы произносили клятвы и обеты. Например, посланные⁸ от великого князя Игоря, князей, бояр и русских людей в Грецию клялись: крещенные — Богом Вседержителем, «да приимут месть в сей век и в будущий»; а некрещеные — «да не имут помощи от Бога, ни от Перуна, да не ущитятся щиты своими, и от стрел и от иного оружия своего, да будут раби в сии века и в будущий».

При клятве русы «полагали щиты своя и мечи наги и обручи своя и прочая оружия».

Золотые обручи составляли обручие, обручение, или обречение на службу; вместо обручей в другом месте договора поставлено золото: «и покладоша оружие своя и щиты и золото, и ходи Игорь роте (обету)».

Золото обручей имело смысл при клятве: «да будем золоти (желты) яко золото, и своим оружием да иссечени будем».

При мирных сношениях обычай посылать в дар оружие существовал также искони. Печенежский князь Прети-чу, воеводе Святослава, послал в дар коня, саблю и стрелы; Претич взамен подарил ему броню, щит и меч.

Обычаи решать сражение борьбой атлетов встречается в летописях в 993 году, боец Владимира Великого, вооруженный, боролся с печенежским великаном и сдавил его в руках до смерти⁹.

«И рече Редедя, князь косожский: „Что ради губиве дружину межи себя? Снидевась сами бороти, да аще одолееши ты, то возмешь имение мое и жену и дети, и землю мою; аще ль аз одолею, то возьму твое все“. И рече Мстислав: „Тако буде“. И рече Редедя ко Мстиславу: „Не оружьем будем биться, но борьбою“. Призвав на помощь Святую Богородицу, Мстислав ударил Редедю о землю и вонзе нож и зареза Редедю».

При употреблении оружия неизбежно было и производство оного. Оружейное мастерство и велось издавна в России. Выработка стали и булата, нарезка, насечка и навод золотом и чернью по железу также были известны даже в уделах, чему служит доказательством «рогатина, булат красной, тулья обложена серебром золоченым, резаны травы и люди и птицы, на тулее на краю две строки подпись¹⁰ в.к. Бориса Александровича (Тверского)».

Шлем норманнского дела, с чеканным на серебре изображением Архангела Михаила и славянскою надписью: «Великыи Архистратиже Господень Михаиле помоги рабу Своему Феодору» (в. к. Ярославу Всеволодовичу) служит образцом русской, вероятно, новгородской работы XII столетия.

Из слова о полку Игореве видно, что половцы носили шлемы аварские; это так называемые шапки эрихонские.

В отличие от шлемов русских певец упоминает, что Роман Галицкий и Мстислав Луцкий носили шлемы латинские и под ними железные папорзи (латы, нагрудники).

В отличие от русских шлемов и мечей, певец упоминает о литовских: «Един же Изяслав, сын Васильков, позвони своими острыми мечи шеломы литовскыя; притрепа славу деду своему Всеславу, а сам под черлеными щиты на крова-ве траве притрепан литовскыми мечи».

В песне о полку Игореве не упоминается, однако же, персидское слово пулат — булат; но вместо его половецкое того времени харалуг — каралук — сталь: «гремляше о шеломы мечи харалужными» — «трещат копия харалужная». «Святослав грозный, великий, Киевский, грозою бяше, притрепал своими сильными пелкы и харалужными мечи, наступи на землю Половечьскую».

Стрелы же и сабли названы калеными: «головы половечьские поскепани саблями калеными» — «с вечера до света летят стрелы каленые» — «аки тури ранены саблями калеными».

Облаченные в железную броню полки Ярослава Галицкого называются железными полками; железными полками названы также и великие полки половецкие.

Восточная любовь к великолепию оружия была в обычае и у русов: шлемы были золотые или золоченые; описывая Всеволода, певец Игоря говорит: «златым шлемом посвечивая» — «ты буй Рюриче и Давиде не ваю ли злаченая шелома по крови пловаша?» — «Кое (где) ваши (Ольговичей) златые шеломы и сулицы ляцские и щиты?»

И вообще булатное русское оружие, подобно азиатскому, украшалось золотой насечкой и вставными драгоценными камнями.

Подразумевая броню как боевое облачение воина, она была различного рода, и по этому различию изменялись и названия ее. Московская царская Оружейная казна, ныне Оружейная палата, и царскосельская оружейная¹¹ государя императора суть единственные хранилища, где можно видеть без исключения все образцы древнейших доспехов Азии и Европы: индийских, китайских, персидских, монгольских, арабских, греческих, римских, норманнских, германских, средних времен и русских с основания царства.

Все формы кольчужной брони с коническими шлемами, бармицами, наручами и поножиями имели начало свое в Индии. Оружейники Дели по сие время славятся производством превосходного булата и доспехов вообще. Все эти формы перешли в Персию и к арабам.

В Европе кольчужная броня принадлежит преимущественно славяно-русам. Конница сарматов, т. е. славян, на изображениях Траяновой колонны была в кольчугах и шлемах; пешие же воины (земщина) в свитах с палицами и косарями в руках, напоминая выражение «Слова о полку Игореве»: «тии бо без щитов с засапожникы кликом полки побеждают, звонячи в прадеднюю славу»; или новгородцев в бою Мстислава с Ярославом: «Княже не хочем измерети на копих; но яко отчи наши билися на кулачески пеши», и, соскочив с коней, сбросив обувь и одежду, ринулись в бой.

В битве под Доростолом, в 971 году, великий князь Святослав был в кольчуге, которая и спасла его от удара Анемаса, телохранителя Цимисхия. По сказанию Льва Калойского Дьякона, «его защитили от удара кольчужный хитон и щит».

К кольчужной восточной броне принадлежат: бахтерцы, байданы. полубайданы, колотари и юшманы — составленные из колец с вплетенными рядами булатных насеченных золотом пластинок и надевавшиеся сверх полукафтанья или зипуна.

Римское всеоружие (panoplia) или броню — cataphracta, lorica hamata¹² thorax¹³ (cuirasse), составляли латы¹⁴, то есть кожаные или ременные нагрудники, на которых нашивались латунные бляхи, чешуей или рядами.

Греческая, византийская броня, 7tavoiôf|Qiov — всеоружие, панцирь, не отличалась от римской; но по сближению с Азией принимала и восточные формы. Русские зерцала, происходя по названию, может быть, от восточного слова зерх, зирэх¹⁵ (броня, кольчуга), более сходны с латами, имевшими всегда подбой. То же самое должно сказать и о панцире, который состоял из двух кожаных или бархатных половин — нагрудника и наспинника, с нашивными кольцами, набивными гвоздями или бляхами.

В царской Оружейной казне были следующие панцири:

— панцирь узловатый, старый;

— панцирь, по ярлыку, великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича; на груди с обе стороны по десяти колец с подписью;

— панцирь, по ярлыку, написан Бориса Феодоровича;

— панцирь хрещатый, три мишени¹⁶ медные, посеребрены;

— панцирь черкасский; на нем шесть мишеней медных, посеребрены;

— панцирь вострогвоздь;

— пять панцирей коропчетых;

— 16 панцирей немецких.

Панцирями черкасскими назывались, без сомнения, кольчуги, нашитые на бархат или ткань с прорезами по сторонам, чему служит доказательством панцирь, присланный в дар царю Алексею Михайловичу от Александра, царя имеретинского.

При царе Иоанне Васильевиче IV производство брони и оружия в Москве было обширно. Все покорившиеся князья и мурзы юрт и улусов ногайских снабжались московскою бронею. В бесчисленных грамотах их к Белому Царю они беспрестанно просили о присылке сабель, что рубят железо, панцирей золоченых, шлемов, седел с золотом, тегиляев (подлатников) золотного бархата и пр.¹⁷

В Оружейной казне существовала китайская и монгольская калмыцкая броня под названием куяк; она была вроде кафтанов или состояла из полостей, прикрывающих грудь, спину и плечи и соединяющихся застежками и пуговицами; кроме того, из двух передников, прикрывающих ноги. Ватные полости заключали внутри железные пластинки, укрепленные гвоздями. У китайцев это собственно броня конницы. Между верхней тканью, испещренной драконами, облаками, горами и травами, и подбоем на вате заключаются у них, по положению, сто сорок железных пластинок, или листов, разной величины и 1500 медных гвоздей, которыми укрепляются пластинки в вате.

По описи времен царя Михаила Феодоровича все куяки с куяшными шлемами¹⁸ присылались в дар от Алтына царя и тунгусских владетелей.

По описи 1687 года их было очень много, и упоминается, что все они деланы по-кафтанному. Некоторые были с бляхами медными и серебряными, на которых была изображена личина львов¹⁹.

Монгольское название куяк известно было и народу; но понятие о доспехах, как видно из песен, было неясное. В песне о Михаиле Козарянине на одних и тех же плечах и куяк, и панцирь, и кольчуга:

Крепки доспехи на могучих плечах

Куяк и панцирь, — чиста серебра,

А кольчуга на нем красна золота.

А куяку и панцирю цена на сто тысяч,

А кольчуге цена сорок тысячей.

К числу панцирей должно отнести и байдану, которая делалась из так называемых по старинным описям сеченых колец, т. е. выбитых из листового железа и нашитых на подбой. Должно полагать, что именно этот род брони, подобие кольчуг восточных, и составлял по преимуществу les cottes de mailles на Западе, до крестовых походов²⁰. По старинным описям Оружейной казны только кольчуги с сечеными кольцами называются немецкими²¹.

Этот род германской брони изображен и на известном ковре, приписываемом трудам Матильды, супруги Вильгельма Завоевателя. Кольчуги воинов в виде курток и штанов, обшитых металлическими кружками, на головах шлемы с носами.

Что байдана составляла род кафтана с нашивными плоскими кольцами и бляхами, то подтверждает байдана мисюрская (египетская, каирская), упоминаемая в описи казны Бориса Годунова: «Бадана мисюрская с сеченым кольцом и мишенью, без ожерелья; ворот и рукава и по подолу опушена в три ряда медью золочено».

Полубайданы, упоминаемые в описях, вероятно, были без пол. Собственно к броне принадлежат также шлемы и щиты.

Сарматы на колонне Траяновой в кольчугах и в остроконечных шлемах, совершенно сходных со шлемами, изображенными на древних рисунках, представляющих русских воинов, например, в так называемом Святославовом сборнике; а также сходных с гладкими и ложчатыми шлемами московской работы.

Броня и шлемы упоминаются в Краледворской рукописи у южных славян:

Тварды очел (сталь, булат) на могучих персех.

Радостно сия свой щит черн,

Двузубу, и сия со щитем и млат

И не проникавый шлем.

В «Слове о полку Игореве» о шлемах не иначе пишется, как златые или золоченые шлемы. Действительно, как видно из древних описей Оружейной казны, почти все русского производства булатные и стальные шлемы наводились золотом или были с золотой насечкой; например: «три шолома наводных (т. е. золотом); а у одного венец серебряной золочен с чернью».

