Если мы внимательно вглядимся въ духовную жизнь современнаго человѣчества, то мы увидимъ, что человѣкъ утратилъ свою прежнюю вѣру, а съ ней и безмятежный душевный покой, которымъ онъ когда-то наслаждался; что мы живемъ среди борьбы противорѣчивыхъ мыслей, и что обезпокоенное человѣчество ищеть философію, которая создала бы прочную религіозную основу для развитія и осуществленія его надеждъ. Было время, когда мыслящая частъ человѣчества находила опору въ вѣрѣ, когда вѣра ее вполнѣ удовлетворяла. Это время прошло: знойное вѣяніе критики, которое носится надъ человѣчествомъ въ наше время, высушило наши уста, и въ то же время, благодаря ему, изсякъ тотъ живой источникъ вѣры, въ которомъ мы хотя изрѣдка могли утолять жажду, откуда мы могли почерпнуть силу и бодрость въ дни заботь и печали. Постепенно у человѣка отняли все, что прежде служило ему опорой; но что же ему дали взамѣнъ? Ничего, ровно ничего! — Его взоръ устремленъ въ темное, необъятное пространство, гдѣ во мракѣ движутся безформенныя существа, рожденныя сомнѣніемъ, онъ видить передъ собой пустоту, въ которой даже разумъ теряетъ свою хваленую силу, и человѣкъ, обезсиленный сомнѣніями, теряетъ сознаніе и падаетъ въ объятія скептицизма.
Завершено дѣло разрушенія! Прошелъ цѣлый вѣкъ, и что за это время сдѣлали вы, современные философы? Когда Руссо писалъ своего „Эмиля“, онъ слышалъ первые раскаты грома надвигавшейся революціи: д'Аламберъ вычеркнулъ изъ своего лексикона слово „вѣра“; Дидро въ своемъ „Племянникѣ Рамо“ издѣвался надъ искусствомъ и наукой; Вольтеръ (да простится мнѣ это выраженіе) прямо потребовалъ отставки Іисуса Христа; кардиналы[1] сочиняли любовные стихи для своихъ красавицъ; король вышивалъ ковры для своихъ спаленъ… Вотъ чѣмъ занималась великіе міра сего, избравшіе себѣ девизъ: „послѣ насъ хоть потопъ“. И дѣйствительно, потопъ насталъ, потопъ грѣха: потоки крови залили землю; и до сихъ поръ еще мы не видимъ въ небѣ голубя съ зеленой вѣтвью, не видимъ вѣстника возрожденнаго, новаго міра.
Прошлое умерло; новая философіи еще не родилась, она еще скрывается въ хаосѣ творчества. Духъ современнаго человѣчества живетъ въ противорѣчіи съ самимъ собой, онъ распадается самь въ себѣ. Природовѣдѣніе, этотъ могучій властелинъ нашего времени, руководящій прогрессомъ, никогда еще не былъ такъ чуждъ всякой философіи, какъ именно теперь. Во главѣ естественныхъ наукъ стоять люди, которые совершенно произвольно отрицаютъ бытіе Божіе, — люди, систематически пренебрегающіе самой глубокой, самой основной истиной. Далѣе, мы могли бы назвать людей съ міровой извѣстностью, которые отрицаютъ самостолтольную жизнь духа, которые не признаютъ ничего, кромѣ химическихъ соединеній. Здѣсь поэтъ имѣетъ смѣлость открыто называть вопросъ о безсмертіи дѣтскимъ бредомъ, которымъ могутъ заниматься лишь праздные умы; тамъ ученый утверждаетъ, что въ мірѣ есть лишь сила и матерія: для него не существуютъ принципы истины и добра. Здѣсь насъ хотятъ увѣрить въ томъ, что человѣческій индивидуализмъ создается изъ мельчайшихъ нервныхъ молекулъ человѣческаго организма; тамъ безсмертіе толкуется, какъ возможность вѣчной матеріальной жизни. И, несмотря на все это смятеніе, находятся высшіе представители католическаго духовенства, какъ бы застывшіе на точкѣ зрѣнія, на которой церковь стояла пять вѣковъ тому назадъ; они упорно избѣгаютъ всякого общенія съ естественными науками и совершенно серьезно увѣряютъ, что христіанству нечего бояться, что ему ничто не угрожаетъ!
Къ какому же результату должны привести тѣ потрясенія, которыя колеблютъ почву соціальной жизни по всѣмъ направленіямъ, которыя за послѣднія десятилѣтія сметаютъ на своемъ пути все, какъ прорвавшій преграду бѣшеный потокъ? Этотъ результатъ мы уже видимъ: каждый несется по пѣнящимся волнамъ сомненія, ждетъ, когда онѣ улягутся, но желанный покой не наступаетъ; каждый ищетъ въ туманной дали счастливаго берега, удобной пристани, гдѣ можно было бы укрыть свою ладью и отдохнуть отъ борьбы съ волнами. Ищетъ и не находитъ.
