Актеры:
Альцестъ, влюбленный въ Селимену Мольеръ.
Филинтъ, другъ Альцеста Ла-Торильеръ.
Оронтъ, влюбленный въ Селимену Дю-Круази.
Селимена Г-жа Мольеръ.
Эліанта, кузина Селимены Г-жа Де-Бри.
Арсиноя, подруга Селимены Г-жа Дю-Паркъ.
Акастъ, Клитандръ — Маркизы. * * *
Баска, служанка Селимены * * *
Полицейскій Де-Бри
Дюбуа, слуга Альцеста Бежаръ.
Филинтъ.
Что съ вами сдѣлалось?
Альцестъ.
Прошу меня оставить.
Филинтъ.
Но это странно мнѣ…
Альцестъ.
Оставьте, просятъ васъ!
Оставьте — предо иной вамъ нечего лукавить.
Да надо выслушать, судить, не горячась…
Альцестъ.
Я слушать не хочу и вправѣ горячиться…
Филинтъ.
Но, я васъ не пойму; вы расходились вдругъ,
Не знаю отчего… намъ должно объясниться.
Какъ другъ вашъ, наконецъ, я долженъ…
Альцесть (быстро).
Я — вашъ другъ?
Нѣтъ, вычеркните вонъ изъ списковъ это слово!
Упали низко вы теперь въ моихъ глазахъ;
Мы больше не друзья, и говорю вамъ снова:
Я дружбы не ищу въ испорченныхъ сердцахъ.
Филинтъ"
Я, стало быть, погибъ на вѣки въ вашемъ мнѣньи?
Альцестъ.
Какъ вы не умерли, скажите, отъ стыда?
Поступкамъ вашимъ нѣтъ прямаго извиненья,
И честный человѣкъ осудитъ ихъ всегда.
Здѣсь кто-то съ вами былъ — и вы до униженья
Распростиралися другъ другу въ похвалахъ,
Я дружбы не видалъ примѣрнѣй… на словахъ.
Чего тутъ не было? Отверстыя объятья,
Поклоны, нѣжности, лобзанья, рукожатья!
Я думалъ: вотъ друзья! Спросилъ васъ: кто такой,
Кому сейчасъ клялись вы въ дружбѣ самой тѣсной —
И что же? Васъ въ тупикъ привелъ вопросъ простой,
И кто такой вашъ другъ — самимъ вамъ неизвѣстно.
Насилу вспомнили фамилію его.
Онъ ногу за порогъ, и дружба улетѣла;
Я говорю объ немъ — вамъ до него нѣтъ дѣла,
Едва знакомы вы, — и это ничего?
Но вы подумайте, вы совѣстью измѣрьте,
Какъ низко чувствами завѣтными шутить…
О, еслибъ такъ же мнѣ случилось поступить —
Я-бы повѣсился, повѣрьте!
Филинтъ.
Ужь и повѣситься! За что же гнѣвъ такой?
Признайтесь, что меня вы осудили скоро,
И, взвѣсивъ вашего суровость приговора,
Не вѣшайте меня.
Альцестъ.
Плохою остротой
Вы не поправитесь… здѣсь шутки неумѣстны.
Филинтъ.
Чего-жъ хотите вы?
Альцестъ.
Чтобъ человѣкъ былъ честнымъ,
Чтобъ не смѣялся онъ надъ истиной святой
И чтобъ его слова не шли въ разладъ съ душой.
Филинтъ.
Но если человѣкъ, при первой встрѣчѣ съ вами,
Отъ радости, какъ будто, самъ не свой —
Нельзя не отвѣчать (не дѣломъ, такъ словами)
Услугамъ и хваламъ — услугой и хвалой.
Альцестъ.
Нѣтъ, я не допущу могущества методы,
Усвоенной рабами глупой моды.
Кривлянья эти мнѣ несноснѣе всего,
И эти господа, готовые къ услугамъ,
Цѣлующіе васъ, зовущіе васъ другомъ,
Не чувствуя въ душѣ ничтожной ничего,
И, уважать весь свѣтъ безъ всякаго изъятья,
Какъ будто, снявшіе подрядъ,
Людямъ достойнѣйшимъ и фатамъ заурядъ,
Отверзшіе свои объятья…
Я ненавижу ихъ! Какъ это лестно вамъ:
Здѣсь вашимъ качествамъ онъ гимны сочиняетъ,
Клянется въ вѣрности и въ дружбѣ увѣряетъ,
А первому мерзавцу тамъ
Все ту же пѣсню напѣваетъ
И куритъ тотъ же фиміамъ.
Нѣтъ! человѣкъ, своимъ проникнутый значеньемъ,
Сьумѣетъ отличить пріязнь отъ униженья
И понимаетъ онъ, что искренности нѣтъ,
Когда васъ любятъ такъ, какъ любятъ цѣлый свѣтъ.
Пріязнь основана на нравственномъ влеченьи;
Всѣхъ уважающій не любитъ никого;
Я другомъ никогда не назову того,
Кто равное ко всѣмъ питаетъ уваженье!..
Не надо дружбы мнѣ вмѣстительныхъ сердецъ,
Не различающихъ людей по ихъ заслугамъ;
Пусть отличатъ меня, хочу я наконецъ:
Всесвѣтный другъ — моимъ не будетъ другомъ.
Филинтъ.
Но, при дворѣ живя, намъ должно, хоть наружно,
Условья свѣтскія стараться соблюдать.
Альцестъ.
Нѣтъ, нѣтъ, по моему скорѣй стремиться нужно
Личины подлыя безжалостно снимать.
Хочу, чтобъ человѣкъ былъ человѣкъ, чтобъ слово
Не шло въ разладъ съ душой, и правды приговоръ,
Открыто поразить порокъ всегда готовый,
За комплиментами не прятался, какъ воръ.
Филинтъ.
Но правда рѣзкая забавна не на мѣстѣ,
И истина, хотя возвышенна всегда,
Непозволительна бываетъ иногда.
И — не въ укоръ сказать суровой вашей чести —
Есть обстоятельства, гдѣ и нельзя безъ лести…
Ну можно-ль говорить людямъ, что вотъ у васъ
Объ нихъ составлено такое то сужденье
И, если ненависть кто возбуждаетъ въ насъ,
Что мы къ нему питаемъ отвращенье?
Альцестъ.
Да!
Филинтъ.
Вы сказали бы Аглаѣ, что она
Дурна, какъ смертный грѣхъ, когда набѣлена?
Что отцвѣла она давнымъ давно?
Альцестъ.
Конечно.
Филинтъ.
Клеону, что онъ всѣмъ надоѣдаетъ вѣчно
Своею храбростью и знатною родней?
Альцестъ.
Скажу.
Филинтъ.
Вы, кажется, смѣетесь надо мной?
Альцестъ.
Нисколько не смѣюсь и никому пощады
Не дамъ. Нѣтъ. Съ каждымъ днемъ я оскорбленъ сильнѣй.
Жолчь разливается отъ гнѣва и досады
При взглядѣ на житье и дѣйствія людей.
Что представляетъ намъ столица?
Что представляетъ нашъ великолѣпный дворъ? —
Притворствомъ скорченныя лица,
Подобострастія позоръ,
Несправедливость, лесть… Смотрѣть на это больно,
Нѣтъ силъ переносить. Я гнѣва не сдержу,
И каждому въ глаза невольно
Всю правду горькую скажу!
Филинтъ.
Вы правду рѣжете, но есть и правдѣ мѣра;
Вы перешли ее, и потому смѣшны.
Но «Школою Мужей» Мольера
И вы, и я поражены.
Мы какъ два брата въ ней…
Альцестъ.
Нельзя ли безъ сравненья!
Филинтъ.
Нельзя ли вамъ смягчить немного ваши мнѣнья;
Все человѣчество нельзя исправить намъ.
И такъ какъ истина всего дороже вамъ,
Я правду вамъ скажу немногими словами:
Всѣ расхохочутся надъ вами,
Едва замѣтятъ этотъ взглядъ
На нравы общества.
Альцесть.
Прекрасно, очень радъ!
Примѣта добрая, мнѣ слушать васъ отрадно:
Такъ ненавистны мнѣ всѣ люди, что, клянусь,
Быть умнымъ въ ихъ глазахъ — мнѣ было-бы досадно.
Филинтъ.
Какъ сильно сказано!… Я за людей страшусь.
Альцестъ.
И ненависть моя растетъ съ ожесточеньемъ…
Всѣхъ смертныхъ, стало быть, равно, безъ исключенья,
Вы ненавидите? Положимъ злыхъ, но тѣхъ,
Которые добры…
Альцестъ.
Я ненавижу всѣхъ!
Однихъ за то, что злы, подлы до униженья;
Другихъ за то, что къ злымъ имѣютъ снисхожденье,
Что гнѣва праваго не возбуждаютъ въ нихъ
Дѣянья подлыя мерзавцевъ записныхъ.
Примѣръ вамъ мой процессъ — вотъ снисхожденье это!
Извѣстный негодяй, не спрятавшій отъ свѣта
Подъ маской лживою души презрѣнный хламъ,
Умильнымъ голосомъ поющій,
Взводящій очи къ небесамъ
И въ цѣломъ городѣ за подлеца слывущій:
Вся біографія его извѣстна намъ.
Извѣстно всѣмъ его происхожденье,
Всѣ знаютъ, какъ онъ выползъ въ свѣтъ,
Цѣной неслыханно презрѣнныхъ униженій
Купивши внѣшній блескъ и, гордый отъ побѣдъ,
Всеобщимъ заклейменъ презрѣньемъ.
Послѣднимъ именемъ его пусть назовутъ;
Пусть скажутъ: извергъ онъ, первостатейный плутъ —
Согласны всѣ единодушно;
Честь оскорбленная не тронетъ никого
И всѣ краснѣютъ за него, —
Но всюду принятъ онъ радушно.
Всѣ рады, веселы, куда онъ ни придетъ,
И еслибъ видныхъ мѣстъ онъ вздумалъ домогаться,
Съ нимъ будетъ большинство, я знаю напередъ,
Надъ лучшими людьми онъ вѣрно верхъ возьметъ…
Нѣтъ, нѣтъ, я не могу смотрѣть и не терзаться,
Какъ даже съ подлостью здѣсь должно уживаться,
Забывши истину… Нѣтъ, я готовъ скорѣй
Бѣжать куда нибудь подальше отъ людей!
О! Богъ мой! Въ сторонѣ оставимъ нравы вѣка,
Немного пощадимъ натуру человѣка,
Оставимъ строгій взглядъ, безжалостный разборъ,
Сердечной теплотой смягчимъ нашъ приговоръ;
Терпимость надобно, чтобъ жить въ толпѣ столичной,
Избытокъ мудрости осудятъ иногда,
Да мудрость и бѣжитъ отъ крайностей всегда,
И умный человѣкъ всегда уменъ прилично.
Къ намъ строгой чистоты давно прошедшихъ лѣтъ
И примѣнять нельзя, — такъ измѣнился свѣтъ,
И совершенства въ насъ искать никакъ не должно:
За временемъ идти необходимо вслѣдъ.
Смѣшно до крайности, не только невозможно,
Стараться одному исправить цѣлый свѣтъ.
Я, также какъ и вы, дурное замѣчаю,
Что было лучше бы вотъ такъ, я нахожу,
Но изъ себя не выхожу
И человѣка принимаю
Такимъ, каковъ онъ есть. Смотрю спокойно я
На слабости людей, душевно убѣжденный,
Что флегма ровная моя
Умнѣе жолчи раздраженной.
Альцестъ.
На все рѣшительно вы смотрите равно?
И въ свѣтѣ ничего нѣтъ ровно,
Что вывело бы васъ, судящихъ такъ умно,
Изъ вашей флегмы хладнокровной!
Но если другъ васъ очернитъ?
Ограбитъ если васъ искусно,
Васъ сдѣлавъ жертвой сплетни гнусной —
Все это васъ не возмутитъ;
Въ васъ не взволнуетъ жолчь?
Филинтъ.
Далекъ отъ жолчи вашей —
На слабости людей смотрю я, какъ на зло,
Присущее натурѣ нашей,
И мнѣ ни холодно отъ нихъ и не тепло,
Я снисходительно смотрю на ихъ обманы,
Какъ на презрѣнныя ужимки обезьяны.
Альцестъ.
Растерзанъ быть въ клочки я соглашусь скорѣй,
Обманутъ, осрамленъ… но говорить напрасно,
И лучше уступить сужденіямъ прекраснымъ…
Филинтъ.
Вы правы, вамъ молчать теперь всего умнѣй.
Чтобъ партія враговъ вамъ повредить не смѣла,
Вамъ надобно искать…
Альцестъ.
Искать не буду я…
Филинтъ.
Кто-жъ будетъ, если вы…
Альцестъ.
Кто будетъ за меня? —
Разсудокъ, истина и справедливость дѣла.
Филинтъ.
Вы даже посѣщать не станете судей?
Альцестъ.
Зачѣмъ, когда я правъ?
Филинтъ.
Вы правы, безъ сомнѣнья,
Но партія сильна.
Альцестъ.
Я твердъ въ своемъ рѣшеньи:
Ни шагу никуда.
Филинтъ.
Но правотѣ своей
Нельзя же ввѣриться: противниковъ старанья
Окажутъ на судей вліянье…
Вы проиграете…
Альцестъ.
Что будетъ, посмотрю.
Филинтъ.
Но…
Альцестъ.
Съ удовольствіемъ процессъ я проиграю.
Филинтъ.
Но… я вамъ говорю…
Альцестъ.
А я вамъ говорю,
Я проиграть процессъ рѣшительно желаю;
Я потеряю все… Но буду знать тогда,
Что люди такъ подлы, такъ мало въ нихъ стыда,
Такъ въ нихъ подкуплены, извращены сужденья,
Что справедливаго предъ свѣтомъ очернить,
Ограбить праваго — для нихъ не преступленье…
Филинтъ.
Вотъ человѣкъ!
Альцестъ.
Всего готовъ себя лишить,
Чтобъ только пострадать въ такомъ прекрасномъ дѣлѣ.
Филинтъ.
Но эти мнѣнія такъ рѣзки, такъ странны,
Вездѣ васъ осмѣютъ, повѣрьте.
Альцестъ.
Въ самомъ дѣлѣ?
Тѣмъ хуже для того, кому они смѣшны.
Филинтъ.
Но развѣ истины вездѣ ища напрасно,
Открытой прямоты и правды идеалъ
Нашли вы въ женщинѣ, любимой вами страстно?
Родъ человѣческій въ немилость къ намъ попалъ,
Мы съ нимъ поссорились на вѣки, намъ ужасны
Дѣянія людей. Но что пріятно намъ,
Что въ насъ волнуетъ кровь, что нашимъ льститъ глазамъ,
Отъ нихъ же взяли мы… Вотъ не пойму чего я!