В трубку на вершине шлемов вставлялись еловцы²² — знаки, составляющие, вероятно, различие полков, и перья, признак воевод, предводителей. Эти перья обделывались в золото и украшались жемчугом и драгоценными каменьями.

Шлем, как древнейшее и обычное общеславянское название головного доспеха, имеет, по описям царской Оружейной казны, свои подразделения. Собственно шлем относится к кольчужной броне, имеет форму конуса с выпуклостью и вооружен бармицей, или кольчужной подвеской.

Шишак есть преимущественно польское название шлемов латных, латинских, с наушниками и затылками.

Шапками ерихонскими назывались азиатские шлемы, вооруженные вместо кольчужной бармицы также наушниками и затылком.

Мисюрки и шапки мисюрские — от араб, михфер, перс. мизер — шлем в виде черепов, к которым прицеплялась кольчужная бармица. Мисюрки иногда надевались на голову под ерихонские шапки. Этим может объясниться сказание Гва-ньини, что «русские подчас надевали двойные шишаки».

Шапками немецкими и железными колпаками назывались разные формы кирасных шлемов. Калмыцкими шапками — шлемы монгольской или китайской формы.

Щиты у славян и русов были булатные, деревянные и кожаные, преимущественно круглые, выпуклые, восточной формы.

По Краледворской рукописи, на поединке у залабского князя щиты поединщиков были черные железные или кожаные с железным навершием и плащами.

Оба добыста ту мечи,

Раз по разу в чарны щиты;

И искры вспарху з чарну щиты.

По Ибн-Фосслану, русы, приезжавшие на Волгу для мены мехов и челяди (преимущественно полоненных женщин), при обряде сжигания одного из умерших своих начальников ударяли в щиты, чтоб не было слышно воплей женщин, вызвавшихся на сожжение вместе с покойником. Следовательно, щиты русов были железные.

Приписать определительный цвет русским щитам, червленый или красный, невозможно, несмотря на выражение песни о полку Игореве, где щит не иначе упоминается, как со своим прилагательным черленый. Это обычное прилагательное принадлежит собственно щиту, а не русским, точно так же как стрелам неизбежно прилагательное каленые²³, мечам — булатные или харалужные. Подбой у щитов азиатских вообще и у щитов русских, булатных, Камышевых, кожаных и деревянных, почти всегда был красный бархатный, камковый, или кумачный. Бахрома у богатых щитов также преимущественно бывала «шелк червчетый с золотом». Деревянные и кожаные щиты обтягивались червчатым бархатом или камкой, поверх коих накладывались булатные изукрашенные или простые навершия, плащи, репьи, мишени и гнезда с драгоценными камнями.

Кроме щитов обыкновенных у славяно-русов были павезы²⁴. Эти огромные щиты, прикрывающие всего воина, употреблялись во время приступа к городским стенам и при защите укреплений.

Когда войска Цимисхия прошли тайно через ущелья Гема или Балкана в Булгарию и внезапно окружили Преслав, тогда отряд русов в 8500 человек, оставленный Святославом для защиты города, учился на равнинах военному строю. По Льву Дьякону, этот отряд состоял из пехоты²⁵ и был вооружен крепкими и длинными, до самых ног, щитами.

Тарч, составляющий небольшой щит, приделанный к наручу (brassard) со шпагой, принадлежит к латному германскому вооружению.

Название тарч, происходящее, вероятно, от арабского таре — щит, существует во всех европейских языках: tarche, targa, targe, target, в значении: род щита, и, кажется, родственно с thorax.

Как в отношении брони, легкой и красивой, так и в отношении оружия русы предпочитали восточное, свойственное явному мужеству. По поверью, они выезжали в поле силы изведать, оружие измерить и, кажется, хранили в предании закон: «и в битве с неприятелем воин не должен употреблять вероломного оружия: ни стрел зазубренных, ни стрел ядовитых, ни стрел огнеметных»²⁶. В древности обычным, нехитрым оружием русов были простые стрелы, мечи и копья.

По народным сказаниям, лук и стрелы у витязей были следующие:

«Вынимал он из налушна свой тугой лук²⁷,

Из колчана калену стрелу,

А цена тому луку три тысячи,

Полосы лука булатные,

А жилы слоны сохатные,

А рога красна золота²⁸

А тетивочка шелковая…

Стрелы колоты из трости дерева²⁹

Строганы в Нове-городе,

Клеены клем осетра рыбы,

Перены перьицем сиза орла,

В ушах поставлено по тирону,

По каменю, по дорогу самоцветному».

В описях кроме обыкновенных стрел упоминаются: северги, срезни, тамары и свищи. Это стрелы охотничьи. В описании они сходны между собой; вместо копьеца у них накосточки, иногда серебряные золоченые и резные³⁰.

Кроме мечей булатных в рассказах упоминаются русские мечи кладенцы. Название кладенец есть славянское kladnice — то, чем колют и рубят, соответственное латинскому gladium, gladius.

Сабли московского производства различались по образцам, с которых делались или выковывались, и потому в описях упоминаются: сабли на черкасское дело, на угорское дело, на турское дело, на литовское дело; на угорский выков, на кизылбашской выков, на немецкий выков. «Булат красный, выков на литовское дело, долики на угорский выков».

«Две полосы стальные московское дело на литовский выков, зубатые, в три долы на обеих сторонах».

В числе прочих выковов был и собственно московский: «Полосы булат синей, московский выков».

В числе сабель была «сабля, булат красный, египетское дело». По описи 1687 года «взял ее в свои хоромы царь Петр Алексеевич».

Замечательнейшие из хранящихся в Оружейной палате булатные с золотой насечкой сабли: одна под названием тесак, деланная в оружейном приказе для царя Михаила Феодоровича, и другая с надписью «сабля князя Александра Ивановича Лобанова-Ростовского».

За саблями и мечами в описях следуют палаши — германские spatha³¹ — и кончары — персидские коддарэх, или турецкие ханджары, особенные большие мечи, вроде палашей.

Копья имели также свои подразделения. Широкие, плоские, с коротким ратовищем, назывались рогатинами; метательные копья — сулицами. По описи 1687 года: «сулица, булат красный, скепище древо немецкое черное; на конце трубка с яблоком серебряная, травы резные, в перевив золочены; кисть золотая».

Кроме этих оружий употреблялись вроде широких топоров или скир так называемые бердыши.

У чехов и венгров называется косарь большой нож, сделанный из косы. Из этого земледельческого орудия, насаженного на ратовище, образовалось бардище и бердыш. У готов bard и bardisan — секира. У римлян бердыш принял название limata secures и hasta falcate, от faix, в иг. falce, во фр. faux — коса.

У франков бердыш bardis (an) принял название partisane и partuisane. Это было преимущественно оружие наемных телохранителей.

Южные и западные витязи вооружались млатом; в России у богатырей упоминается тяжкая палица, медная, литая. Но это не собственно оружие, а знаки военачалия: млат то же, что клееец³² или чекан, по персид. чакуш, палица, на чешском то же, что буздоган (тур. бузды-ган), булава³³.

Железная палица или булава и у греков заменяла часто оружие³⁴.

Из осадных орудий каменобросцы употреблялись в древности и русами³⁵ и назывались пороками или пращами³⁶.

Русь или русы, составляя первоначально ратное сословие и дружину великокняжескую, были собственно конница; пехота же всегда образовывалась из земщины, набором и наймом. Наемные варяги, как моряки, по преимуществу составляли корабельную и строевую пехоту. Как строевое войско, в битвах они всегда занимали центр: «Ярослав же исполчи дружину и постави варяги посреди, на правой стороне кияне, а на левом крыле новогородцы». Из наборных и наемных воинов учреждалось в необходимых случаях и постоянное войско; так, например, великая княгиня Ольга, возвратясь из Древлянской земли к Киеву, пристроя вой на прок.

Великие князья имели у себя запасы оружия, которое и выдавалось на случай войны: в 1067 году во время набега половцев киевляне обратились к князьям: «Вдай, княже, оружья и кони, еще бьемся с ними».

При войсках искони были знамена; но слово знамя является уже в позднейшее время. В старину обычное слово было стяг. На стягах изображалось знамение покровительствующего божества области, города или полка. По стягу совершалось движение войска. Около великокняжеского, или великого, стяга сосредотачивались удельные силы. Знак к движенью подавался рогами, трубами и бубнами³⁷; победа звенела в щиты.

Кроме стягов в древности у славян были знамена под названием хоругвей и прапоров. Первые искони были местными, сборными или приходскими знамениями³⁸.

В Краледворской рукописи в песни Ольдрих и Болеслав «хоругви ту сбори (приходские общины) на мост вразя (водрузили)».

В песне о Ярославе: «к Оломцу хоругви их веют».

В «Слове о полку Игореве»: «Черлен стяг, бела хоругвь, черлена челка».

Прапором у славянорусов называлось родовое или гербовое знамя и флаг, выставлявшийся на зданиях.

В древней песни о битве чехов с поляками в начале XI столетия князь чешский схватывает сам прапор и несется на неприятелей³⁹.

В описях царской Оружейной казны упоминаются следующие прапоры.

Гербовой боярина Никиты Ивановича Романова: «прапор, середина тафта белая, вшит гриф тафта желтая с мечом, в левой лапе держит клеймо (щит); повыше клейма писан орлик черный; опушка вшита в червчатую тафту, тафта желтая; откоски объяр черная, писаны главы Львовы золотом и серебром, опушки тафта разных цветов, гротик железной, прорезан; древко по белой земле писано розными красками. По ярлыку написано: прапор боярина Никиты Ивановича Романова».

Прапоры царств и областей русских:

— Прапор с изображением «земля с короною и крылами» с подписью: «Царь Остороханский».

— Прапор с изображением барса и подписью: «Государь Псковский».

— Прапор, изображение «престол с короною, на короне крест», с подписью: «Тверской».

— Прапор, изображение «медведь на серебряном столе», подпись: «Пермский».

— Прапоры теремные и башенные: «Четыре прапора писаны золотом по белому железу, что бывают на теремах и на крыльцы, на шетрах»⁴⁰.

Русские знамена с откосами и особенно косынею⁴¹ (треугольником) есть древнейшая форма знамен, на которых изображалось божество победы с его знаменованиями, множеством голов и рук, вооруженных всеми родами оружий; подобное знамя найдено в Ретре, городе прибалтийских русов.

Кроме различных родов древней брони и оружия Оружейная палата, без сомнения, занимает одно из первых мест между известными хранилищами редкостей и по части огнестрельного оружия старого времени.

Особенно замечательны уцелевшие в значительном числе пищали, образцы самостоятельного развития русского оружейного искусства, нераздельного с изящной отделкой и богатством наружных украшений.

