Многіе утверждаютъ, что ученіе о многочисленности обитаемыхъ міровъ противорѣчитъ, главнымъ образомъ, вѣрѣ въ догму о Богочеловѣкѣ и, кромѣ того, несовмѣстимо съ Ветхимъ завѣтомъ. Отъ перваго утвержденія авторъ рѣшительно отказывается, противъ второго же онъ защищается извѣстнымъ объясненіемъ Галилея, сказавшаго: міръ создалъ Богомъ, а священное писаніе представляетъ собою слово Божіе, приспособленное къ человѣческому пониманію, что вселенная носитъ характеръ абсолютности, въ то время какъ священное писаніе должно понимать относительно. — Затрогивая вопросъ объ отношеніи ученія о многочисленности обитаемыхъ міровъ къ догмѣ о спасеніи человѣчества смертью Сына Божія, авторъ приводитъ дружественное письмо нѣкоей Чіамполи къ Галилею, устанавливаетъ понятіе о необходимости спасенія и о совершившемся спасеніи, затѣмъ въ краткихъ чертахъ приводитъ міросозерцаніе англійскаго ученаго Вивиля, который отрицаетъ обитаемость другихъ планетъ, такъ какъ подобные намъ люди не могли бы жить на нихъ по причинамъ химическимъ и физическимъ, и т. д. Но если мы расширимъ наши понятія о жизненныхъ формахъ одухотворенныхъ существъ, и съ этой точки зрѣнія будемъ разсматривать обитаемость другихъ планетъ, то невольно возникаетъ вопросъ, нуждались ли обитатели другихъ планетъ въ искупленіи грѣховъ и, если нуждались, то въ какомъ видѣ они его получили.
Если же только одни обитатели земли настолько погрязли въ грѣхахъ, что имъ грозила опасность вѣчной смерти, и, если отъ этой опасности только они одни были спассиы святой жертвой Христа, то, по словамъ Шальмера, въ этомъ проявилась чрезвычайная милость Божія, обратившаяся на грѣшныхъ земныхъ людей и снова вернувшая ихъ къ Богу, который простираетъ свою отеческую руку съ одинаковой любовью къ дѣтямъ всѣхъ планетъ. Если, напротивъ того, въ спасеніи нуждались также и обитатели другихъ планетъ, то они получили его или въ постепенной послѣдовательности, или, по Брьюстеру, единый актъ спасенія на землѣ былъ въ то же время актомъ присутствія Бога одновременно на всѣхъ мірахъ, какъ для прошлаго, такъ для настоящаго, такъ и для будущаго. Брьюстеръ говоритъ: „На этомъ понятіи, кажется, могутъ сойтись и успокоиться рѣшительно всѣ христіане, даже тѣ изъ нихъ, которые съ крайней строгостью придерживаются догматовъ“.
Что касается незначительности и убогости земли, которая, казалось бы, совсѣмъ не заслуживаетъ великаго акта спасенія, то необходимо замѣтить, что подчиненное положеніе земли представляется таковымъ лишь съ человѣческой точки зрѣнія, ибо для Бога во вселенной не можетъ быть никакого различія между отдѣльными мірами. Богъ одинаково заботится какъ о мельчайшихъ, такъ и о самыхъ крупныхъ величинахъ, ибо для него творчество не работа, а лишь проявленіе Его воли, ибо передъ Его всемогуществомъ нѣтъ ни значительнаго ни незначительнаго, нѣтъ ни малаго ни большого, предъ Его необъятной силой все созданное одинаково. Его всеобъемлющая любовь, Его дивное милосердіе склонились къ грѣшнымъ земнымъ людямъ, и Онъ въ понятной для насъ формѣ совершилъ спасеніе, хотя, по человѣческому представленію, для вселенной земля является лишь ничтожнымъ атомомъ и обитатели земли, по человѣческимъ понятіямъ, совершенно исчезаютъ среди обитателей милліоновъ другихъ міровъ.
