Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века. Том I
Государственное издательство политической литературы, 1952
а поданное сего мая 5 дня в оную Комиссию от господина депутата Коробьина примечание, коим он, сообразуясь большому ее императорского величества Наказу, представлял об установлении податей крестьянских помещику. Из подаваемых от господ депутатов противных мнений приметил и за основательное, что за разностию климатов, за неспособностию к плодородию земли и по другим обстоятельствам не полезно будет государству таковое установление и податях крестьянских и, соответствуя должности моей как и том, так и в другом, служащем по материи, что нахожу за полезное государству, то и всему высокопочтенному собранию предлагаю. Представляя в уважение разность климатов и разность способности или неспособности к плодородию земель или в такие места, где пахотных земель не находится, каковы по большей части сыскаться могут при городах Москве и в Петербурге; а в отдаленных от сих городов деревнях крестьян, что они живут при землях довольных и плодоносных; и как одни из них живут при дорогах больших и торг имеют харчми от проезжающих и домах своих, а в столичных городах продажею хлеба, сена, дров и других городским жителям нужных вещей, тоже нанимаются всегда в извоз, и потому пред другими, кои в отдаленных местах живут, пользуются в деньгах гораздо больше, так равно, как сии последние изобилуют в хлебопашестве, — то, по моему мнению, заменяя и сравнивая профиты их, можно их всех подвергнуть равному помещичьему взысканию, с тем только различием, чтобы из живущих около столичных городов и при больших дорогах, или где бы и безземельные сыскаться могли, взыскивать подать деньгами определительно, то-есть за два дня в каждой недели, по такой цене за день, как по изведанным о каждом из сих мест чрез господ губернаторов и депутатов обстоятельствам и опытам достовернее и справедливее законом предписано будет; а в отдаленных провинциях, где земли достаточны и хлебородны, но жители, не имея где хлеба продавать, в деньгах убожее первых, употреблять крестьян на барщину в хлебопашество и в другие экономические дела1 по два же дня в неделю, выключая воскресный, как одному богу посвященный, день.
Итак, мне кажется, справедливее и человеколюбиее сего не может быть, когда шесть дней в неделе разделены будут таким образом, что крестьянину два дня на исправление в государственных податях, другие два дня на содержание помещика, а два дня на исправление собственных его нужд, седьмой же день на богослужение.
Я полагаю помещиковы дни, по примеру найма, ценою каждый из них (как летнего времени дороже, так и зимнего дешевле) за пару волов с упряжкою или и за пешего человека с харчми крестьянскими — по 10 копеек; и когда же таким образом подать крестьянская ограничена будет, то помещику достанется со двора крестьянского в неделю по 20 копеек, а в год по 10 рублей, только с тем условием или пределом, чтобы и обыкновенная от баб крестьянок помещику подать2 и работа туда же вмещена была.
По сей раскладке не будет еще равновесия в том, что два дня на исправление в государственных податях, то-есть в подушном сборе, покажутся крестьянам легче против тех, что на помещика, хотя бы и рекрутский набор сюда же внесть; но зато крестьяне заменять будут государственную пользу ту, что, умножая безопасно многолюднее семьи свои, умножат и подушный оклад, потому что они помещику оброк платить или урок работать должны уже не по душам, а от двора, и сим образом расположение времени крестьянского на подать государственную и помещичью и будет в равновесии, и по сей уже выкладке можно будет в законе отдать на волю помещикам и крестьянам во всем государстве и во всех оного областях, несмотря и на различие земель и продуктом, с. том хотят ли они согласиться на барщину или на денежный оброк.
Сие расположение полезно будет и для того, что по ревизиям3, в которых будут писать статьями крестьянские дворы и души, известно будет всегда всякому правительству — сколько за каким помещиком дворов и душ и сколько же он в год определенного ему по закону доходи с них получит и каково достаточно, без излишества, но заходя в долги, жить и детей своих воспитывать может, — и служить будет предупреждением права опеки4. За сим осталось разобрать только то неравенство, что из крестьян найдутся один семьянистее, а другой одинокий, а всем им подать помещичья полагается одна. Но я иного способа к облегчению одинокого не нахожу, окромя сего, чтобы помещик, по запуская и доимку годовую, подати изыскивал с него понедельно или по крайней море помесячно, и то ему будет в облегчение; для большого же еще получения побуждаем будет крестьянин сам стараться о размножении семейства, а который не сыщет способа умножить свою семью, затем что бездетен, а с другого двора принять ему никого нельзя будет, то таковым и податях и то немало помогать будет, что за неимением детей мало у него хлебоедцев, а что меньше у него хлебоедцев, то больше у него останется на продажу хлеба, а от того и подать платить будет ему нетрудно.
