Конгрегация по делам об обрядах, будучи запрошена относительно реликвий молока приснодевы, благочестиво хранимых во многих церквах, еще в 1603-м году издала декрет, из коего мы извлекаем здесь только то, что имеет отношение к молоку святой девы, хранимому в Урбино:
„Конгрегация предписывает, чтобы заглавие, гласящее: „О земле, на которую было пролито молоко“, впредь было изменено в заглавие: „О земле, на которой блаженная дева Мария кормила грудью сына своего, Иисуса христа“.
Она превратила, таким образом, в простое воспоминание о святой земле то, что до того времени считалось одной из самых драгоценных реликвий.
Монсеньер Барбье де-Монто, ученая осведомленность которого в подобного рода вещах известна каждому, счел весьма полезным дать в одной из статей, в „Revue de l'art chrétien“ (1888 г., стр, 485), по поводу описи инвентаря храма святого Петра в Риме, изданной Мюнцем, целую монографию о реликвиях молока святой девы. При этом он указывает церкви, в которых почитались эти реликвии, свойства, кои им приписывались, и, что еще важнее, дает описание самой реликвии, согласно с наиболее компетентными и древними местными писателями. Эти источники информации весьма интересны, так как позволяют наметить, после внимательного чтения, важнейшие пункты, которые, может быть, дадут нам возможность определить, более или менее научно, что такое представляла из себя эта реликвия молока приснодевы, и дойти, таким образом, до исходного пункта легенды, рассматриваемой нами сейчас.
Но, против своего обыкновения, Барбье де Монто, такой точный во всех литургических вопросах, не дает нам ни „памяток“, ни молитв, относящихся к культу молока святой девы. Манускрипт 145 Тулузской библиотеки, XIII века, позволяет нам заполнить этот пробел, на основании одного места, где идет речь о целом ряде восточных реликвий:
памятка о молоке богородицы:
„Для полноты благоговения дано нам девственное молоко, достойное почитания; веруем, что на нем исполнилось истинное пророчество патриарха Иакова о „благословении сосцов“, данное им сыну своему, Иосифу[2]. Прекраснее сосцы твои лозы виноградной. Благоухание бальзама лучшего“.
Молитва:
„Господи, Иисусе христе, удостоившейся сосать молоко из благословенных сосцов преславной девы, матери твоей, даруй нам, ее же молоку поклоняющимся, чтобы росли заслугами но спасение. Ты живешь и царствуешь, боже, но веки веков. Аминь“.
Повсюду молоко приснодевы хранилось в хрустальном или золотом сосуде. Но если в Неаполе можно видеть «то молоко жидким в праздники, посвященные богоматери, то в шестидесяти восьми других церквах, где хранятся реликвии того же рода, не может быть и речи о жидкости. И даже в Реймсе, в храме святой Радегонды de Pommiers (Deux Sévres), где ковчежцы и раки мощей открыты и где имеется тщательно хранимое описание реликвии, мы читаем, что это был мелкий порошок, белый, похожий на истолченный камень, или, скорее, круглые кусочки какого-то беловатого камня, размером похожие на зерна проса, несколько других, более мелких частиц и пыль, образовавшаяся от трения этих кусочков.
Барбье де Монто, которого нельзя обвинить в пристрастии, заключает, что это не может быть натуральным молоком, вышедшим из груди приснодевы, а является, по всей вероятности, белым мелом, сухим, состоящим из крупинок и происходящим из „Пещеры Молока“, что возле Вифлеема, где пресвятая дева кормила христа; мелом, распущенным просто-на-просто в воде, которую паломники и приносили, называя ее молоком святой девы. Священная Конгрегация по делам об обрядах склонна думать так же, что подтверждается ее декретом. Вот это-то и нужно исследовать.
Но каковы же свойства, которые приписывались этой реликвии и которые заставляли паломников с великим благоговением направляться к святым местам, обладавшим подобной реликвией?
У нас имеются па этот счет местные предания; мы можем черпать их из цитат монсеньера Барбье де Монто. В Шартре полагали, что молоко святой девы было дано самой девой святому Фульберту, страдавшему горловой и глазной болезнью. В Нанте реликвия называлась „богоматерью-Млекодательницей“; то же самое и в храме святой Радегонды de Pommiers, куда сходились молиться матери, потерявшие молоко; сестра Катерина Эммерих, претворившая в своих видениях, кажется, все легенды средних веков[3], говорит о нем, как о спасительном средстве для женщин, не имеющих молока. Мы ограничимся здесь указанием на обычные действия, приписываемые этой реликвии. Резюмируя сказанное, мы можем отметить, что главными свойствами молока святой девы было дарование молока женщинам и исцеления от горловых и глазных болезней.