Относительно исторіи созданія міра, принятаго до признанія міровой системы Коперника, авторъ приводитъ объясненія Брьюстера, Шальмера, Вивиля, Бентли, Феликса, Газре, Мартина, Муаньо и Ренара, которые проводили параллель между ученіемъ Моисея и ученіемъ о многочисленности обитаемыхъ міровъ. Въ концѣ-концовъ авторъ присоединяется къ взглядамъ Грэтри и Галилея, приводя ихъ согласныя мнѣнія по этому вопросу.
Грэтри пишетъ: когда ты видишь, какъ по небесному простору плыветъ цѣлый флотъ міровъ, среди котораго наша земля, тоже какъ корабль, плыветъ вокругъ солнца, нашего свѣтового острова; когда ты замѣчаешь поразительное уменьшеніе свѣта, тепла и движенія у міровъ, отдаленныхъ отъ общаго центра, когда ты замѣчаешь невѣроятную эксцентричность и вообще странности кометъ, которыя, кажется, стараются освободиться отъ вліянія общаго закона, властно управляющаго ими такъ же, какъ и обитаемыми мірами, — кометъ, удивительно мѣняющихъ свои формы, съ невѣроятной стремительностью носящихся по безпредѣльному пространству, когда ты видишь въ дѣйствіи всѣ геометрическіе законы, всю живую физику, весь удивительный механизмъ природы, движеніе котораго непрерывно поддерживается присутствіемъ Бога,и очевидно дѣйствующій черезъ божественную мудрость, по законамъ, отражающимъ въ себѣ Его величіе; когда ты видишь въ небѣ жизнь и смерть, разрушенный міръ, обломки котораго проносятся мимо насъ, небо, которое среди общаго движенія увлекаетъ за собою трупы своихъ тѣлъ, какъ земля увлекаетъ съ собой трупы своихъ обитателей, когда ты видишь, какъ однѣ звѣзды исчезаютъ, въ то время какъ другія возникаютъ, развиваются и достигаютъ значительныхъ размѣровъ; когда ты видишь туманныя пятна — безразлично, состоятъ ли они изъ группъ солнцъ, или группъ атомовъ, состоятъ ли одни изъ нихъ изъ солнцъ, а другія изъ атомовъ, изъ пыли атомовъ или изъ пыли солнцъ, — когда ты видишь группы одинаковаго рода, но различнаго возраста, которыя на нашихъ глазахъ достигли различныхъ степеней развитія, прошли такія же стадіи развитія, которыя мы видимъ въ дубовомъ лѣсу, гдѣ на деревьяхъ разнаго возраста можно прослѣдить всѣ стадіи развитія дуба; когда ты затѣмъ на всѣхъ мірахъ видишь ту же смѣну дня и ночи, смѣну временъ года, строго отвѣчающую жизни природы, гармонично отвѣчающую даже нашимъ мыслямъ и душамъ: смѣна и противоположности неизбѣжны всюду, за исключеніемъ центральнаго міра, на которомъ царитъ вѣчное лѣто и вѣчный полдень, когда ты все это видишь, неужели тогда твоя астрономія не дѣлается для тебя поэзіей, философіей, религіей, моралью, надеждой, провозвѣстницей вѣчной жизни и длительной формы этой вѣчной жизни, неужели тогда ты не вѣришь предсказанію апостола Петра: „будетъ новое небо и новая земля“, неужели тогда ты не вѣришь словамъ Христа: „Будетъ едино стадо и единъ пастырь“; неужели ты, созерцая эти величественные знаки, эти основныя черты видимаго созданія Божія, смыслъ котораго пока еще недоступенъ твоему пониманію, даже не догадываешься о возможномъ толкованіи этого смысла? Тогда, о тогда я жалѣю тебя“.
Приведя эту цитату, Фламмаріонъ говоритъ: „несомнѣнно, что это мудрыя и въ то же время христіанскія слова, слова религіозныя и въ то же время философскія; было бы весьма желательно, чтобы всѣ говорили такимъ языкомъ“.