Что же касается до имений крестьянских движимых и недвижимых, то оставить оными пользоваться крестьянам, с тем только, чтобы они без дозволения помещика не властны были ни кому продать, ни заложить из недвижимых имений, а владели бы сами потомственно, без участия помещикова, для того что крестьяне, почитая те имения в собственности, предполагать будут себе за основание то, которое их от побегов удерживать станет, и прилежнее в земледелии упражняться будут, но отделениям 295 и 296 Большого Наказа.
Я из помещиков в самых местах украинских и в таком народе, который из малого какого-либо себе неудовольствия склонен к ежечасному с места на место переходу, но и тот сим законоположением будет доволен, потому что тамошние мужики, подданные, но вольности своей самопроизвольно договариваются, чтобы в недолю работать на помещика по два дня, или по тому же денежный оброк им платят; а что касается до внутренних крестьян5, которые в жизни своей основательнее и ко всяким нуждам привычнее, то они и больше того будут довольны.
Когда законное установление в должности крестьянина к помещику последует, то какая от того обществу произойти может польза?
1. Каждое сего рода людей семейство, будучи известно об определительной своей должности, а притом уверено и о свободе времени того, которое для собственной его пользы ему оставаться будет, не имея же прежде бывших препятствий, что крестьяне в долговременные от домов отлучки безвременно употреблены не будут, натурально, постарается о всевозможном себя обогащении и, в таком расположительном времени, почувствовав некоторое облегчение состоянию своему, почувствует желание и о размножении семейства.
2. Последовательное: что они дочерей своих властны будут выдавать замуж благовременно, а не так, как доныне делается, что многие из крестьян, но тридцати лет и более не выдавая их, принуждены держать при себе нарочно, показывая причину, что за всегдашними и дальними их отлучками в доме работать некому. Когда о сем по человечеству и беспристрастно помыслить, то какая жалость! и не бесчеловечный ли отцы и матери против собственного своего натурального желания над детьми своими видят поступок!
3. Многие из крестьян, зависящих до сего времени от единственной, различной и неопределителышй своих помещиков воли (как из Наказа во многих статьях объявляется), сносят свое состояние с крайним их отягощением во взыскании с них денежных оброков и в безослабном порабощении и, что им еще тягчайшее, что они и в имениях своих, равно же и в детях бывают невластны; а сим новым узаконением, ограничивающим каждого полю и состояние, будучи облегчены и ободрены, прилежней станут употреблять себя к хлебопашеству, как они и побуждаемы к тому будут законом же, от времени до времени униматься станут от злодейств, как многие из них говорят и извиняясь, что-де они трудности и скудости ради и на неимением хлеба понуждаемы бывают на всякое ало; что и вероятность подает из того, что в городах, селах и деревнях, тоже и по всем дорогам великое, множество ни в чем не изувеченных крестьян просят подаяние и приносят жалобы, что они чрез повседневное порабощение не имеют хлеба и для пропитания.
4. Выходящие из деревень в столичные города Москву и С.-Петербург под видом торга и заработывания денег мужики, из которых в тех городах множество найдется лишних, возвратятся на свои жребии к хлебопашеству и к другим деревенским работам; а сей полезный способ удвоит еще пользу том, что, как только толпа сих тунеядцев выбудет, то дороговизна и хлебе избавится, и в деревнях семейство умножится.
5. В рассуждении сего многолюдства могу представить еще и то: во-первых, торгующих, — как они все купцы и что все за торг принялись? и для разнобразия купечества и распознания состояния их за полезный способ почитаю сей, что как только в здешнем городе расписать и сметить количество суммы, то-есть на сколько миллионов во всех товарах или продаваемых вещах сыскаться может, и число торгующих, то из сей выкладки и найдется, по числу суммы и по множеству торгующих, что иной торгует рублей на десять, а называется купцом. Что же из сего купца прибыли обществу? Хлебоядствует только; да где? в столичном городе, где хлеб и без него многим надобен. Не лучше ли ему жить в деревне и упражняться и хлебопашество, нежели настоящим купцам в торгах их подрыв делать; а таков же разбор можно сделан, и между находящимися под видом заработывания.
