ГНЕДИЧ, НИКОЛАЙ. Дон-Коррадо де Геррера
М.: Ладомир: Наука, 2019. — (Литературные памятники / РАН)
В. Т. Нарежный
правитьМЕРТВЫЙ ЗАМОК
правитьСатинелли, маркиз.
Рапини, любимец его.
Элеонора, супруга его.
Эмилия, дочь ее от первого брака.
Кордано, граф.
Корабелло, Оридани, рыцари.
Валентин, ключник.
Марко, помощник его.
Розалия, комнатная Эмилии.
Слуги, рейтары1.
Валентин
Скорее, скорее. Маркиз уже подле ворот. Все вы станьте на крыльце в порядок, и как скоро он въедет в вороты, играйте на всех инструментах, палите из пушек, ружьев и пистолетов.
Валентин
Какой злой дух опять принес его! Бедный граф! что с тобою будет!
Марко (входит)
Что ж ты нейдешь к маркизу?
Валентин
Я буду здесь ожидать его.
Марко
Однако, Валентин, — ты берегись!
Валентин
Чего?
Марко
Ты слишком непослушен. Не именно ли Сатинелли приказал тебе только раз в сутки посещать заключенного графа, быть там не более минуты и не говорить ни слова; а ты раза по три у него бываешь и просиживаешь с лишком по часу.
Валентин
Кто тебе это сказал?
Марко
О! полно! Это не только я, но и последний слуга в замке знает.
Валентин
За это отвечаю я.
Марко
Ба! стреляют. И музыка!
Валентин
Поди туда и распоряжай всем хорошенько. (Марко уходит. Он смотрит в окно) Сколько экипажу! Где ж он сам? Да! это он едет верхом. Как угрюм и печален.
Валентин, потом — Сатинелли входит, за ним — толпа рейтаров.
Валентин
Ах, милостивый государь! Вы опять здесь! Приношу мое рабское поздравление.
Сатинелли (дает ему поцеловать руку. К рейтарам)
Ступайте на свои квартиры.
Сколько перемены! В четырнадцать лет столько обветшало здание. (В молчании осматривает покои)
Валентин
Всё по-прежнему, милостивый государь! Смею спросить: навсегда ли вы переехали сюда или только на время?
Сатинелли
Что?
Валентин
Простите нижайшему рабу, если он не с умыслу огорчил вас.
Сатинелли
Станет ли покоев для всех гостей?
Валентин
Много ли их, милостивый государь?
Сатинелли
Жена, несколько девок и двое рыцарей.
Валентин
Если б их еще было и тысячью больше, всем место будет.
Сатинелли
С одним из них прибыло сто человек рейтаров.
Валентин
Все поместятся, все до одного. Но где прикажете отвести вашей супруге?
Сатинелли
На правом флигеле.
Валентин
На левом было бы спокойнее.
Сатинелли
А почему не на правом?
Валентин
Покои очень сыры.
Сатинелли
Мы привыкли переносить и больше.
Во время моего отсутствия никаких беспокойств не было?
Валентин
Не без того, милостивый государь. Недалеко отсюда, при подошве Апеннинских гор, в самой чаще леса, живет славный разбойник.
Сатинелли
Ну?
Валентин
Он несколько раз подходил сюда под стены, но как скоро мы дадим залпа два-три, он всегда отступал с уроном.
Сатинелли
Так и надобно! Старик! доволен ли тобою Рапини?
Валентин
Смею надеяться.
Сатинелли
Граф Кордано?
Валентин
В своем месте.
Сатинелли
Жив?
Валентин
Шевелится.
Сатинелли
Здоров?
Валентин
Сколько можно быть здорову, живучи пятнадцать лет в оковах, на хлебе и на воде.
Сатинелли
В замке никто об этом не знает?
Валентин
Он заключен в подземном своде под самою отдаленною комнатою. Я всегда хожу к нему под вечер или ночью.
Сатинелли
Хорошо. Мне надобно будет видеться с ним еще до его смерти. Предуведомь его о моем к нему приходе. Скажи ему… Не говори ничего. Скажи ему о моем приезде.
Валентин
Слышу, милостивейший государь.