Ссылаясь на міросозерцаніе Галилея, авторъ цитируетъ часть письма, которое Галилей, будучи уже почтеннымъ семидесятилѣтнимъ старцемъ, въ январѣ 1633 года, передъ своимъ отъѣздомъ въ Римъ писалъ нѣкоему Иліи Діотати, парижскому законовѣду и адвокату:
„.......Когда я задаю богослову вопросъ, кто сотворилъ солнце, луну и землю, кто опредѣлилъ ихъ положеніе и ихъ движенія, то я, конечно, полагаю, что онъ мнѣ отвѣтитъ: все это сдѣлалъ Богъ. Если я его затѣмъ спрашиваю, на чьемъ внушеніи основано святое писаніе, то онъ мнѣ, конечно, отвѣтитъ: по внушенію Святого Духа, т.‑е. по внушенію Самого Бога. Отсюда слѣдуетъ, что міръ есть дѣло Божіе, а священное писаніе — слово Божіе. Если я его далѣе спрошу: возможно ли, что Святой Духъ когда-либо внушаетъ слова, находящіяся въ кажущемся противорѣчіи съ истиной, потому что они приспособлены къ неразвитости и къ ограниченному пониманію толпы? То онъ мнѣ отвѣтитъ, вполнѣ согласно съ отцами Церкви, что въ священномъ писаніи можно найти много такихъ случаевъ; если бы люди захотѣли понимать своеобразное изложеніе священнаго писанія буквально, а не въ переносномъ смыслѣ, то въ священномъ писаніи въ сотняхъ мѣстъ получились бы не только ереси, но даже богохульства, такъ какъ въ нихъ Богу приписываются человѣческія чувства гнѣва, раскаянія, забывчивости и т. д. Если я спрошу его, измѣняетъ ли когда-либо Богъ созданное имъ, чтобы сдѣлать свое твореніе понятнымъ неразвитой толпѣ? Если я спрошу его, неизмѣнно ли все развитіе дѣйствій природы, которая покорна велѣніямъ Бога и кажется строптивой лишь человѣку, не могущему, несмотря на всѣ свои усилія, подчинить ее себѣ, — то я убѣжденъ въ томъ, что онъ мнѣ отвѣтитъ такъ: луна всегда была шаромъ, хотя толпа долго считала ее свѣтлымъ дискомъ; природа никогда и ничего не измѣнитъ въ угоду человѣку, никогда не поступится своими дѣйствіями въ пользу желаній, мнѣній или стремленій человѣка. Разъ это такъ, то, спрашивается, на какомъ основаніи мы, стремясь изучить вселенную и ея составныя части, прибѣгаемъ не къ дѣламъ, а къ слову Божію? Развѣ дѣло, твореніе менѣе совершенное, менѣе возвышенное, чѣмъ слово? Предположимъ, что ученіе о вращеніи земли будетъ объявлено еретическимъ предположимъ далѣе, что совокупность фактовъ неопровержимо докажетъ вращеніе земли: развѣ это не должно повредить авторитету Церкви? Поэтому слѣдуетъ отодвигать слово на второй планъ въ тѣхъ случаяхъ, когда оно находится въ кажущемся противорѣчіи съ дѣломъ, и это не принесетъ священному писанію никакого ущерба. — Много лѣтъ тому назадъ, когда поднялась буря противъ Коперника, я составилъ довольно пространную записку, въ которой я, опираясь на авторитетъ большинства отцовъ Церкви, старался доказать, насколько недопустимо ссылаться на авторитетъ священнаго писанія при рѣшеніи научныхъ вопросовъ, для которыхъ одинъ опытный путь наблюденія имѣетъ рѣшающее значеніе. Я требовалъ, чтобы въ подобныхъ случаяхъ въ будущемъ священное писаніе оставлялось въ покоѣ. Со временемъ, когда я нѣсколько успокоюсь, я пришлю вамъ копію этой записки, но въ настоящее время я долженъ ѣхать въ Римъ по повелѣнію инквизиціи, запретившей продажу моего діалога…“
„На какомъ же основаніи мы, стремясь къ изученію вселенной и ея составныхъ частей, должны при рѣшеніи возникающихъ у насъ вопросовъ предпочитать дѣло Божіе слову Божію? Отодвинемъ слово на второй планъ“.