6. Крестьяне не только что от побегов уймутся, но удобнее можно будет возвратить и бежавших в Польшу, которых наперед сего многими милостивыми указами вызвать было невозможно; а притом надежнее вызвать и украинских мужиков, бежавших туда же в Польшу, в Валахию и в Венгрию, нежели как способом тем, что доныне в новосербские и другие населяемые места6 они вызываемы были, потому что вызываемый народ из закону твердо уверен и вызывающими обнадежен будет о непременяемой подданнической должности или подати.
Новосочиняемый закон, как из отделения 297 видеть можно, хотя будет наблюдать пользу о хлебопашестве, но он наблюдение иметь будет главное государственное; к приведению же хлебопашества до намеренного конца, мне кажется, что всяк помещик, как член тела или общества, помогая главному правительству, должен законом же обязан быть в наблюдении за крестьянами своими, чтобы они и своем упражнении прилежнее были, как и сам же он от трудов их оброк свой получать будет и ленивых понуждать может. Для чего не полезно ли будет учредить о хлебопашестве государственное правительство7, которое от всех помещиков и от всех мест ежегодно собирать станет ведомости — сколько хлеба посеяно и сколько снято будет, и, таким образом, польза государственная и польза помещичья будет связана с пользою крестьянина его; а такое расположение каждого частного правления соответствовать будет расположению народа, ради которого оно и учреждается по 262-му отделению, и служить может к предупреждению причин непослушания рабов против господ своих, ибо крестьяне, под наблюдением своих помещиков всегда будучи, останутся в прежнем страхе о почитании их, как они им и крепки8 но отделению 263-му; по облегчению же податей чувствительны будут к благодарности и большему усердию помещикам своим, вместо того что ныне, в отчаянии будучи, недоброхотствуют им и, как известно, многих убивают.
Весьма несправедливо будет, когда я не исключу господ владельцев, кои владеют подданными своими умеренно и без отягощения. Но как предписание закона, ограничивающее помещичью подать, будет для всех полезное, то думаю, что каждый из господ помещиков может быть доволен в рассуждении, что оное для таковых, кои неумеренным порабощением своих подданных отягощают, будет некоторым воздержанием в поправление же им; а кои из них найдутся человеколюбцы и подданным своим не суть тягостны, те без принуждения законного сами себе уже предписали закон, и таковым закон будет и похвалу его домостроительства. Равно несправедливо же будет, если кто защищать станет при добродетельных и таковых помещиков, которые бы во вред себе и обществу подданных своих разоряли, а таковых число едва ли но умножаемся, и, статься может, оттого, что крестьяне потомкам помещичьим достаются легче, нежели как их предкам.
Что же господа депутаты в мнениях своих пишут, что когда кто из помещиков сыщется разоряющий своих крестьян, с тем-де поступить по законам и отдать и опеку, по мнению же моему, если такие сыщутся, то лучше изыскивать способы к предупреждению, разорений так, как и преступлений, нежели впадших в оные сыскивать к суду с затруднением правительств и чрез что умножать процессы или отдавать в опеку разоренное уже. Таковые-то следства побудили к предупреждению и в самых вольных народах, что по законам установлена опека частным правлениям таким, кои имели бы приходить в несостояние; и в отвращение того повелевается тамошним правительствам имения их отдавать в опеку; и когда же частные крапления в сем случае предохраняются законом в вольных народах, то паче в самодержавном государство упадающие дома помещичьи и многочисленный народ крестьянства, кои в худом домостроительстве найдутся, для целости всего государства общим законом и единовременно не надлежит ли предохранить от дальнейшего их разорения и жалостное состояние бедных крестьян, сообразуясь Большому Наказу, 270-му отделению, облегчить, в том продаю на беспристрастное рассуждение всему почтенному собранию.
Также господа депутаты в мнениях пишут, что помещики крестьян своих в случае нужды ссужают хлебом, скотом и прочим, а мне кажется, что помещик, сколько бы ни богат был, то он в рассуждении поместья своего и от него же богат. Итак, если он по лишает своих крестьян собственного их хлеба, скота и всего пропитании, так где же он только возьмет всего того, чем бы ему во время нужды, то-есть в самом крайком недостатке, каждого из крестьян своих снабдить? невозможное деле! от сего благодеяния и владеющий принц скоро откажется. Справедливее же можно доказать то, что крестьяне множеством одного помещика во всяком случае могли бы удовольствовать, ежели бы только они не разорены так, что по миру ходят. Я помещика умеренным и сносным признаю и за одно то, когда он из крестьянского движимого имения ничего взять не пожелает.