В числе древних пищалей большая часть винтовальных доказывает, что нарезное оружие пользовалось в России давнею уже известностью и предпочиталось гладкоствольному.

В числе так называемого скорострельного оружия здесь хранятся первообразы револьверов, ружья и пистолеты — духовые, многоствольные, многозарядные с поворотами и заряжающиеся с казенной части.

И вообще броня, оружие и конские уборы, хранящиеся в Оружейной палате, по замечательности своей в отношении древности и разнородности представляют богатый материал для изучения развития оружейного дела.

Государственное знамя, меч и щит

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ЗНАМЯ из золотого глазета, с обеих сторон государственный герб, писанный красками; бахрома витая из золота, серебра и черного шелка. Голубая лента ордена Св. Андрея Первозванного укреплена вверху бантом; концы ленты украшены с обеих сторон двуглавыми серебряными позолоченными орлами; от них вверх идут подписи, шитые золотом; на одном: «С нами Бог» и годы начала государства Русского (862) и принятия христианской религии (988); на другом: «С нами Бог» и годы принятия герба Восточной империи (1497) и титула Всероссийской империи (1721). На банте медальон с серебряным золоченым орлом; от банта висят две трехцветные кисти. На древке серебряное позолоченное яблоко; на нем двуглавый орел серебряный же, покрытый эмалью; при древке ручки в серебряной позолоченной оправе, расписаны тремя цветами. Знамя прикреплено к древку серебряными пуговицами на золотом галуне; кругом его золотая трехцветная обшивка. При знамени перевязи, покрытые глазетом с трехцветною каймою и подложенные малиновым бархатом.

По высочайшему повелению это новое государственное знамя заменило прежнее обветшалое и освящено в присутствии государя императора Александра Николаевича 1856 года августа 18 в Оружейной палате.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МЕЧ, полоса стальная, во всю длину (1 арш. 6 верш.) выбита тремя долами; шириной 1½ вершка. С одной стороны обронною работою вычеканен золотом двуглавый орел, держащий в когтях извивающегося дракона; с другой, гриф с обнаженным мечем. Рукоять длиною 8½ верш., наверху орлиные головы под короною; крыж с орлиными же головами. Ножны обтянуты золотым глазетом. В описи 1687 года записан первым.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЩИТ, в диаметре 137₂ верш.; в нем 42 яшмовых бляхи, по которым в золотой насечке и в гнездах яхонты, изумруды и бирюза.

XIV век великого князя Димитрия Иоанновича Донского

ЗНАМЯ, бывшее в битве с татарами на Куликовом поле в 1380 году. Ветхо; на желтой тафте по обе стороны золотом и красками изображены: образ Нерукотворенного Спаса, а пред ним св. Георгий, св. Михаил и св. Сергий.

ХОРУГВЬ, небольшая лазоревой камки с изображением образа Николая Чудотворца и молящихся пред ним князя Димитрия Донского с воинством своим; вокруг, по кайме, покрытой серебром, тропарь святителям, правило веры и проч., с другой стороны кондак: «в мирех свете» и пр. до конца.

Царя и великого князя Иоанна Васильевича IV

ЗНАМЯ — ветхое, средина из тафты лазоревой, откос из тафты сахарного цвета, с каймами макового цвета, вшитый круг из белой тафты, на лазоревой средине в кругу писаны золотом и серебром: Господь Вседержитель на коне серебряном; на правой стороне на бедре подпись: «Царь царем и Господь господем». За Спасом воинство небесное на конях белых, в облачении белом и чистом; вне круга херувимы и серафимы; на средине откоса в кругах архангелы с мечами в руках.

ЗНАМЯ ВОЙСКА ЗАПОРОЖСКОГО, государей царей и великих князей Иоанна и Петра Алексеевичей и царевны Софии Алексеевны, — треугольное, с изображением на обеих сторонах российского герба, под коим крест из звезд и образ Спасителя с подписью: «Царь царем и Господь господем». По бокам креста также молитвенные подписи, — время писания знамени в 1688 году янв. 6, и «дано их царского величества верному подданному войска запорожского обеих сторон Днепра гетману Ивану Степановичу Мазепе».

ЗНАМЯ ЦАРСТВА СИБИРСКОГО, рудожелтой камки, с изображением архангела Михаила и надписью: «лета 7203(1695) апреля 27, по указу великих государей и князей сибирских и по приказу ближнего стольника и воеводы Андрея Федоровича Нарышкина с товарищи».

БУЛАВА ближнего боярина князя Василия Васильевича Голицына.

Царя и великого князя Петра Алексеевича

ЗНАМЯ ГЕРБОВОЕ, по красной камке изображение двуглавого орла. В середине надпись: «Слово Божие»; а вокруг: «знамя гербовое, устроено бысть в лето 7204 (1696) марта в 25 день, пресветлейшего, великодержавнейшего и богохранимого монарха… и великого князя Петра Алексеевича всея Великия и Малыя России самодержца».

ПИЩАЛЬ ШЕСТИВИНТОВОЧНАЯ, с насечкой серебряной, с изображением двуглавого орла и надписью: «пищаль великого государя царя и в.к. Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, в лето 7200 (1692)».

ПИЩАЛЬ ШЕСТИВИНТОВОЧНАЯ с резьбой и насечкой золотой, с изображением двуглавого орла и надписью: «пищаль в.г. царя и в.к. Петра Алексеевича Великия, Малыя и Белыя России самодержца, в лето 7187(?) (1679)».

САБЛЯ, полоса булатная с изображением золотом Божией Матери с Предвечным Младенцем; над Оным два ангела, держащие корону; выше образа Богоматери вставлены яхонт и изумруд со значением 1692 года. На другой стороне изображение св. Георгия на коне. Черен черепаховый.

Императора Петра Великого

ЗНАМЯ ЧЕТЫРЕУГОЛЬНОЕ, красной камки, с изображением креста и Иоанна Воинственника.

4 ЗНАМЕНИ ТАФТЯНЫХ, с изображением в облаке руки, вооруженной мечом, и знака ордена св. Андрея Первозванного. Эти знамена, построенные в честь ордена св. Андрея Первозванного, учрежденного в 1698 году, предводили первые регулярные полки, сформированные в 1700 году.

2 ЗНАМЕНИ, первопожалованных императором Петром I лейб-гвардии Преображенскому и Семеновскому полкам в 1711 году, перед выступлением их в поход против турок. — Красной тафты с надписями из белой тафты: «за имя Иисуса Христа и христианства». В верхних углах по желтой тафте изображены золотом кресты в сиянии с надписью вокруг: «сим знамением победиши».

ШПАГА, которую его величество изволил носить. Клинок английский, в серебряной золоченой чеканенной оправе с надписью: «Hony soit qui mal y pehse»^[1].

МИНИАТЮРНЫЙ ПОРТРЕТ императора Петра I, жалованный Меньшикову.

Повозки, трофеи и разные вещи

Мы должны также сказать несколько слов о конюшенной царской казне и в особенности о старинных поездах: в древности обычная езда была верховая. Убранство коня соответствовало убранству и достоинству ездока. Лучшими конями в X столетии считались чешские и угорские¹. Воза, возки и повозки употреблялись для переезда и для перевоза тяжестей.

В Пскове и Новгороде крытые повозки назывались белками. Это название сохранилось и поныне в Астраханской и Иркутской губерниях.

В описании приезда царевны Софии в 1473 году, прибыв в Псков на наседех (большие лодки, крытые суда), она пересела в воз: «И царевна вшедши в воз и приехавши в дом Живоначальной Троицы…» — и тако вшедши в воз и поеже с великою честию из Пскова; а посадники псковские и бояре проводиша ее до Старого Вознесения и седе в болках и поеде к рубежу (Новгор. волости).

Кроме воза в летописях и древних сказаниях упоминается о колах², колесницах, телегах, санях: «И повеле (великий князь Владимир) пристроити кола, и вклад хлебы и мясо и рыбы и овощи разноличии и медь в бочках и в других квас, возити по городу, вопрошающе: где больные и нищие и не могущи ходить?»

«И вложиша (кн. Бориса) на кола, и повезоша».

Телега есть общеславянское название одноконного воза с оглоблями, а не с дышлом.

В «Слове о полку Игореве»: «кричат (половецкие) телеги полунощи, рци лебеди распущени». т. е.: скрипят телеги в полночь, уподобляясь крику разлетевшихся лебедей.

Сани, зимний воз, упоминаются в X столетии: «и сани ея (великой княгини Ольги) стоят в Пскове и до сего дни».

По описям царской конюшенной казны, были в старину следующие экипажи: кареты большие и маленькие, полукаретья (между ними «потешные и на двух колесах»), коляски, сани — выходные и полевые, возки, рыдваны, колымаги, каптаны и телеги (решетчатые, крытые кожей телятиной и циновками, употреблявшиеся для перевоза вещей).

В каретах и возках царских и боярских были всегда два образа или два креста, иногда с мощами: «Карета резная золоченая, а в ней два образа: образ Всемилостивого Спаса, другой Знамение Пресвятой Богородицы».

«Карета и в ней два образа: образ Пресвятыя Богородицы, другой Иоанна Предтечи, писаны по золоту красками. .. Взята та карета после боярина Князя Ивана Алексеевича Воротынского, в 1681 году».

В указе царя Феодора Алексеевича в 1682 году было повелено следующее распределение экипажей по званиям: «С сего времени впредь боярам и окольничим и думным людям ездить в городе, или кто куда похочет, в летнее время в каретах, а в зимнее в санях на двух лошадях; боярам же в праздничные дни ездить в каретах и в санях на четырех лошадях, а где им доведется быть на сговорах и на свадьбах, и им ездить и на шести лошадях. Спальникам же и стольникам, стряпчим и дворянам ездить в зимнее время и в санях и на одной лошади, а в летнее верхами».

Древние возки, кареты и прочие экипажи

В описи 1706 года, составленной с прежних описей и дополненной в этом году, в конюшенной казне хранилось множество экипажей под названиями карет, колясок, возков, рыдванов, колымаг, каптанов и саней иноземной присылки и московской работы.

Из числа упоминаемых в описи больших карет английских, голландских, немецких, польских и московского дела некоторые находились у цариц и царевен, и между прочим три кареты у «великой государыни благоверные царицы и великой княгини Марфы Матвеевны». В одной ездил царь Арчил Вахтангеевич (Имеретинский). — «Карета резная золоченая, а в ней два образа: образ Всемилостивого Спаса, другой Знамения Пресвятыя Богородицы; эта карета отдана великой государыне, благоверной царице и в.к. Прасковье Федоровне».

Кроме больших карет были маленькая, полукареты и расхожие. Древнейшая, хранящаяся в Оружейной палате, — «карета большая аглинская бархатная червчатая».