Вашъ выборъ, наконецъ? Вамъ все равно, что къ вамъ
Неравнодушна Арсиноя,
Что Эліанта васъ довѣрчиво любить
Всѣмъ сердцемъ молодымъ и искреннимъ готова,
Но Селимена вамъ разставила оковы,
И вы попались въ нихъ… чѣмъ это объяснить?
На нравы вѣка вы воздвигнули гоненье,
Но не замѣтили вы развѣ, что она
Всѣмъ существомъ своимъ кокетству отдана —
Пороковъ вѣка воплощенье?
Какъ, ненавидя ихъ, вы любите ее?
Какъ сердце строгое свое
Вы вдругъ открыли снисхожденью?
Въ любимой женщинѣ пороки для меня
Всего ужаснѣе — ихъ видѣть очень грустно,
Но вы не видите, какъ замѣчаю я,
Или прощаете искусно.
Альцестъ.
Нѣтъ, нѣтъ! Любовь моихъ не ослѣпила глазъ,
Всѣ слабости ея я, къ сожалѣнью, знаю,
И какъ я ни влюбленъ, но, увѣряю васъ,
Я первый вижу ихъ, и первый осуждаю.
Но что же дѣлать мнѣ? я человѣкъ, я слабъ.
И, совѣсти на зло, на перекоръ сознанью,
Порочной красоты я безотвѣтный рабъ:
Такъ сильно красоты вліянье!
Да, я люблю ее и твердо убѣжденъ — *
Моя любовь ее возвыситъ.
Филинтъ.
Совершите
Великій подвигъ вы. Но вотъ что мнѣ скажите:
Васъ любитъ ли она?
Альцестъ.
Я не былъ бы влюбленъ,
Безъ убѣжденія, что я любимъ…
Филинтъ.
Прекрасно!
Зачѣмъ же вы теперь терзаетесь напрасно
При видѣ всѣхъ ея поклонниковъ?
Альцестъ.
Затѣмъ,
Что сердце требуетъ любви безъ раздѣленья,
И я пришелъ сюда разсѣять всѣ сомнѣнья
И, все ей высказавъ, давъ волю чувствамъ всѣмъ,
У ней потребовать прямаго объясненья.
Филинтъ.
Нѣтъ, не вскружила бы она мнѣ головы!
Наврядъ удастся вамъ возвысить Селимену.
Лишь Эліанта вамъ, Альцестъ, всю знаетъ цѣну,
Лишь въ ней бы вы нашли…
Альцестъ.
Какъ справедливы вы!
Разсудокъ говоритъ мнѣ тоже ежечасно,
И все-таки я рабъ кокетливой вдовы.
Къ несчастію, любовь разсудку не подвластна.
Филинтъ.
Любовь безумная даетъ одну печаль,
И вы увидите…
Оронтъ.
Нѣтъ дома? очень жаль?
Представьте: я уже совсѣмъ домой собрался,
Но говорятъ: вы здѣсь — и я назадъ сейчасъ;
Радешенекъ, что случая дождался
Вамъ лично выразить, какъ уважаю васъ.
Да, да… я къ вамъ давно питаю уваженье
И вашей дружбы я ищу давнымъ давно;
Я къ вамъ стремлюсь душой — да и не мудрено:
Къ заслугамъ истиннымъ я чувствую влеченье.
Друзьями будемте, молю васъ объ одномъ.
Надѣюсь, что мое родство, мое значенье
И дружба теплая притомъ
Не возбудятъ пренебреженья.
Я обращаюсь къ вамъ, вы слышите?
Альцестъ.
Ко мнѣ?
Оронтъ.
Надѣюсь, васъ мои слова не оскорбляютъ?
Альцестъ.
Нѣтъ; но они меня немного удивляютъ:
Подобной чести мнѣ не снилось и во снѣ.
Оронтъ.
Вы удивляетесь? Мнѣ странно, отчего же?
Вселенная вамъ скажетъ тоже.
Альцестъ.
Позвольте…
Оронтъ.
Франція не цѣнитъ васъ вполнѣ:
Что встанетъ съ вами на равнѣ?
Альцестъ.
Позвольте…
Оронтъ.
Ничего; я васъ предпочитаю
Достойнѣйшимъ людямъ, какихъ я только знаю.
Альцестъ.
Позвольте…
Оронтъ.
Пусть сейчасъ сквозь землю провалюсь,
Когда въ моихъ словахъ есть хоть крупица лести.
Альцестъ.
Позвольте…
Оронтъ.
Нѣтъ, сейчасъ, на этомъ самомъ мѣстѣ,
Позвольте васъ обнять…
Альцестъ.
Позвольте…
Оронтъ.
Нѣтъ, клянусь
Назваться другомъ вамъ горю отъ нетерпѣнья….
Вотъ вамъ моя рука.
Альцестъ.
Но…
Оронтъ.
Безъ сопротивленья!
Вы не желаете?…
Альцестъ.
Напротивъ, признаюсь,
Быть вашимъ другомъ мнѣ, конечно, очень лестно,
Но дружба требуетъ, какъ вамъ самимъ извѣстно,
Знакомства нѣсколько поболѣе въ друзьяхъ…
Дружиться никогда не слѣдуетъ въ потьмахъ,
Не зная даже съ кѣмъ; вѣдь дружба — не забава,
Чтобъ ею расточать на лѣво и на право…
Сначала надобно узнать другъ друга намъ,
Вглядѣться пристальнѣй… быть можетъ, невозможно
И быть друзьями намъ.
Оронтъ.
Умно и осторожно!
Я уважаю васъ и удивляюсь вамъ.
Пусть время утвердитъ за вами имя друга.
Не нужно-ль при дворѣ объ васъ упомянуть?
Скажите прямо мнѣ — всегда готовъ къ услугамъ,
При нынѣшнемъ дворѣ я значу что нибудь!
Со мной король хорошъ — не вѣрите, ей Богу!
Мнѣ стоитъ попросить, онъ выполнитъ сейчасъ.
Но въ дружбѣ искренней чтобъ мнѣ увѣрить васъ,
Я, зная тонкій вкусъ и зная взглядъ вашъ строгій,
Прочту вамъ свой сонетъ… Я написалъ, какъ могъ,
И ваше мнѣнье знать желалъ бы о сонетѣ.
Альцестъ.
Увольте.
Оронтъ.
Почему?
Альцестъ.
Есть у меня порокъ:
Быть откровеннѣе, чѣмъ подобаетъ въ свѣтѣ.
Оронтъ.
Чего-же лучше мнѣ? Да это просто кладъ!
Ни лести не прошу у васъ, ни снисхожденья;
Прошу васъ выразить открыто ваше мнѣнье.
Альцестъ.
Съ такимъ условіемъ я слушать очень радъ.
Оронтъ.
Сонетъ… Названіе: Надежда… это къ дамѣ,
Которою стихи мнѣ внушены.
Стихи не громкіе, вы убѣдитесь сами,
Но нѣжныхъ чувствъ они, игривости полны.
Альцестъ.
Прочтите.
Оронтъ.
Да, Сонетъ… Надежда… Слогъ, не знаю,
Понравится ли вамъ. Слогъ легкій; красота
Въ игривости его… мысль полуразвита…
Альцестъ.
Я все увижу самъ.
Оронтъ.
Притомъ, васъ увѣряю,
Я четверти часа не сочинялъ его…
Альцестъ.
Читайте, время здѣсь не значитъ ничего.
Оронтъ
Насъ надежда, вѣчно тѣмъ же,
Усыпляетъ въ свой чередъ.
Но, Филида, ахъ! зачѣмъ же
Ничего за ней нейдетъ?
Филинтъ.
Очаровательно! Прекрасное начало!
Альцестъ (тихо Филинту).
Филинтъ, галиматью хвалить вамъ не пристало.
Оронтъ.
Вы добры ко мнѣ — прекрасно!
Но зачѣмъ васъ раззорять?
Не расходуйтесь напрасно
Лишь надежду мнѣ давать…
Филинтъ.
Какъ это хорошо! какъ тонко, какъ умно!
Альцестъ (тихо).
Какъ подло то хвалить, что глупо, что смѣшно!
Оронтъ.
Постоянно ожиданье
Возжигаетъ лишь страданье.
Чую: близокъ мой конецъ.
О! Филида, кто не знаетъ —
Насъ надежда оставляетъ
Безъ надежды, наконецъ.
Филинтъ.
Какъ неожиданно и смѣло заключенье!
Альцестъ (въ сторону).
Тебя бы заключить за это восхищенье!
О, чортъ бы взялъ тебя!
Филинтъ.
Но какъ хорошъ конецъ!
Такихъ стиховъ у насъ не много…
Оронтъ.
Вы мнѣ льстите?
Филинтъ.
Я никогда не льщу, хоть у кого спросите.
Альцестъ (въ сторону).
Такъ чтожъ ты дѣлаешь, неисправимый льстецъ?
Оронтъ (Альцесту).
А ваше мнѣніе? Вы, помнится, правдиво
Хотѣли высказать — хорошъ ли мой сонетъ?
Альцестъ.
Предметъ, признаться вамъ, довольно щекотливый:
Мы любимъ, чтобы насъ хвалили. Я совѣтъ
Недавно далъ пріятелю; стихами
Мы были заняты, какъ вотъ теперь я съ вами.
Онъ, также какъ и вы, стихи свои читалъ…
Кто онъ — я не скажу. Но я ему сказалъ,
Что умный человѣкъ обязанъ силой воли
Удерживать себя, когда рука зудитъ
Писать галиматью, а написавъ, тѣмъ болѣ,
Читать ее другимъ — разсудокъ не велитъ;
Что часто дѣлаетъ посмѣшищемъ для свѣта
Привычка странная стихи свои читать…
Оронтъ.
Понятно, этимъ вы желаете сказать,
Что и мои стихи…
Альцестъ.
Не говорю я это.
Но я ему сказалъ, что словъ наборъ пустой
Про слабость автора намъ говоритъ невольно,
И этой слабости одной,
Чтобъ осмѣять его довольно.
Онъ честный человѣкъ, да намъ-то нужды нѣтъ:
Дурное замѣчать — обыкновенье свѣта.
Орантъ.
Позвольте; развѣ вамъ не нравится сонетъ?
Онъ развѣ такъ дуренъ?
Альцестъ.
Не говорю я это.
Но я ему сказалъ, чтобъ вылечить его,
Что люди честные, прекрасные срамились,
Смѣшными дѣлались… все только оттого,
Что славой авторской прельстились.
Оронтъ.
Но развѣ я пишу такъ дурно, что меня
Хотите сравнивать…
Альцестъ.
Не говорю я это.
Но такъ я убѣждалъ знакомаго поэта:
Зачѣмъ вы пишете, васъ спрашиваю я?
Кой чортъ васъ, наконецъ, печатать принуждаетъ?
Сбродъ всякій издавать простительно однимъ
Несчастнымъ авторамъ — ихъ голодъ заставляетъ.
Послушайтесь меня, оставьте это имъ.
Ужъ если страсть писать — пишите втихомолку,
А имя честное, какимъ зоветъ васъ свѣтъ,
Охота вамъ мѣнять, безъ нужды и безъ толку,
На имя глупое: непризнанный поэтъ!
Словами этими я вразумлялъ поэта…
Оронтъ.
Такъ; но замѣтить мнѣ теперь позвольте вамъ,
Что не относится все это до сонета.
Альцестъ.
Онъ, правду вамъ сказать, хорошъ для кабинета.
Вы слѣдовали въ немъ нелѣпымъ образцамъ,
Въ немъ все изысканно, хоть, напримѣръ, вотъ это:
«Вѣчно тѣмъ же усыпляетъ въ свой чередъ.»
Иль вотъ:
«Ничего за ней нейдетъ.»
А это что:
«Не расходуйтесь напрасно
Лишь надежду мнѣ давать»?
Или теперь вотъ это:
«Надежда оставляетъ безъ надежды наконецъ».
Вотъ онъ, вкусъ вѣка пресловутый!
Слогъ изукрашенный, надутый,
Игра затѣйливая словъ —
Намъ на бѣду ее ввела недавно мода!
Но такъ-ли говоритъ природа?
Вотъ пѣсня старая, вотъ нашихъ пѣснь отцовъ.
Въ своемъ невѣжествѣ они ее сложили,
Но въ ней, наперекоръ теоріямъ глупцовъ,
Простаго чувства не забыли:
О, еслибъ мнѣ король сулилъ,
Гордясь своею силой,
Свою столицу, чтобъ забылъ
Я дивный образъ милой,
Я отвѣчалъ бы королю:
Возьми свою столицу,
Я ни за что не разлюблю
Красавицу дѣвицу!
Вотъ вамъ! Здѣсь просто все, нѣтъ тѣни украшенья,
Немного грубый слогъ, и въ рифмахъ недочетъ;
Но какъ-же сравнивать?.. судите сами… вотъ
Какъ сильно страсти выраженье!
О, еслибъ мнѣ король сулилъ,
Гордясь своею силой,
Свою столицу, чтобъ забылъ
Я дивный образъ милой,
Я отвѣчалъ бы королю:
Возьми свою столицу,
Я ни за что не разлюблю
Красавицу дѣвицу!
Какъ прямо изъ души раздался этотъ крикъ!
Смѣяться можете… Пусть выразитъ такъ живо
Страсть неподдѣльную шутихою фальшивой
Высокопарный вашъ языкъ!
Орантъ.
А я вамъ говорю, стихи мои прекрасны.
Альцестъ.
У васъ причины есть законныя хвалить;
Позвольте же и мнѣ своимъ не измѣнить,
Когда мы въ мнѣніяхъ немного несогласны.
Орантъ.
Другіе, сударь мой, хвалили мой сонетъ.
Альцестъ.
У нихъ талантъ былъ льстить; во мнѣ таланта нѣтъ.
Оронтъ.
Что-жъ, развѣ вы одни умнѣе всѣхъ людей?
Альцестъ.
Я знаю, что хвалить по вашему умнѣй.
Оронтъ.
Безъ вашей похвалы я обойдусь, тѣмъ болѣй…
Альцестъ.
Да, должно обойтись, хоть волей, хоть неволей.
Оронтъ.
Взглянулъ я, какъ бы вашъ разсудокъ сочинилъ,
Когда бъ я тэму вамъ такую предложилъ.
Альцестъ.
Я намарать стишки, къ несчастью, въ состояньи,
Но ихъ другимъ читать — мнѣ запретить сознанье.
Оронтъ.
Вы дерзки наконецъ, я не позволю вамъ…
Альцестъ.
Нѣтъ, ужъ другіе пусть вамъ курятъ фиміамъ!
Оронтъ.
Но, критикъ яростный, потише вамъ нельзя ли?
Альцестъ.
Поэтъ восторженный, вы горячиться стали!
Филинтъ (становясь между ними).
Довольно, господа. Довольно, ради Бога…
Оронтъ.
А! точно, признаюсь: я виноватъ немного;
Мое почтенье вамъ; готовый вамъ служить!
Альцестъ.
Покорнѣйшимъ слугою имѣю счастье быть.