Просматривая один из наиболее полных манускриптов лапидария XV века, я был поражен, найдя там упоминание о белом камне, похожем на квасцы, который, согласно Диоскориду, превращали в порошок и давали пить кормилицам, отчего у них прибывало молоко. Этот камень Лапидарий называет „кристаллом“; Гюг Раго в своем лапидарии называет его так же. Но если мы поищем, какие другие названия дают ему этот лапидарий и другие, писавшие о том же самом предмете, то найдем, что он встречается там под разными именами: галатид, гелатит, галаксит, галарикид, левкас, левкогия, левкофрагис, мелитит, морохт, синофит. Андрей Цезальпин в своей („О металлах“) объясняет нам, при каких обстоятельствах этот камень получил некоторые из этих своих разнообразных названий.
„Галактит славился, средство при воспалении глаз и при язвах. Его находят в реках, которыми он приносится с Апеннин и Люнеджианну. Он бывает цвета пепельного, черного, зеленого, медового; эти камни настолько гладки, что при прикосновении кажутся намыленными; все они дают сладкий, мелочный сок и легко растворяются. Камни пепельного или черного цвета галактиты, желтые могут с полным правом быть названы мелетитами, зеленые морохтами. Последние блистают, как драгоценные камни, гораздо дольше, чем все другие“.
Теперь нам предстоит определить природу галактита, его медицинские свойства, происхождение суеверных идей, создавшихся вокруг него; затем нужно сравнить его с реликвиями молока святой девы и посмотреть, не уместно-ли будет их отожествление и не приведет ли оно нас к тому, чтобы в этих „маленьких камешках“ в этом „белом порошке“, кои мы имеем в ковчежцах с реликвиями молока богоматери, видеть просто кусочки галактита (т. е. „ молочного камня“).
Был момент в семнадцатом веке, когда средневековые лапидарии еще не вполне утратили доверие, но, однако, некоторые ученые, проникнутые духом исследования, не могли уже принять без критики нелепые басни, бывшие в ходу до этого времени, и пожелали проверить научным путем целительную силу камней, коим, как они слышали, приписывалось столько заслуг. Исследования этих ученых особенно ценны для нас, потому что камни эти были им доступны, потому что они знали их, видели их в аптеках, где они продавались, и в церковных сокровищницах, где они хранились; в то же время они определяют их природу и создают, изучая их, естественную историю. Таким образом, благодаря им, мы можем прийти к тому отожествлению, которое без их помощи сделать было бы совершенно невозможно.
Одно из этих драгоценных исследований принадлежит Боэцию (Boetius — „Gemmarum historia“; 1647 г.): „по немецки галактит называется „Milchstein“ („молочный камень“); и действительно, хотя бы он был и пепельного цвета, он дает жидкость молочного цвета и сладкую. Находят его в Саксонии, в Апеннинах, в Люнеджианне, в Этрурии и возле Гильдеогейма...
В сводах пещер, на вершинах гор находят ноздреватое (губчатое) вещество, рыхлое, белое, очень легкое... Жители на нем. языке называют его „Moon Milch“, то-есть „лунным молоком". Смешанное с водой, оно становится подобным молоку; оно не имеет вкуса и легко высыхает. Его продают в Люцерне, в аптеках. Врачи пользуются им как средством для присыхания язв; некоторые дают также кормилицам одну драхму этого порошка, и это делается не без основания, а чтобы увеличить их молоко“.
Говоря о морохте, тожественном галактиту, Боэций прибавляет:
„Кроме того, он сжимает поры тела и является превосходным средством для тех, кто харкает кровью; его примешивают также в примочку для глаз, для действия на слезные железы“.
Наконец, Лаэрт пишет: „портные пользуются им вместо мела, при кройке одежды“. (Iean do Laert —„De gemmis et lapidibus“; 1647 г.).
Итак, это сорт мела, вяжущее медицинское средство, находимое в сводах пещер. Я легко подумал бы, что это азотистая известь, так как Боэций уверяет, что это сорт мергеля, очень легко растворяющийся в воде и превращающийся в молоко. Нам нужноо теперь опять отодвинуться на целые века назад и поискать среди самых древних верований эту легенду о галактите.
