Мерцание света (Ответ Мая)[1]
«Больной, больной мечтатель! — молвил Май
В ответ мне и пахнул струёю тёплой
В окно моё из сада. — Не глубоко
Ты в недра мирозданья заглянул!
Ты только смерть и разрушенье видишь
Под оболочкой жизни. Если б глубже
Проникла мысль твоя, то и во тьме
Задатки света ты прозрел бы, в смерти
Источник новой жизни. Не обманщик
Коварный я, который, чтоб завлечь
Людей, ковром цветущим прикрывает
Гниенье смерти. Нет, я гений жизни,
Той вечно юной жизни, что, как звёзды
Небесные, мерцает, но не меркнет,
Объята смерти тьмой. Из тьмы и смрада
Могил я, светлый Май, извлёк цветы
Благоуханные, я всё кладбище
Лучами света и теплом объял.
А там, в могилах тёмных, где лишь тленье
И ужас смерти видишь ты, слепец, —
Там таинство великое природы
Свершается во тьме, там спят глубоко
Усопшие, и сквозь их тихий сон
Струится тихо, тихо вечно юный
Родник той жизни, что таким могучим
Потоком бьёт и ярко так играет
Здесь на поверхности… Скорее выйди
На свет, тепло и воздух из сырой
И мрачной этой комнаты, в которой
Всю зиму грудь твоя тоскою ныла
И ум больной горел под гнётом дум
И страшных призраков. Дыханье Мая
Рассеет призраки, струёй целебной
Оно прольётся в грудь твою больную;
И, вместо синих и истлевших лиц
Покойников и пошлых рож живых,
Увидишь ты людей, своих собратий.
И ты их радость детскую поймёшь,
Которая теперь улыбку злую
В тебе лишь вызывает; ты поймёшь
Их упоенье юною любовью
И майским солнцем. Светлые их брюки
И пуговки блестящие их фраков
Улыбку светлую и на твоих
Устах, отвыкших от улыбок светлых,
Конечно, вызовут. Иди ж скорее
В мои объятия!» — И внял я Маю.
Я вышел в поле. Воздух благодатный,
Проникнутый теплом и ароматом,
Объял меня. В дыханье ветерка
И в щебетанье ласточек, тонувших
В лазури ясной, в свежем шуме леса
Мне шёпот Мая слышался: «Смотри,
Как жизнь играет всюду! Упивайся
Её струёю сладкой!.. Скоро, скоро
В больной груди твоей замолкнет сердце
И ты уснёшь… И липы, осеняя
Кладбище, будут над тобою тихо
Повествовать о жизни бесконечной,
Шумя листвой; и сладок будет сон твой
В объятьях тихих матери-земли».
Так Май нашёптывал, и ряд видений мрачных,
Тоской томивших сердце, как туман
При блеске солнца, таял и светлел
Под тот волшебный шёпот. Между тем
Весенний день, блестящий и звучащий,
Сменился тихим вечером. Бледнел
Румяный запад, тихо надвигалась ночь
С востока, тихо зажигались звёзды, —
И весь эфир безбрежный засверкал
Мирами без числа… И мне опять
Послышался волшебный шёпот Мая
В дыханье ночи: «Обрати теперь
С земли на небо взор — пред тобою
Разверзлось мирозданье!.. Всё пространство —
Пространство беспредельное — кипит
Мирами лучезарными; повсюду
И свет, и жизнь!.. Не угасить Титанам
Источник света, не сорвать покрова
С великой тайны мировой! Пусть только
Хоть звук один гармонии всемирной
Коснётся слуха их — благоговейным
Объяты холодом, они главу
Мятежную преклонят, умиленье
Проникнет их; и гордые Титаны
Поймут тогда, что сами служат целям
Непостижимого, пытаясь свет затмить,
Что света красота — в его мерцании,
Как радость жизни — в скорбях мимолётных,
Порой её мрачащих. Свет и жизнь
Мерцают лишь, объяты тьмой и смертью;
Но тьма и смерть не могут их объять».
| 