Филинтъ.
Ну вотъ! вотъ видите! теперь плохое дѣло…
Оронтъ вамъ отомститъ. Помягче бы при немъ…
А то, по своему все — откровенно, смѣло!..
Альцестъ.
Прощайте.
Филинтъ.
Но позволь…
Альцестъ.
Я съ вами не знакомъ.
Филинтъ.
Но надо…
Альцестъ.
Полно вамъ!
Филинтъ.
Но должно…
Альцестъ.
Ни полслова.
Филинтъ.
Но…
Альцестъ.
Я не слушаю.
Филинтъ.
Да это…
Альцестъ.
Что вы снова?
Филинтъ.
Обидно…
Альцестъ.
Чортъ возьми! Прочь убирайтесь съ глазъ!
Филинтъ.
Нѣтъ, нѣтъ! Вы шутите, я не оставлю васъ.
Альцестъ.
Я правду вамъ скажу; угодно слушать вамъ?
Такъ жить какъ вы — нельзя; такъ поступать — жестоко
Вся жолчь во мнѣ кипитъ; я оскорбленъ глубоко.
Я вижу по всему: разстаться должно намъ.
Я не умѣю льстить и хитрыми словами
Коварно увѣрять, что часъ не наступилъ…
О! я бы клятву далъ, что не разстанусь съ вами
Но, чтобъ ее сдержать — во мнѣ не хватитъ силъ!
Селимена.
Такъ вотъ вы для чего хотѣли быть со мною,
Чтобы бранить меня?..
Альцестъ.
Нѣтъ, вовсе не бранить.
Но вы такъ ласковы со всѣми, кто желаетъ,
Толпа поклонниковъ всегда васъ окружаетъ —
А это трудно мнѣ отъ васъ переносить.
Селимена.
Толпа поклонниковъ! Вы, право, очень строги!
Но если нравлюсь я — кто-жъ въ этомъ виноватъ!
Они мной заняты, со мною быть хотятъ —
Неужли съ палкою встрѣчать ихъ на порогѣ?
Альцестъ.
Не палка — сердце васъ должно бы охранять
Отъ пошлой болтовни и глупыхъ объясненій
Присяжныхъ волокитъ; должно вамъ силу дать
Встать выше женскихъ искушеній.
Я знаю: красота невольно ихъ влечетъ,
Но ласковый пріемъ ихъ дальше увлекаетъ,
Игра невинная глазами подаетъ
Надежду лестную, надежда обольщаетъ,
Игра невинная заходитъ далеко…
Кто знаетъ, гдѣ конецъ?.. А вамъ, вамъ только надо
Кокетство уменьшить, умѣрить нѣжность взгляда —
Безъ палки будетъ вамъ легко
Прогнать докучливое стадо.
Но объясните мнѣ, я не могу понять,
Какими странными судьбами
Вамъ нравится Клитандръ? Что въ немъ, скажите сами,
Какою силою онъ можетъ увлекать
И сердца вашего живыя струны трогать?
Онъ длинной шпагою, должно быть, васъ прельстилъ?
Не знаю, чѣмъ еще? Что на мизинцѣ ноготь
Длиннѣе шпаги отпустилъ?
Нѣтъ? Изобильемъ лентъ? Костюмомъ прихотливымъ
Онъ поражаетъ васъ? Васъ ослѣпилъ парикъ?
Нѣтъ? Но не можетъ быть, чтобъ голосомъ фальшивымъ
Онъ прямо въ душу вамъ проникъ!
Селимена.
Какъ вы взволнованы и какъ несправедливы!
Онъ при дворѣ имѣетъ вѣсъ;
Въ моемъ процессѣ онъ…
Альцестъ.
Теряйте вашъ процессъ!
Селимена.
Ко всей вселенной вы ревнивы!
Альцестъ.
Ко всей вселенной — да! А вы, какъ вижу я,
Ко всей вселенной благосклонны…
Селимена.
И упрекаете за это вы меня?
Вы — мной предъ всѣми отличенный?
А лучше, еслибъ одному
Я отдавала предпочтенье?
Альцестъ.
Я вами отличонъ? Но чѣмъ же? — не пойму.
Разсѣйте, наконецъ, сомнѣнья…
Чѣмъ? Убѣжденіемъ, что вы любимы мной.
Альцестъ.
И радъ бы вѣритъ всей душой,
Гдѣ-жъ доказательства?
Селимена.
Но если я сказала:
Альцестъ, я васъ люблю — и этого вамъ мало?
Вы все не вѣрите?…
Альцестъ.
Повѣрить я готовъ,
Но кто поручится, что этихъ самыхъ словъ
Вы, можетъ быть, сейчасъ другимъ не говорили?
Селимена.
Вотъ мнѣніемъ какимъ меня вы наградили!
Вотъ ваша страстная, высокая любовь!
Довольно! я сейчасъ разсѣю всѣ сомнѣнья:
Что говорила я — беру назадъ вполнѣ;
Я говорила въ заблужденьи.
Нѣтъ, не приписывайте мнѣ
Обмана вашихъ чувствъ и вашего сознанья —
Теперь все кончено.
Альцестъ.
Зачѣмъ я васъ люблю!
О! если вырвусь я изъ вашего вліянья,
Я небеса благословлю!
Я не скрываю, нѣтъ, я пламенно желаю
Изъ сердца вырвать прочь вашъ образъ роковой,
Но… всѣ усилія напрасны — я не знаю,
За что наказанъ я любовію такой!
Селимена.
Да, странная любовь! Едва ли кто такъ любитъ.
Альцестъ.
Вы правы: я ревнивъ, мнѣ страшенъ цѣлый свѣтъ,
Моя любовь смѣшна, — она меня погубитъ, —
Но въ мірѣ ей подобной нѣтъ!
Селимена.
Любить — чтобы бранить! Дорогою избитой
Любовь подобная нейдетъ;
Въ забавныхъ дерзостяхъ она нашла исходъ…
И точно: въ мірѣ нѣтъ любви такой сердитой.
Альцесть.
Но кто-же, какъ не вы, смягчитъ мою любовь?
Скажите прямо мнѣ, мнѣ правды только надо…
Признанье, приговоръ — я ко всему готовъ.
Селимена.
Кто тамъ?
Баска.
Акастъ пришолъ.
Селимена.
Просить, я очень рада.
Альцестъ.
Какъ? Даже и теперь нельзя мнѣ, глазъ на глазъ,
Вамъ душу высказавъ, потребовать отвѣта?
Вы не рѣшаетесь разъ въ жизни, только разъ,
Отречься для меня отъ свѣта?
Селимена.
Я не намѣрена знакомства бросить съ нимъ.
Альцесть.
Но вы не знаете, какъ это оскорбляетъ!
Селимена.
Что-жъ дѣлать! Для меня Акастъ невыносимъ;
Но онъ мнѣ не проститъ, когда о томъ узнаетъ.
Альцесть.
Не все-ли вамъ равно? Ну что вамъ до него?
Селимена.
О, Боже праведный! Онъ при дворѣ бываетъ,
А эти господа, не знаю отчего,
Но при дворѣ огромный вѣсъ имѣютъ;
Такъ смѣло судятъ обо всемъ…
Тамъ всѣ ихъ слушаютъ, да и они притомъ —
Добра не сдѣлаютъ, а повредить съумѣютъ.
О! злые языки опасны! Иногда
Отъ нихъ не защититъ общественное мнѣнье…
Альцестъ.
Во всякомъ случаѣ вы правы и всегда
У васъ готовое на все опроверженье;
Гостиной вашей дверь всегда открыта всѣмъ…
Баска.
Клитандръ, сударыня.
Альцестъ.
Вотъ и Клитандръ прекрасный.
Селимена.
Куда вы?
Альцестъ.
Ухожу.
Селимена.
Останьтесь.
Альцестъ.
А зачѣмъ?
Селимена.
Останьтесь!
Альцестъ.
Не могу.
Селимена.
Но я хочу.
Альцестъ.
Напрасно.
Я разговоровъ свѣтскихъ врагъ
И быть наказанъ не желаю.
Селимена.
Но если я хочу?
Альцестъ.
Я не могу никакъ.
Селимена.
Такъ можете идти; я васъ не принуждаю.
Эліанта.
Клитандръ и Акастъ, кузина, къ вамъ идутъ;
Объ нихъ доложено?
Селимена.
Да. (Баскѣ) Креселъ!
Что же это?
Вы здѣсь… вы не ушли?..
Альцестъ.
Я и останусь тутъ,
И наконецъ дождусь при всѣхъ отъ васъ отвѣта.
Селимена.
Что?
Альцестъ.
Я — или они, — вамъ выборъ предстоитъ.
Селимена.
Какъ?
Альцестъ.
Да, теперь, сейчасъ.
Селимена.
Въ своемъ ли вы разсудкѣ?
Альцестъ.
Сейчасъ.
Селимена.
Вы шутите?
Альцестъ.
О, нѣтъ, плохія шутки!
Довольно я терпѣлъ — вашъ выборъ все рѣшитъ.
Клитандръ.
Уфъ! я изъ Лувра къ вамъ. Тамъ встрѣтилъ я Клеона.
Какой чудакъ, какъ разодѣтъ!
Найдется-ль человѣкъ порядочнаго тона,
Чтобъ дать ему благой совѣтъ
И просвѣтить его насчетъ его фигуры?..
Селимена.
Онъ какъ Сатиръ смѣшонъ, а наровитъ въ амуры.
На всѣхъ гуляньяхъ онъ, какъ въ баснѣ стрекоза,
Всѣхъ свѣтскихъ новостей безсмысленное эхо.
Съ нимъ разъ поговорить, довольно за глаза,
Потомъ ужъ на него взглянуть нельзя безъ смѣха.
Акастъ.
А, если рѣчь у васъ зашла о чудакахъ,
Такъ я напомню вамъ еще оригинала —
Болтливый резонеръ Дамонъ — вѣдь это страхъ!
Я пострадалъ сейчасъ и пострадалъ не мало;
На солнцѣ, битый часъ, портшэзъ остановивъ,
Онъ мнѣ надоѣдалъ своею болтовнею.
Селимена.
Онъ замѣчательно болтливъ.
Я знаю, цѣлый часъ онъ вамъ не дастъ покоя
Своими фразами, но не постигнетъ умъ,
Что онъ хотѣлъ сказать — онъ самъ не понимаетъ
И, слушая его, мы слышимъ только шумъ.
Эліанта (Филинту).
Не дурно; разговоръ искусно попадаетъ
На путь злословія…
Клитандръ.
А о Тимантѣ вы
Какого мнѣнія? Онъ тоже страненъ…
Акастъ.
Очень.
Селимена.
Тимантъ? Онъ — тайна весь отъ ногъ до головы.
Безъ дѣла занятъ онъ, безъ нужды озабоченъ.
И съ вами встрѣтившись, исполненный заботъ,
Свой взглядъ блуждающій поспѣшно вамъ бросаетъ
Кривитъ немилосердно ротъ,
А ужъ секретами вездѣ надоѣдаетъ!
Секретъ для каждаго ему найдти легко.
Онъ важный разговоръ прерветъ пустымъ секретомъ
И, наконецъ, ужъ такъ онъ наметался въ этомъ,
Что даже «здравствуйте» вамъ скажетъ на ушко.
Акастъ.
Ну, а Жеральдъ каковъ?
Селимена.
Несносный пустомеля!
Онъ къ громкимъ титуламъ привязанъ всей душой:
И принятъ, на словахъ, конечно, не на дѣлѣ,
У герцогинь, князей и герцоговъ какъ свой.
Собаки, лошади, наряды, экипажи —
Вотъ все, о чемъ Жеральдъ заводитъ разговоръ.
Со всѣми онъ на ты, рѣшительно, и даже
Учтивость вообще считаетъ онъ за вздоръ.
Клитандръ.
Съ Белизой, говорятъ, онъ въ близкихъ отношеньяхъ…
Селимена.
Разсудкомъ, бѣдная, обижена судьбой!
Я не могу вамъ дать понятья о мученьяхъ,
Какія я сношу, когда она со мной.
Ея визитъ даетъ тяжелую работу;
Своимъ молчаніемъ, безсвязностью рѣчей,
Косноязычная, васъ доведетъ до поту,
И всякій разговоръ тотчасъ умретъ при ней.
Всѣ общія мѣста вы скажете несчастной:
Какой прекрасный день, какъ жарко, дождь какой!
Она вамъ скажетъ: да-съ, съ улыбкою тупой,
И тотчасъ замолчитъ — и цѣлый часъ безстрастно
Готова просидѣть. Но гдѣ же силы взять,
Чтобъ съ ней не умереть? Вы наконецъ замѣтно —
То на часы смотрѣть, то станете зѣвать —
Она, какъ дерево, тупа и безотвѣтна…
Акастъ.
Адрастъ каковъ?
Селимена.
Гордецъ, собою обольщенный.
Онъ погруженъ въ себя, обиженъ онъ дворомъ!
И оппозицію, глубоко оскорбленный,
Избралъ всегдашнимъ ремесломъ.
Другихъ не цѣнитъ онъ, въ себѣ онъ видитъ диво.
Чуть только при дворѣ получитъ вѣсъ другой —
Онъ первый закричитъ: какъ это справедливо!
Акастъ.
А юноша Клеонъ, котораго толпой
Вся наша молодежь такъ часто посѣщаетъ?
Обязанъ повару извѣстностью такой,
А вашу молодежь — роскошный столъ прельщаетъ.
Эліанта.
Клеонъ, какъ гастрономъ, въ Парижѣ знаменитъ;
Обѣдъ изысканный…
Селимена.
Одно въ немъ только худо:
Что самъ амфитріонъ нелакомое блюдо
И въ состояніи испортить аппетитъ.
Филинтъ.
А дядюшка его Дамисъ, какого мнѣнья
Вы, наконецъ, объ немъ?
Селимена.
Онъ изъ моихъ друзей.
Филинтъ.
Онъ честный человѣкъ и многихъ не глупѣй.
Селимена.
Но рѣзкій тонъ его сужденій
Приводитъ въ бѣшенство; онъ силится раздуть
Умишко дюжинный, старается блеснуть
Натянутой игрой остротъ и выраженій
И, разъ вообразивъ, что онъ всемірный геній,
Вездѣ, во всемъ, талантъ оспаривать готовъ.
Какъ умный человѣкъ, не хочетъ восторгаться,
И плакать отъ души и отъ души смѣяться
Считаетъ слабостью глупцовъ.
Какъ онъ рисуется, заносчиво считая
Все современное дурнымъ,
И свѣтскій разговоръ установить желая,
Взыскателенъ къ словамъ простымъ.
Высокопарно то, а это слишкомъ грязно,
А это странно такъ звучитъ,
И руки на груди сложивъ крестообразно,
На все съ презрѣніемъ глядитъ.
Акастъ.
Дамисъ, живой Дамисъ!
Клитандръ.
Да чортъ возьми! Едва ли
Художникъ начертитъ такой живой портретъ.