У нас нет необходимости долго останавливаться на средних веках. Они ничего не создали, ничего не изобрели. Они удовольствовались тем, что сохранили для нас с ревнивой заботливостью мифы и легенды, полученные от античности, иногда извращая их вследствие непонимания. Цитируя Исидора Севильского, мы тем самым говорим заранее то, что энциклопедисты средних веков, вплоть до Винцента из Бовэ, скажут по этому поводу.
„Галактит пепельного цвета, сладкий на вкус, получивший свое название оттого, что, будучи истолчен, распускается в молоко“, — говорит он.
У кого же он взял это определение?
У Диоскорида:
„Галактит называется так потому, что выделяет молочный сок. Однако, он пепельного цвета, а на вкус сладок“.
У Галена:
„Также и галактит, когда он обращается в жидкость, по виду походит на молоко“.
Наконец, у Плиния, которого мы процитируем целиком:
„Галактит добывают из Нила; он имеет цвет молока. Называют его также левкогеей, левкографией и синофитом. Если его растереть (и растворить в воде), он дает жидкость, цветом и вкусом напоминающую молоко. Говорят, что он дает много молока кормилицам, которые пьют его; что, если его повесить на шею ребенку, он вызывает у него большое выделение слюны, и что он растворяется, когда его берут в рот. Прибавляют также, что он вызывает утрату памяти. Этот камень находится также в реке Ахелое. Некоторые называют галактитами изумруды, испещренные белыми жилками“.
Мне хочется параллельно с Исидором Севильским, ограничивающимся суеверными преданиями, процитировать одного медика пятого века, Аэция из Амиды, говорящего нам о медицинском употреблении галактита в его время (Aetius — „Opera“, 1549 г.):
„Галактит также, подобно вышеуказанному левкографиду, имеет зеленоватый цвет и дает молочный сок, который даже белее, чем у левкографида. Дает женщинам изобилие молока, если они, после бани, пьют с водой или с сладким вином этот истолченный камень. Примешивается он и к глазным примочкам. Его же привязывают к шее детей, у которых режутся зубы, и он облегчает прорезывание“.
В промежутке между этими учеными, между Плинием и Исидором Севильским, между Диоскоридом и Аэцием, зарождается целая куча басен. Изучение восточных книг, которым гордилась Александрийская школа, гностики, все религиозные секты, появившиеся эти четыре столетия, заставляют нас, когда дело коснется какой-нибудь легенды, считаться со всем тем, что идет из Египта. Мы должны старательно разобраться в текстах, которыми они снабжают нас, для того, чтобы выяснить постоянно повторяющиеся в них места. Ни Орфей, ни Дамигерон не забывают в своих лапидариях отметить галактит-камень, дающий молоко женщинам. Я процитирую только главные места из Орфея:
1. „Предлагаю тебе другой камень, равно благодетельный для тех, кто обращается со своими молитвами к богам; он полон божественного молока, как грудь молодой девушки, зачавшей в первый раз, или как вымя плодовитой коровы. Древние назвали его „царским бриллиантом“, потому что он укрощает дух богов таким образом, что, будучи почтены жертвами, они больше сострадают смертным.
Зовут его также летеем, потому что он заставляет как смертных, так и бессмертных забывать те бедствия, коим они подверглись, так как он смягчает дух и порождает приятные мысли“.
2. „Другие думают, что этот камень следует скорее называть галактитом, потому что, когда его разбивают, изнутри его течет белый сок, совершенно подобный молоку“.
„Если вы хотите испытать его, это легко сделать“.
„Когда ты увидишь, что вымя овец твоих уменьшилось и висит, что сделаешь ты, дорогое дитя? Когда твои козы, за которых ты часто возносил моления, чтобы избегли они хищных животных, станут перед тобою печальными и изнуренными, и, исхудавшие, будут испускать долгие стенанья, тогда прикажи вымыть больных матерей в пучине черных источников. Затем ты очистишь их одну за другой и, смешав порошок галактита с рассолом, ты пройдешь через все стадо овец и окропишь этою смесью пушистые и плодоносные спины каждой из них“.
Он советует обрызгать овец в стойлах раствором галактита: они тотчас начнут давать молоко:
3. „Тотчас же они станут сильнее и шелковистее шерстью и дадут в изобилии молока своим юным питомцам. Эти же, насытившись у изобильного вымени, будут прыгать от счастья под брюхами своих матерей. Дай также молодой матери сладкого питья, к которому примешай галактит, чтобы она отнесла в колыбель свое дитя, насыщенное сокровищем ее груди“.