Что же и леностью, пьянством и мотовством обвиняют их, крестьян, то пускай, положим, и так. Но я представляю трудолюбивую пчелу в пример: за что она трудится и кому прочит? что она трудится часто не для себя, она того не предвидит, но приобретенное, как видно, почитает за собственное добро, что защищает его и для того кусает, жалит, жизнь теряет, как только человек или другое животное подойдет к гнезду ее. Крестьянин же чувственный человек, он разумеет и вперед знает, что нее, что бы ни было у него, то говорят, что не его, а помещиково. Так представьте себе, почтенное собрание, какому человеку тут надобно быть, чтобы еще и хвалу заслужить? и как ему быть добронравну или добродетельну, когда ему не остается никакого средства быть таким? он в сем насилии принужден и себе недоброхотствовать, а оттого разве и пьянствовать, будучи в унынии, а не от лености, а самый бо трудолюбивый человек сделается нерадивым во всегдашнем насилии и не имея ничего в собственности. Да и могут ли в сем климате быть ленивые народы, я не понимаю. Лучше, кажется, по человеколюбию стараться возбуждать народ к работе вольной и не томной, то он больший урок вырабатывать будет и не устанет, ежели одною неволею и удручением рабства; и таким образом облегчится рабство его и нечувствительно ему будет.
Впрочем, если бы кто из помещиков был столько прихотлив, который бы желал владеть подданными своими беспредельно, тот, по справедливости сказать можно, пожелает сверх принадлежащего ему преимущества, ибо и самая верховная власть по самодержавию своему от всех подданных не требует более определенной всякой службы, кроме на содержание необходимой войны; но и та бывает для восстановления общего же благоденствия и для утверждения постоянного мира и всенародной тишины.
В сих мыслях я бы рассуждал на полезное и по всех Российского государства областях разделить и отмежевать землю всем подданным, кои в слободах с владельцами живут и владеют принадлежащими к тем слободам и землями вообще, для того чтобы мужики, почитая те земли на собственный свой удел, основательнее обзаводиться и постояннее жить могли.
Обнажение государства от жителей всегда быть может и в тех народах, коим переход с моста на место дозволен9, но как опое дозволение и немалым есть им удовольствием, то, по мнению моему, не нарушая их вольности, полезно бы было ограничить тот переход, чтобы он по точности законов наблюдаем был, обходя притом и извиняя невежествующих простолюдинов, и приняться за приемщиков помещиков, кои, а наипаче сильнейший от меньших помещиков, не наблюдая указов, переходящий или, лучше сказать, бегущий народ принимают без письменного вида, и, пресекая дерзость их, установить, чтобы с приемщика за прием таковых переходцев да беглецов взыскивать штраф — равно как и за великороссийского крестьянина беглого.
Сей способ, по с ведению моему о тамошних обстоятельствах и народах, отменить может злоупотребление то, что тамошним народ и владельцы под видом вольного, честного перехода не разнимательно содержат и побег, и отвратит причиняемое всякий час от тех волочаг, мужиков и пастухов тамошним народам и самым трудолюбным хозяевам нестерпимое зло или вред в рассуждении тамошних в скотоводстве профитов. Сей же способ может быть справедлив, потому что он из свойства тамошней же вольности и не отнимать будет свободного перехода, кроме одного побега, сверх же того принесть может пользу обществу по ниже-писанному.
1. Что тот бродящий народ станет униматься от перехода, который и самому ему разорителен, и обзаводиться будет, для того что другого способа к переходу не останется, как один тот, что ему с отпускным письмом переходить. А когда только с отпускным письмом ходить будут, то разве из ста или из тысячи один сыщется, самый уже бродяга, который, разоряя себя вольно, вздумал бы идти к другому владельцу, потому что вольно, а не принужденно идет. Но бегающие, а паче наемные работники, под видом вольного перехода, украдком, как злодеи, примерно сорвавшиеся из тюрьмы, а с ними и шайку замешавшийся и оседлый мужик уходят оттого, что причиненные ими хозяевам их в деревнях и в хуторах в хлебе и в скотоводственных прибылях неописанные воровства, кражи, пьянства и мотовства понуждают их к тому. Посему доказываю я, что таков переход не вольный, но принужденный, причиняющий явный вред и бегающему и жительствующему хозяину, который и пресечь можно по вольности и из привилегий тамошних же, ограничивающих сию вольность честно и без побегов.
