Далеко-далеко, въ невѣдомыхъ, чудесныхъ краяхъ широко и привольно раскинулось царство могущественной волшебницы Фантазіи. Владѣнія этой прекрасной царицы были разбросаны на безчисленныхъ небольшихъ островкахъ, а вокругъ нихъ вѣчно плескались и играли морскія волны. Все находящееся въ царствѣ Фантазіи было необычайно и удивительно чудесно.
Когда, сидя на своей золотой колесницѣ, она быстро неслась по воздуху, взмахивая своимъ волшебнымъ жезломъ, все мгновенно становилось такимъ, какимъ его желала видѣть волшебница.
Магическое слово, взмахъ жезла—и вотъ и травы, и цвѣты, и деревья—все вокругъ начинало свѣтиться самымъ мягкимъ, серебристымъ свѣтомъ; новый и новый взмахъ жезла—и снова все вокругъ становилось такого нѣжно-алаго и золотистаго цвѣта, какими бываютъ легкія облачка вечерней зари, или же принимало голубовато-зеленый оттѣнокъ веселыхъ плещущихъ о берегъ волнъ. И тогда казалось, что каждый цвѣтокъ, каждая травка были сотканы изъ самыхъ прекрасныхъ драгоцѣнныхъ камней. Чудные воздушные замки вырастали мгновенно по первому желанію Фантазіи. И они также были то изъ прозрачнаго горнаго хрусталя, то изъ золота, то изъ серебра, или ослѣпительныхъ драгоцѣнныхъ камней. Они вырастали и исчезали одинаково быстро и одинаково чудесно.
Такъ тѣшилась прекрасная волшебница, когда, управляя своими воздушными конями, она объѣзжала свое чудесное царство.
Съ особенной нѣжностью и лаской гладила она тогда по головѣ свою маленькую любимицу-дочь Мечту, которая всегда сопровождала ее. Малютка Мечта сидѣла въ колесницѣ у ногъ Фантазіи, положивъ свою хорошенькую, золотистую головку на ея колѣни и восторженно смотря въ довольное лицо улыбавшейся матери.
— Какъ хорошо быть такой могущественной, какъ я, дитя мое!—говорила тогда Фантазія своей дочери.—Стоитъ мнѣ захотѣть, стоитъ мнѣ только поднять свой жезлъ и сказать свое магическое слово, какъ все, о чемъ я думаю, чего я желаю, мгновенно вырастаетъ передъ моими глазами. И ты, моя Мечта, ты такъ же счастлива, ты можешь такъ же легко исполнять всѣ твои желанія,—вѣдь не даромъ же я назвала тебя такимъ прекраснымъ именемъ.
— А знаешь, что со мной случилось сегодня?—сказала Мечта, нѣжно прильнувъ къ плечу матери.
— Что такое, дитя?—спросила Фантазія.
— Когда я летала по воздуху и забавлялась тѣмъ, что перегоняла своихъ милыхъ бѣлыхъ облачковъ-барашковъ съ одного мѣста неба на другое, я и не замѣтила, какъ далеко-далеко умчалась отъ нашихъ волшебныхъ острововъ. Когда я посмотрѣла внизъ, на море, то увидѣла, что на немъ только что была буря: волны все еще сердились и высоко поднимали свои разгнѣванныя головы, а среди нихъ качался какой-то большой безобразный обломокъ. Незнакомыя странныя существа держались за него, ихъ лица были подняты къ небу, и въ ихъ глазахъ я увидѣла что-то такое, на что не могла спокойно взглянуть еще разъ. Я быстро взмахнула своимъ маленькимъ жезломъ, но ни безобразный обломокъ, ни эти странныя существа не хотѣли исчезнуть. Тогда я унеслась къ тебѣ, прочь отъ нихъ. Скажи мнѣ, кто они, почему не дѣйствуетъ на нихъ мой волшебный жезлъ?