Название кареты получил впервые возок (carriage), присланный английской королевой Елисаветой³ с ответным посольством на предложение Бориса Годунова о единодушом восстании всех христианских держав на магометан.

В книгах посольских этот carriage назван «возком позолоченным бархатном червчатым». В описях же конюшенной казны: «карета большая аглинская бархатная червчатая». Между прочими украшениями кареты голунами, бахромой и пр., «в карете верх и передние и задние стены и подвойные полы, и столпцы и ящики обито, и одверье и отметные полы подложены бархатом червчатым». «Верх на осми столпцах деревянных… У кареты по ящику резаны на конях люди и звери и травы и золочены и расписаны разными красками». — «Под обломами подставки железные витые, золоченые. Передние столицы разные золочены, на них резаны люди и золочены и прорисованы живописным письмом….» и т. д.

Резные изображения на карете вполне сообразны ответу Англии на предложение царя Бориса к общему восстанию держав для изгнания турок из Европы. Англия предоставляет ему одному совершить этот подвиг: на задней стенке возка вырезано сражение с турками и единоборство витязя в коронованном шлеме и золотой броне с турецким султаном. В отдалении виден Иван Великий и Москва. На передней же стенке царственный витязь на колеснице торжественно шествует с победы; перед ним несут знамя с изображением двуглавого орла, которого одна половина красная, другая белая.

В каждой карете, по обычаю, находилось по два образа или по два креста, с мощами и без мощей. Один образ или крест находился над государевым местом, другой над боярским местом спереди. В описываемой английской карете были два креста серебряных золоченых с мощами⁴.

Разные вещи. Модель московского дворца императрицы Екатерины II

Древние стены и башни Кремля, построенные вновь при Иоанне III, через три столетия требовали восстановления. Нет сомнения, что знаменитый зодчий В. И. Баженов подал горделивую мысль обнести весь Кремль вместо стен огромнейшим зданием дворца. В 1773 году, июня 1 числа, необычайный по величине дворец был заложен на месте Тайнинской башни. Он образовал собою треугольник. Главный фас его обращался к Москве-реке, на протяжении от Водовзводной башни до Свибловской стрельни. Флигеля соединялись с одной стороны со зданием Сената, с другой, вдоль стен по скату к р. Неглинной, с Арсеналом. Со стороны Фроловских ворот или Спасской башни предполагался театр в связи с дворцом и с выходом на обширную круглую арену (на месте нынешней площади), обнесенную совершенным подобием древнего римского амфитеатра с обычными уступами для зрителей. Великолепное предприятие, однако же, не состоялось. Изготовленные материалы обращены были на поправку стен. Но в память этого чудища, которое поглотило бы всю святыню древнего Кремля, сохраняется модель, исполненная по мысли Баженова архитектором Казаковым и стоившая в то время 60 тысяч рублей.

Набатный, или Всполошный, колокол

Этот колокол, в который звонили при случавшихся в городе пожарах, висел на Набатной башне, что у ската горы, ниже маленькой башенки близ Спасских ворот, называвшейся Царскою башней. Надпись на колоколе: «1714 года, июля в 30 день, вылит сей набатный колокол из старого набатного же колокола, который разбился, Кремля города к Спасским воротам. Весу в нем 130 пуд».

Вещи Петра Великого

Кровать с тюфяком (по совершенной ветхости и порче не выставлены).

Точильное колесо и камень. Трость, собственной его величества работы. Карманные часы, сделанные из пальмы, с портретом его величества⁵.

Императора Александра I

Колыбель, разборная, стальная, украшенная золочеными и воронеными травчатыми узорами и бахромою из стальных бус. В кругах: вензель императора Александра I, 1779 год, двуглавый орел и герб тульский.

Вещи с письменного стола, из кабинета императора Александра Павловича в старом московском дворце.

Мебель его величества из того же кабинета.

Древняя столовая и домашняя утварь

Древняя царская столовая и домашняя утварь разделяется собственно на столовую посуду, на посуду хозяйственную, на вещи комнатные и вещи, составляющие поминки, или дары, присылавшиеся великим князьям и царям от разных европейских и азиатских держав.

Не говоря о сосудах медных, оловянных, глиняных и деревянных, употреблявшихся в хозяйстве, золотые и серебряные сосуды имели множество различных названий, по роду употребления и соответственному устройству. Для меры и отпуска напитков с погребов Сытного дворца¹ употреблялись ведра, кружки и чарки; например: «и того к великому государю в столовое и вечернее кушанье всяких питей: 20 ведер, 3 кружки, 15 чарок».

При отпуске разных масел употреблялись мерою, вместо чарок, ложки: «да запасов: 2 ведра, 6 кружек, 12 ложек масла орехового».

Для содержания и разноса питей предназначались: четвертины, кувшины, кунганы, воронки, оловеники, сулеи, мушормы, жбаны, ендовы.

Для питья заздравного: братины, чаши и чарки.

Для питья меду, пива и квасу: стопы, кружки, достаканы (стаканы).

Для подноса угощения напитками: кубки.

Для черпания: чумы, чумки, черпальцы и ковши. Последние разделялись на выносные и питые.

Для подачи кушанья: блюда, блюдца, стоянцы, горшечки, сковороды с кровлями.

Для подачи вареных плодов и овощей: овощники.

Для рассолов — рассольники, лимонники.

Для свежих плодов — веки (серебряные корзины).

Для леденцу, сухих плодов, смоквы и пр. — крошни, стоянцы и ставцы.

Для приправ кушанья: солонки, судки с сосудцами — для уксуса, мускатного ореха, перца, имбиря, сахара и пр.

Для омовения рук — серебренники, или рукомойники и лохани.

Для украшений поставцов и стола — горы, всадники и разные чеканные звери и птицы.

Кроме этого была так называемая потешная посуда: кубки с мельницами, кубки в виде кораблей на колесах и по описям:

«Кубочик скляничный, а в нем на спине повертывается барашек».

«Скляница потешная, а в ней люди играют в музыки, да виноград и птицы».

В числе столовых приборов — ложек, ножей и вилок были походные готовальни, называющимися монастырь-ками².

Производство золотого и серебряного изделия очень давно в России. Со времени первых сношений с Византией науки и ремесленные искусства сообщились быстро Киеву, Новгороду и другим княжеским и епархиальным городам; но столь же скоро исчезли в период монгольский, как и из русских древних книгохранилищ исключенные и запрещенные в числе ложных книг: «Астрономия», «Землемерие», «Коледник» (календарь) и пр., заключавшиеся в толстых «Сборниках сельских». Не говоря о превосходных изданиях брони и оружия, по летописям, в XII и XIV столетиях существовали еще свои кузнецы золота и серебра: в грамоте великого князя Дмитрия Донского упоминаются два золотых дел кузнеца Макаров и Шишкин. В грамоте великой княгини Софьи Витовтовны «кубок серебрен на чешую бит», — «кубок серебен на косые грани бит» — «а другую половину издельного серебра велела есмь крестьянам серебренником отдавати».

Кроме производства золотой, серебряной и драгоценной посуды в государевой Мастерской палате и у московских рядских серебряников было производство и у Троицы. Например, в описи пожитков боярина Бориса Годунова упоминается «братина троицкая, серебряная, украшена финифтью и жемчугом».

Славилась также посуда каповая (кореньковая) и деревянная с наводом золотым — троицкая, корелъская и кирилловская.

В древности при великих князьях пиры происходили в гридницах, или столовых палатах, которые при приеме послов украшались драгоценными сосудами казны³.

Это количество золотой, серебряной и вообще драгоценной утвари составляло прок родового богатства, и при обычном обороте взаимных даров (поминок, памятей), переходя в наследие, поставцы служили летописью семейных событий и дружественных отношений. В великолепной одежде был тот же самый прок: истлевала материя, а драгоценные ее украшения перешивались на новые одежды. Этот капитал прочного великолепия и богатства непонятен был и в отдельные времена для германца.

Бурхард, посол германского императора Генриха IV к Святославу, в 1075 году, возвратясь из Киева⁴, с удивлением рассказывал о сокровищах и драгоценности одежд великого князя и двора его; но, как упоминает Нестор, смотря на злато, серебро и паволоки (одежды), назвал этот капитал мертвым⁵.

То же самое спустя 500 лет мог сказать и Ченселер, посол английского короля Эдуарда VI, пораженный великолепием, окружавшим Иоанна IV: «В одной из зал (в Св. сенях) сидели сановники в золотых одеждах до самых пят. Вошедши в аудиенц-залу, англичане были ослеплены великолепием, окружавшим императора. Он сидел на возвышенном троне в золотой диадеме и богатейшей порфире, горевшей золотом; в правой руке у него был золотой скипетр, осыпанный драгоценными камнями; на лице сияло величие, достойное императора. По бокам стояли главный дьяк и ближний боярин; за ними сто пятьдесят вельмож в богатейших одеждах сидели на лавках (на рундуке). Подобный блеск великолепия, подобное почтенное собрание могли ослепить хоть кого…»

«Через два часа после аудиенции посол был приглашен к царскому столу. В так называемой Золотой палате сидел русский император в серебряной одежде; на голове его сияла новая диадема. Посредине палаты стоял невысокий квадратный стол⁶. На нем лежали шары, поддерживающие другие, меньшие, так что из них образовалась пирамида, суживавшаяся кверху. Тут же было множество драгоценных вещей, ваз и кубков, большей частью из самого лучшего золота. Особенно отличились четыре большие сосуды, до 5 футов в вышину. Несколько серебряных кубков, похожих на наши небольшие стаканы, употреблялись для питья князю, когда он обедает без торжественного собрания».

«Четыре стола, накрытые самыми чистыми скатертями, были поставлены отдельно у стен (к ним вели три ступени); за них сели почетнейшие сановники в одеждах из дорогих мехов».

«Принимаясь за нож или за хлеб, князь полагал на себя крестное знамение. Кто пользовался особенною милостью и участвовал в советах, тот сидел за столом вместе с ним, но поодаль. У прислуживавших князю ниспускались с плеч самые тонкие полотенца, а в руках были бокалы, осыпанные жемчугом. Когда князь бывает в добром расположении духа и намерен попировать, он обыкновенно выпивает бокал до дна и предлагает другим».

«В Московии исстари ведется, что перед обедом сам император посылает каждому хлеб. Подносящий говорит громко: „Великий князь Московский, Государь Русский Иван Васильевич жалует тебе (имя того, к кому относится) сей хлеб“. При этом все встают и кланяются князю. Когда посылки кончатся, входит придворный в сопровождении прислужников и, поклонившись князю, ставит на стол на золотом блюде молодого лебедя; через полминуты снимает со стола и отдает кравчему с семью товарищами, чтоб нарезали кусками. Потом блюдо ставится на стол и предлагается гостям с прежнею торжественностью… Все блюда и кубки для ста обедавших человек были из лучшего золота, а столы так обременены драгоценными сосудами, что даже недоставало места… Нельзя пройти молчанием и того, что сто сорок прислужников были все в золотой одежде и во время стола переменяли ее три раза. И они получали от царя хлеб и напитки. Обед кончился, когда были уже зажжены свечи (потому что наступила ночь), и царь простился с обедавшими, назвав всех по именам».