Приводя эти слова Галилея, Фламмаріонъ пишетъ, что они совершенно ясно выражаютъ его собственный взглядъ, и что онъ признаетъ ихъ безусловно справедливыми.
Авторъ перечисляетъ здѣсь имена астрономовъ, открывшихъ 223 планетоида, годы и числа этихъ открытій и названія открытыхъ планетоидовъ. Всѣ эти свѣдѣнія можно почерпнуть въ Парижскомъ астрономическомъ календарѣ, или въ астрономическихъ изданіяхъ Берлинскаго общества „Уранія“, къ которымъ мы и отсылаемъ интересующихся читателей.
Теплота на поверхности земли имѣетъ свое происхожденіе частью отъ теплоты, скрытой внутри земли, частью же вызывается тепловыми излученіями солнца. Такимъ образомъ, теплота на землѣ имѣетъ двѣ причины возникновенія.
Бернетъ въ 1681 году напечаталъ книгу, въ которой онъ проводитъ ученіе о Нептунизмѣ. Онъ отрицаетъ существованіе внутренней теплоты земли, утверждаетъ, что земля сначала сплошь состояла изъ воды, что кора ея постепенно образовалась вслѣдствіе испаренія, вызваннаго вліяніемъ солнечной теплоты. Согласно этому странному ученію, образовавшаяся непонятнымъ образомъ твердая земная кора въ нѣкоторыхъ мѣстахъ провалилась и тамъ образовались наши океаны. Не надо забывать, что это ученіе возникло въ то время, когда люди еще не умѣли изслѣдовать дно океана и считали послѣдній „бездоннымъ“. До сихъ поръ неизвѣстно, кромѣ того, какъ Бернетъ объяснялъ присутствіе огнедышащихъ горъ на твердой корѣ, образовавшейся вслѣдствіе испаренія воды.
Вудвортъ, подобно многимъ схоластикамъ, пытается найти такое объясненіе возникновенія земли, которое согласовало бы священное писаніе съ чисто научными данными; по причинамъ, изложеннымъ выше, онъ попалъ въ такое безвыходное положеніе, что долженъ былъ для прикрытія своего отступленія ссылаться на чудеса. Очевидно, что наука отъ его „объясненій“ выиграла немного.
Вистонъ въ началѣ восемнадцатаго вѣка утверждалъ, что земля есть не что иное, какъ преобразованная комета.
Лейбницъ видѣлъ въ землѣ погасшее солнце и распространялъ этотъ взглядъ на всѣ другія планеты. Впрочемъ, этотъ взглядъ пожалуй, ближе подходитъ къ истинѣ, чѣмъ приведенные выше взгляды. Планеты представляютъ собою, если не потухшія солнца, то охлажденныя, бывшія когда-то въ раскаленномъ состояніи частицы того солнца, вокругъ котораго онѣ вращаются. Согласно ученію Лейбница, земля создана плутоническими силами; ея внутренность до сихъ поръ находится въ расплавленномъ состояніи и излучаетъ тепло черезъ твердую кору.
Бюффонъ во многомъ соглашался съ Лейбницемъ. Основываясь на установленныхъ одинаковыхъ направленіяхъ движеній планетъ, онъ утверждалъ, что всѣ онѣ происходятъ отъ одного начала и видѣлъ это начало въ солнцѣ. По его ученію, солнце когда-то столкнулось съ кометой, налетѣвшей на него въ косомъ направленіи; при столкновеніи отъ солнца отдѣлились частицы, изъ которыхъ впослѣдствіи и образовались планеты.
Новѣйшая наука, сумѣвшая опредѣлить вѣсъ кометъ, доказываетъ намъ несостоятельность теоріи Бюффона. Масса кометы слишкомъ ничтожна и слишкомъ разсѣяна въ пространствѣ для того, чтобы при столкновеніи съ компактной массой солнца произвести такое отдѣленіе частицъ послѣдняго.