— Ты еще не знаешь, малютка, что, кромѣ насъ, безсмертныхъ боговъ, вѣчно молодыхъ и вѣчно прекрасныхъ, живутъ еще другія существа, которыя возникаютъ и таютъ, какъ твои любимыя облака. Это—люди, мое дитя; они владѣютъ землями и морями, но не имѣютъ ни магическихъ жезловъ, ни острововъ волшебно-чудесныхъ. Двѣ такія же безсмертныя богини, какъ и мы, живутъ теперь среди людей: это—Страданіе и Смерть. Не обращай на нихъ вниманія, дитя, забудь о случившемся и иди снова играть съ облаками!
Но съ этого дня часто стала задумываться маленькая Мечта. Она широко раскрывала свои большіе голубые глаза, задумчиво перебирала свои золотистые кудри и неустанно думала и думала о тѣхъ странныхъ и бѣдныхъ существахъ, которыя, владѣя землями и морями, все же не имѣли даже хотя бы самаго маленькаго волшебнаго жезла, которымъ могли бы прогнать отъ себя Страданіе и Смерть.
«Я знаю теперь, что мнѣ дѣлать,—однажды сказала себѣ Мечта.—Я пойду къ людямъ, я научу ихъ своимъ магическимъ словамъ, я покажу имъ чудесное царство моей матери Фантазіи; перелетая въ него, они будутъ забывать о своихъ земныхъ печаляхъ и страданіяхъ».
И, взмахнувъ своимъ волшебнымъ жезломъ, малютка Мечта быстро полетѣла на землю. Спустившись, она очутилась на широкомъ полѣ. Невдалекѣ отъ нея пролегала дорога, и передъ виднѣвшимся лѣсомъ, на небольшой лужайкѣ сидѣло нѣсколько уже видѣнныхъ Мечтой странныхъ существъ, называемыхъ людьми. Всѣ сидѣвшіе были худы и блѣдны, въ грязныхъ, оборванныхъ одеждахъ, съ глубоко запавшими глазами.
Въ сторонѣ отъ другихъ, подъ деревомъ, лежалъ человѣкъ. Грудь его высоко поднималась, и изъ нея вырывались какіе-то прерывистые, дрожащіе звуки, отъ которыхъ сердце Мечты забилось быстро и тревожно.
«Я должна помочь ему», сказала она себѣ и, незамѣтно для другихъ, приблизившись къ нему, она стала рядомъ съ нимъ на колѣни и, нагнувшись, ласково прошептала:
— Что мнѣ сдѣлать для тебя, бѣдный, ты бѣдный человѣкъ? Скажи, какъ помочь тебѣ?
— Я умираю,—прохрипѣлъ онъ въ отвѣтъ и, приподнявшись на одномъ локтѣ, съ ужасомъ, неподвижными глазами уставился въ одну точку.
Взглянувъ туда, Мечта увидѣла темную фигуру, протянувшую руку по направленію къ умирающему человѣку, и по внезапно напавшему на нее ледянящему ужасу она поняла, что передъ ней стояла сама Смерть и что здѣсь она была совершенно безсильна.
Большіе голубые глаза Мечты впервые наполнились чѣмъ-то влажнымъ и теплымъ, сердце ея забилось тоскливо и больно, и она почувствовала съ еще большей силой, что должна чѣмъ-нибудь помочь этимъ несчастнымъ, обреченнымъ смерти существамъ.
Двѣ женщины, сидѣвшія невдалекѣ, подбѣжали къ умирающему, собираясь подхватить его, но уже было поздно, и хотя онѣ не видѣли темной фигуры, но поняли, что за нимъ приходила Смерть.
— Умеръ,—глухимъ голосомъ проговорила одна изъ нихъ.—Кончилась его мука. Хоть бы и насъ теперь поскорѣе прибралъ къ Себѣ Господь.
— Не говорите такъ. Вѣдь вы больше никогда не вернетесь на землю. Развѣ вамъ не страшно умереть?—съ ужасомъ перебила ихъ Мечта, и обѣ женщины, оглядѣвшись съ изумленіемъ, увидѣли рядомъ съ собою прекрасную, какъ ангелъ, дѣвочку съ большими грустными голубыми глазами и разсыпавшимися по плечамъ кудрями.
