Мизраим
В давно минувшие времена, на берегах солнечного Нила, в далекой столице, жил со- своими родителями молодой красавец-принц, по имени Мизраим. Прекраснее его не было юноши во всей стране. Но этот юный принц впал в тяжкий грех, омрачивший всю его жизнь в образе человека и дальнейшую жизнь в ином виде, прежде чем он получил наконец доступ в небо, священное жилище Изиды, Озириса и Нефтис. Принц Мизраим любил прекрасную молодую принцессу, дочь соседнего царя; она была высока и гибка как пантера; большие черные кроткие глаза ее уподоблялись глазам газели, а распущенные волосы волнами сбегали до самых ее ног. В один знойный день, когда выпь пряталась в прохладной, сырой, зеленой осоке, принцесса Изида с своими прислужницами пришла купаться в песчаный Нил, и так как они всегда купались в одном и том же месте, уединенном, закрытом высоким папирусом, камышом и осокой, то водившиеся здесь аисты скоро перестали бояться купальщиц и безмолвно, величаво стояли на прибрежье, высоко подняв плечи, прижав к туловищу крылья и устремив глаза вниз на воду.
Между этими аистами, питавшимися змеями, которые во множестве водились здесь, принцесса Изида полюбила особенно одного, отличавшегося необычайной красотою.
Молодой принц Мизраим обыкновенно поджидал принцессу, приветствуя ее, когда она возвращалась с купанья, и увенчивая ее розовыми цветами лотоса, или неся ее большое опахало из перьев, служившее ей защитой от комаров. Иногда он надевал браслеты на ее стройные руки, или золотой обруч на ее чело или же сплетал для нее колосья пшеницы с листьями риса и донника.
Влюбленные беседовали под высокими олеандрами, взявшись за руки, в страстных речах забывая время и весь мир; сердца их сливались в одном чувстве, и нежные слова журчали подобно ручью, бегущему по каменистому руслу. Он называл ее своим «дорогим цветком лотоса»; она же думала, что он прекрасный сын солнца, гор.
— Мой принц, только смерть может разлучить нас, — шептала Изида и сиворонка тихо повторяла ее слова, между тем как прислужницы играли тихую песнь на цитрах, восточную любовную песнь, рассказывавшую с любви и верности за пределами жизни.
Скоро, раньше, чем новый месяц в полном блеске своем отразится в серебряных водах Нила, и задрожит на купах мимоз, в царском дворце древней столице Карнака должен был совершиться брачный обряд, соединявший принцессу Изиду с юным принцем Мизраимом. Скоро, увы предстоял конец и сладким вечерним беседам, конец неожиданный для пламенных влюбленных. Однажды вечером Изида грустно и тревожно прощалась с женихом.
--Я предчувствую несчастие, — шепнула она ему.
На следующий день Мизраим со своей свитой отправился на охоту за дикими антилопами; ему хотелось привезти домой хоть одну живую, для того чтобы приручить ее и подарить Изиде. В жару охоты, увлекшись преследованием дичи Мизраим ускакал далеко вперед своих спутников и необдуманно пустил стрелу в стаю птиц, летевшую так высоко, что он даже не мог различить, какого они были рода. Но безграничен был ужас принца, когда возле него упал мертвым священный аист Изиды, любимец его невесты, с окровавленными белоснежными перьями и стрелой, еще торчавшей в его груди. Тогда постиг Мизраим причину тоски и мрачных предчувствий своей невесты. На сердце навалился камень; коричневые полосатые ящерицы убегали от него; птички прятались под листья и умолкали, и одна лишь выпь гудела с болота:
— Ты убил птицу богини Изиды; ты лишился твоей принцессы; и когда истечет срок жизни твоей в образе человеческом, за то, что ты был милосерд и добр, ты примешь образ убитой тобою птицы и превратишься в аиста.
И в этот день принцесса Изида узнала, что погибла ее любовь на нашей земле, что смерть священной птицы должна быть отмщена, и ее жених и господин потерян для нее в этой жизни. Она спрятала свои запястья, цветы лотоса, агатовый пояс и дар любви — пучок пшеницы, риса и донника, и прожила все знойное, душное лето медленно, безропотно угасая…
Прежде чем могучий Белый Нил затопил рисовые поля своими оплодотворяющими водами, бездыханное тело Изиды было набальзамировано чудными ароматами и пряностями, и положено в обширных, мрачных коридорах пирамиды Рамзеса, предка принцессы.
Мизраим же бежал в песчаные пустыни Нила. Солнце его жизни угасало, и сердце едва билось в его груди. Наконец свет померк в его глазах… Дух покинул его бренное тело и воплотился в белоснежном аисте.
Медленно протекали месяцы и дни; аист Мизраим жил то близ священного храма богов, то печально уединялся на берега молчаливого озера, где любили собираться бледно-розовые фламинги.
Никто не трогал белого аиста с большими, грустными глазами, вечно задумчиво глядевшего на небо.
Женщины приносили ему рис и финики, дети подолгу останавливались перед ним, со страданием смотря на одинокую птицу, и своими маленькими пальчиками нежно гладя ее мягкие, белые как жемчуг перья.
Когда на город спускалась ночь, и серебристая, кроткая луна озаряла храм, сердце Мизраима почти разрывалось от тоски, и глаза его наполнялись невыразимо горькими слезами. Широко распустив свои могучие крылья, он тяжело поднимался в высь и несся к обширному озеру. Тут, под сенью окаймлявших берега мирт и олив, душа белой птицы возносилась в пламенной мольбе к прекрасной богине Ночи.
И богиня, наконец, услыхала его. Однажды, на сердце бедного аиста снизошло спокойствие. Цветы спали, свернувши лепестки; волны лениво плескались; Мизраим заснул и спал до рассвета; когда окрестность подернулась розоватым туманом, деревья кругом аиста таинственно зашуршали, ибо они знали, что богиня Ночи вняла молитвам Мизраима.
Наступил полдень; дул знойный ветер; по кактусам ползали хамелеоны; сонные лозы поникли ветвями, и их цепкие усики крепче обвивались вокруг полусгнивших пальм; священный жук ползал по листьям розы, питаясь ими; вся природа была в безмолвном ожидании; уже наступал вечер.
Заходящее солнце еще бросало последние яркие снопы лучей, когда белый аист поднялся к небу на дивно сверкающих крыльях. Казалось, пламенное солнце вливало в него новую силу и жизнь… фламинги и пальмы видели его лучезарною звездою улетавшего в небеса.
Несколько белых перьев, упавших на землю, разнеслись по четырем странам света, и там, где они упали, выросло по белоснежному цветку, который в Египте называют лилией, на Альпах — эдельвейс, а в Индии — белой азалией.
С этой ночи на роскошном небосклоне Востока показались две необыкновенно яркие прекрасные звезды, отныне неразлучно совершающие свой путь. Подобно паре любящих птиц, носятся они рядом в пространстве, эти две звезды — Изида и Мизраим.