Альцестъ.
Пора и кончить бы! Вы всѣхъ разрисовали
И никому пощады нѣтъ.
А пусть придетъ сюда, кто такъ вамъ непріятенъ —
Вы тотчасъ всѣ къ нему бѣжать
И низко кланяться, и руку жать до пятенъ
И, какъ Іуды, лобызать!
Клитандръ.
За что вы противъ насъ? Васъ это оскорбляетъ?
Скажите вотъ кому (показывая на Селимену).
Альцестъ.
Я васъ задѣть хотѣлъ!
Смѣхъ одобрительный въ ней злобу разжигаетъ
И гонитъ съ языка градъ ядовитыхъ стрѣлъ.
Вы въ ней питаете преступнымъ потаканьемъ
Духъ, вѣчно жаждущій злословья и остротъ;
Не будь здѣсь только васъ, не будь рукоплесканій —
Она насмѣшекъ не найдетъ.
Чтобъ вырвать съ корнемъ вонъ людскія заблужденья,
Лесть надо истребить и раздавить льстецовъ!
Филинтъ..
Помилуйте, зачѣмъ такое озлобленье?
Зачѣмъ вамъ тратить столько словъ?
Вы сами ихъ всегда за то же осуждали…
Селимена.
Вѣдь надо-жь возражать! Вы этого не знали?
Нѣтъ, съ большинствомъ Альцестъ не будетъ заодно:
Намъ надо показать, во что бы то ни стало,
Что намъ природою дано
Противорѣчія начало.
Какъ можно думать такъ, какъ думаетъ другой?
Вѣдь это такъ обыкновенно!
Противорѣчить непремѣнно
Намъ должно, чтобы встать надъ глупою толпой.
Противорѣчіе Альцесту такъ пріятно,
Что мнѣніе его, но сказано другимъ,
И ужъ Альцестъ кричитъ, что мнѣніе превратно.
Альцестъ.
Смѣяться можете надъ нимъ,
Всѣ эти господа усердно будутъ вторить.
Филинтъ.
Послушайте Альцестъ, сознайтеся хоть разъ,
Что вы противъ всего, всегда готовы спорить;
Нельзя бранить людей, чтобъ не обидѣть васъ,
А голосъ похвалы васъ тоже оскорбляетъ.
Альцестъ.
Кто хвалитъ? кто бранитъ? Вѣдь люди, чортъ возьми
А люди правы не бываютъ!
Два качества вполнѣ усвоены людьми:
Хула до дерзости и лесть до униженья.
Селимена.
Но…
Альцестъ.
Нѣтъ, оставьте; нѣтъ, я умереть готовъ,
Но не поддамся снисхожденью!
Пусть превозносятъ васъ, пусть дружный хоръ льстецовъ
Въ васъ укрѣпитъ порокъ безнравственнымъ куреньемъ,
А я всегда скажу…
Клитандръ.
Я твердо убѣжденъ,
Что въ вашей красотѣ порокъ не обитаетъ.
Акастъ.
Я вашей красотой конечно ослѣпленъ,
Но вашихъ слабостей мой глазъ не замѣчаетъ.
Альцесть.
Я замѣчаю ихъ, и не хочу скрывать,
Все недостойное сразить упрекомъ надо.
Кто любитъ истинно — не станетъ потакать,
Кто любитъ горячо, тотъ любитъ безъ пощады!
А этихъ записныхъ и гнусныхъ волокитъ,
Всѣ ваши слабости хвалящихъ безусловно,
Съ нихъ надо маску снять, ихъ выставить на видъ,
И похвалу льстеца — считать обидой кровной.
Селимена.
Мы, наконецъ, должны возвышенно любить,
Отъ тихихъ радостей и счастья отказаться,
И оскорбленьями любимую громить
Какъ можно болѣе стараться.
Эліанта.
Нѣтъ, вообще любовь иначе создана,
Она влюбленнаго всегда даритъ блаженствомъ;
Любимой женщиной душа его полна —
Онъ въ ней и слабости считаетъ совершенствомъ.
Изобрѣтаетъ онъ на это имена:
Влюбленъ онъ въ блѣдную — она бѣлѣй жасмина;
Когда-жъ красавица, какъ смертный грѣхъ черна —
Смуглянкой страстной онъ зоветъ ее картинно.
Въ дебелой женщинѣ — величьемъ пораженъ,
А въ тощей — стройный станъ его обворожаетъ.
И неопрятностью, безвкусіемъ плѣненъ,
Онъ ихъ небрежностью изящной называетъ.
Влюбленъ онъ въ карлицу, она въ его глазахъ —
Вся прелесть женская въ размѣрѣ уменьшенномъ,
А женщина-гигантъ, внушающая страхъ,
Богиней кажется главамъ его влюбленнымъ.
Болтунья страшная — любезности полна,
А молчаливая — невинность золотая.
Плутовка — умница, а дурочка — простая
И очень добрая. Любовь во всемъ видна;
Къ любимой женщинѣ влюбленный всѣхъ добрѣе,
За недостатки онъ любить ее готовъ.
Альцестъ.
Я нѣтъ, я никогда.
Селимена.
Довольно про любовь,
Не лучше-ль, господа, пройтись по галлереѣ.
Но вы уходите, я вижу…
Клитандръ и Акастъ.
Никуда.
Мы остаемся здѣсь.
Альцестъ.
А вы ужъ испугались!
Когда угодно вамъ уйдите, господа,
Но трудно, чтобы вы здѣсь безъ меня остались.
Я послѣ васъ уйду, предупреждаю васъ.
Акастъ.
Боюсь, чтобъ общество мое не надоѣло;
Сегодня у меня нѣтъ никакого дѣла
И я останусь здѣсь…
Клитандръ
Я отлучусь на часъ,
Но… выходъ вечеромъ — а утро все я съ вами.
Селимена (Альцесту).
Вы это шутите?
Альцестъ.
Я не люблю шутить.
Кому остаться здѣсь, вы разрѣшите сами.
Баска
Здѣсь кто-то къ вамъ пришелъ и съ вами говорить
Объ дѣлѣ экстренномъ немедленно желаетъ.
Альцестъ.
Скажи, что у меня такихъ дѣлъ вовсе нѣтъ;
Пускай ко мнѣ зайдетъ.
Баска.
Онъ форменно одѣтъ,
И перевязь на немъ…
Селимена (Альцесту).
Такъ пусть она узнаетъ,
Что надобно ему, или зоветъ сюда.
Альцестъ (выходя къ нему).
Меня угодно вамъ? Извольте, что такое?
Полицейскій.
Два слова вамъ сказать… но эти господа…
Альцестъ.
Вы можете при нихъ.
Полицейскій.
Я васъ побезпокою,
Вотъ предписаніе: васъ просятъ…
Альцестъ.
Какъ? Меня?
Полицейскій.
Такъ точно.
Альцестъ.
А зачѣмъ?
Полицейскій.
Зачѣмъ, не знаю я.
Альцестъ.
Но…
Филинтъ (Селименѣ).
Это объ стихахъ и объ Оронтѣ дѣло.
Селимена.
Оронть?…
Филинтъ.
Альцесту онъ свои стихи читалъ,
Альцестъ, какъ водится, сказалъ, что думалъ, смѣло…
Ихъ примирить хотятъ.
Альцестъ.
Какъ! чтобы я сказалъ,
Что хороши стихи?
Филинтъ.
Потише; предписанье
Исполнить надобно…
Альцестъ.
Насъ примирить хотятъ!
Глупѣйшіе стихи, наперекоръ сознанью,
Найти хорошими меня приговорятъ!
И чтобъ отрекся я? И чтобъ я назвалъ эти
Стихи несчастные…
Филинтъ.
Оставьте этотъ тонъ!
Помягче надобно…
Альцестъ.
Нѣтъ, ни за что на свѣтѣ!
Филинтъ.
Но должно-же идти: васъ ожидаетъ онъ.
Ступайте, только тамъ помягче, хоть немного…
Альцестъ.
Иду, и если мнѣ король прикажетъ самъ
Стихи его признать — я уступлю, конечно,
А съ прочими, клянусь, я буду спорить вѣчно,
И не поддамся никому,
Какого-бъ не былъ онъ высокаго полета…
Скажу, что слѣдуетъ, по мнѣнью моему,
За вирши тупыя повѣсить рифмоплета!
Не думаю, чтобъ я и этотъ разговоръ
Васъ вызвали на смѣхъ?…
Селимена.
Альцестъ, скорѣй ступайте,
Куда вамъ слѣдуетъ.
Альцестъ.
Я ухожу, прощайте.
Но я сейчасъ вернусь я мы покончимъ споръ.
ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.
правитьКлитандръ.
Любезнѣйшій маркизъ, завиденъ мнѣ твой нравъ:
Все веселитъ тебя, ничто не потревожитъ.
Скажи по совѣсти: ты думаешь — ты правъ?
Самодовольнымъ быть, какъ ты, не всякій можетъ.
Акастъ.
Гм, гм… ты думаешь? А я, какъ погляжу,
Да посравню себя съ другими,
Такъ недовольнымъ быть причинъ не нахожу.
Я молодъ, я богатъ и предками своими
Похвастаюсь: нашъ родъ довольно знаменитъ.
Любое мѣсто я сейчасъ себѣ достану;
И сердце есть во мнѣ, хоть я его на видъ
Безъ пользы выставлять не стану;
А похожденьями любовными горжусь:
Всѣ знаютъ про мои интриги…
Притомъ-же я не глупъ; во мнѣ природный вкусъ:
Я обо всемъ сужу, а презираю книги;
Въ театрѣ я какъ свой — приди и убѣдись;
Я знаю, что, по крайней мѣрѣ,
Я первый начинаю: bis! —
И все волнуется въ партерѣ.
Я ловокъ, я красивъ, я хорошо сложенъ,
Извѣдалъ я вполнѣ всѣ тайны туалета;
Подобной граціи, я въ этомъ убѣжденъ,
Ты не найдешь нигдѣ, хоть обойди полсвѣта.
И, наконецъ, мой другъ, я близокъ къ королю;
Всѣ знатные меня, мой милый, уважаютъ.
Себя, конечно, не хвалю,
А женщины меня не любятъ — обожаютъ!
Да, милый мой маркизъ, кто взысканъ такъ судьбой
Доволенъ можетъ быть собой.
Клитандръ.
Ну, что и говорить, мой милый! это такъ,
Зачѣмъ же здѣсь вздыхать по цѣлымъ днямъ безплодно?
Акастъ.
Тьфу, чортъ! Я не уродъ, маркизъ, я не дуракъ,
Чтобы вздыхать у ногъ красавицы холодной.
Оставимъ это новичкамъ.
Пускай посредственность вздыхаетъ по ночамъ,
Пусть слезы льетъ она въ отвѣтъ словамъ суровымъ
И съ постоянствомъ безтолковымъ
Пускай она горитъ на медленномъ огнѣ!
Сознайся самъ, маркизъ, къ лицу-ли это мнѣ?
Упрямство приведетъ глупца къ желанной цѣли,
Затѣмъ то временемъ глупецъ и дорожитъ;
А умный человѣкъ увѣренъ сразу въ дѣлѣ —
И я, любезный мой, не полюблю въ кредитъ.
Какъ? Женщина меня своею красотою
Что-бъ ослѣпила? Вздоръ какой!
Я знаю самъ, чего я стою.
Акаста сердце, милый мой,
Не купитъ женщина дешовою цѣною!
Потомъ я полюблю и самъ,
Но для начальнаго сближенья
Нельзя безъ жертвоприношенья;
По моему: въ любви — расходы пополамъ!
Клитандръ.
Ты думаешь и здѣсь дѣла идутъ прекрасно?
Акастъ.
Я вправѣ думать такъ, мой милый.
Клитандръ.
Милый мой,
Ты заблуждаешься ужасно;
Ты просто обольщенъ надеждою пустой.
Акастъ.
Ну да, я обольщенъ надеждой. Очень ясно!
Клитандръ.
Съ чего ты взялъ, что ты любимъ?
Акаетъ.
Я заблуждаюсь, да.
Клитандръ.
Какое основанье?
Акастъ.
Ну да! я ослѣпленъ.
Клитандръ.
Ты предпочтенъ другимъ?
Акастъ.
Нѣтъ, я не предпочтенъ!
Клитандръ.
Ты вынудилъ признанье?
Акастъ.
Нѣтъ, я вообразилъ.
Клитандръ.
Да отвѣчай-же мнѣ.
Акастъ.
Мнѣ показалось такъ.
Клитандръ.
Нѣтъ, ты скажи безъ шутокъ;
Ты обнадеженъ здѣсь?
Акастъ.
Я потерялъ разсудокъ —
Ты здѣсь блаженствуешь вполнѣ;
Ко мнѣ питаютъ отвращенье,
Я даже думаю повѣситься…
Клитандръ.
Зачѣмъ?
Маркизъ, я выведу тебя изъ заблужденья.
Послушай: тотъ изъ насъ, кому
Удастся заслужить вниманье Селимены,
И кто любви ея представитъ вѣрный знакъ,
Тотъ здѣсь останется — другой сойдетъ со сцены.
Согласенъ?
Акастъ.
Ахъ, маркизъ, какой же ты чудакъ!
Чтобъ я?.. Отъ всей души согласенъ я на это…
Но… тсс…
Селимена.
Вы здѣсь еще?
Клитандръ.
Любовь сковала насъ.
Селимена.
Постойте: кажется подъѣхала карета.
Клитандръ.
Да…
Баска (входитъ).
Арсиноя здѣсь, желаетъ видѣть васъ.
Селимена.
Ахъ, какъ не во время! Поди, скажи ей, Баска…
Баска.
Тамъ Эліанта съ ней.
Клитандръ.
Зачѣмъ она пришла?
Акастъ.
Она смиренницей недаромъ прослыла;
Усердьемъ, ревностью…
Селимена.
Все это только маска!
Въ душѣ она не прочь отъ свѣта никогда.
Кого нибудь задѣть, кольнуть — ей наслажденье.
Къ другимъ, смиренница, не знаетъ снисхожденья.
Она влюбленныхъ бичь! Да только въ томъ бѣда,
Что всѣ усилія завистницы безплодны,
Что черствыхъ прелестей ея смиренный видъ,
Къ несчастію, ничьей души не шевелитъ.
И вотъ, въ неистовствѣ святомъ и благородномъ,
Она клянетъ любовь, любовниковъ громитъ;
Душонку грязную едва прикрывъ смиреньемъ,
Ханжа безплотная всѣхъ смертныхъ судитъ зло;
Невинную любовь считаетъ преступленьемъ,
Затѣмъ, что ей самой въ любви не повезло.
А между тѣмъ сама однѣмъ страстямъ послушна:
Къ Альцесту, напримѣръ, она не равнодушна.
Альцестъ къ ней холоденъ, а виновата я!