Впрочемъ, за самые послѣдніе годы замѣчается болѣе глубокое философское теченіе, относительно сущности котораго едва ли можно заблуждаться. Многіе выдающіеся люди, которымъ надоѣло подчиненіе ни на чемъ не основаннымъ софизмамъ, вновь воспрянули духомъ; они полны высшими стремленіями, которыя были погребены подъ обломками вѣры, и культъ мысли съ каждымъ годомъ находитъ все новыхъ и новыхъ сторонниковъ. Политическія движенія, дикая страсть къ спекуляціи и равнодушіе толпы къ вопросамъ, выходящимъ за узкія рамки повседневной жизни, все-таки не смогли ослабить духъ человѣческій настолько, чтобы онъ отъ времени до времени не интересовался вопросомъ о цѣли своего существованія. Борцы за разумъ поднялись и со всѣхъ сторонъ стекаются на призывный кличъ, крикнутый вождемъ. Они сомкнутыми рядами становятся подъ знамя царства разумной мысли.
Человѣкъ одаренъ естественнымъ стремленіемъ къ прогрессу, къ совершенствованію. Ему равно претитъ и неподвижность и движеніе назадъ. Но цѣлью его стремленій является не идеалъ, теряющійся въ воздушномъ мірѣ мечтаній, недоступныхъ для духовнаго взора, нѣть, его цѣль — сверкающая звѣзда, приковывающая къ себѣ мысли и чувства всѣхъ людей, взволнованныхъ наукой и озабоченныхъ поисками истины.
Человѣчество еще не достигло тѣхъ свѣтлыхъ духовныхъ сферъ, къ которымъ оно стремится. Много вѣковъ пройдутъ среди тяжелой подготовительной работы, прежде чѣмъ будетъ познана истина, но не бываетъ дня безъ разсвѣта, и если наше время, благодаря важнымъ открытіямъ и изобрѣтеніямъ, бросаетъ хотя слабый лучъ свѣта въ глубокую тьму прошлаго, то въ этомъ мы имѣемъ право видѣть утреннюю зарю, возвѣщающую намъ приближеніе свѣтлаго дня.
Мы съ восторгомъ привѣтствуемъ пробужденіе духа; ему мы готовы отдать всѣ наши силы, всѣ помыслы. Но пусть это пробужденіе не ограничится простымъ колебаніемъ, простымъ проявленіемъ необходимаго духовнаго движенія, пусть оно, напротивъ, дѣйствительно явится основой, началомъ движенія человѣчества по вѣрному пути истиннаго духовнаго прогресса!
Пусть философія выйдетъ изъ узкаго круга сектъ и системъ, пусть она, напротивъ, пойдетъ рука объ руку съ своей сестрой, съ всеобъемлющей наукой, занятой изученіемъ вселенной: отъ этого союза человѣчество ждетъ новой вѣры, ждетъ своего будущаго величія.
Можетъ-быть, найдутся люди, которые, прочтя эти строки, спросятъ, какое отношеніе религіозная философія имѣетъ къ обитаемымъ мірамъ вселенной?
Можеть-быть, эти читатели будутъ удивлены тѣмъ, что мы съ такой серьезностью приступаемъ къ рѣшенію поставленной нами задачи, въ то время какъ мы, вѣроятно, могли би удовлетворить возбужденное любопытство прежде всего рядомъ романтическихъ, созданныхъ фантазіей, очерковъ.
Дѣйствительно, на первый взглядъ кажется, что для философіи не особенно важно узнать, что на Марсѣ и Венерѣ, среди пышной растительности, среди многочисленныхъ живыхъ существъ, живутъ существа, одаренныя разумомъ, что всѣ тѣ звѣзды, которыя сверкаютъ надъ нами на темномъ ночномъ небосклонѣ, представляютъ собою солнца, окруженныя своими планетами.
Кто не вполнѣ сознаетъ важность открытій въ области астрономіи, а мы убѣждены въ томъ, что среди нашихъ читателей лишь немногіе сознаютъ это, тому придется признать возвышающее ихъ вліяніе и повѣрить, что въ ученіи объ обитаемхъ мірахъ объединились наука, философія и религія, что это ученіе имѣетъ чрезвычайно важное значеніе для человѣчества.
Эта книга написана именно съ цѣлью изложить эту истину и въ то же время, если только это возможно, сдѣлать ее общепонятной.