Приводя слова Ченселера об избытке и богатстве посуды за столом Царя Иоанна IV, должно сказать, что не все сведения иностранцев о России выдержат поверку с непонятной или непомерно искажаемой истиной. Можно уже не верить, например, подобным известиям, что «ложки, ножи, вилки и тарелки подаваемы были одним только знатнейшим»⁷ и что г. Бухан, бывший при столе царя Иоанна Васильевича, «не имел ни тарелки, ни ножа, которыми он пользовался, заимствуя от сидевшего подле него боярина»⁸.

Не только казна царей и патриархов была полна всеми принадлежностями стола, но, как видно из сохранившихся духовных XIV, XV и XVI веков и описей, казна каждого боярина и именитого русского человека была так же богата золотой и серебряной посудой. Деревянная каповая с позолотой и фаянсовая употреблялась в домашнем быту, но не на пирах. Обычная германская оловянная посуда вошла в употребление около исхода XVII века и при Дворе была преимущественно людской посудой.

Часто цари жаловали князей и бояр своих серебряными золочеными сосудами в награду за службу или в знак благорасположения, посылая отсутствующим со стола своего на дом кубок какого-нибудь напитка или блюдо кушанья. Так, например, в описи пожитков боярина Бориса Годунова 1589 года два кубка государева жалованья; в духовной князя Дм. Ив. Углицкого 1508 года «да став пять ковшов (серебряных) што мне дал князь великий Василий, а венцы у них писаны имя великого князя Василия Ивановича всея Руси… — да десять блюд, а на них имя великого князя Ивана Васильевича всея Руси, — да две братины, што мне дал князь велики Василий…» и проч.

Бояре также дарили друг другу поминки золотыми и серебряными кубками, ковшами, чарками и прочим. В духовной грамоте князя Углицкого множество сосудов с именами новгородских владык и посадников, князей и бояр московских, и между прочим «мушорма с носком и с рукоядью, венцы и звери золочены гладки, а на покрышке в кругу на финифте писано имя князя Дмитрия Ивановича».

Об обычае жаловать послов подносимыми от имени государя кубками и чарами с напитком упоминает Амвросий Кантарина, бывший в Москве в 1473 году: «потом подали мне серебряную чашу, наполненную русским напитком, приготовляемым из меда, и сказали, что великий князь дарит мне ее и желает, чтоб я осушил ее до дна. Подобный дар почитается при Московском Дворе знаком особенной милости, оказываемой одним только послам и значительным особам».

Скатерти для столов были шитые и браные, в 6 и до 12 аршин длины. Из присылавшихся в дар: кизильбашские — шелковой с золотом ткани, и немецкие полотняные и шелковые. В Оружейной палате по сие время сохранилась шелковая скатерть, присланная датским королем Христианом IV «с государевыми послы с боярином с князем Олексеем Михайловичем Львовым во 1622 году» — «по дымчатой земле на середке круги, а по краям корабли и люди и лошади, шелк бел; длина 6 аршин без дву вершков, ширина три аршина с вершком».

Салфетки назывались фатами, и также ручниками.

«Скатерти и фаты всегда бы было чисто и готово на стол»⁹.

«5 скатертей шитых, да шестая новгородская с ручники, шита»¹⁰.

О пирах в честь великих князей и царей и об обычных при этом дарах при встрече и провожании упоминает¹¹ Новгородская летопись в 1476 году, когда Великий Новгород, величавшийся еще Господином, был второй торговой площадью Ганзеатического союза и когда про него шла пословица: «Кто против Бога и Великого Новгорода»¹².

В два месяца пребывания великого князя Иоанна III владыко Феофил, посадники и старейшины Новгорода поочередно чествовали его семнадцатью пирами, встречая и провожая поминками — драгоценной посудой, поставами индского сукна, золотыми корабельными, дорогими рыбьими зубами и красным и белым вином.

Во время приезда греческой царевны Софии Палеолог в Россию, когда ее ожидали в Пскове, «псковичи начата меды сытити и корм собирати и послаша посадников и бояр из концев в Изборск ее с честию сретити. И бояре, вышедши из насадов и наливши кубки и роги злащены¹³ с медом и вином, и пришедши к ней, челом удариша. Она же приемши от них в честь и любовь велику, всхоте сама до обеда в даль ехати».

Прежде, нежели исчислим по «Домострою» и сохранившимся описям древние снеди, упомянем о пище русских слова Павла Иовия, бывшего в России при царе Василие Ио-анновиче: «Домашняя жизнь москвитян представляет более изобилия, нежели утонченности. Столы свои они уставляют всякого рода яствами, какие только роскошь может пожелать. Жизненные припасы у них весьма дешевы. Крупного и мелкого скота везде неимоверно множество.

Лучшим кушаньем почитается у них, как и у нас, дичь, которую они ловят в большом количестве охотничьими собаками и сетями. Их ястреба и соколы, из коих лучшие печерские, берут не только фазанов и уток, но даже лебедей и журавлей. В реке Волге ловят множество рыбы огромной величины и отличного вкуса, и особенно стерлядей. Другого же рода рыб невероятное количество ловится в Белом озере».

«Не имея своего собственного виноделия, москвитяне пользуются привозным вином, употребляемом при богослужении и на больших пиршествах. Предпочтительнее пред другими и в большей части у них сладкое критское вино…»

Роскошь и достоинство русского стола, соответственное времени, были всегда по вкусу приезжавших в Россию иностранцев. Посол Венецианской республики Амвросий Кантарини отзывается следующим образом о великолепии и роскоши обедов великокняжеских в XV столетии: «Я отправился во дворец по приглашению государя, и немедленно после стола, состоявшего из множества отличных блюд, возвратился, по русскому обычаю, в свое жилище».

«По окончании аудиенции мы пошли к столу, который на этот раз продолжался дольше и был роскошнее обыкновенного, и нашли тут многих великокняжеских вельмож».

Но чтоб иметь подробнее понятие о старинном домоводстве в России, пище и напитках, мы, не нуждаясь в поверхностных и по большой части ложных сведениях иностранцев, посещавших Россию, обратимся к собственным источникам. Прошедший быт народа более и более объясняется из приподнятых в последнее время истлевавших слоев отечественной древней письменности. В отношении домоводства Русь издавна имела свою хозяйственную книгу под названием «Домострой»¹⁴, в которой с правилами благочестия и семейных обрядов соединены подробнейшие наставления домоводства в научение молодому князю со княгинею, то есть новобрачным, как молодым новым хозяевам. Кроме порядков общего устройства хозяйственного в «Домострое» заключаются и «книги во весь год в столе паствы подавати» с распределением пищи соответственно временам года, праздникам и постам, с исчислением множества яств и блюд и руководством о запасах, солении и заготовлении всего впрок, и о том, как сытить различные меды, варить вары или взвары и пиво, затирать квас, ставить морсы ягодные и пр.

Не говоря о количестве блюд, которое соображалось с обстоятельсвами и значением празднества, пира и угощения, русский стол и изобилие его с XVI столетия и, можно сказать, с незапамятных времен почти нисколько не изменился, даже в высшем круге, до XVIII столетия. С этого времени влияние голландского вкуса изменило несколько приправы, сократило изобилие блюд и подвело угощение на пирах под единство подачи одного и того же блюда всем и каждому, тогда как прежде гость мог удовлетворять свой личный вкус выбором кушанья из огромного наряда (меню. — Сост.) разносимых блюд. Так, например, из наряда горячих он мог предпочесть щи богатые — щам белым со сметаною, уху курячью шафранную с пшеном — ухе стерляжьей, ухе в мешочке, с толчаники и двадцати различным ухам; кавардак, калье¹⁵ — утечьей с солеными сливами или тетеривиной с огурцы. Из караваев, пирогов и пирожков, которые подавались между различными ухами, он мог взять круглого курника с сошнями и с пирожки и потом отведать каравая тельного, пирога сокового с хворосты или с семгой, с сельдьми, с вязигою, с брынцем; кислые пироги предпочесть пресным, подовые — пряженым. Из наряда росольного, или просолъных блюд, можно было выбирать нельму, стерлядь живопросольную, белую рыбицу, лососину, осетрину шехонскую, раков, баранину росольную с горчицею и проч. Из зваров или взваров — тетерев или окорок ветчинный со студенью. Из жарких и жареных на вертеле: рябы (рябчики) верченые, лебеди¹⁶, журавли, цапли, тетерева, куры, утки, веприна, баранина, говядина, полотки и проч.

За всем этим следовали хлебенные, потом сласти — варенья из различных ягод, из арбузов, дынь, и даже цареградское варенье из редьки; пастила, лаваши из всяких ягод¹⁷, бель можайская из яблоков и груш, перепущенных в патоке и засмоленных в бочонки.

Количество блюд в старину увеличивалось подачею частей одного и того же кушанья на нескольких блюдах; например, «лебедь под зваром с шафраном; а дается лебедь на шесть блюд: потрох лебяжий, голова на два блюда, папоротки на два блюда, ножки на два блюда; и обоего лебедь с потрохом дается на двадцати (различных) блюд. Журавли под зваром под медвяным дается на шесть блюд. — Гусь верченый дается с уксусом на три блюда».

Общее количество блюд, подаваемых на стол при торжественных обедах, доходило до полутораста, двухсот и даже, если верить Мьежу, до пятисот. Мейерберг, посол императора Леопольда, угощен был на посольском дворе царским обедом, состоящим из 150 блюд: «По прибытии их туда явился к ним царский стольник князь Алексий Иванович Буйносов-Ростовский (которого встречали они на крыльце) с объявлением, что ему приказано угостить их царским обедом, вслед за ним несомым. Мейербергу подан был прибор золотой, а прочим чиновникам серебряные. Кроме того, на боковом приборном столе выставлено было великое множество больших серебряных богато позолоченных сосудов, мис, чаш и пр. Посланникам представлено было вдруг 150 различных кушаний на серебряных блюдах для выбора из сего числа им угодных, а прочие отданы были их служителям. Все кушанья были превосходно изготовлены, но по причине дальнего от царского дворца расстояния совершенно простыли. Вместе с кушаньем поставили на стол сорок больших кружек с разными наливками — мальвазиею, испанскими и французскими винами, медом, пивом и проч.».

Богатству и изобилию обеда соответствовало и изобилие сластей, подаваемых в заключение и состоявших из плодов, овощей в сахаре и различных варений.