Планеты, образовавшіяся изъ частицъ солнечной массы, обладаютъ собственной теплотой, которую онѣ, однако, постепенно утрачиваютъ вслѣдствіе излученія. Первоначально всѣ планеты, какъ и земля, представляли собою расплавленные огненные шары. Для образованія на землѣ твердой коры потребовалось около 3.000 лѣтъ, до охлажденія коры до настоящаго ея состоянія прошло около 75.000 лѣтъ, а до охлажденія, при которомъ живые организмы въ такомъ видѣ, въ какомъ ихъ понимаемъ мы, пройдетъ не менѣе 168.000 лѣтъ. Изъ работъ Бюффона Фламмаріонъ приводитъ таблицы, изображающія періоды охлажденія другихъ планетъ и въ концѣ указываетъ на то, что согласно вычисленіямъ Бюффона, Юпитеръ долженъ быть еще недостаточно охлажденнымъ для развитія на немъ жизни, что пятый спутникъ Сатурна, Марсъ и земная луна уже слишкомъ охлаждены для жизни, что четвертый спутникъ Сатурна и четвертый спутникъ Юпитера скоро будутъ имѣть температуру, удобную для обитаемости, и, наконецъ, что жизнь находится въ полномъ развитіи, кромѣ земли, на Меркуріи, на первомъ, второмъ и третьемъ спутникахъ Сатурна и на первомъ и второмъ спутникахъ Юпитера.
Въ цѣляхъ справедливой оцѣнки теоріи Бюффона, Фламмаріонъ указываетъ на то, что теплота и стенепь охлажденія поверхности планетъ зависитъ не только отъ скрытой въ нихъ внутренней теплоты, но и отъ теплоты, излучаемой на нихъ солнцемъ, а кромѣ того, отъ толщины, плотности и химическаго состава окружающихъ отдѣльныя планеты атмосферныхъ оболочекъ. Теорію Бюффона Фламмаріонъ называетъ исторической достопримѣчательностью, безъ достаточной научной обоснованности, но въ самомъ фактѣ отнесенія происхожденія планетъ къ солнцу онъ справедливо видитъ зачатки Кантъ-Лапласовской теоріи.
Фурье строго научно изслѣдовалъ вопросъ о теплотѣ планетъ, основывая свои изслѣдованія на математическихъ и физическихъ законахъ, установленныхъ неопровержимо. Въ 1807 году онъ напечаталъ свой премированный трудъ „О распространеніи теплоты въ твердыхъ тѣлахъ“, въ 1822 году появилась его „Аналитическая теорія теплоты“, а въ 1827 году — его „Памятная записка о температурахъ земного шара и другихъ планетъ“. Фламмаріонъ дѣлаеть сводку выработанной Фурье теоріи теплоты и сравниваетъ вытекающіе изъ послѣдней выводы со взглядами, выраженными имъ самимъ въ настоящей книгѣ.
Процитировавъ нѣсколько отрывковъ изъ первой части „Космоса“ Гумбольдта (стр. 210 и далѣе оригинала), въ которыхъ описывается рядъ геогностическихъ явленій и, главнымъ образомъ, подробно разбираются причины землетрясеній, Фламмаріонъ самымъ рѣшительнымъ образомъ объявляетъ себя сторонникомъ плутонической (т.‑е. огненной) теоріи возникновенія земного шара: подъ сравнительно тонкой твердой корой вся внутренность земли находится въ жидкомъ расплавленномъ состояніи. Всѣ геологическіе перевороты на поверхности земли вызывались дѣятельностью этой расплавленной массы; чудовищные перевороты влекли за собою гибель цѣлыхъ царствъ живыхъ существъ, послѣ чего на мѣстѣ погибшихъ организмовъ начинали развиваться существа съ болѣе высокой организаціей. Свои разсужденія по этому поводу Фламмаріонъ заканчиваетъ слѣдующими строками:
„Возможно или, вѣрнѣе, весьма вѣроятно, что настанетъ день, когда подобная катастрофа уничтожитъ все современное человѣчество, и, когда наше мѣсто займутъ новыя сущоства, стоящія на болѣе высокой ступени развитія, чѣмъ мы; пышно расцвѣтетъ новое человѣчество, а мы — мы будемъ спать въ видѣ окаменѣвшихъ остатковъ исчезнувшаго міра, пока насъ не обнаружатъ раскопки будущихъ геологовъ, и — почему не высказать этого? — пока насъ, и меня, и тебя, не помѣстятъ въ палеонтологическій кабинетъ, гдѣ мы, къ крайнему нашему удивленію, снова встрѣтимся послѣ долгой разлуки“.