Ей кажется, что я любовь его украла,
Что ей-бы безъ меня она принадлежала;
И, злобу въ сердцѣ затая,
Она передо мной безбожно лицемѣритъ
И сыплетъ заглаза злословья сѣмена;
Вездѣ чернитъ меня, но ей никто не вѣритъ.
Ну, словомъ, такъ она черна,
Что на нее смотрѣть нельзя безъ отвращенья,
Такъ омерзительна…
Селимена (выходя ней на встрѣчу).
Вотъ радостный визитъ!
Мнѣ трудно выразить въ какомъ я восхищеньи.
Арсиноя.
Два слова вамъ сказать мнѣ долгъ святой велитъ.
Вы вспомнили меня! О, боже, какъ я рада!
Арсиноя.
Какъ кстати разошлись всѣ эти господа.
Угодно кресло вамъ?
Арсиноя.
Нѣтъ, кресла мнѣ не надо,
За дѣломъ важнымъ я пріѣхала сюда.
Нелицемѣрный другъ не на словахъ привязанъ,
Но въ важныхъ случаяхъ всегда подастъ совѣтъ;
А такъ какъ ничего важнѣе чести нѣтъ —
Честь друга охранять надежный другъ обязанъ;
И за долгъ я себѣ священнѣйшій почла,
Вамъ дружбу выразивъ, спасти васъ отъ позора.
Вчера я въ обществѣ достойнѣйшемъ была,
И тамъ, средь умнаго, живаго разговора,
Рѣчь и объ васъ зашла. Я услыхала то,
Чего бы во всю жизнь услышать не желала:
Вашъ образъ жизни тамъ не похвалилъ никто
И въ немъ хорошаго нашли, къ несчастью, мало,
Что вы окружены толпою волокитъ,
Что въ васъ безпечности, кокетства очень много.
Что весь Парижъ объ васъ кричитъ —
Тамъ осудили всѣ — и осудили строго.
Я въ положеніи ужаснѣйшемъ была!
Честь вашу защитить отъ всей души старалась
И извиняла васъ, конечно, какъ могла…
За чистоту мыслей я, напримѣръ, ручалась,
Что вы такъ молоды, я говорила имъ,
Что вы неопытны — сказала въ оправданье;
Но вамъ легко понять самимъ,
Что оправдать людей нельзя однимъ желаньемъ…
И согласиться я была принуждена,
Что поводъ къ этому вы подаете сами,
И что вся ваша жизнь загадками полна,
Что вы бы взяли верхъ надъ злыми языками,
Обдумавъ нѣсколько, что дѣлаете вы…
Вѣдь я не поддалась злословію молвы;
Нѣтъ, Боже сохрани! я васъ всегда считала
Въ душѣ невинною и чистою какъ день.
Свѣтъ судитъ иначе. Ему и нужды мало,
Что чисты вы въ душѣ. Ему порока тѣнь
Порокомъ кажется, и, вы замѣтьте это,
Мы добродѣтельны должны быть и для свѣта.
Вы не разсердитесь, я знаю, вы умны,
Вы не отринете моихъ совѣтовъ вѣрно;
Послѣдуйте же имъ; они мнѣ внушены
Къ вамъ дружбой нелицемѣрной.
Селимена.
Какъ васъ благодарить — я словъ не нахожу.
На васъ сердиться мнѣ? Помилуйте! за что же?
Напротивъ, вашу честь предохраняя тоже,
Я благодарность вамъ скорѣе докажу.
И такъ какъ, дружбу выражая,
Всѣ сплетни про меня вы сообщили мнѣ,
Я, вашей дружбѣ подражая,
Что говорятъ про васъ, вамъ сообщу вполнѣ.
Разъ, въ обществѣ людей достойныхъ всякой вѣры,
О добродѣтели судили цѣлый часъ.
И, кстати приводя различные примѣры,
Случайно вспомнили про васъ;
Но вашу набожность, и ревность, и смиренье,
Не похвалили, къ сожалѣнью.
Такъ все, съ наружности обманчиво-святой
И до поступковъ, все по ниткѣ разобрали:
И ваши склонности къ морали,
Уроки мудрости сѣдой,
Смиренномудріе, довольное собой,
Всегда готовое двусмысленное слово,
Чтобъ злую распустить по свѣту клевету
На ненавистную вамъ юность, красоту;
Вашъ голосъ плавный и суровый
И выраженіе скорбящее очей,
Готовность поскорбѣть надъ суетой грѣховной
И тотчасъ же потомъ со злобой хладнокровной
Невинность очернить… до самыхъ мелочей
Вашъ образъ жизни тамъ провѣрили разборомъ —
И осудили всѣ единодушнымъ хоромъ…
Зачѣмъ въ ней, говорятъ, наружно-скромный видъ,
Смиренье на лицѣ? Кого она морочить?
Поклоны жалобно творитъ,
А бьетъ своихъ людей и имъ платить не хочетъ;
Съ усердьемъ ревностнымъ слѣдитъ церковный чинъ
А на лицѣ ея румяна и бѣлила;
Нагія статуи заботливо прикрыла,
А смотритъ нѣжно на мужчинъ…
Я защищала васъ, безъ всякаго сомнѣнья,
Я говорила имъ, что это ничего…
Что значитъ голосъ одного?
И всѣ рѣшили въ заключенье,
Что вамъ заботы нѣтъ до постороннихъ дѣлъ,
Что вы свои дѣла должны вести умнѣе,
Что исправлять другихъ совсѣмъ не вашъ удѣлъ
Что добродѣтельный примѣръ всегда вѣрнѣе,
Что люди строгіе ко всѣмъ
Должны построже быть немного надъ собою,
А осуждать, учить — оставить должно тѣмъ,
Кому назначено судьбою.
Вы не разсердитесь, я знаю, вы умны,
Вы не отринете моихъ совѣтовъ, вѣрно;
Послѣдуйте же имъ; они мнѣ внушены
Къ вамъ дружбою нелицемѣрной.
Арсиноя.
Кто правду говоритъ, тотъ ко всему готовъ,
Но я… я не ждала подобныхъ возраженій,
А вижу между тѣмъ изъ вашихъ ѣдкихъ словъ,
Что вы оскорблены моимъ расположеньемъ.
Селимена.
Напротивъ, было бы умно
Методу новую взаимныхъ осужденій
Вездѣ ввести въ употребленье;
Тогда исчезло бы давно
Людей надутыхъ ослѣпленье;
Мы не блуждали-бъ какъ во снѣ…
Мнѣ это нравится; вамъ продолжать угодно?
Начнемъ разоблачать, по дружески, свободно,
Что замѣчаемъ мы: я въ васъ, а вы во мнѣ.
Арсиноя.
Я никогда чужихъ не разбираю строго
Грѣховъ и немощей; во мнѣ самой ихъ много.
Селимена.
Вѣдь можно все хвалить и порицать весь міръ,
Но свой чередъ всему — таковъ законъ природы.
Во всякомъ возрастѣ особенный кумиръ:
Есть годы для любви, и для молитвы годы.
Быть строго набожной — разсчетъ,
Подъ маской многое сойдетъ,
Не такъ замѣтятся морщинки…
Съ лѣтами все придетъ: мнѣ опротивитъ свѣтъ,
Я, можетъ быть, пойду по вашей же тропинкѣ,
Но развѣ можно быть ханжою въ двадцать лѣтъ?
Арсиноя.
Да, я старѣе васъ, а вы меня моложе!
Такъ только этимъ вы горды?
Ну да, я старше васъ — такъ что же?
Тутъ нѣтъ еще большой бѣды.
Не понимаю, какъ на этомъ основаньи,
Рѣшаться дерзости открыто говорить…
Селимена.
Я тоже не пойму усерднаго желанья
Вездѣ слѣдить за мной, вездѣ меня чернить.
Здѣсь вашей красотѣ никто не платитъ дани —
За что-жъ сердиться на другихъ,
Внушающихъ огонь желаній?
Зачѣмъ же сваливать на нихъ
Свое безсилье? Мы невинны,
Мы не съумѣемъ вамъ помочь,
Когда безъ видимой причины
Отъ вашей красоты бѣгутъ мужчины прочь.
Арсиноя.
Я безъ поклонниковъ, по вашему, страдаю?
Вы полагаете, что я огорчена!..
О, нѣтъ, не думайте! Я знаю,
Какая нынче имъ цѣна.
Толпу поклонниковъ на свѣтѣ
Вы, только сердцемъ и умомъ,
Не соберете цѣлый домъ —
У нихъ другое на примѣтѣ.
Любовь невинная не можетъ ихъ занять,
Ихъ добродѣтели давно не ослѣпляютъ;
Свѣтъ трудно обмануть, и намъ легко понять,
Какія женщины внушаютъ
Страсть непорочную и, чистыя душой,
Держать поклонниковъ способны въ отдаленьи,
Какія… но теперь изъ сказаннаго мной
Не трудно вывесть заключенье,
Что сразу побѣдить нельзя мужскихъ сердецъ:
Къ сближенью поводы должны подать мы сами,
Глаза прекрасные не двигаютъ сердцами —
Купить ихъ должно, наконецъ.
А легонькихъ побѣдъ невыгодная слава,
По мнѣ, чѣмъ болѣе громка,
Тѣмъ менѣе даетъ намъ права
Глядѣть на ближнихъ свысока!
Мнѣ честью рисковать, конечно, безразсудно,
А доказать легко; тутъ нечего умѣть —
Имѣть любовниковъ не трудно,
А стоитъ только захотѣть!
Селимена.
Ну, такъ имѣйте ихъ — мы запрещать не смѣемъ!
Какъ стоитъ захотѣть? Вѣдь это такъ легко?
Вы…
Арсиноя.
Лучше замолчать обѣимъ,
Чтобъ не забраться далеко.
И я-бы васъ давно оставила въ покоѣ,
Но я кареты жду и не могу пѣшкомъ…
Селимена.
Такъ подождите здѣсь и не стѣсняйтесь мною;
Альцестъ навѣрно вамъ знакомъ?…
Мнѣ нѣкогда теперь… Вы, сколько вамъ угодно,
Остаться можете; Альцестъ сюда идетъ,
Поговорите съ нимъ свободно,
И онъ навѣрно васъ займетъ.
Селимена.
Мнѣ должно написать письмо безъ замедленья;
Альцестъ, я отлучусь на нѣсколько минутъ;
Останьтесь съ этой дамой тутъ;
Она займетъ васъ, безъ сомнѣнья.
Арсиноя.
Альцестъ, ей хочется, чтобъ я васъ заняла,
Пока мой человѣкъ не явится съ каретой.
Пріятнѣе бесѣды этой
Она мнѣ ничего доставить не могла.
Да, люди вашего ума и направленья
Насъ очаровываютъ вдругъ
Бесѣдой, полной увлеченья.
И близорукій дворъ не оцѣнилъ заслугъ!
По вашимъ качествамъ вамъ не назначилъ мѣста!
Вотъ справедливость гдѣ! Вѣдь взбѣситъ хоть кого —
Здѣсь награждаютъ всѣхъ, забывши про Альцеста!
Альцестъ.
Меня? Я, кажется, не сдѣлалъ ничего?
Услугъ отечеству я оказалъ немного,
Достоинствъ столько-же во мнѣ, какъ и въ другихъ,
Не смѣю сѣтовать…
Арсиноя.
А разбирая строго,
Достоинствъ много развѣ въ нихъ,
Вотъ въ тѣхъ, что при дворѣ имѣютъ вѣсъ огромный?
Все случай надобно; а вы живете скромно
И ваши качества…
Альцестъ.
Оставьте ихъ при мнѣ!
Дворомъ доволенъ я вполнѣ…
Работы безъ меня довольно, слава Богу,
А чтобъ откапывать достоинства въ людяхъ
И имъ прокладывать дорогу —
Нѣтъ этого нигдѣ, ни при какихъ дворахъ!
Арсиноя.
Дорогу для себя найдутъ заслуги сами,
А въ двухъ знакомыхъ мнѣ домахъ
Особы важныя, съ заслугами, связями,
Васъ осыпали похвалами…
Альцесть.
А что мнѣ въ этихъ похвалахъ?
Заслуги съ подлостью безсовѣстно мѣшая,
Всѣхъ нынче хвалитъ модный свѣтъ…
Да честь то въ этомъ небольшая,
Затѣмъ, что истины тутъ нѣтъ;
Всѣ эти похвалы весьма подешевѣли,
За деньги расхваленъ въ газетахъ мой лакей,
Такъ какъ же я могу?…
Арсиноя.
Вы! еслибъ захотѣли
Прибѣгнуть къ помощи друзей,
Вы все бы при дворѣ имѣли,
Какой угодно постъ. Скажите слово мнѣ,
И мы вамъ преданность докажемъ:
Гдѣ слѣдуетъ, шепнемъ два слова въ сторонѣ,
Гдѣ слѣдуетъ, колеса смажемъ
И къ славѣ при дворѣ откроемъ вѣрный путь.
Альцестъ.
А что мнѣ дѣлать тамъ? Тамъ мнѣ и воздухъ вреденъ!
Я созданъ такъ, что мнѣ трудненько спину гнуть,
Я добродѣтелями бѣденъ,
Какими при дворѣ стараются блеснуть.
Во мнѣ одинъ талантъ: всегда быть правдѣ вѣрнымъ.
А тотъ, кого душѣ покорствуетъ языкъ,
Кто правду говорить привыкъ —
Всегда придворнымъ будетъ сквернымъ.
Не получить нигдѣ, конечно, внѣ двора
Ни громкихъ титуловъ, ни важнаго значенья,
Ни вѣса въ обществѣ; но эта мишура
Тамъ покупается цѣной порабощенья.
Я только внѣ двора могу свободнымъ быть,
Не жертвуя собой для глупаго каприза,
Стиховъ нелѣпыхъ не хвалить,
Не говорить про умъ такого-то маркиза,
Про красоту такихъ-то дамъ…
Арсиноя.
Ну, если неугодно вамъ,
Довольно… но меня другое безпокоитъ:
Мнѣ ваше сердце жаль, оно въ любви изноетъ…
Я откровенно вамъ скажу:
Другую полюбить я вамъ всегда желала,
А эту женщину, что васъ очаровала,
Васъ недостойной нахожу.
Альцестъ.
Но вспомните, что вы считаетесь друзьями,
А этотъ разговоръ на дружбу не похожъ.
Арсиноя.
А знаете-ли вы, мнѣ это — острый ножъ,
Когда я вижу, какъ она играетъ вами,
Мнѣ жаль смотрѣть на васъ, болитъ моя душа,
Вы здѣсь обмануты — я слово дать готова.
Альцестъ.
Все это можетъ быть, но только это слово,
Какъ для влюбленнаго, не нужно для меня.
Арсиноя.
Но вы обмануты, она васъ недостойна!
Вы любите ее тревожно, безпокойно —
Она, притворщица, васъ любитъ на словахъ.
Альцестъ.
Все это можетъ быть — нельзя питать въ сердцахъ;
Но ваша доброта могла бы подозрѣній
Не возбуждать во мнѣ — ихъ слушать тяжело.