Но въ интересахъ общепонятности необходимо обнять взоромь все цѣлое, а не разсматривать отдѣльныя части. Уже давно замѣчено, что наши взгляды на жизнь и на назначеніе человѣка носять отпечатокъ чрезмѣрной узости, зависящей отъ того, что мы на все глядимъ исключительно съ точки зрѣнія жизни на землѣ. Подъ впечатлѣніемъ мысли о вездѣсущности человѣчества, о которой мы пока, правда, можемъ только догадываться, хотя эта мысль естественно рождается при изученіи окружающей насъ безпредѣльности, уже не мало написано захватывающихъ, вдохновенныхъ страницъ. Психологи задавали себѣ вопросъ, не можетъ ли наша душа переселяться въ другіе міры; если она обладаетъ этой способностью, то вѣчную жизнь, освобожденную отъ приписываемой ей до сихъ поръ отталкивающей формы, можно и должно сдѣлать предметомъ изученія, какъ жизнь вообще. Естествоиспытатели полагали, что имъ удастся рѣшить загадку творенія, проникнуть въ тайны вселенной, если они будутъ взоромъ изучать далекія небесныя тѣла, которыя, подобно нашей землѣ, даютъ пріютъ разумнымъ существамъ, похожимъ на людей. Любознательные, а кто не любознателенъ? — обращались къ звѣздамъ и спрашивали у нихъ, какія именно существа ихъ населяютъ. Но никто не рѣшался убѣжденно утверждать, что небесныя свѣтила дѣйствительно обитаемы; сомнѣнія брали верхъ, и люди возвращались въ мрачную бездну смутныхъ догадокъ.
Обитаемость планетъ пока еще не доказана научно. Эта мысль еще нуждается въ астрономическомъ изслѣдованіи, которое одно способно открыть истину. Еще за самое послѣднее время встрѣчаются ученые, презрительно пожимающіе плечами, когда при нихъ упоминаютъ объ обитаемыхъ мірахъ, и ихъ голословному отрицанію мы до сихъ поръ не можемъ противопоставить доказанные факты.
Пусть вопросъ объ обитаемости небесныхъ тѣлъ однимъ кажется чрезвычайно важнымъ съ философской точки зрѣнія, но окруженнымъ непроницаемой, таинственной тьмой; пусть другіе относятъ его къ области фантазіи, считаютъ его бредомъ, рожденнымъ чувствомъ неудовлетвореннаго любопытства, называютъ его утопіей, которая никогда не поддастся человѣку, пусть! Мы, съ своей стороны, всегда считали этотъ вопросъ однимъ изъ наиболѣе животрепещущихъ философскихъ вопросовъ, и съ того дня, когда мы, руководимые стремленіемъ къ научному изслѣдованію, глубоко убѣжденные въ важности задачи, рѣшили заняться ея рѣшеніемъ, мы познали, что эта истина не закрыта для человѣческаго духа, что она, напротивъ встаетъ предъ нимъ во всемъ яркомъ сіяніи своей кристальной чистоты. И у насъ возникла мысль, что это ученіе есть „святая святыхъ“ астрономіи; что оно заключаетъ въ себѣ философію вселенной; что въ немъ, какъ въ зеркалѣ, отражаются жизнь и истина; что величіе Создателя и великолѣпіе всего Имъ созданнаго ни въ чемъ не могуть проявиться въ такой сверкающей чистотѣ, какъ именно въ этомъ широкомъ взглядѣ на вселенную. Въ своей задачѣ мы видѣли дѣйствительный прогрессъ человѣческаго духа, мы всецѣло отдались ея рѣшенію, и мы поставили себѣ цѣлью найти для этого ученія настолько прочныя основы, чтобы ихъ не могли поколебать ни недовѣріе сомнѣвающихся ни смѣлость голословнаго отрицанія.
Мы полагали, что для такого всесторонняго изслѣдованія, какъ наше, наиболѣе пригоденъ путь опыта, а потому мы пошли впередъ, опираясь на результаты научныхъ наблюденій. Вся вселенная трудится надъ созданіемъ одного гигантскаго храма, и когда планъ строителя вполиѣ выяснится для работающихъ, стройка быстро закончится, благодаря усиліямъ и многочисленности рабочихъ, принимающихъ въ ней участіе. Въ виду этого и мы, совершенно неизвѣстные въ мірѣ философовъ, позволили себѣ скромно положить въ общую стройку свой камень, найденный нами на нашемъ жизненномъ пути. Мы совсѣмъ не хотимъ сказать, что мы считаемъ наше непосредственное участіе въ этой созидательной работѣ необходимымъ; но нашъ жизненный путь привелъ насъ въ обсерваторію и въ математическій кабинетъ практической астрономіи, и здѣсь намъ удалось добыть тѣ хартіи, которыя должны лечь въ основаніе ученія объ обитаемости міровъ, послѣ того, какъ это ученіе такъ долго было оттѣснено въ область неопредѣлимаго, непостижимаго.