„Если кормилица повесит один из таких камней на шею своей молодой воспитаннице, она тем удалит от нее ужасную Мегеру. Почитаемые цари и многочисленные народы будут чтить вас, если вы носите этот камень в руке; и боги склонятся на все твои желания, внимая мольбам твоим“.
Прочтем теперь Дамигерона:
Камень галацит.
„Одни называют его ананхитом, другие левкографитом, египтяне — смарагдом, еще другие —гальбатидом; маги и египтяне — синецитом. Действительно, он один из всех камней, в нем есть все, чего ни пожелаешь.
Останес, учитель всех магов, называет его, сверх всего этого, летаргом, забвением всех зол. Он восхваляет его, как никто другой; так велика сила камня.
Маги чтут его не только по традиции, но и согласно своим книгам и его магической силе; необычайны похвалы, коими окружают они этот единственный камень, самый единственный, самый могущественный из всех. Его зовут также галацитом, потому что он возвращает молоко женщинам, потерявшим его. Вот, как нужно употреблять его для этого: женщину заставляют воздерживаться от пищи, потом дают ей выпить его с медом, вином или водой, и вслед затем она увидит, что молоко у ней прибавляется. Если она не хочет пить, нужно взять шерсти от тучной овцы, скрутить из нее нитку и, продев ее в проткнутый этот камень, обвязать вокруг шеи, — тогда молока прибавится.
Если у овец нет молока, поступайте таким образом: после того, как вымоете ваше стадо, окропите его соленою водою на восходе солнца. Предварительно растворите камень в воде и затем кропите этой водой ваших овец и вы увидите, что они станут давать много молока. Если у них чесотка, лечите их таким же образом, и они станут еще плодовитее. Этот камень называют также летаргом, потому что он заставляет люден забывать их прежние несчастья. Если кто носит этот освященный камень и оскорбит царя, вельможу, начальника, отца или хозяина, это будет скоро забыто. Обладатель этого камня всегда хорошо выглядит, во всем искусен, красноречив, убедителен и угоден богу, который с удовольствием принимает жертвы от того, кто носит этот камень. Больше того, он помогает сопротивляться ненависти и чарам. В самом деле, кто носит его, не может быть никогда очарован. Но особенно полезен он для детей; он не до пускает их до нервных припадков, даже если они испугаются какой-нибудь страшной женщины. В лигатуре он излечивает зубную боль, возвращает людям веселое и хорошее настроение. Если какая-нибудь женщина мучится родами, то мазь из этого камня с обвязанной вокруг правого бедра ниткой шерсти с плодовитой овцы доставит безболезненные роды. Этот камень называется также кратеритом, потому что он полон силы. Во время суда и процессов он доставляет победу истцам своей силой и могуществом. Нечего удивляться, что у него столько названий, когда знаешь, сколько у него свойств!“.
Мы уже имели случай говорить о Дамигероне в своей работе о „Рыбе на гравированных камнях“. Он жил, конечно, не позже II-го века. Здесь мы можем сравнить его с Орфеем, отметить почти полное сходство, существующее между этими двумя авторами, сходство, которое должно нас заставить думать, что, передавая одни и те же легенды, оба автора пользовались одними и теми же источниками, то-есть, что эти легенды родились в Александрийской школе. Один называет галактит камнем — „летеем“, другой — „летаргом“, и оба об‘ясняют это одинаковым образом; они приводят один и тот же рецепт, в одинаковых выражениях, чтобы вернуть молоко молодым женщинам и овцам. Между многочисленными свойствами камня они отмечают свойство устранять Мегеру („бабу-ягу“) от детей: это означает, на мой взгляд, что он препятствует конвульсиям; наконец, камень этот привлекает на своего обладателя расположение богов.
Но один из этих авторов трактует вопрос, как поэт; Дамигерон, в некотором роде, более научен. Он цитирует авторов, коих использовал, Останеса, главу магов; он дает герметическую формулу: „поступишь же так“. Он забывает при этом сказать нам, что Плиний до него указал многие свойства, перечисляемые им. У него есть одна черта, совершенно особенная: чтобы производить свои чудесные действия камень должен быть освящен: „Если кто носит этот освященный камень“.
Вот это и кажется мне почти официальным началом реликвии. Существуют формулы освящения камней; они приведены у Сотто и у кардинала Питры (Dell Sotto — „Le lapidaire du XIV siecle“; 1882 r. Pitra — „Spicilege“, III); у нас есть варианты их, которые мы опубликуем несколько позже. Литургисты сохранили их для нас, но они не об'ясняют их происхождения, которое должно быть очень отдаленным, если иметь в виду текст Дамигерона. Они показывают нам, каким уважением были окружены эти камни, эти пережитки язычества, столь живучие и столь свойственные человеку, что даже и сейчас, после стольких веков, в эпоху всеобщего обучения, нельзя еще отрицать силы и жизненности легенды лапидариев.