Арсиноя.
Вы не желаете оставить заблужденій?
Извольте — я молчу, когда на то пошло.
Альцестъ.
Въ подобныхъ случаяхъ я на слово не вѣрю.
Сомнѣнье тяжело. Мнѣ должно доказать.
Скажите прямо мнѣ — я истину измѣрю.
Готовый вѣрить и страдать.
Арсиноя.
Хотите?… хорошо! Вы вздумали прекрасно;
Подайте руку мнѣ и все вамъ будетъ ясно.
Поѣдемте ко мнѣ, а тамъ
Докажемъ ясно вамъ кокетство и измѣну.
И, если можете забыть про Селимену,
Найдется, можетъ быть, и утѣшенье вамъ.
ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
правитьФилинтъ.
Подобной стойкости примѣровъ очень мало;
Ихъ примирили тамъ съ огромнѣйшимъ трудомъ.
Онъ убѣжденьями осыпанъ былъ кругомъ —
Его ничто не убѣждало;
Онъ все свое твердилъ, и эти господа
Не знали даже какъ покончить между ними.
Онъ говорилъ одно: «сужденьями своими
Играть не стану никогда,
И согласись на все — не соглашусь на это!
Чѣмъ онъ обидѣлся? Что хочетъ онъ сказать?
Что можетъ у него отнять
Мое сужденіе передъ глазами свѣта?
Страдаетъ честь его отъ этихъ пустяковъ?
Должно же быть ему извѣстнымъ,
Что въ свѣтѣ можно быть и человѣкомъ честнымъ,
И авторомъ плохихъ стиховъ.
Я всѣ достоинства въ немъ признаю безспорно:
Онъ свѣтскій человѣкъ, наѣздникъ онъ лихой,
Чувствителенъ, уменъ, прекраснѣйшій придворный,
Все что угодно вамъ — да авторъ-то плохой.
Я все въ немъ похвалю: прекрасно онъ фехтуетъ,
Прекрасно ѣздитъ онъ верхомъ,
Живетъ какъ сибаритъ, весьма легко танцуетъ,
Да не владѣетъ языкомъ.
Я говорилъ ему безъ всякой непріязни,
Что авторамъ плохимъ одуматься пора
И брать не слѣдуетъ пера
Подъ опасеньемъ смертной казни!»
И наконецъ, ужъ какъ-то онъ,
Усилье страшное свершивши надъ собою,
Смягчить желая рѣзкій тонъ.
Окончилъ фразой вотъ какою:
«Оронтъ, мнѣ очень жаль, что вы плохой поэтъ,
Я очень васъ люблю, и потому подавно
Желаю сочинить хорошій вамъ сонетъ».
Потомъ обняться ихъ заставилъ весь совѣтъ,
И дѣло кончилось забавно.
Эліанта.
Да, странностей его нельзя и перечесть,
Но эти странности особеннаго рода:
Въ нихъ героизмъ какой-то есть
И благородная свобода.
Пожалуй, онъ чудакъ, но въ настоящій вѣкъ,
Подобныхъ чудаковъ побольше я желаю.
Филинтъ.
Я вотъ чего не понимаю:
Какъ можетъ этотъ человѣкъ
Подобной страстью быть взволнованъ?
Съ такимъ характеромъ, съ натурою его,
Какъ можетъ онъ любить? И, что страннѣй всего,
Онъ Селименой очарованъ!
Эліанта.
Какъ видите, любовь рождается порой
Безъ сходства образа мыслей и убѣжденій,
И вотъ примѣръ любви, разрушившій собой
Всѣ эти зданія сочувствій и влеченій!
Филинтъ.
Но какъ вамъ кажется, она не влюблена?
Какъ вы замѣтили?
Эліанта.
Задача мудрена!
Я не берусь рѣшить, отъ всей души желая;
Она самой себѣ отчета не даетъ,
И любитъ иногда, сама того не зная,
И думаетъ любить — а холодна какъ ледъ.
Филинтъ.
Да, много горя здѣсь мой бѣдный другъ найдетъ,
Не видя бездны подъ собою.
Будь сердце у него мое — ручаюсь вамъ —
Оно плѣнилось-бы другою,
Служило-бы другимъ очамъ
И преклонилось-бы предъ вашей красотою.
Эліанта.
А я, я не терплю уловокъ и затѣй,
И искренность въ любви за долгъ всегда считаю.
Кузину любитъ онъ — я не ревную къ ней,
Но въ ней участье принимаю.
И еслибъ я могла, я тотчасъ — видитъ Богъ —
Сама бы ихъ соединила.
Но, если никогда кузина не любила
И еслибъ, наконецъ, ее забыть онъ могъ,
Разочарованный кокетствомъ и измѣной —
Его бы полюбила я,
Всѣ оскорбленья Селимены
Не оттолкнули бы меня!
Филинтъ.
Не осуждаю васъ за ваше снисхожденье,
За вашу доброту къ нему;
И онъ вамъ скажетъ самъ, въ минуту увлеченья,
Что я объ васъ твержу ему.
Но если узы Гименея
Его съ другой соединятъ,
Остановите, не краснѣя,
На мнѣ сочувствующій взглядъ
Я буду счастливъ безконечно,
Тѣмъ, что онъ васъ не оцѣнилъ…
Эліанта.
Вы шутите, Филинтъ…
Филинтъ.
Нѣтъ, такъ чистосердечно
Я никогда не говорилъ.
Я небеса молю приблизить то мгновенье,
Когда открою вамъ все, что отъ васъ скрывалъ…
Альцестъ.
Нѣтъ силъ перенести такое оскорбленье!
И страсть упорная убита на повалъ.
Филянтъ.
Вы такъ взволнованы, что съ вами?..
Альцестъ.
Я не знаю,
Какъ я остался живъ… но еслибъ на меня
Земля обрушилась… но… я не понимаю,
Что я хочу сказать!.. О, какъ страдаю я!
Любовь… моя любовь… нѣтъ словъ для выраженья!
Эліанта.
Да успокойтесь же, Альцестъ…
Альцестъ.
О, Боже мой!
И какъ соединить съ такою красотой
Душъ самыхъ низкихъ преступленья!
Филинтъ.
Да что же сдѣлалось?..
Альцестъ.
Все въ мірѣ потерять!
Я опозоренъ… я… убитъ такой измѣной!..
Шутить душой моей и чувствами играть!
Быть такъ обманутымъ!.. И кѣмъ же? Селименой!
Эліанта.
Но вы увѣрены?..
Филинтъ.
Вашъ разумъ омраченъ,
А вы же мнительны, признайтесь,
Какой нибудь предлогъ…
Альцестъ
Въ свои дѣла мѣшайтесь!
А я… къ несчастію, я слишкомъ убѣжденъ.
Ея руки письмо лежитъ въ моемъ карманѣ,
Мой стыдъ, ея позоръ! И что же? Какъ на смѣхъ,
Участникомъ въ ея обманѣ —
Оронтъ! А я его боялся меньше всѣхъ!
Филинтъ.
Смыслъ этого письма васъ вводитъ въ заблужденье
И, можетъ быть, она невинна…
Альцестъ
Я опять
Покорнѣйше прошу меня не утѣшать,
И для себя беречь такія разсужденья!
Эліанта.
Умѣрьте же вашъ гнѣвъ, не нанося обидъ.
Альцестъ.
Вамъ этотъ подвигъ предстоитъ!
Избавьте же меня отъ жгучаго страданья:
Я умоляю васъ невѣрной отомстить,
Клеймящей жаръ души преступнымъ поруганьемъ,
Готовой каждый часъ постыдно измѣнить!
Васъ эта чернота приводитъ въ содроганье?
Отмстите за меня… Вамъ это такъ легко!
Эліанта.
Но какъ отмстить за васъ?
Альцестъ.
Принявши эту руку.
Я, оскорбленный глубоко,
Невѣрной отомщу, забуду злую муку,
Изъ сердца вырву прочь коварныя черты,
Вамъ посвящу свои мечты,
Всю жизнь свою, свои стремленья,
Благоговѣйную любовь,
И счастье — все принесть готовъ,
Все — въ жертву вамъ, все — ей въ отмщенье!
Эліанта.
Я вамъ сочувствую душевно, какъ всегда,
И согласилась бы на жертву всей душою;
Но можетъ быть еще не такъ страшна бѣда
И жажда мщенія пройдетъ сама собою.
О, сколько-бъ не было обидъ
Нанесено предметомъ милымъ —
Въ насъ сердце мщеніемъ горитъ,
А отомстить ему нѣтъ силы.
Мы въ справедливости своей убѣждены,
А сердце между тѣмъ простить всегда готово —
И, забывая все, влюбляемся мы снова;
А что такое гнѣвъ, когда мы влюблены?
Альцесть.
Нѣтъ, слишкомъ тяжело такое оскорбленье!
Одинъ исходъ — разстаться на всегда.
И если я ее прощу, къ себѣ тогда
Я потеряю уваженье!
Она!… Досада, гнѣвъ владѣютъ снова мной,
Иду сразить ее упрекомъ безъ пощады,
А тамъ, свободною душой
У вашихъ ногъ искать отрады!…
Альцестъ (въ сторону).
Но… гдѣ мнѣ силы взять, чтобы владѣть собой!
Селимена.
Что съ вами? Вы мрачны, какъ туча громовая.
Что значитъ этотъ грозный видъ
И злоба взглядовъ огневая?
Альцестъ.
Что самъ Порокъ не совершитъ,
Что вы со мною совершили;
Что въ гнѣвѣ небеса, судьба и цѣлый адъ
Подобной злобы не творили,
И никогда не сотворятъ!
Селимена.
О, сколько нѣжностей вы мнѣ наговорили!
Альцестъ.
О нѣтъ, не смѣйтесь, нѣтъ! Краснѣйте отъ стыда!
Есть доказательства позора!
Вотъ отчего я былъ взволнованнымъ всегда,
Вотъ почему искалъ прямаго разговора!
Я васъ всегда подозрѣвалъ;
Вы бдительность мою за ревность принимали,
Ее жестокой называли —
А я несчастья ожидалъ!
Какъ не хитрили вы, и ловко, и искусно,
Во мнѣ моя звѣзда вселяла тайный страхъ,
И вотъ обманутъ я!… Но вы въ моихъ глазахъ
Прочтете месть измѣнѣ гнусной!
Я знаю: силы нѣтъ, чтобъ возбудить любовь;
Она рождается свободно, безъ сознанья,
Она не слушается словъ,
Она не внемлетъ приказаньямъ.
Побѣду надъ собой даетъ душа сама —
И, еслибъ вы меня не обольщали словомъ,
Слова моей любви отринувши сурово,
Во мнѣ хватило бы ума,
Не сѣтуя на васъ, склониться предъ судьбою;
Но поощрять меня надеждою пустою —
Коварно, низко! Казни нѣтъ
Такимъ жестокимъ преступленьямъ!
И вы дадите мнѣ отвѣтъ,
Отвѣтъ въ жестокомъ оскорбленьи!
Страшитесь за себя! Я страшенъ, я взбѣшенъ,
Вы на смерть нанесли мнѣ рану,
Я слушать разума не стану…
Я пылкимъ гнѣвомъ увлеченъ —
И за себя не отвѣчаю!…
Селимена.
И слушаю — не понимаю!
Въ своемъ-ли вы умѣ?…
Альцестъ.
Нѣтъ, я его лишенъ!
Лишенъ съ тѣхъ поръ, какъ въ этомъ взорѣ
Нашелъ себѣ смертельный ядъ,
Съ тѣхъ поръ, какъ, предвѣщая горе,
Сулилъ мнѣ счастье этотъ взглядъ.
Селимена.
Но кто вамъ измѣнилъ? Какое основанье?
Альцестъ.
О двойственность души, притворства рѣдкій даръ!
Но не найти вамъ оправданья!
Взгляните: ваше ли любовное посланье?
Вашъ почеркъ, вашъ преступный жаръ?
Въ письмѣ доказана коварная измѣна,
И не солгать вамъ ничего!
Селимена.
И такъ, по поводу письма вся эта сцена?
Альцестъ.
И не краснѣя, вы глядите на него?
Селимена.
А почему краснѣть?
Альцестъ.
Вамъ и притворства мало?
Вамъ наглости не доставало!
Вы можете сказать: написано не мной!
Оно безъ подписи — чего-жъ вамъ? Отопритесь.
Селимена.
Зачѣмъ? оно моей написано рукой.
Альцестъ.
Вы это видите и, видя, не стыдитесь!
Въ немъ слово каждое изобличаетъ васъ!
Селимена.
Какой вы взбалмошный, Альцестъ, скажу вамъ прямо.
Альцестъ.
Какъ?… Все, что я прочелъ сейчасъ,
Вы отвергаете упрямо?
Вы пишете письмо Оронту своему —
И я не оскорбленъ!… И вамъ стыда нѣтъ въ этомъ?
Селимена.
Оронтъ? Кто вамъ сказалъ, что писано къ нему?
Альцестъ.
Кто озарилъ мнѣ душу свѣтомъ,
Вручивши мнѣ письмо. — Ну, не къ нему оно;
Оно написано къ другому —
Да сердцу-то не все-ль равно?
Преступны меньше-ль вы?
Селимена.
Что спорить по пустому:
Я къ женщинѣ писала — да.
Вамъ оскорбленья нѣтъ и вы меня напрасно…
Альцестъ.
Уловка тонкая и оборотъ прекрасный,
Да только этого не ждалъ я никогда!
Такъ я и убѣжденъ. Нѣтъ, я бы не рѣшился
Къ такимъ уловкамъ прибѣгать!
Что я совсѣмъ ума лишился,
Вы мнѣ рѣшились доказать.
Обманъ и хитрость въ вашей власти;
Вы ухитритесь объяснять,
Что можно къ женщинѣ писать
Письмо исполненное страсти.
Что будетъ далѣе — посмотримъ. Я молчу,
Вы объясните мнѣ все это.
Селимена.
Не хочу.
Вы мнѣ смѣшны, въ пылу нелѣпыхъ подозрѣній,
Мнѣ столько дерзостей въ лицо наговоря…
Альцестъ.
Но объясните мнѣ, безъ злобы на меня,
Всю нѣжность этихъ выраженій.
Селимена.
Нѣтъ, я не объясню за этотъ рѣзкій тонъ;
Что-бъ вы не думали — заботы мнѣ немного.
Альцестъ.
Но объясните, ради Бога —
И я… я буду убѣжденъ,
Что можно къ женщинѣ писать подобнымъ слогомъ.
Селимена.
Зачѣмъ? Къ Оронту я писала, и давно
Онъ мною отличенъ средь молодежи модной;
Что въ немъ — то мило мнѣ, что скажетъ онъ — умно;
Теперь я соглашусь на все, что вамъ угодно.
Я все сказала вамъ; рѣшайтесь же скорѣй,
А то ужъ голова болитъ отъ объясненья…
Альцестъ (въ сторону).