— Кто ты, откуда взялась, чего тебѣ надобно?—спросили онѣ Мечту.
— Я прилетѣла съ прекрасныхъ острововъ моей матери Фантазіи,—смущенно пролепетала она, но, рѣшивъ быть храбрѣе, продолжала уже увѣреннѣе:—Знаете, я могу научить васъ чудеснымъ словамъ. Стоитъ вамъ только захотѣть,—а для этого лучше всего закрыть глаза,—и будете гулять по чудесному саду, цвѣты будутъ протягивать вамъ свои душистыя чашечки, наполненныя освѣжающей влагой, плоды будутъ сами наклоняться къ вамъ; волны будутъ пѣть вамъ пѣсни такія нѣжныя, какъ ароматъ цвѣтовъ; вы будете жить въ хрустальномъ дворцѣ и носить платья, сотканныя изъ солнечныхъ и лунныхъ лучей. Золотая колесница съ воздушными конями будетъ уносить васъ къ какой-нибудь далекой звѣздѣ…
— Съ ума сошла дѣвчонка,—рѣзко проговорила одна изъ женщинъ, начавшая было съ интересомъ прислушиваться къ разсказамъ Мечты о волшебныхъ островахъ Фантазіи.—Ишь, что выдумала,—воздушная колесница! И то правда: отъ голода мы такъ отощали, что скоро станемъ совсѣмъ воздушными, но улетимъ не на воздухъ, а опустятъ насъ въ сырую землю.
Онѣ грубо захохотали.
— Убирайся прочь со своими разсказами! Какіе тамъ заморскіе плоды! Дала бы лучше кусокъ чернаго хлѣба; съ утра не ѣли, идемъ въ городъ искать работы. Ну-ка, поищи у себя въ карманѣ, давай скорѣе, а не то…—и обѣ женщины, со злобно сверкнувшими глазами и сжавъ кулаки, подступили къ Мечтѣ.
— У меня, у меня ничего нѣтъ…—испуганно прошептала она.
— Если нѣтъ, такъ нечего смущать, убирайся прочь, пока цѣла!—снова сердито закричали обѣ.
Испуганная Мечта быстро понеслась прочь отъ людей, отъ этого мертваго человѣка, который уже не нуждался больше ни въ чемъ, и отъ этихъ несчастныхъ голодныхъ женщинъ, предпочитавшихъ кусокъ черстваго хлѣба всѣмъ самымъ прекраснымъ замкамъ и островамъ Фантазіи.
«Нужна ли я кому-нибудь изъ людей? У меня нѣтъ хлѣба и ничего, чѣмъ ихъ накормить. Быть-можетъ, и остальные вовсе не захотятъ меня и также прогонятъ», съ грустью говорила себѣ Мечта, уносясь все дальше и дальше, пока, наконецъ, она не увидѣла вдали множество зданій, смутно напомнившихъ ей прекрасные замки ея матери. Но какими жалкими и безобразными показались ей эти огромныя коробки съ прорубленными отверстіями для свѣта и выхода!
Снова опустившись на землю, Мечта увидѣла, что она находится на довольно широкомъ четыреугольномъ пространствѣ, на которомъ прыгала, рѣзвилась и шумѣла большая толпа мальчиковъ и дѣвочекъ. Это были выпущенные поиграть школьники и школьницы. Часть дѣтей бѣгала взапуски, большинство дѣвочекъ играло мячами, а мальчики дрались и боролись. Въ воздухѣ стоялъ такой шумъ и гамъ, какъ будто стаи разноголосыхъ птицъ слетѣлись въ одно мѣсто.
— Къ намъ пришла новая дѣвочка!—закричалъ одинъ изъ мальчугановъ, увидѣвъ Мечту.—Какая она смѣшная! У нея такіе длинные волосы,—и онъ слегка дернулъ ее за золотистые кудри.—И глаза у нея такіе большіе! Ты чего такъ таращишь ихъ?
— Есть у тебя съ собою мячъ и скакалка, и ты дашь намъ ими поиграть?
— Гдѣ твоя корзинка для завтрака? Или тебѣ ничего не дали дома?