В исходе XVII столетия на столах царских появились в числе сластей огромные ваяния из сахара.

Следы обычая древнего русского хлебосольства и старинные кушанья сохранялись долго на Дону, где нововведения слабо действовали.

Описание донских угощений XVII века сходно с условиями «Домостроя», составленного из общих народных обычаев: «Бедный и богатый ставили на стол непременно полное число блюд».

Обычай испивания братин, или заздравных чаш, был общий в России. По большей части на братинах и чарах была надпись: «Чарка добра человека, пити из нее на здравие, хваля Бога и моля про господарове многолетнее его здравие».

Хозяйственный порядок в России имел своего рода отчетливость. Не только при дворе царском, но и у бояр велись книги, как домовой казне, так и столовыя — кушанью.

При дворе великих князей и царей съестными припасами и изготовлением блюд и напитков заведовали дворцы: хлебный, кормовой и сытный.

К хлебному дворцу относились все запасы мучные, овощные и вообще все хозяйственные запасы для снедей — мука, крупа, яйца, масло. Здесь пеклись просвиры, папушники, сайки, хлебы крупчатые, хлебцы черные, белые, зеленые, красносельские, монастырские, калачи, баранки, пироги, куличи, перепечи, караваи, левашники, оладьи, пышки, ягодники и мн. др.

К хлебному дворцу относилась и овощная палата.

Выдача с хлебного двора производилась изготовленными блюдами и сырьем.

Кормовой дворец заведовал припасами мясными, рыбными, дичиной, изготовлением запасов и всех блюд по этому отделу.

К Сытному двору относилась питейная часть: водки, вина, меды, пиво, брага, квасы.

Чины при этих дворах: степенные ключники, путные ключники, стряпчие, подключники, чарочники и векошники¹⁸. До 1700 года было на трех дворах 113 стряпчих и 236 подключников.

Служба этих чинов распределялась на различные должности по местам, соответственно заведованию каждого дворца.

Вся эта сложность управления продовольствием дворца московского с огромным количеством различных чинов была уже несоответственна и излишня, когда возникла новая столица в С.-Петербурге. Петр Великий, рассматривая лично отчетные тетради продовольственных дворцов и палат, сократил, во-первых, число чинов, а потом определил указом 1700 года, августа 22, царицам и царевнам, жившим в Москве, вместо столовых и хозяйственных припасов, яств и питий отпускать по составленной оценке расходов деньгами.

Таким образом, с началом XVIII столетия вместе с неизбежным, без сомнения, изменением русского бронно-го вооружения, старинной одежды и обычаев житейских стало неуместно и русское хозяйство с его обилием запасов, яств и питий и со всею его полновесною ценною утварью. Время, настраивая все к общепромышленному состоянию и оборотливости, требовало во всем легкости и подвижности, а не прока. Не прошло столетия, как весь прежний быт, вся старинная обстановка дома стали предметом археологии. Очень естественно, что вместе с этим прекратилось и все производство различной утвари, соответственное потребностям старого времени. Все необъятное богатство золота и серебра в изделиях с обычной надписью: «Истинная любовь, как золотой сосуд, гнется, но не разбивается», быстро преобразовалось из мертвого капитала в живой и заменилось стеклом и фаянсом. Только в одной московской царской сокровищнице сохранились драгоценные образчики древней русской утвари, как в едином Несторе — начало русской истории.

Архив Оружейной палаты

Архив Оружейной палаты заключает в себе документальные свидетельства всех вещей, хранившихся издревле в царской казне и хранящихся ныне в Оружейной палате.

Состав его подразделяется на: описи разных времен большой казны, собственно царской казны, а также казны цариц, царевичей и царевен.

Описи брони, оружия, конских приборов, карет, возков, саней и пр.

Книги выходные, в которые вносилось, в какой день и в каком наряде цари выходили из внутренних покоев в храмы, в золотые и столовые палаты и в отъезд на богомолье.

Книги кроильные, в которых записывалось ежедневно построение новых одежд — платья и обуви, как для царей, так и для всего царского дома.

Книги приходо-расходные, по разным отделам казны, как, например: прих.-расх. книги белой казны, т. е. полотен, столового и разного белья производства ярославских сел Брейтова и Черкасова и московской Кадашевской слободы.

Росписи, что выдавалось из царской казны; например, на содержание польских и литовских войск в 1611 и 1612 годах.

Росписи выбылых вещей; например, в начальствование князя Потемкина¹.

Походные книги, записки, что отпускалось царицам и царевнам в отъезд на богомолье и в подмосковные.

Переписные книги дворов, например, в Белом городе на Кисловке, в которых помещались царицыны постельницы, золотошвеи, кружевницы и пр.

Дела по управлению мастерской Оружейной палаты с учреждения ее.

Столбцы, или свертки, заключающие в себе также старинные дела по управлению царской казны и разных приказов.

Сохраняющиеся описи XVI и начала XVII века², в четвертку, представляют существовавший в ведении книг порядок, точность и чистоту письма. С половины XVII века описи в лист, и начинается борзописный, крючковатый почерк с выноской букв под титло; в записках вещей наскоро пропуски, в составляемых вновь описях сокращения прежних, без отметок, когда вещи поступили и когда выбыли. Описи XVIII столетия представляют полное небрежение в виде скорописных, черновых, с помарками.

ПРИМЕЧАНИЯ

Во время подготовки данного сборника мы использовали тексты нескольких взаимодополняющих изданий: «Московская Оружейная палата. По высочайшему соизволению. Первое издание 1844 года» и «Московская Оружейная палата. Второе вновь составленное издание» (М.: В типографии Бахметова, 1860). Это первое научное исследование главной сокровищницы Кремля, составленное А. Ф. Вельтманом после вступления на пост заместителя директора Оружейной палаты, содержащее подробный текст с описью всей утвари. Отдельные фрагменты даны по коллективному труду: «Древности Российского государства, изданные по Высочайшему повелению» (М.: В типографии Александра Семена, 1845—1853). Это фундаментальное исследование и описание Оружейной палаты в шести томах, где большая часть текста написана А. Ф. Вельтманом, дослужившимся до почетного поста директора главной сокровищницы Кремля. Из сотен страниц с красочными иллюстрациями выбраны вводные части и наиболее ценные фрагменты, подтвержденные его авторством. Примечания по номерным ссылкам принадлежат автору.

Вступление

Публикуется по: Московская Оружейная палата. Второе вновь составленное издание. М.: В типографии Бахметова, 1860. Примечания автора.

¹ Когда Володарь Ростиславич, князь перемышльский, в 1122 году взят был в плен Болеславом, королем польским, брат его Васялько, князь требовльский, выкупил его, заплатив 12 000 гривен (литр) серебра, и сверх того на 8000 гривен серебра дал 500 сосудов серебряных — блюд, чаш и кубков греческой работы (Длугош. Ист. Г. Р. Т. 2. Прим. 227).

² «Admiranda fuit multis Novogardia saeclis: Cui vix Roma suas aequparavit opes». (Новгород был достоин удивления из-за множества богатств: сам Рим почти равнялся ему по силам). De Rebuspublicis Hanseaticis. loh Ang. Werdenhagen. («О Ганзейских республиках» Иоганн Анг. Верденхаген.)

³ «Ostragard Rusziae, cujus Metropolis civites Chive, aemula sceptri Consetantinopolitani, clarissimum decus Graeciae». (Острагард Руссии, гражданами столицы которой являются хивы, венец скипетра Константинополя и прекраснейшее украшение Греции.) Adam Brem. Hist Eccles.

⁴ Дневник Самуила Маскевича, 1594—1621.

⁵ Эти ковчеги с мощами находятся ныне в ризнице Благовещенского собора.

⁶ Арх. Ор. пал.

⁷ Например: «По Государеву указу сделано два покровца в полк к боярам, к князю Якову Кудеветовичу Черкаскому с товарищи… (следует описание покровцов). Взята камка и тафта из казны мастерская палаты, а атлас купля портнова мастера Ивана Исаева, а дьяк со казеннаго двора; приказал записать постельничей Федор Михайлович Ртищев». — «Августа 6-го по Государеву указу велено сделать князь Яну емурлук, а на тот емурлук даны ему дороги рудожолты…. и проч..» «Февраля 31-го (1646) по Государеву цареву и великаго князя Алексия Михайловича всея Русии указу и по приказу казначея Богдана Минича Дубровского и по памяти за приписью дьяка Петра Арбенева в царицыну мастерскую палату полтора вершка тафты червчатой, два алтына полторы деньги; по фунту шелков, багровой да гвоздичной, по тридцати по шти алтын по четыре деньги фунт… и проч. — взял портной мастер Евдоким Козмин».

В кроильных книгах записывалось ежедневно шитье платья. «Марта в 4-й день (1658) скроены великому Государю ферези тафта червчата, а спод черева бельи; на пух полтора бобра, да под пух полотна аршин; завязки шелк зелень, кисти с золотом; длина им и ширина против его ж великого Государя ферязей — атлас жаркой цвет, что скроены февраля в 6-й день; тафты в кроень вышло полшеста аршина; взята тафта и испод и бобры с казенного двора… а завязки из казны мастерские палаты».

⁸ Название восточное — зирах, зерх, зерхлу.

⁹ См. «Продолж. древ, вивлиофики».

¹⁰ «Октября в 4-й день (1727) его императорское величество указал в Москве в Оружейной палате и на Конюшенном и на Казенном дворах и в Мастерской палате все, что есть ныне налицо, велел ныне описать г. князю Одоевскому да стольнику Афанасию Савелову и при них секретарям и дьякам…» и проч. «Кн. описная» (1727).

¹¹ Эта галерея строилась за Казенной палатой, находившейся на пространстве между Архангельским и Благовещенским соборами, где в то время и хранились вещи; но собственно Оружейная палата после пожара помещалась на время близ Потешного дворца, вероятно в бывших мастерских, где ныне Кавалерский корпус.

¹² В 1768 году, как видно из указов мастерской Оружейной палаты от 8 и 13 декабря, заказаны были деревянные фигуры под уцелевшие от пожара в 1737 году и исправленные железные даты, а также деревянная лошадь под железные конские латы.

¹³ Древн. Росс. Гос-ва. Отд. 1. Введение, стр. XXIV.

¹⁴ Гипотипозис. Фев. 12.

¹⁵ Истор. рассказы о древн. Велик. Новгорода. Стр. 39.

Царская образная

Публикуется по: Московская Оружейная палата. Второе вновь составленное издание. М.: В типографии Бахметова, 1860. Примечания автора.

¹ Древности Росс. Государства. Отд. 1. Введен, стр. XXIV.

² Гипотипозис. Фев. 12.

³ Истор. рассказы о древн. Велик. Новгорода. Стр. 39.

Древний чин царский

Публикуется по: Древности Российского государства, изданные по Высочайшему повелению. М.: В типографии Александра Семена, 1845—1853. Примечания автора.