О, можно-ль что нибудь еще придумать злѣй,
И съ сердцемъ честно-ли такое обхожденье!
Я въ гнѣвѣ праведномъ, я страшно оскорбленъ,
Я долженъ обвинять — и я же обвиненъ!
Еще хотятъ во мнѣ усилить подозрѣнья,
Жалѣютъ пары словъ, чтобъ ослѣпить меня,
Хотятъ, чтобъ вѣрилъ я… И что-жъ? Такъ низокъ я
И сердце такъ во мнѣ сроднилось съ униженьемъ,
Что силъ въ немъ нѣтъ сломить оковъ,
И силъ нѣтъ замѣнить презрѣньемъ
Свою безумную любовь!
О, какъ искусно вы играете со мною
Бездушной слабостью моей!
Какъ пользуетесь вы своею красотою
И адской силою предательскихъ очей!
Да сбросьте же съ меня всю тягость подозрѣнья…
Зачѣмъ преступною прикидываться вамъ?
Скажите, что въ письмѣ невинны выраженья…
Вамъ даже руку я протягиваю самъ:
Вы — постарайтесь быть невинной, хоть для виду…
Я — постараюсь васъ невинною признать.
Селимена.
Чтобъ снова ревностью нелѣпою терзать?
Придумать новую обиду?
Чтобъ унижалась я!.. Подите, вы глупецъ,
Любви вы недостойны сами.
Кто мнѣ прикажетъ, наконецъ,
Такъ притворяться передъ вами?
Зачѣмъ я буду лгать? Понравься мнѣ другой,
Я объявила бы открыто;
Я такъ довѣрчива, и что же? Боже мой!
Признанье въ страсти роковой
Не послужило мнѣ защитой!
Предъ доказательствомъ такимъ
Имѣютъ силу подозрѣнья…
Ихъ не отбросили, напротивъ, внемлютъ имъ
И мнѣ наносятъ оскорбленья!
Я не досадую — нѣтъ! Я оскорблена,
Но вы не стоите досады — вы мнѣ гадки!
По настоящему — я оправдать должна
Нелѣпой ревности догадки.
Я васъ люблю еще… и слишкомъ къ вамъ добра,
Но… мнѣ одуматься пора,
Пора вамъ измѣнить, чтобъ вы остались правы!..
Альцестъ
Не знаю вѣрить ли! О, какъ сильна любовь!
Вы рѣчью полною утонченной отравы
Меня опутали — и вѣрить я готовъ!
Я приготовился, своей судьбѣ послушный,
До дна всю чашу осушить,
Чтобъ видѣть, такъ-ли вы бездушны,
Что мнѣ рѣшитесь измѣнить.
Селимена.
Нѣтъ, вы не любите, какъ слѣдуетъ любить.
Альцестъ.
Но кто-жъ полюбитъ васъ такъ горячо и страстно,
Какъ я васъ полюбилъ, наперекоръ уму?
О, я желалъ бы, чтобъ прекрасной
Вы не казались никому;
Чтобъ вы въ страданьяхъ огрубѣли,
Родившись въ низменномъ быту,
Чтобъ встрѣтили у колыбели
Въ лохмотьяхъ грязныхъ нищету;
Чтобъ вы не знали обаянья
Священныхъ словъ: отецъ и мать,
Чтобъ все потомъ, какъ подаянье,
Изъ рукъ любви моей принять,
Чтобъ я, въ пылу любви счастливой,
Все подарилъ вамъ, чтобъ я могъ
Все положить у вашихъ ногъ,
На зло судьбѣ несправедливой!..
Селимена.
Какъ вы добры! Избави Богъ
Отъ жертвъ любви такой ревнивой!
Вотъ вашъ лакей идетъ… но что съ нимъ? вотъ чудакъ!
Какъ дико смотритъ онъ…
Альцестъ.
Что сдѣлалось съ тобой?
Дюбуа.
Ахъ, сударь!
Альцестъ.
Говори!
Дюбуа.
Ахъ!
Альцестъ.
Ну…
Дюбуа.
Нельзя никакъ.
Альцестъ.
Да что же сдѣлалось?
Дюбуа.
Бѣда вслѣдъ за бѣдою!
Альцестъ.
Что?
Дюбуа.
Можно вслухъ сказать?
Альцестъ.
Да говори живѣй.
Дюбуа (озираясь).
А нѣтъ ли тамъ кого?
Альцестъ.
Да что за проволочки!
Ты будешь говорить?
Дюбуа.
Уѣдемте скорѣй!
Альцестъ.
Какъ?
Дюбуа.
Такъ, уѣдемте сейчасъ же, безъ отсрочки.
Альцестъ.
Зачѣмъ?
Дюбуа.
Да ужъ затѣмъ, что ѣхать намъ пора.
Альцестъ.
Да ѣхать же зачѣмъ?
Дюбуа.
Затѣмъ, что ѣхать надо!
Альцестъ.
Тьфу, чортъ тебя возьми! меня беретъ досада!
Какъ ѣхать?
Дюбуа.
Вещи взять и прямо со двора.
Альцестъ.
Да говори, бездѣльникъ, толкомъ,
Иначе я съ тобой не объяснюсь во вѣкъ.
Дюбуа.
Ну вотъ: на кухнѣ былъ какой-то человѣкъ,
Разбойникъ въ черномъ весь, а смотритъ сѣрымъ волкомъ.
Принесъ бумагу онъ — да эдакихъ крючковъ
Самъ чортъ не разберетъ, ей Богу!
Я тотчасъ же смекнулъ и присягнуть готовъ,
Что это вашъ процессъ, да въ ней крючковъ такъ много,
Что хуже чорта будь — и то не разберешь!]
Альцестъ.
Бумага и отъѣздъ поспѣшный! что ты врешь?
Да что же общаго, бездѣльникъ, между ними?
Дюбуа.
А вотъ, какъ этотъ-то ушелъ, такъ черезъ часъ,
Вотъ тотъ, что ходитъ къ вамъ такъ часто, какъ бишь имя
Ну этотъ вотъ, вашъ другъ, пришелъ провѣдать васъ
И приказалъ сказать, мое усердье зная,
Чтобъ вы… ну, какъ его зовутъ!..
Вотъ такъ и вертится, а все не вспоминаю!…
Альцестъ.
Да чортъ ли въ имени, что говорилъ онъ тутъ?
Дюбуа.
Ну словомъ: онъ вашъ другъ! вотъ памяти не стало!
Такъ онъ мнѣ и сказалъ, что вамъ грозитъ бѣда,
Что ѣхать надобно, а то еще, пожалуй,
Засадятъ Богъ знаетъ куда.
Вотъ я и говорю: поѣдемте скорѣе!
Альцестъ .
Да въ чемъ же дѣло-то? Онъ вѣрно объяснилъ?..
Дюбуа.
Нѣтъ! онъ спросилъ потомъ бумаги и чернилъ
И что-то написалъ… да вотъ, всего вѣрнѣе,
Постойте: я вотъ вамъ записочку отдамъ.
Селимена.
Чтобъ это значило?
Альцестъ.
Не понимаю самъ!
Въ запискѣ, вѣрно, объясненье…
Поймите что нибудь при эдакомъ ослѣ!
Подай записку мнѣ! я выйду изъ терпѣнья.
Дюбуа (долго роется въ карманѣ).
Записку? такъ и есть — оставилъ на столѣ.
Альцестъ (въ гнѣвѣ).
Ну что тутъ дѣлать мнѣ?!
Селимена.
Чтобы узнать въ чемъ дѣло,
Напрасно не сердясь, сейчасъ идти домой.
Альцестъ.
Да, кажется, судьба сегодня захотѣла,
Подобно вамъ, играть со мной!
Вамъ время не даетъ она для оправданья,
Намъ должно говорить — а тутъ, какъ на бѣду,
И говорить нельзя! Что-жъ дѣлать! До свиданья;
Попозже вечеромъ я къ вамъ опять зайду.
ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.
правитьАльцестъ.
Нѣтъ, повторяю вамъ, я твердъ въ своемъ рѣшеньи.
Филинтъ.
Но виноватъ одинъ — за что же всѣхъ винить?
Альцестъ.
Вы мастеръ разсуждать, но ваши разсужденья
Моихъ намѣреній не могутъ измѣнить.
Въ нашъ вѣкъ извращены понятія и нравы,
И я хочу бѣжать сообщества людей.
Какъ? противъ правоты моей
Все вмѣстѣ: признанное право,
Законъ и приговоръ судей;
Я справедливаго рѣшенья ожидаю,
Вооружаетъ всѣхъ предательство и ложь. —
Все за меня стоитъ, и чтожъ?
Со мною истина — и я процессъ теряю!
Надъ справедливымъ верхъ извѣстный плутъ беретъ
И, чорное какъ ночь, выигрываетъ дѣло;
Предъ ложью истина оружіе кладетъ…
Меня разбойникъ грабитъ смѣло,
И грабежу даютъ благообразный видъ.
Гримасы гнусныя къ нему внушаютъ вѣру,
И, превзойдя злодѣйства мѣру,
Еще меня же онъ чернитъ!
Злодѣйство увѣнчавъ законнымъ приговоромъ,
Бездѣльникъ недоволенъ; нѣтъ.
Онъ хочетъ моего позора!
Ходящій по рукамъ безнравственный памфлетъ.
Памфлетъ, строжайшаго достойный осужденья,
Читать который — преступленье,
Въ безстыдной наглости приписываютъ мнѣ.
Оронтъ содѣйствуетъ его продѣлкѣ гнусной
И имя автора старается искусно
За мною утвердить вполнѣ.
А честнымъ именемъ онъ пользуется въ свѣтѣ!
Ему дурнаго я не сдѣлалъ ничего
И злобу вызвалъ оттого,
Что смысла не нашелъ въ сонетѣ,
А онъ же самъ сказалъ, что презираетъ лесть!
Я мнѣнье высказалъ, не измѣняя чести,
И вотъ мы съ нимъ враги! И онъ съ мерзавцемъ вмѣстѣ
Безбожной выдумкой мою мараетъ честь!
И мнѣ ужъ никогда не заслужить прощенья
За то, что плохъ сонетъ… Вотъ люди каковы!
Вотъ справедливость, честь, вотъ къ истинѣ стремленье,
Вотъ добродѣтельное рвенье,
Вотъ все, къ чему способны вы!
Другъ другу каждый часъ погибель вы куете —
И, молча, все сносить? О, нѣтъ, бѣжать скорѣй!
Людьми зоветесь вы, какъ звѣри вы живете,
Ужъ лучше прямо въ лѣсъ и жить среди звѣрей!
Филинтъ.
Какъ горячитесь вы! Я вижу, васъ тревожитъ
Преувеличенное зло,
Но увѣряю васъ, когда на то пошло,
Вамъ это повредить не можетъ.
Доносъ предательскій ему-же повредитъ —
Законъ преслѣдуетъ такія донесенья…
Альцестъ.
Къ несчастію, его законъ не устрашитъ:
Онъ негодяемъ быть имѣетъ разрѣшенье.
Вы думаете, онъ потерпитъ за доносъ?
Напротивъ: завтра же дадутъ ему награду…
Филинтъ.
Во всякомъ случаѣ, вамъ согласиться надо,
Что общество ему не слишкомъ поддалось;
А чтобы дѣло не пропало,
Вамъ слѣдуетъ опять идти наперекоръ,
Подать прошенье…
Альцестъ.
Нѣтъ, во что-бы то ни стало,
Пускай свершится приговоръ!
Пускай онъ перейдетъ къ потомкамъ
Въ залогъ продажности людей,
Какъ голосъ, вопіющій громко
О заблужденьяхъ нашихъ дней!
Я двадцать тысячъ потеряю,
Я нищимъ сдѣлаюсь, но этою цѣной
Себѣ я право покупаю
Возненавидѣть родъ людской!
Филинтъ.
Но я вамъ говорю…
Альцестъ.
Напрасно говорите!
Что вы мнѣ скажете? Рѣшитесь, безъ стыда,
Вы зло оправдывать? Но… вы не примирите
Меня съ неправдой никогда!
Филинтъ.
Нѣтъ, я не стану васъ разувѣрять напрасно
И соглашусь на все, въ чемъ вы убѣждены:
Корысть господствуетъ на свѣтѣ самовластно
И люди иначе должны быть созданы.
Всему одинъ рычагъ — нашъ эгоизмъ лукавый,
Мы гибнемъ жертвами страстей,
Но это не даетъ вамъ права
Бѣжать сообщества людей.
Напротивъ: страсти и пороки
Даютъ пытливому уму
Высокой мудрости уроки.
И еслибъ зла никто не дѣлалъ никому,
Всѣ были-бъ искренны, добры и откровенны —
Такъ добродѣтелей не надобно совсѣмъ:
Вся добродѣтель въ томъ, чтобъ зло сносить смиренно.
Не падая ни передъ чѣмъ.
Адьцестъ.
Вы разсуждаете, я знаю, превосходно;
Но время и слова теряете безплодно.
Разсудокъ мнѣ твердить, что слѣдуетъ бѣжать;
Здѣсь каждый день меня ждутъ новыя напасти;
Надъ увлеченьями я не имѣю власти,
Мнѣ языка не удержать
И за свои слова я самъ не отвѣчаю…
Я каждый часъ готовъ на новую борьбу.
Оставьте же меня. Рѣшить мою судьбу
Я Селимену ожидаю.
Я долженъ наконецъ узнать
Любила ли она…
Филинтъ.
Ее, до возвращенья,
Пойдемте къ Эліантѣ ждать.
Альцестъ.
Нѣтъ, вы ступайте къ ней, а я… я весь въ волненьи.
Останусь здѣсь въ углу; здѣсь кстати такъ темно…
А на душѣ моей такъ мрачно… столько горя…
Филинтъ.
Я оставляю васъ, не споря,
Хоть это общество немного и смѣшно.
Оронтъ (Селименѣ).
Да, вы должны рѣшить, теперь за вами дѣло,
Хотите ли вполнѣ принять мою любовь?
Хотите — говорите смѣло,
Нѣтъ — я откланяться готовъ.
И если страсть моя вселяла въ васъ участье,
И если страсть зажечь я въ вашемъ сердце могъ,
Извольте говорить; я требую въ залогъ
Свидѣтельство взаимной страсти.
Альцеста вы должны вполнѣ забыть теперь;
Хочу, чтобъ въ жертву мнѣ онъ принесенъ былъ вами
И чтобы для него закрылась ваша дверь.
Селимена.
Но… я… удивлена подобными словами…
Всегда, мнѣ помнится, его
Вы осыпали похвалами…
Оронтъ.
Вы удивляетесь — но мнѣ не до того!
Я здѣсь за тѣмъ, чтобъ вы сказали откровенно,
Кого вы любите, кто вами предпочтенъ…
Вашъ выборъ все рѣшитъ.
Альцестъ (выходя).
Да, выборъ непремѣнно!