— Кто ты, откуда пришла?—посыпались на Мечту вопросы со всѣхъ сторонъ.
— Я не умѣю играть, какъ вы,—грустно отвѣтила Мечта, когда они на мгновеніе затихли.—У меня нѣтъ ни завтрака, ни веревочки, ни мяча. Я только могу разсказать вамъ разныя чудесныя исторіи.
— У нея ничего нѣтъ. Она не умѣетъ играть. Ну, и оставайся одна, отойди въ сторону и не мѣшай намъ,—заговорили дѣти.
Прислонившись къ стѣнѣ, Мечта снова съ грустью подумала, что и здѣсь она никому не нужна. Что-то горячее и влажное снова выступило у нея на глазахъ.
Но вдругъ, неожиданно она почувствовала, какъ чья-то нѣжная и теплая рука взяла ея руку, и чей-то мягкій голосъ ласково произнесъ:
— Ты мнѣ нравишься, дѣвочка. У тебя волосы, какъ солнечные лучи, а глаза похожи на весеннія фіалки.
Обернувшись, Мечта увидѣла рядомъ съ собой мальчика лѣтъ 12-ти, съ темными задумчивыми глазами и такимъ блѣднымъ и тонкимъ личикомъ, что на немъ просвѣчивали синія жилки.
— Я тоже не люблю и не умѣю играть,—продолжалъ онъ,—а по праздникамъ я ухожу въ поле и въ лѣсъ, лежу на травѣ, смотрю на небо и слушаю птицъ. Дома у меня есть маленькая желтая канареечка, ее зовутъ Кика; я покажу тебѣ ее. А теперь сядемъ, и ты разскажи мнѣ все, что знаешь и видѣла.
— О, я видѣла и знаю много чудесныхъ вещей!—сказала ободренная Мечта.—Хочешь, я научу и тебя, какъ ихъ видѣть. Закрой только глаза и скажи про себя тихонько-тихонько: «Въ прекрасную страну я уношусь мечтой»,—и ты сейчасъ же перенесешься на волшебные острова Фантазіи. Мы будемъ тамъ гулять съ тобой по чудесному саду, птицы будутъ садиться намъ на плечо и пѣть такія удивительно-прекрасныя пѣсни, а цвѣты будутъ вторить имъ своими нѣжными голосами и раскачивать при этомъ въ тактъ свои хорошенькія головки. Мы сядемъ на мягкомъ, какъ бархатъ, пескѣ на берегу моря, золотыя и серебряныя рыбки будутъ приплывать къ намъ и играть на солнцѣ, а мы будемъ смотрѣть на нихъ и на то, какъ пробираются черезъ воду на самое дно милые солнечные лучи. Потомъ мы можемъ полетѣть къ облакамъ и строить изъ нихъ разныя интересныя и красивыя фигурки. А можемъ также сказать звѣздному лучу, чтобы онъ перенесъ насъ на ту голубовато-сіяющую звѣздочку, которая по вечерамъ появляется на небѣ…
— Хорошо,—сказалъ мальчикъ,—покажи мнѣ все это.
Онъ закрылъ глаза, и Мечта унесла его въ свое волшебное царство, гдѣ ему было такъ хорошо, что не хотѣлось возвращаться на землю.
Но вотъ прозвучалъ звонокъ. Дѣти перестали играть. Они должны были снова итти въ школу.
— Прощай, дѣвочка, смотри же приходи ко мнѣ, я буду ждать тебя,—сказалъ мальчикъ Мечтѣ.
— Какъ только ты подумаешь обо мнѣ, я сейчасъ же буду возлѣ тебя и перенесу тебя въ волшебныя страны,—отвѣтила ему Мечта.
Они разстались, но на сердцѣ у нея стало легко. «Я не даромъ спустилась на землю,—подумала она,—пойду и посмотрю, кому еще изъ людей я могу доставить радость и помочь забыть о земной печали».
И она пошла по многолюднымъ улицамъ, всматриваясь во встрѣчавшіяся ей на пути лица прохожихъ. Но всѣ они были такъ озабочены и спѣшили куда-то съ такимъ дѣловымъ и безпокойнымъ видомъ, что Мечта рѣшила: этимъ людямъ не до нея и ея волшебныхъ острововъ,—и незамѣтно для себя самой она очутилась за городомъ.