Сатинелли
Где ж Рапини?
Валентин
Он очищает вам покои. Вы так внезапно посетили, что мы не могли надлежащим образом встретить.
Сатинелли
Поди, скажи, чтоб всё бросил. Я нетерпеливо желаю с ним видеться.
Сатинелли
Итак, я опять достиг вас, стены Мертвого замка! Редко проходит внутрь вас свет солнца сквозь малые окна; вечной мрак царствует в вашей внутренности — но он соответствует сумраку души моей, дикому биению моего сердца. Опять вижу я вас, исполинские изображения владетелей сего замка! Здесь, в этом пространном гробе, заключу я себя вечно! Здесь, один, с вами буду я думать о исполнении моих планов — и успею, непременно успею; если нет… если нет — то погибель всего меня окружающего придаст тебе новое имя, замок, ужаснейший самого ада!
Рапини (вбегает)
Сатинелли!
Сатинелли
Рапини! (Обнимаются.)
Рапини (отступает от него несколько)
Сатинелли! Сатинелли! ты очень переменился.
Сатинелли
Не мудрено. Скоро год, как я женат.
Рапини
Слышал. Что это с тобою сделалось? Или здоровье тебе наскучило?
Сатинелли
Почему?
Рапини
Тебе непременно хотелось полное лицо переменить на сухое, быстрые, пламенные глаза помутить навсегда и предускорить сединами свою голову.
Сатинелли
Правда, всё правда; но причины…
Рапини
Неужели любовь? Что ни говори, я тому не поверю.
Сатинелли
Ты худо рассмотрел мою супругу.
Рапини
Когда я худо знал ее как прекрасную вдову, то по крайней мере теперь, как супругу Сатинелли, любопытно рассматривал. Со всевозможною учтивостию препоручал я себя в ее милость, но…
Сатинелли
Что?
Рапини
Она нахмурила густые свои брови на впалые глаза и таким голосом спросила: «Не вы ли синьор Рапини?», что я принужден был улыбнуться.
Сатинелли
Хорошо, что ты там можешь улыбаться, где другие боятся.
Рапини
Тридцатипятилетняя старуха могла так ослабить сердце, привыкшее к ужасам? Непонятно! Она могла пленить тебя? Гм! право, непонятно!
Сатинелли
Непонятно? Или тебе кажется, что в этой груди нет сердца? Или думаешь ты, что Сатинелли один исключен из законов природы?
Рапини
Так думал я.
Сатинелли
Ошибался.
Рапини
Уступаю. Ты говоришь довольно нескладно, ты влюблен.
Сатинелли
Га! Рапини! чем более живешь на воле, тем несноснее оковы. Тридцать девять лет жил я в совершенной вольности, и на сороковом году… Ты смеешься? О! ты взбесишься, когда узнаешь, сколь тяжки мне были сии цепи.
Рапини
Счастливая Элеонора!
Сатинелли
Элеонора! (С злобою.) Не произноси при мне ее имени!
Рапини
Ты, право, помешался! Любить и не желать слышать имени любимого предмета.
Сатинелли (с яростию)
Любимого предмета? Оставь меня! Любимого предмета! (Хохочет) Гм! оставь меня! (Стучит ногою) Горе тому, кого буду я любить тою любовию, какой люблю Элеонору.
Рапини (судивлением)
Неужели женитьба так переменяет людей?
Сатинелли (с бешенством)
Из ангелов делает дьяволами! Удались! Престол Люциферов есть брачное ложе. Удались!
Рапини! Прости! Не желай испытывать моего сердца! Глубока рана его — ты ее растравляешь. Не раздирай его, чтобы выведать тайну, — оно откроется. Всем ли отведены покои?
Рапини
Всем.
Сатинелли
Где будет Эмилия?
Рапини
Она хочет быть вместе с своею матерью.
Сатинелли
С матерью? Кто ей велел быть вместе с нею? Эмилии отведи особливую комнату.
Рапини
Элеонора просит…
Сатинелли
Сатинелли повелевает.