Вамъ правду говорятъ. Я тоже увлеченъ
И тоже требую прямаго объясненья,
Надежный знакъ любви я требую отъ васъ.
Довольно я терпѣлъ, но лопнуло терпѣнье:
Извольте выбирать — и выбирать сейчасъ…
Оронтъ (Альцесту).
Когда здѣсь любятъ васъ, пусть любятъ на здоровье!
Моя докучливость не помѣшаетъ вамъ.
Альцестъ.
Я тоже не хочу любовью
Дѣлиться съ вами пополамъ.
Оронтъ.
И если вашу страсть предпочитаютъ явно…
Альцестъ.
И если васъ она способна полюбить…
Оронтъ.
Клянусь не докучать.
Альцестъ.
А я клянусь подавно —
Вѣкъ не видать ее и навсегда забыть!
Оронтъ (Селименѣ).
Моимъ присутствіемъ нисколько не стѣсняйтесь…
Альцесть (тоже).
Скажите прямо мнѣ, нисколько не страшась.
Оронтъ.
Къ кому васъ страсть влечетъ, довѣрчиво признайтесь
Альцестъ.
Кого вы любите изъ насъ?
Оронтъ.
Какъ? этотъ выборъ васъ приводитъ въ затрудненье?
Альцестъ.
И вы колеблетесь! Вашъ выборъ не рѣшенъ?
Селимена.
Нѣтъ, онъ давно рѣшенъ, но это объясненье,
Упрямство дѣтское и этотъ рѣзкій тонъ
Здѣсь неумѣстны… Я, повѣрьте, очень скоро
Могла бы одного отвергнуть изъ двоихъ;
Но грустныя слова такого приговора
Не говорятся при другихъ.
Любовь и такъ видна, и я всегда готова
Признанье высказать, но безъ обидныхъ словъ;
Мнѣ не хотѣлось бы отвергнуть такъ сурово
Нераздѣленную любовь.
Оронтъ.
Нѣтъ, не стѣсняйтесь такъ, во мнѣ одно желанье —
Услышать приговоръ. Я вовсе не изъ тѣхъ,
Которыхъ устрашитъ подобное признанье.
Альцестъ.
А я, я требую — и именно при всѣхъ,
Чтобъ вы торжественно назвали,
Кого вы любите! Разсѣйте ложный страхъ,
Довольно вы лавировали,
Довольно я блуждалъ въ потьмахъ…
Всѣхъ удержать нельзя, — а вы, для развлеченья,
Нѣжны со всѣми глазъ на глазъ…
Я требую отъ васъ прямаго объясненья,
За приговоръ приму отказъ.
Молчанье ваше утверждаетъ
Все, что я думаю объ васъ…
Оронтъ.
Онъ справедливо разсуждаетъ:
Я тоже говорилъ сейчасъ.
Селимена.
Вы оба, господа, мнѣ страшно надоѣли,
Въ желаньяхъ вашихъ смысла нѣтъ.
Я вамъ сказала свой отвѣтъ…
Пусть Эліанта въ этомъ дѣлѣ
Рѣшитъ права ли я?.. вотъ кстати и она.
Селимена.
Скажи, пожалуйста, кузина…
Я объясниться здѣсь должна;
Меня преслѣдуютъ, хотятъ весьма наивно,
Чтобъ я сказала имъ, кого изъ нихъ люблю,
Сказала при другомъ, — но развѣ можно это?
Эліанта.
Напрасно отъ меня хотите вы совѣта —
Я вамъ едва-ли пособлю.
Открыто сказанныя мнѣнья
Меня къ сочувствію влекутъ.
Оронтъ (Селименѣ).
Напрасные труды, плохія ухищренья!
Альцестъ (тоже).
Уловки хитрыя поддержки не найдутъ!
Оронтъ (тоже).
Вамъ только ротъ раскрыть — мы ко всему готовы.
Альцестъ.
Нѣтъ, только продолжать молчаніе хранить.
Оронтъ.
Чтобъ истину узнать — съ меня довольно слова.
Альцестъ.
А я молчаніе съумѣю объяснить.
Акастъ (Селимена).
Прошу насъ извинить, мы съ вами захотѣли
Кой-что скорѣе разъяснить…
Клитандръ (Оронту и Альцесту).
Вы можете при этомъ быть:
И вы замѣшаны немного въ этомъ дѣлѣ.
Арсиноя
Вамъ страненъ мой визитъ? Но — онъ необходимъ:
Они сказали мнѣ про васъ такое диво,
Что я… о, Боже справедливый!
Ушамъ не вѣрила своимъ.
Я васъ способною на это не считала
И слишкомъ высоко цѣнила васъ всегда.
Что я не вѣрила и все опровергала —
Вамъ скажутъ эти господа.
Вамъ надо это знать. Мы съ вами дружны были —
У насъ у всѣхъ желаніе одно:
Чтобъ съ вашей нравственности смыли
Вы это черное пятно.
Акастъ.
Придумать что нибудь нельзя-ли?
Я предлагаю на лицо
Письмо, которое къ Клитандру вы писали.
Клитандръ.
А вотъ въ Акасту письмецо.
Акаетъ (Альцесту и Оронту).
Вамъ тоже, господа, должно быть все извѣстно;
Я голову отрѣзать дамъ,
Что слогъ письма знакомъ и вамъ;
Но это прочитать довольно интересно.
«Вы — странный человѣкъ. Осуждаете мою всегдашнюю веселость и упрекаете въ томъ, будто-бы я никогда не бываю такъ весела, какъ въ отсутствіе ваше. Если вы сейчасъ же не явитесь просить у меня прощенія — я вамъ не прощу во всю жизнь. Вы начинаете ваши жалобы съ идіотика-виконта…»
Должно быть, онъ здѣсь.
«… идіотика-виконта; но развѣ можетъ этотъ человѣкъ кому нибудь нравиться? Я потеряла къ нему послѣднее уваженіе съ тѣхъ поръ, какъ сама видѣла, что въ продолженіи часа онъ плевалъ въ колодезь, наблюдая образуемые этимъ упражненіемъ круги. Далѣе вы нападаете на маленькаго маркиза…»
Не скрываю, господа, маленькій маркизъ — это я.
«…маркиза. Не знаю, есть-ли что нибудь тщедушнѣе этого человѣчка. Это одинъ изъ тѣхъ людей, въ которыхъ нѣтъ ничего, кромѣ дворянскаго тщеславія. Господинъ съ зелеными лентами…»
(Альцесту). Не угодно-ли вамъ послушать.
«…съ зелеными лентами забавляетъ меня иногда своими свирѣпыми выходками и грубымъ ожесточеніемъ, но чаще я не могу выносить его присутствія. А этотъ непризнанный поэтъ…»
(Оронту). Слушайте, слушайте…
«…пустившійся въ литературу и во что бы то ни стало желающій, чтобы объ немъ и его произведеніяхъ говорили, смѣшнѣе ихъ всѣхъ. Я рѣшительно не могу говорить съ нимъ, потому что его разговоръ еще глупѣе стиховъ его. Увѣрьтесь, наконецъ, что мнѣ вовсе не такъ весело, какъ вамъ кажется, что только съ вами я могу говорить долго и пріятно, и что только присутствіе любимаго человѣка можетъ доставить мнѣ удовольствіе».
Клитандръ.
Теперь мнѣ позвольте.
«Вы мнѣ все толкуете о вашемъ Клитандрѣ, который мнѣ рѣшительно надоѣлъ своими нѣжностями. Къ нему-то ужъ я не имѣю ни малѣйшаго расположенія. Сумазбродъ забралъ себѣ въ голову, что онъ любимъ, а вы, сумасшедшій, воображаете, что васъ не любятъ. Поймите, наконецъ, кого любятъ, и приходите какъ можно чаще; только вы можете помочь мнѣ сносить общество этого господина».
Вотъ добродѣтели прекрасный образецъ!
Вы сами знаете, какъ это называютъ…
Довольно! мы идемъ, но, изъ конца въ конецъ,
Объ этомъ весь Парижъ узнаетъ.
Акастъ.
Я могъ бы многое сказать,
Но вы не стоите — я отвергаю вызовъ.
Подобнымъ женщинамъ никакъ нельзя играть
Сердцами маленькихъ маркизовъ.
Оронтъ
Какъ? Послѣ вашихъ нѣжныхъ словъ
У васъ при мнѣ такая сцена?
Не могъ же думать я, что здѣсь поперемѣнно
Имѣетъ право на любовь
Все человѣчество по самымъ сходнымъ цѣнамъ!
Такъ въ дуракахъ я былъ вполнѣ!
Какъ васъ благодарить за это объясненье:
Вы сердце возвратили мнѣ,
Но потеряли уваженье.
Я вамъ съумѣю отомстить!
А вамъ я больше не помѣха,
И съ ними дѣло заключить
Желаю полнаго успѣха.
Арсиноя
Вотъ низость черная! Я вчужѣ взбѣшена!
Я не могу молчать… вся кровь во мнѣ въ волненьи…
Вотъ ваша нравственность, вотъ ваше поведенье!
Къ другимъ я очень холодна,
Но мнѣ Альцеста жаль: всю жизнь свою, все счастье
Честнѣйшій человѣкъ въ любви соединилъ,
И васъ въ своей высокой страсти
Какъ божество боготворилъ;
А вы…
Альцестъ.
А васъ прошу, нельзя-ли
Позволить мнѣ, чтобы я самъ
Своей защитой былъ. Вы трудъ напрасный взяли.
Душевно благодаренъ вамъ
За этотъ громъ негодованья.
Но не могу вамъ заплатить
Согласно вашимъ ожиданьямъ,
И если захочу невѣрность отомстить,
Прошу простить меня — орудьемъ этой мести
Не изберу васъ никогда!
Арсиноя.
А я надѣялась? Скажите! Вотъ бѣда!
Вы думаете: много чести
Принять въ наслѣдіе любви остывшій жаръ?
Какъ вы тщеславны! Вотъ идея!
Ея любви гнилой товаръ
Вы покупали, не краснѣя,
И, послѣ этого, чтобъ я любила васъ?!
О, нѣтъ! Бѣгите къ ней скорѣе,
Покуда пламень не угасъ,
Въ ея объятія!.. А я — я васъ не стою,
Вамъ надо женщинъ не такихъ…
Я, оскорбленная въ мечтаніяхъ своихъ.
Полюбовалась бы подобною четою.
Альцестъ
Всѣ говорили — я молчалъ.
Довольно-ль власти надъ собою
Я въ это время показалъ?
Теперь всѣ разошлись — могу-ли я свободно,
Все, что мнѣ душу тяготитъ,
Открыто высказать?..
Селимена.
Да… все, что вамъ угодно,
Все выслушать отъ васъ поступокъ мой велитъ.
Вы вправѣ сѣтовать, и праведнымъ укоромъ
Вы можете меня казнить;
Я преклоняюсь ницъ предъ вашимъ приговоромъ
И оправданій вамъ не стану приводить.
Зачѣмъ я буду лгать напрасно?
Я презирала гнѣвъ другихъ,
Но съ вами я вполнѣ согласна:
Въ проступкахъ вѣтренныхъ своихъ
И въ малодушномъ увлеченьи,
Я васъ обманывала — да!
Пускай же ненависть, вражда
Или обидное презрѣнье
Меня казнятъ. Спокойно жду,
На все готова я.
Альцестъ (въ сторону).
Въ моей ли это власти!
И мнѣ ли согласить вражду
Съ огнемъ неукротимой страсти!
Гдѣ сердце мнѣ найти способное къ враждѣ?
При всемъ желаніи — нѣтъ силы ненавидѣть!
Вотъ образецъ любви, невиданной нигдѣ!
Но здѣсь не все еще: вамъ суждено увидѣть
Всю низость слабости моей.
Напрасно умными слывемъ мы, мудрецами:
Въ любви умнѣйшій между нами
Не выше дюжинныхъ людей.
Я все готовъ покрыть забвеньемъ,
Все оправдать, все объяснить,
Назвать проступки — увлеченьемь
И вашей юности простить,
Чтобъ только вы мнѣ слово дали
Бѣжать, бѣжать такихъ людей,
И чтобы этимъ оправдали
Проступки юности своей.
Разставшись съ жизнію тревожной,
Вы смоете пятно стыда,
Всѣ замолчатъ — и мнѣ тогда
Еще любить васъ будетъ можно.
Селимена.
Какъ? Я должна покинуть свѣтъ
И заживо себя похоронить въ могилѣ?..
Альцестъ.
Но если-бъ вы меня любили,
Такой ли былъ бы вашъ отвѣтъ?
Какое дѣло вамъ до свѣта?
Не вся ли жизнь въ любви?..
Селимена.
Мнѣ только двадцать лѣтъ,
А одиночество ужасно въ эти лѣта!
На это силы нѣтъ во мнѣ,
Но… я вамъ руку предлагаю…
И узы брачныя…
Альцестъ.
Нѣтъ, я васъ презираю!
Я васъ узналъ теперь вполнѣ.
Прочь! Мнѣ не надо васъ! Меня вы оскорбили!
Вы никогда такъ не любили,
Чтобъ видѣть все во мнѣ, какъ все я видѣлъ въ васъ..
Все объяснилъ мнѣ вашъ отказъ!
Не надо нѣжностей притворныхъ,
Любовь пропала безъ слѣда.
Теперь я отъ цѣпей позорныхъ
Освободился навсегда!
Альцестъ
Всѣ добродѣтели соединились дружно
Осмыслить вашу красоту,
Про вашу искренность и говорить не нужно:
Я вижу въ васъ свою завѣтную мечту.
Но слишкомъ васъ цѣню и слишкомъ уважаю,
Чтобъ вамъ любовь свою рѣшиться предлагать;
Я недостоинъ васъ — я знаю.
Я долженъ наконецъ понять,
Что мнѣ не суждено узнать любви высокой.
Что счастью моему еще не пробилъ часъ.
Душой измученной я сознаю глубоко,
Что слишкомъ жалкій даръ — моя любовь для васъ,
Что вы…
Эліанта.
Я знаю заключенье
И ваши мысли доскажу.
Я въ выборѣ любви не вижу затрудненья, —
Вотъ мною избранный…
Филинтъ.
Я словъ не нахожу.
Чтобъ душу выразить. О! мало жизни цѣлой,
Чтобъ эту оцѣнить любовь,
И я готовъ для васъ, на все возставши смѣло,
Отдать всю жизнь, пролить всю кровь!
Альцестъ.
Благословляю васъ на истинное счастье.
Любовь да будетъ вамъ защитой отъ людей.
А я, измученный продажностью судей,
Неблагодарностью, отверженною страстью,
Враждой нелѣпою за пару глупыхъ строкъ,
Въ конецъ измученный борьбою безъисходной.
Бѣгу — и можетъ быть найдется уголокъ,
Гдѣ можно честнымъ быть свободно…
Филинтъ.
Чтобъ не рѣшился онъ! Идемте вслѣдъ за нимъ
И, можетъ быть, вдвоемъ его уговоримъ.