Вдалекѣ чернѣло какое-то темное, длинное, неуклюжее зданіе. Оно было въ три этажа, и его многочисленныя окна были необыкновенно малы и въ нѣсколько рядовъ защищены вдоль и поперекъ толстыми желѣзными прутьями.
«Неужели и тамъ живутъ люди?» съ состраданіемъ подумала Мечта, и, подлетѣвъ къ одному изъ такихъ оконъ, она заглянула въ него.
Ея глазамъ представилась крохотная комната, скорѣе походившая на щелку. Въ одномъ углу ея стоялъ маленькій, привинченный къ полу столъ, а между нимъ и стѣной находилась узкая деревянная скамья, служившая кроватью. На этой скамьѣ лежалъ человѣкъ. Его исхудалое и поросшее волосами лицо было блѣдно и грустно, а впавшіе глаза, глядѣвшіе какъ будто изъ самой глубины его черепа, были устремлены на окно.
— Кажется, уже на небѣ зажглась первая звѣздочка,—прошепталъ онъ.—Опять вечеръ, ночь и снова день. Сколько было уже такихъ дней и ночей! Они кажутся такими длинными и тягостными въ моемъ одиночествѣ и для моей короткой человѣческой жизни, но по сравненію съ вѣчностью или хотя бы съ шагами человѣчества на пути къ добру и справедливости это—одни быстрокрылыя мгновенія. И вотъ я отрѣзанъ отъ всего живого, отъ дорогихъ моему сердцу лѣсовъ и полей, друзей, родныхъ, любимой работы и жизни на свободѣ, отъ всего, что такъ дорого и къ чему стремится человѣческій умъ и душа, и заживо похороненъ здѣсь только потому, что захотѣлъ блага не только для себя, но и для всѣхъ людей. Вѣдь такъ много на землѣ горя и мукъ, что развѣ можетъ не откликнуться на нихъ всякая живая душа? Гдѣ же ты, страна счастья, гдѣ же ты, лазурное царство вѣчной радости и красоты?! О, унестись бы къ тебѣ мечтой, отдохнуть отъ мыслей и муки, не видѣть больше этихъ тюремныхъ стѣнъ и чувствовать себя далеко-далеко отъ несчастной земли!..
— Я помогу тебѣ въ этомъ, бѣдный узникъ,—нѣжно прошептала Мечта, и она унесла его съ собой на волшебные острова гдѣ царила Фантазія.
Жесткая койка, прутья рѣшетки, стѣны тюрьмы,—вы остались далеко, вы показались узнику сномъ! Онъ облетѣлъ съ Мечтой всю безконечность вселенной, онъ несся на лучѣ свѣта отъ одной звѣзды къ другой, видѣлъ, какъ загорались красныя, желтыя и фіолетовыя солнца, какъ на его глазахъ рождались и таяли міры подобно легкимъ падающимъ снѣжинкамъ, и какъ надъ всей мощью мірозданія царила одна всепроникающая гармонія. Въ эти мгновенія онъ былъ свободенъ и счастливъ, и это сдѣлала для него Мечта.
И теперь, побывъ еще дольше на землѣ, она поняла, какъ нужна людямъ и какъ, унося ихъ прочь отъ земли, окрашиваетъ ихъ сѣрую, полную ежедневныхъ заботъ и огорченій жизнь. Что бы стали дѣлать безъ нея эти бѣдныя существа?! Она могла имъ дать больше, чѣмъ самая лучшая дѣйствительность, такъ какъ въ жизни счастье всегда сплеталось со страданіями, а въ мечтахъ оно не затемнялось никакой печалью.
И тамъ, гдѣ сильнѣе всего царило страданіе, гдѣ чьи-либо грустные глаза устремлялись на небо, туда прежде всего спѣшила голубоокая малютка, чтобы унести людей съ собой, прочь отъ земли, на волшебно-чудесные острова прекрасной Фантазіи.