Сатинелли
Эмилия! Эмилия! Что ты со мною сделала? Дитя могло свести с ума полустарика! Но теперь, может быть, уже конец моим страданиям, ее упрямству. Со всех сторон каменистые горы и дремучие леса. Никто, никакой рыцарь не услышит жалкого голосу томной красавицы с высокого терема. Если и теперь Сатинелли должен будет вздыхать на ветер и стенать под такт шумящим вихрям, то Эмилиана красота завянет в чужих руках, не сделав никому пользы. Рьщарь пройдет, увидит облетевший стебель розы — и скажет со вздохом: «Зачем она и расцветала?» Или для того презрел я все предрассудки, колеблющие мозг невежд, для того ли пренебрег все трепеты и ужасы, пустился в грозный океан бесчестья и проклятия — дабы при береге злополучной жизни претерпеть такое кораблекрушение. (Качая головою.) Ободрись, полуседая голова! Еще руки твои владеют оружием — и огнь Везувия пылает в сердце.
Элеонора (с робостию подходит к нему)
Маркиз!
Сатинелли
А! Сударыня! Что вам вздумалось теперь посетить меня?
Элеонора
Извините, если я помешала.
Сатинелли
Я думал, что вы, после столь трудной дороги и не спав целую ночь, уснете хоть поутру.
Элеонора
Я не спала почти всю дорогу.
Сатинелли
Тем лучше. Теперь будете спокойнее.
Элеонора
Помилуйте, маркиз! Как я могу думать о покое, когда не имею места, где бы хотя на минуту могла сомкнуть глаза.
Сатинелли
Как? Вам не отвели места?
Элеонора
Место мне назначено, но как можно пробыть там хоть час?
Сатинелли
Что такое?
Элеонора
Покой над погребом — совершенная стужа.
Сатинелли
Здесь весь замок основан на погребах.
Элеонора
Сырость.
Сатинелли
Внутренний жар заменит всё.
Элеонора
Сатинелли! неужели и в то время, когда ты рабски простирался у ног моих, клялся мне вечною любовию и почтением, неужели и в то время ты думал так поступать со мною? О! я легковерная, несчастная женщина.
Сатинелли
Не говорил ли я, что в вас много внутреннего жару, даже слишком много? И я прошу, сударыня, не обнаруживать его предо мною. Подите в свою комнату, там сколько угодно декламируйте.
Элеонора
Бессовестный! Так ли должен обходиться с своею супругою?
Сатинелли
Право?
Элеонора
Или не приметил ты, что все из твоей шайки, презирая меня, тебя презирают? Сколько должна я была вытерпеть дорогою! И всё от тебя, и всё чрез тебя! Насилу из всех их нашла я двоих, пред которыми могла свободно плакать.
Сатинелли
Я хочу быть третьим и позволяю вам плакать сколько угодно. Впрочем, смею напомянуть, синьора, — вы теперь уже не в своих поместьях, где вы были неограниченною повелительницею; не то время, когда вы, как прекрасная вдова, могли располагать участию любовников. (Отворачивается.) В сем замке чрез целые триста лет господствовали одни хозяева — прочие должны быть рабами. (После короткого молчания.) Знаете ли вы, синьора, где вы?
Элеонора
Ни больше, ни меньше — в могиле.
Сатинелли
Гораздо больше.
Элеонора
В аде.
Сатинелли
В Мертвом замке!
Элеонора (побледнев, с ужасом отступает)
В Мертвом…
Сатинелли
Замке.
Элеонора
Боже! Ты освещаешь слабые глаза мои! О!
Сатинелли
Что вам сделалось, сударыня?
Элеонора
Ничего, маркиз, ничего. Прошу извинить, что я вас потревожила. В Мертвом замке жить над погребами и дышать язвою есть еще блаженство.
Сатинелли
Га! что это значит?
Элеонора
Ничего, ничего. Прощайте!
Сатинелли
Постойте, сударыня! (Долго на нее смотря в молчании) Исполнили ли вы мое приказание?
Элеонора
Исполнила.
Сатинелли
Как? Вы наконец перестали упрямиться? Согласились уступить мне всё свое имение, сделали духовную?
Элеонора
Я еще надеюсь долго прожить.
Сатинелли
Вы в Мертвом замке.