Интересующихся строеніемъ земли въ болѣе широкихъ рамкахъ мы отсылаемъ къ „Популярной астрономіи“, одному изъ лучшихъ произведеній Фламмаріона.
Благодаря спектральному анализу, нашедшему за послѣднее время широкое примѣненіе въ области астрономіи, ученые не только установили, что планеты вообще окружены атмосферными оболочками, но и получили возможность произвести обстоятельныя изслѣдованія состава этихъ атмосферъ, при чемъ во многихъ случаяхъ получились замѣчательные результаты. При сгораніи каждый элементъ у насъ на землѣ вызываетъ вполнѣ опредѣленную окраску пламени и вызываетъ въ спектрѣ особую черную линію, появляющуюся для даннаго элемента всегда въ одномъ и томъ же мѣстѣ. Большинство элементовъ образуетъ при сгораніи даже нѣсколько вполнѣ опредѣленныхъ линій. Положеніе этихъ линій точно опредѣляется при помощи особаго оптическаго прибора, называемаго спектроскопомъ. Если спектръ солнца сравнить со спектромъ извѣстныхъ на землѣ элементовъ, то можно съ большей или меньшей вѣроятностью судить о томъ, встрѣчаются ли на солнцѣ тѣ или иные элементы, встрѣчающіеся на землѣ. Но такъ какъ, кромѣ того, въ солнечномъ спектрѣ встрѣчаются линіи, не соотвѣтствующія ни одному изъ извѣстныхъ намъ элементовъ, то приходится вывести заключеніе, что на солнцѣ есть элементы, до сихъ поръ еще не найденные на нашей планетѣ. Луна и планеты отражаютъ въ спектроскопъ лишь свѣтовые лучи, направленные на ихъ поверхности солнцемъ, такъ что здѣсь пока не удалось открыть ничего новаго, но спектральный анализъ неопровержимо доказалъ что въ атмосферной оболочкѣ многихъ планетъ есть водяные пары; кромѣ того, оказалось, что солнечные лучи при своемъ прохожденіи черезъ атмосферы Юпитера и Сатурна встрѣчаются съ парами, не извѣстными у насъ на землѣ. Спектры неподвижныхъ звѣздъ значительно разнятся отъ спектра нашего солнца, и, кромѣ того, спектръ одной звѣзды отличается отъ спектра другой; но и во всѣхъ этихъ спектрахъ нерѣдко встрѣчаются линіи, совпадающія съ линіями извѣстныхъ на землѣ элементовъ, главнымъ образомъ, желѣза, магнія, натрія и водорода. Если сопоставить присутствіе водорода въ атмосферахъ небесныхъ тѣлъ съ тѣмъ фактомъ, что въ упавшихъ на землю метеоритахъ найденъ углеродъ, то получатся главные элементы, необходимые для органической жизни, и ученіе объ обитаемости міровъ пріобрѣтаетъ еще одно доказательство своей основательности. Въ настоящее время даже строго научная, узко-спеціальная астрономія считается съ этимъ ученіемъ. Во всякомъ случаѣ, ученые все болѣе и болѣе начинаютъ признавать возможность обитанія живыхъ существъ, помимо планетъ нашей солнечной системы, также и на планетахъ, входящихъ въ составъ другихъ міровыхъ системъ[2].