¹ Les premiers empereurs romains ne portaient point le diade-mo; Constantin le Grand fut le premier qui s’en para; il l’enrichit même de pierreries, de perles et d’autres ornemens. «Первые римские императоры не носили диадем. Константин Великий был первым, кто украсил себя этим; он одевал также украшения с драгоценными камнями, бусы и прочие ювелирные изделия» (фр.). Miliin. Dict. des beaux-arts.

² «И взяв Садок Иерей рог с елеем от скинии и помазав Соломона и вострубил трубою рожаною и возгласили все люди: Да здравствует царь Соломон» (Кн. Царств).

³ «В Персии Александр Великий принял обычай царей персидских и начал носить диадему (дигим), которою до того времени не украшались еще македонские цари, и длинные одежды из пурпура» (Юстин. Кн. XII. Гл. III).

⁴ Диадема — царская повязка, украшенная драгоценными каменьями, иначе тиара. Царская шапка, называемая персами кидар, обвита была синим полотном с белыми полосами (увяслом).

⁵ Причину названия далматской одежды вместо македонской составляет то, что во времена Константина Великого Македония была под владычеством римлян, а Далмация, заключая в себе прибрежную часть Македонии, сохраняла исконные обычаи и управлялась своими королями.

⁶ Монета, крестовики.

⁷ После Иоанна III не было примера венчания сыновей при жизни.

⁸ Во Франции наследственные религии хранились сначала во дворце, но со времени св. Людовика — в аббатстве Св. Дионисия. Западные императоры венчались на царство золотою наследственной короной Карла Великого, дарованной ему Папой Львом III вместе с мечом св. Петра, но Карл II, император и король Франции, последовал восточному обычаю и вместо римской тоги облекся в далматику и диадему.

⁹ Это облачение собственно и составляет государственное всеоружие — меч и щит. Папы даровали, сверх того, десницу правды и шпоры.

¹⁰ Gesch. v. Serwien und Bossnien. loh Christ, von Engel.

¹¹ «Кой (папа) с Кириллом посла три верстна кардинала (т. е. мудрого Гонория) и два друга, да га утверди в закону Божьему, и да га по обычаю римскому посеете и окруне».

¹² Ист. гос. росс. Т. VIII. Прим. 163. Грамота Иосафа хранится между греческими делами в Архиве иностранных дел под № 1, лист 175.

¹³ Писатели XVI и XVII века, Стриковский, Антоний Герера и швед Петрей, упоминают об этом с несообразностями историческими и хронологическими. Стриковский пишет, что Владимир Мономах покорил Кафу и победил в единоборстве воеводу генуэзского, снял с него золотую цепь, которая и хранится в сокровищнице великих князей под названием барм. Антоний Герера (XVI ст.) также пишет, что Владимир приобрел митру, ожерелье и скипетр победой кафинского консула. Петрей, шведский писатель, бывший в Росии и издававший «Московскую хронику» в 1620 году, также слышал от русских, что царская одежда Мономаха привезена этим великим князем из Кафы, где он воевал с татарами.

¹⁴ Ист. гос. росс. Т. 3. Прим. 364. По Пушк. лет.

¹⁵ Хранящихся вАрх. Оруж. палаты.

¹⁶ См. «Записки Маскевича (Сказание современников о Дмитрие Самозванце)» и статью г. Вельтмана «О сохранности утварей царского чина во время бытности польских и литовских войск в Москве, в 1610—1612 гг.» (Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских. Год третий. № 5. 1848).

¹⁷ Но поставление на княжение, во всяком случае, было событием торжественным, даже при монголах, если к этому случаю приезжали послы от ханов с грамотами. «Се приехаша послы от Менгутемера царя сожать Ярослава с грамотою, Ченгу и Банши» (надпись на обороте грамоты новгородской 1263 года к в. к. Ярославу Ярославовичу Тверскому).

¹⁸ По Никон, списку. Этот чин, однако же, кажется, внесен в позднейшую летопись сокращенно с чина поставления на великокняжение вследствие слов прочих летописей: «Тоя же зимы, февраля в 4-й день, в неделю о мытаре, князь великий Иван Васильевич всея Русии, по благословению преосвященного Симона митрополита всея Русии и всего священного собора, благословил и посадил на великое княжение Владимирское и Московское и всея Русии внука своего князя Димитрия Ивановича. Бысть же посажение его в соборной церкви Успения Пресвятыя Богородицы, якож и ныне обычаи есть поставления на великое княжение».

¹⁹ Некоторые из русских историков недоумевали о значении этого вторичного венчания и полагали, что оно было совершено собственно для принятия звания царя, как будто особенного высшего чина.

Царские шапки и короны

Публикуется по: Московская Оружейная палата. Второе вновь составленное издание. М.: В типографии Бахметова, 1860. Примечания автора.

¹ На которой носился животворящий крест.

² Русские великие князья, сообразно древнему уставу, при вступлении на престол писали духовные грамоты о наследии; в Греции в обряд венчания входило избрание мрамора для сооружения себе памятника. По этой, может быть, причине и сохранились у нас двойные грамоты.

³ Название болгар собственно белград или белогор, по названию древних же городов на Волге — Цареву городу и Черногору или Чернограду по которому известны в летописи «черни болгари».

⁴ Gihan-Numa. «Народ болгары, живущие между Каспийским морем и Русью, имеет один язык и нравы с русами. Магометанскую веру он принял во времена Аббассидов». Якут-бен-Абдуллах упоминает, что князь славян болгарских отправил посольство к калифу Мувтедиру (из Аббассидов в начале XI ст.) с изъявлением желания принять исламизм. Это время соответствует принятию христианства Владимиром Великим. Когда Святослав рушил преобладание иудаизма, подавившего сабеизм по Приволжью, а Владимир, изведав истину религий, принял христианство, неудивительно, что восточные болгары, за Волгой, предались могучему уже в Азии и в соседстве их магометанству.

⁵ Архив. Оруж. палаты. № 681.

⁶ Арх. Оруж. палаты. № 140.

⁷ Опись Большой казны 1682 года. Д. 20.

⁸ Арх. Оруж. палаты. № 163.

⁹ Арх. Оруж. палаты. № 189. Лист 141.

¹⁰ Вероятно, в. м. Вилларету (Gr. M. Foulques de Villaret), со времени которого учрежден девиз ордена: F.C.R.T. — «Fortitudo ejus Bhodum tenuit», т. е. «Его храбростью пробретен Родос».

¹¹ На Руси издревле известна муравленая посуда, или покрытая стеклянной поливой. Рим узнал искусство золотой чеканки, украшенной жемчугом и драгоценными камнями, резьбы камней, мусии (misicum, mosaicum), и искусство муравления (murra, maurrha, murrina picta) со времени побед Помпея в Азии и покорения понтийского царства. См. Плиния, кн. XXXVII. Все эти искусства с незапамятных времен были развиты на Кавказе, и все, что говорится в сказаниях о произведениях, преимущественно, кажется, относится до Эфиопии Кавказской.

¹² Арх. Оруж. палаты. № 220.

¹³ Арх. Оруж. палаты. Опись отпускным вещам с 1725 по 1728 год. № 189, лист 141 и проч.

¹⁴ В Арх. Оруж. палаты. № 081.

¹⁵ Арх. Оруж. палаты. № 220. Лист 46.

¹⁶ Арх. Оруж. палаты. № 681. Лист 36.

¹⁷ Арх. Оруж. палаты. № 150. Лист 205.

Царские места и престолы

Публикуется по: Московская Оружейная палата. Второе вновь составленное издание. М.: В типографии Бахметова, 1860. Примечания автора.

¹ В современной литературе и справочниках об Оружейной палате сей престол великого князя Иоанна III работы XV века называют «троном Ивана Грозного», или троном, принадлежавшим Ивану Грозному. В действительности для Ивана Васильевича, жившего на два поколения позже, вскоре после его воцарения было сделано в 1551 году специальное царское место в Успенском соборе Московского кремля. Разумеется, это не ограничивало права царя всея Руси на кремлевские сокровища. — Прим. сост.

² Арх. Оруж. палаты. На корешке переплета 7195 года.

³ Арх. Оруж. палаты. № 164. Лист 264; Арх. Оруж. палаты. № 168. Лист 364.

⁴ Поставл. на царство ц. и в. к. Алексея Михайловича. Др. Рус. Вифл.

⁵ Арх. иностр. дел.

⁶ Арх. Оруж. палаты. Выписка из Арх. иностр. дел д. ст. сов. Собакина, 1763 года, о дарах, присылавшихся царям и великим князьям иностранными державами.

⁷ Арх. Оруж. палаты. № 155, лист 233.

⁸ Избрание решилось 16 мая, а величие обоих царей совершено 25 июня 1682 года.

Броня, оружие, знамена, кареты

Публикуется по: Древности Российского государства, изданные по Высочайшему повелению. М.: В типографии Александра Семена, 1845—1853. Примечания автора.

¹ В «Слове о полку Игореве».

² Кмет — старейшина; в чешском значит: senior, optimatus, советник, соответственно cornes, comle. Также значит наездник.

³ Замечательно, что у персов, которых древние собственные имена по большей части сходны со славянскими, существовал обычай — первую пищу младенцу-сыну влагать в уста отцовским оружием, с молитвой, чтобы он жил и положил жизнь на поле славы.

⁴ Обряд пострига должен быть исполнен в первый или третий год, согласно уставу закона Ману (Кн. 2, гл. 35). При этих постригах обрезывались волосы на голове и оставляли на макушке только чуб, или хохол.

⁵ См.: Лев Дьякон. История.

⁶ Грунь — скорая ходьба.

⁷ Константин Перфирогенет пишет, что русы часто просили так называемого текучего огня и потребных к оному труб, но им отказывали в этом, уверяя, что искусство делать этот огонь показано Константину Великому свыше, с тем, чтоб его употребляли только христиане. Однако же один греческий подкупленный полководец открыл некогда эту тайну одному языческому народу и за то был поражен небесным огнем. Лев Диакон называет текучий огонь мидийским.

8 «Слове о полку Игореве» упоминается, что Карны и Желя при набегах на Русскую землю «смагу мычючи в пламян рознь» — разметывали смрад из пламенного рога.

⁸ В старину для переговоров торговых преимущественно посылались гости или купцы; это сословие в первоначальной Руси было чисто готское, и потому неудивительно, что в договорах встречаются по большой части имена скандинавские.

⁹ «Володимир же той нощи повел ся облещи в оружие».

¹⁰ Подпись на оружиях была в употреблении у индейцев, например «стрела победоносного Айю, сына Урвази и Пуруравы».

¹¹ Это драгоценное собрание древней азиатской и европейской брони и оружия срисовано членом С.-Петербургской академии художеств Рокштулем и издано под заглавием «Musée des armes Rares, ancienes et orientaler de Sa Majesté e’Emperuve detoutes Russie».