Элеонора
Понимаю. И для того учредила я всё так, как мне хотелось. Я сделала духовную, только маркиз Сатинелли не получит из нее ничего, кроме тяжкого, страшного проклятия, и это проклятие разольется в роды родов, пока мои земли будут существовать на земле.
Сатинелли
Право? (Улыбается.)
Элеонора
Это последнее мое слово.
Сатинелли
И тогда, когда кинжал заблестит пред твоею грудью?
Элеонора
И тогда.
Сатинелли
И тогда, когда яд будет свирепствовать в твоей внутренности?
Элеонора
И тогда, когда бы умирала я подобно Лорендзе Кордано, — и тогда!
Сатинелли (с бешенством отскакивает)
Чудовище! Лорендзе Кордано?
Элеонора
Ты ее знаешь, маркиз? Отчего ты так побледнел? Или воздух, смешавшийся с именем святой страдалицы, наполняет ядом твое воображение? Ты ее знаешь? Так знай, что есть еще на земле люди, к которым вопияла кровь ее. (Уходит)
Сатинелли
Быть не может, быть не может! (Стремится вон — и встречается с Partum)
Рапини
Куда?
Сатинелли
Прочь! Стой! Куда ты, изменник? Кому вверил ты яд свой?
Василиск, предатель! (Хватает его за грудь,) Что ты сказал ей?
Рапини (смотрит на него равнодушно)
Кому?
Сатинелли
Кому? Чудовище! Кому? Моей жене.
Рапини
Что ты иногда сходишь с ума, и потому должно тебе снисходить.
Сатинелли
Невозможно! невозможно! Рапини изменил — кто теперь мне будет верен?
Рапини
Если ты не скажешь порядочно, что тебя взбесило, то я буду над тобой смеяться.
Сатинелли
Смотри на меня! Прямо! Отчего ты бледнеешь?
Рапини
Глаза твои цветят.
Сатинелли
Отчего ж дрожишь ты? Чего ты трепещешь?
Рапини
У тебя кружится голова.
Сатинелли
Га, изменник! (Бросается в креслы)
Рапини (поджав руки, на него смотрит)
Сатинелли!
Сатинелли (вскакивает)
Что? что значит этот убедительный голос? Ты хочешь провести меня вновь, опять!
Рапини
Неужели жена может разорвать те цепи, которые связывали нас двадцать лет?
Сатинелли
Ты разрываешь цепи сии.
Рапини
Как скоро это бешенство твое кончится, скажи мне, — я имею кое-что сказать тебе. (Хочет идти)
Сатинелли
Постой, бесчеловечный! Или ты так равнодушен к моей погибели?
Рапини
Как я могу подать тебе руку, когда ты таишь от меня пропасть, в которую падаешь?
Сатинелли
Мы преданы, Рапини!
Рапини
Как?
Сатинелли
Мы погибли! Все наши дела открыты — и, вероятно, все наши намерения.
Рапини
Быть не может.
Сатинелли
Га! быть не может! Разве я не своими ушами слышал? Разве я не своими глазами видел убивственную улыбку, с какою произнесла имя Лорендзы Кордано?
Рапини (сужасом)
Кто? Что?
Сатинелли
Моя жена — имя Лорендзы Кордано!
Рапини
Лорендзы Кордано?
Сатинелли
Что? Что, опытный простяк? Злый дух, скажешь ты, внушил ей о сей страшной тайне, о которой и я без трепета не могу вспомнить? Что?
Что ж ты молчишь? Или вся твоя расторопность при сем роковом имени вылетела парами из головы твоей?
Рапини
Это проникнуть выше сил человека. Голова моя пуста, как чугунная бомба.
Сатинелли
Вот пункт, где должен человек показать, стоит ли он называться человеком. Рапини молчит.
Рапини
Стой! Малый свет начинает освещать мрак в голове моей.
Сатинелли
Говори! Из искры сделаю я пламень и освещу страшную сию тайну. Говори!