Когда наблюдатель мѣняетъ точку, съ которой производится наблюденіе, то находящіеся рядомъ предметы для него тоже перемѣстятся относительно другъ къ другу; это явленіе дѣлается тѣмъ замѣтнѣе, чѣмъ ближе къ наблюдателю находятся наблюдаемые предметы, и, напротивъ того, оно почти совершенно исчезаетъ по мѣрѣ увеличенія разстоянія между наблюдателемъ и предметами наблюденія. На этихъ законахъ основано вычисленіе параллакса неподвижныхъ звѣздъ: ихъ наблюдаютъ въ различное время, обыкновенно черезъ полугодовые промежутки, т.‑е. въ моменты, когда земля находится на различныхъ, противоположныхъ точкахъ своей орбиты. При этомъ лишь у немногихъ звѣздъ замѣчено кажущееся перемѣщеніе, при наблюденіи ихъ въ опредѣленный моментъ черезъ полугодовые промежутки. Очевидно, что большинство звѣздъ находится отъ земли на такомъ чудовищномъ разстояніи, что перемѣщеніе наблюдателя на 300.000.000 верстъ не имѣетъ никакого значенія въ сравненіи съ этимъ разстояніемъ.
Математика дастъ намъ способы вычислить, въ случаяхъ, когда удается уловить кажущееся перемѣщеніе этихъ звѣздъ, разстояніе между ними и землей, и, кромѣ того, математика даетъ намъ возможность точно опредѣлить, на какомъ разстояніи должны находиться звѣзды, не измѣняющія своего положенія даже при перемѣщеніи наблюдателя на 300 милліоновъ верстъ; разумѣется, что мы можемъ здѣсь вычислить лишь минимальное разстояніе, и что въ дѣйствительности эти звѣзды отъ насъ находятся еще дальше.
Въ добавленіе къ настоящей книгѣ авторъ разсматриваетъ вопросъ о вычисленіи параллакса довольно подробно, но слишкомъ спеціально, такъ что въ краткой компиляціи немыслимо передать эту часть работы, требующую напряженнаго вниманія къ мелочамъ и цифрамъ: поэтому мы рекомендуемъ интересующимся читателямъ ознакомиться съ „Популярной астрономіей“ того же автора.
Въ заключеніе назовемъ нѣкоторыя изъ книгъ, рекомендуемыхъ Фламмаріономъ для болѣе основательнаго ознакомленія съ ученіемъ о многочисленности обитаемыхъ міровъ, тѣмъ болѣе, что большинство этихъ книгъ можно имѣть въ русскомъ переводѣ: Плутархъ, „О лицѣ на дискѣ луны“; Фонтенель, „Бесѣды о многочисленности обитаемыхъ міровъ“; Вольтеръ, „Микромеги“; Сведенборгъ, „О землѣ и мірахъ, называемыхъ планетами“; Гомфри Дэви, „Послѣдніе дни философа“; Фонтэнъ, „Міры“ и др.
Примѣчанія
править- ↑ Такъ какъ добавленіе къ книгѣ К. Фламмаріоиа не имѣетъ непосредственнаго отношенія къ ученію этого автора и въ своей большей части содержитъ цитаты, взятыя у другихъ авторовъ, то мы предпочтемъ передать здѣсь лишь общее содержаніе этого добавленія, тѣмъ болѣе, что послѣднее на французскомъ языкѣ занимаетъ около полутораста страницъ, и полный переводъ его едва ли оказался бы интереснымъ для русскаго читателя. Переводч.
- ↑ Книга эта написана нѣсколько десятковъ лѣтъ тому назадъ, а потому вполнѣ понятно, что авторъ отвелъ въ ней спектральному анализу такъ мало мѣста. Съ тѣхъ поръ оптика сдѣлала огромные успѣхи, спектральный анализъ сталъ необходимымъ въ астрономіи и благодаря ему сдѣланъ рядъ открытій, касающихся не только атмосферной оболочки, но и самаго состава многихъ небесныхъ тѣлъ. Переводч.