Однако для того, чтобы вполнѣ оправдать наше намѣреніе въ глазахъ читателя, мы особенно подчеркиваемъ, что эта область естественной философіи представляетъ собою какъ бы жизненную область астрономіи. Дѣло въ томъ что эта наука, при всѣхъ ея великихъ открытіяхъ, приносила бы мало пользы прогрессу человѣческаго духа, если бы завоеванныя ею побѣды не озарялись свѣтомъ философіи, благодаря чему онѣ, какъ и другія отрасли науки, даютъ намъ возможность глубже заглянуть въ тайники нашего собственнаго существованія. Внѣшняя, видимая для насъ вселенная, есть дѣйствительно та единая, великая вселенная, съ которой мы должны связать нашу жизнь, чтобы познать наше настоящее положеніе въ природѣ, и безъ этой согласованности нашего существованія съ общей жизнью вселенной мы будемъ просто жить на поверхности невѣдомаго намъ міра, мы не будемъ даже знать, кто мы, откуда мы взялись, въ какомъ отношеніи мы находимся къ общности творенія. Да, астрономія отнынѣ должна быть компасомъ философіи, первая должна для второй играть роль путеводной звѣзды и освѣщать ей всѣ пути вселенной. Человѣкъ достаточно долго жилъ на землѣ одинокимъ, достаточно долго онъ не зналъ ни того, что онъ пережилъ въ прошломъ, ни того, что ему предстоитъ въ будущемъ, ни даже того, зачѣмъ онъ вообще живетъ. Достаточно долго онъ дремалъ и утѣшался безпочвенными грезами относительно настоящаго своего состоянія, обманывалъ себя безсмысленными фантазіями и не хотѣлъ постигнутъ все величіе необъятнаго творенія. Такъ пусть же онъ очнется отъ этого долгаго сна, пусть онъ яснымъ взглядомъ окинетъ созданіе Божіе, и въ немъ почувствуетъ сіяніе божественнаго величія; пусть онъ прислушается къ голосу природы, чтобы вырваться изъ своего мнимаго одиночества, чтобы получить возможность видѣть въ безпредѣльномъ небесномъ пространствѣ тѣ человѣчества, которыя, подобно волнамъ, въ общемъ движеніи сплачиваются въ самыхъ отдаленныхъ областяхъ вселенной въ одно общее море разумныхъ существъ.
Мы основываемъ наше ученіе на различныхъ тезисахъ, а потому и наша книга раздѣляется на нѣсколько главныхъ частей. Наши изслѣдованія мы начнемъ съ историческаго обзора этого ученія, и мы увидимъ, что въ сторону обитаемости вселенной склонялись выдающіеся умы всѣхъ временъ, всѣхъ странъ и вѣрованій. Мы надѣемся, что этотъ нашъ трудъ послужитъ вѣскимъ доводомъ въ пользу упомянутаго ученія. И астрономія и физіологія, каждая въ своей области, покажутъ намъ, что другія планеты обитаемы не менѣе, чѣмъ земля, и что наша земля въ этомъ отношеніи не пользуется ровно никакими преимуществами. Изслѣдованіе вселенной убѣдитъ насъ въ томъ, что наша земля среди безчисленныхъ міровъ представляетъ собою лишь ничтожный атомъ, и мы увидимъ (если взять примѣръ изъ ближайшаго нашего окружающаго), что муравей въ лѣсу имѣетъ несравненно больше основаній полагать, что его холмикъ есть единственное обитаемое мѣсто на всемъ земномъ шарѣ, чѣмъ мы — утверждать, что безконечное пространство вселенной состоитъ изъ сплошной пустыни, въ которой наша земля будто бы является единственнымъ оазисомъ, и что человѣкъ былъ, есть и вѣчно будетъ единственнымъ зрителемъ этой картины. — Нравственная философія своимъ жизненнымъ дыханіемъ въ концѣ-кондовъ оживитъ наше ученіе, основанное на строго-научномъ изслѣдованіи, и покажетъ намъ узы, которыя насъ, обитателей земли, связываютъ со всѣми разумными существами вселенной; она докажетъ намъ то, что мы полагаемъ себя въ правѣ назвать научной религіей.
Такова наша программа. Возможно, что она слишкомъ обширна, но она создалась сама собою по мѣрѣ того, какъ мы углублялись въ безконечно дорогія намъ изслѣдованія. Намъ хочется, чтобы мы основательно усвоили нашу тему и изложили её, какъ этого заслуживаетъ такой серьезный и возвышенный вопросъ. Намъ хочется, чтобы мы своимъ трудомъ принесли хоть какую-нибудь пользу тѣмъ, кто, какъ мы, ищетъ истину путемъ изученія природы.
Примѣчанія
править- ↑ Кардиналъ — епископъ католической церкви. Авторъ намекаетъ на страшною распущенность нравовъ, царившую во Франціи во второй половинѣ восемнадцатаго вѣка. Переводч.