2. Как только сей корень зла истребится, то из числа того же народа, дикий (который по большей части безместен и скитается по хуторам и для того умышленно не женат, чтобы ему удобнее вольничать и хозяев своих принуждать им снисходить) принужден жениться и, размножаясь, семейством обзаводиться, селиться и постояннее жить. А какой еще способ употребить, чтобы они могли жениться, я имею объяснить вперед, сообразуясь Большому Наказу, в примечании моем о размножении народа.
3. Что воровство, происходящее в тамошних местах, которое, по добронравию тамошнего народа в одной сей дичи только и заводится, совсем истребится.
4. Тамошние жители, не предвидев от сей вольницы опасности в злодействах, каковые ныне они причиняют, распространят заводы, от коих продукты свои имеют, а от того, умножая беспрепятственно собственную пользу, умножат и государственную.
Но за всем тем остается объяснить причину, для которой я рассуждаю законоположить на приемщиков столь тяжелый штраф за прием предписанных беглецов, и для чего они, в отменность указов тех, кои за прием их винят, дерзают преступать оные, которую и объясняю в следующем.
1. Что штраф у тех указов положен из прав малороссийских весьма мал и сносен, на иначе в рассуждении сильного помещика, а к таковым по большей части беглецы и убежище имеют; и когда таков помещик или еще и управитель его не выдал бежавшего, так иуда же на него бить челом? власть его, сила и дальность расстояния к самому помещику воображают страх волокиты ищущему своего бежавшего; а хотя бы он по претерпении волокит и получил положенное в тех правах награждение или и самого бежавшего, но и то не будет ему награждением, потому что беглец разграблен и разорен, и он больше понесет убытка в харчах, нежели сыщет.
2. Ищущий, представляя и мыслях своих толь малое взыскание, представляет и трудность ту, что ему надобно отлучиться от дома и отважиться на изысканно малое и то неизвестное, и потому охать, оставя нее спои нужды, и приобретения известью, не льстится, а оставляет то с понесением своей обиды; а беглецы и приемщики, чрез таковое терпение, умножая свою дерзость повадкою, что им сей промысел с рук сходит, и больше таким беглецам убежище дают. Если же штраф сходственный с сим мнением положен будет и в ближайших мостах, и на тех имениях, где беглецы укрываться станут, изыскание будет, то всякий из обидимых иметь будет авантаж, не упуская таковым злодеям ехать, и с приемщиками, хотя бы и судом, разведываться. Но и принимающие одним сим тяжелым штрафом устрашены будут и, по допуская себя до того, тотчас ire станут их принимать. Итак, сии злодеи принужденными себя найдут жить и служить постояннее.
Впрочем, предаю в рассмотрение всему высокопочтенному господ депутатов собранию.
ЯКОВ КОЗЕЛЬСКИЙ
Читано 23 мая 1768 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
правитьНапечатано впервые в Сборнике императорского русского исторического общества (Спб. 1881, т. XXXII, стр. 494—502), откуда и воспроизводится в настоящем издании.
В этом «Мнении», зачитанном 23 мая 1768 г. и Комиссии по составлению нового уложения, Я. Козельский изложил свои требования об ограничении крепостничества и помещичьей власти.
В декабре 1768 г. Козельский в число других депутатом Комиссии по составлению нового уложения был лишен депутатских полномочий и отправлен в действующую армию в связи с начавшейся войной с Турцией.
1 В другие экономические дела — то-есть и другие хозяйственные работы.
2 От баб крестьянок помещику подать. — Имеются в виду повинности крепостных сверх барщины и оброка поставлять помещику безвозмездно разного рода продукты: живность, холст, ягоды, грибы и пр.
3 По ревизиям — то-есть по переписям крепостных крестьян, которые проводились царским правительством.
4 Предупреждением права опеки. — Разорившиеся помещичьи хозяйства брались в то время царским правительством под опеку, которая выражалась в фактическом отстранении разорившихся владельцев от управления своим имением.
5 Внутренних крестьян — то-есть крестьян внутренних губерний страны.
6 В новосербские и другие населяемые места. — Имеются в виду южные районы страны, заселение которых усиленно проводилось во второй половине XVIII века.
7 Учредить о хлебопашестве государственное правительство — то-есть организовать особое педомство земледелия, что и обеспечит, по мнению Козельского, установление государственного контроля над земледелием.
8 Они им и крепки — то-есть крестьяне находятся в крепостной зависимости у помещиков.
9 Коим переход с места на место дозволен. — Имеется в виду положение крестьян на Украине, которые не все еще в то время (когда выступал Козельский) были официально в крепостной зависимости.