Итти еще дальше мне было невозможно. После Плиния я обращался к самой глубокой древности. Я нахожу только у Феофраста землю с Самоса, род белого мергеля, вяжущего вещества, коим пользовались в медицине. Когда он бывал слегка пепельного цвета (а это является одним из пунктов сходства, — указания на пепельный цвет мы встречаем вплоть до трудов Цезальпина), ему давали название коллириона, потому что он входил в состав примочки („коллирис") для глаз. Посему, легенда о святом Фульберте, исцеленном от главной болезни молоком святой девы, то-есть галактитом, землей с Самоса разведенной в воде, имеет правдоподобную основу, об'ясняюмую физически.
Не забывают этого камня и восточные манускрипты, испанский перевод которых дал вам в тринадцатом веке Аболайс. Лапидарий Альфонса X из мадридского Эскуриала называет его „камнем, по имени — Лехар“. Вот, что он говорит о нем: „К 18° Рака от носится камень Лехар. Он носит такое название потому, что влага, которую он выделяет, напоминает, по составу своему и вкусу, молоко. По своей природе, он холоден и влажен, бел, хрупок и тяжел.
Когда вы его трете, из него выступает влага, о которой мы говорим. Если вы приложите его к слезящимся глазам, он остановит слезотечение. Он залечивает также всякие раны и внутренние язвы. Если же вы поместите этого молоко в свинцовый сосуд, то сила его оттого еще более увеличится“.
Под знаком Близнецов мы встречаем его с арабским именем, которое дал ему Аболайс и которое не умел об‘яснить этот испанский переводчик:
„Камень, называемый Зарокан, белого цвета; блестящей белизной своей он напоминает полированную кость; он блестит, но недостаточно для того, чтобы светиться; он легок и кажется хрупким на ощупь, но, в то же время, прочен и крепок при раскалывании. Его много везде. Лучшие сорта идут из Берберии и Испании. Его находят на берегах рек и морей. Свойство его в том, что он заставляет прибывать молоко у женщин, которые носят его, точно так же и у животных. Берберы заставляют своих женщин носить его на шее, как Эль Алиофар (жемчуг). Он хорошо действует также, когда его кладут в постель или когда дают пить. Хорош он против меланхолии и очень полезен для лечения нарывов, образующихся вокруг глаз“.
Я могу лишь упомянуть о камне Азуфаракиде, какювый я не могу отожествить ни с чем мне известным. Про него рассказывали, что, если мазью из него натереть грудь женщины, то прибудет молоко, он излечивает также глаза.
Итак, мы находим всегда два одних и тех же свойства; давать молоко и излечивать глазные болезни.
Согласно Мохамеде Абен-Киху, в другом эскуриальском лапидарии еврейское название камня, дающего молоко женщинам, — „Ленелим“: „он прибавляет также молоко у женщин, у коих ею мало“.
Таким образом, куда мы ни обратимся, какой народ ни станем изучать, всюду находим мы белый камень который имеет свойство давать молоко утратившим его женщинам и, вследствие своих вяжущих свойств, излечивать глазные болезни.
По-французски это будет галактит, по-немецки — мильхштейн, по испански — лехар, по арабски — зарокан и по еврейски — ленелим и азуфаракид, если только, конечно, древние лапидарии совершенно точно сохранили нам названия. Этот камень имеет такие же свойства, как и молоко святой девы, и одной с ним природы.
Я полагаю, что эти камень и реликвия — одна и та же вещь, и что тожество их можно считать установленным.
Примечания править
- ↑ Название сочинения приведено в современной орфографии, сам текст выложен в оригинальной орфографии переводчика
- ↑ Такое благословение имеется, действительно, в книге Бытия, XLIX, 23: „От бога отца твоего, который и да поможет тебе, и от всемогущего, который и да благословит тебя благословениями небесными свыше, благословениями бездны, лежащей долу, благословениями сосцов и утробы“.
- ↑ Помимо того, рассказы паломников XV века, Грефения, например, не оставляет на этот счет никаких сомнений: „В пещере Вифлеема христос выплюнул молоко, и пречистая, вытирая его, брызнула на стену; доселе христиане берут эту молочную пыль, как целительное и благословенное средство“