¹² Lorum — по гот. Iledr, lader — кожа.

¹³ Θώραξ — кожа.

¹⁴ По-чешски lata, plata, zaplata значит lacinia — лата, заплата, латанье; latal — латать. Лата значит также решетина.

¹⁵ «И показывал (Шах-Аббас послу в. к. Феодора Иоановича, князю Андрею Звенигородскому) шеломы и шапки и зерцалы булатные, навожены золотом, панцири и говорив: „то делают в нашем государстве, а булат хороший выходит к нам из Индийского государства, а панцири добрые из черкас“, и пожаловал князю Андрею зерцало».

¹⁶ Мишенью, или круглой бляхой, заделывались прострелы кольчуг.

¹⁷ «Да прислал бы еси, что в рати самому мне вздевать панцирь доброй с наручи и с наколенники и с рукавицами, и с тегиляем, и с шеломом, и с саблею» (Грам. 1564 г. наг. кн. Исмаила). «Саблю добру, да доспех добрый, да шелом золотом наведен, да седло золотом писано» (Грам. 1530. г. Юнус-Мурзы и т. д.).

¹⁸ Шапки монгольские, или калмыцкие.

¹⁹ «Куяк на червчатом бархате гвозди серебряные, набиты в шахмате». «Три куяка дощатых железных, набиты на зеленом бархате, гвозди медные, репейчатые, деланы по кафтанному».

²⁰ Это подтверждается и значением слова cotte de mailles: cotte (по слав, кос, по-русски — коц, кожух); maille значит: кружечик, мелкая монета и вообще все выбитое молотом. Из готич. названия брони halsberga образовалось франкское haubergeon, haubert.

²¹ «20 кольчуг с сеченым кольцом, немецких» (Опись, 1589 года пожиткам Бориса Феодоровича Годунова).

²² Еловец или елов. В описи пожитков Бориса Годунова упоминается после перьев страусовых разных цветов «елов тафта червчата, кругом бахрома шелка лазорева с золотом».

²³ В «Слове о полку Игореве»: «А храбрые русичи преградите (поля) черлеными щиты — лисицы брешут на черленые щиты. С вечера до света летят стрелы каленые».

²⁴ По-чешски paweza, по-гальски pavois, по-итал. pavese.

²⁵ Войско Святослава в это время было разделено по покоренным городам Булгарии, и разумеется, что городовые, т. е. крепостные стрельцы, или гарнизоны, состояли из пехоты, тем более что, как видно из сказаний, рать Святослава, привезенная в Булгарию на кораблях, состояла преимущественно из пеших воинов.

²⁶ Ману. Кн. VII. § 90.

²⁷ В описях царской Оружейной казны и описи Годунова луки московского дела, упоминаемые мастера — Савин и Шнагин.

²⁸ Луки действительно нарезывались или наводились золотом, и тетива была шелковая: «лук Савина дела Деревягина, кибит писана по красной земле золотом, резные травы, кости буйволовые».

²⁹ В описях упоминаются стрельные мастера, стрелы индийского дерева, тростяные, камышовые, кипарисовые, кедровые, березовые; перья белохвосцевые (орлово белохвост), беркуто-вые, орловые, лебяжьи, павлиньи. В ушках действительно вставлялись драгоценные камни: «Двадцать стрел чипрасовых, ушки рыбий зуб (у иных слоновые), в ушках по два камешка бирюз».

³⁰ Описание Тамары. Свищи упомянуты только в заглавии описи 1687 года. В описи упоминаются также калмыцкие стрелы «с двойными копьи» и с широкими.

³¹ На севере в древности производством мечей особенно славился славянский город Любек. Любекские мечи известны были и во Франции и назывались там espadon, приняв это название от гот. spatha.

³² В описи Бориса Годунова: «Клевец турской с обушком, топорище крашено; на концах топорища кости». Название клевец сближ. с лат. clava.

³³ По описи Бор. Феод. Годунова булава с каменным обухом называется брусом: «Брус аспиден, топорище железно позолочено, береста желта».

³⁴ Поражал неприятелей железной булавой (Leo. Diac).

³⁵ Святослав употреблял их в Болгарии. См. Льва Диакона.

³⁶ Пращ, или праща (fronde) — орудие, бросающее камни; по-сербски прача; по-чешски prak, по-польски proca.

³⁷ Удариху рани бубны громны, Выразиху звуки трубы гласны. (Крал. рук.) Бубны назывались также котлами.

³⁸ Zbor, збор по-чешски и вообще славянски значит собрание (приходское, сеймовое), приходскую братскую общину.

³⁹ Ai ta Kniez wzie prapor w mocnu ruku;

Za mnu, za mnu chrabro na Potani"

А и взял князь знамя в мощну руку,

«На врага за мной», — он кличет храбро (чешск.)

⁴⁰ Опись 1687 г. Лист 181.

⁴¹ «А се знамя (шитое золотом и серебром по алой тафте с изобр. Архангела Михаила и царя Давида, победившего Голиафа) сделано косынею. Длина по верхней кайме 2 аршина без 1 верш.; по нижней 2 арш.; шириной 1 ар. ½ вер., бахрома, золото с шелком зеленым ветхо». Опись 1687 г. Лист 554.

Повозки, трофеи и разные вещи

Публикуется по: Московская Оружейная палата. Второе вновь составленное издание. М.: В типографии Бахметова, 1860. Добавлен фрагмент о повозках из: Древности Российского государства, изданные по Высочайшему повелению. М.: В типографии Александра Семена, 1845—1853. Примечания автора.

¹ «Из чех и из угр серебро и кони». — Название «угорский конь» сохранилось в выражении «ухорский конь».

² Коло собств. значит колесо; отсюда различные названия: колышка — телега на двух колесах; колымага, по-чешски kolima-ha, — крытый воз; коляска (в Ирк. губ. значит: вообще телега); по-чешски kolesa — коляска.

³ «Опыт повеств. о древн. русских» (Ч. 1. Стр. 44). Посольство отправлено уже при Иакове I. В «Ист. Госуд. Росс.» сказано, что карету прислал король Иаков I при посольстве, извещавшем о вступлении на престол. Эта карета, присланная с послом Ричардом Ли, должна была поступить в Конюшенную казну в 1603 году, но в описи ошибкой показан 1625.

⁴ Древн. Росс. Госуд. Отд. 3. Рисун. № 133, 134.

⁵ Трость и карманные часы пожертвованы оценщиком Оружейной палаты, купцом Я. И. Радионовым.

Древняя столовая и домашняя утварь

Публикуется по: Древности Российского государства, изданные по Высочайшему повелению. М.: В типографии Александра Семена, 1845—1853. Примечания автора.

¹ От слова сытить напитки.

² «Монастырек черенье рыбье, ножны зеленой набивной сафьян, наконечники, в нем ножик, пилка, трубочки оправ, серебром позолочены». «Монастырек хоз черн, оправлен серебром резным, позолоч, а в нем ножичек, пилка, трубка черенье рыбье да ложка сереб. золочена». «Монастырек клен бархатом осиновым, в нем ложка да вилки с черенками сереб. золоченые с разными финифты». В иных, кроме ложек, ноженок и пр. были размеры железные (масштабы), книжка костяная, книжка каменная (грифельная для записи).

³ «И устави (Владимир Великий) на дворе в граднице пир творити, приходити боярам своим и людям, и сотникам и десятским, и прочитым людям, при князе и без князя».

⁴ По сказаниям польских историков, когда Болеслав Храбрый (вспомоществовавший Святополку) в 1018 году вступил в столицу великокняжения, Киев был уже огромный город, славившийся богатством, торговлею, бесчисленным множеством жителей, великолепными зданиями, и заключал в себе 400 храмов и восемь рынков.

⁵ «Се ни во что есть, лежит мертво».

⁶ Столб, около которого на суживающихся кверху полках ставилась золотая и серебряная посуда, составлявшая поминки иностранных держав, с которыми Русь была в сношении.

⁷ «Опыт повествования о древностях русских» Г. Успенского. Стр. 67.

⁸ Должно, однако же, заметить в отношении вилок, что они, как видно из малочисленности их в описях, считались таким же излишеством, как и у римлян, как и по сие время на Востоке. У римлян после каждого блюда подавали воду для омовения рук, в России серебряники и лохани служили для подобного же употребления.

⁹ Домострой (XVI века), «Глава XLIX: Как ключнику приказати о столовом обиходу, о поварне и о хлебне».

¹⁰ Грамота Тверского епископа Нида; в начале XVI века.

¹¹ Новгородская летопись. Стр. 142—143.

¹² В следующем, 1477, году Ганзеатическая контора Новгорода перенесена в Ревель (Ригу).

¹³ Из посуды кубки преимущественно употреблялись при поздравлениях и встречах с хлебом и солью: «И встретоша его (Бориса) за древянным градом гости Московского государства и всех городов Московского царствия, всенародное множество крестьян с подобающею царскою честью, с хлебы и с сольми, и с позлащенными кубки и с золотыми (ткани), и с иными царскими дары» (Грам. Иова Патр. к Гермогену, митр. Казанск // Ист. Г. Р. Том XI. Прим. 1).

¹⁴ Из нескольких списков оной напечатан древнейший из найденных, XVI столетия, во "Временнике Императорского Мо-сков. Общества истории древностей русских. 1850. Книга 6).

¹⁵ Суп росольный с кнелью из икры и разных приправ.

¹⁶ В «Слове о Полку Игореве» (XII столетия): «И полете (Игорь князь) соколом над мглами, избивая гуси и лебеди завтраку и обеду и ужину».

¹⁷ В Костромской губернии по сие время левашами называется пастила из ягод, делаемая тонко, наподобие блинов; в старину эти блинки свертывались в трубы.

¹⁸ Корзинщики, которым поручались разносы в корзинах.

Архив Оружейной палаты

Публикуется по: Московская оружейная палата. Второе вновь составленное издание. М.: В типографии Бахметова, 1860. Примечания автора.

¹ В это время, 1775 года, выбыли из мастерской оружейной палаты: драгоценные образа (без упом. числа) взяты по отметке на украшение Успенского собора. Драгоценные кресты, осыпанные драгоц. камн. и жемчугом, ризы (в числе их, вероятно, и царские платна в одежды), разная утварь в сосуды — розданы по отметке в церкви. Весь огромный запас различных сукон (890 арш.), шелк, златотк. и простых материй (более 100 куск.) — розданы по отметке в церкви. 50 лучших конских уборов — вытреб. в Петербург и пр. и пр.

² Во время 1812 года существовавшие в казне остатки царской библиотеки и большая часть описей и книг разрядных, столовых, выходных — расхищены.

---

1. Стыд подумавшему плохо об этом (фр.).