Рапини
Однажды выехал я на охоту, миль за двадцать, отбился от свиты и принужден был в деревушке Вилла-ди-Молли ночевать в жилище старого крестьянина. Разговор зашел об рыцарях — и фамилия Кор данов была числа знатнейших; заговорили о замках — и Мертвый привлек общее внимание. «Этот замок не долго будет на земли, — сказал крестьянин, — участь его будет участь Содома». «Почему?» — спросил я, и он рассказал мне, разумеется, со всеми прибавками суеверного невежества, — он рассказал мне историю графа Кордана и Лорендзы.
Сатинелли
Как? И в крестьянских хижинах уже говорят об этом?
Рапини
Это меня самого удивило. Я вошел в разговор далее, и старик сказал мне с восторгом: «Чаи, теперь маркиз Монтони и не воображает, что есть мстители».
Сатинелли
Мстители?!
Рапини
Граф Кордано имел детей — и они остались живы.
«Почему всё это ты знаешь?» — спросил я и узнал, что он один из числа пленных, бежавших из сего замка.
Сатинелли
Он имеет детей, и они остались живы!
Рапини
Я отвел его к стороне, приставил пистолет к груди и спросил, один ли он об этом знает. «Всяк, кто только имеет сына, учит его говорить, рассказывая о Кордано и Монтони. (Они еще не знают, что ты переменил имя.) Кто имеет дочь — учит ее чувствовать, рассказывая о Лорендзе». Так отвечал мне крестьянин — и я выронил пистолет из рук.
Сатинелли
Так! Так! Мы ехали чрез сию деревню. Боже! Мы там ночевали; верно…
Рапини
Верно, там услышала Элеонора — и…
Сатинелли
Хорошо, хорошо. Дурак был бы я, когда б, зная болезнь, не мог ее вылечить; прекрасно! Благодарю тебя, Рапини, ты открыл мне глаза. Я сам хочу его видеть, этого несчастного рассказчика, выведаю из него всё — и если он добровольно не откроет, то я вскрою ему грудь и насильно вырву из сердца тайну. Я к нему отправлюсь.
Рапини
Эх! Сатинелли, или ты думаешь, что тебя не узнают? Всякой крестьянин, когда увидит какого преступника, то сейчас ищет в лице его сходства с Монтони. Если он вор, говорят: «У этого плута и глаза такие, как у Монтони. Его надобно повесить!» Если он разбойник, — «это лице, этот лоб, эти брови, — говорят они, — совершенно, как у Монтони. Его надобно колесовать!» И я уверяю тебя, если бы какой святой сошел к ним и похож был на тебя, то они предали бы его проклятию.
Сатинелли (улыбается)
Так я им очень известен.
Рапини
Я удивляюсь, как они не напали на тебя дорогой.
Сатинелли
Я почти никому не показывался и ехал под новым уже именем Сатинелли. Но нам должно же что-нибудь делать…
Рапини
Угрюмостию ничего не сделаешь! Тут надобно поступать иначе.
Сатинелли
Поди прочь. Я знаю, как должен поступить я.
Рапини
Только бы не раскаиваться.
Сатинелли
Всеми силами ада потрясу я и до тех пор не успокоюсь, пока не увижу детей Кордано пред собою — или тени их не окружат меня.
Рапини
Хорошо. Но если неудача?
Сатинелли
Неудача? Кто может говорить мне о неудаче?
Рапини
Дожить до седых волос и быть так неопытну. Почем ты знаешь? Может быть, они кроются здесь под простым рубищем невольников; может быть, изощряют кинжалы и готовят яд. Хитрость надобна. Одна подозрительная мина на лице твоем заставит их укрыться, и между тем, как непредвиденная буря станет над твоею головою, ты будешь спать; удар грома тебя разбудит, чтоб погрузить в сумрак смерти. Хитрость тут надобна.
Сатинелли
Говори.
Рапини
Мне сказали намерение двух молодых гостей, Октавия Корабелло и Петра Оридани.
Сатинелли
К чему предисловие! Они хотят получить от меня Эмилию, дочь жены моей!
Рапини
Да! люди молодые, благоразумные — и влюбленные. Назначь им Эмилию в цене, чтоб они доставили тебе детей старого Кордано.
Сатинелли
Довольно глупо! Разве мои собственные глаза меньше могут видеть?
Рапини
Не будь столько самолюбив, Сатинелли! Притом же их здесь не так боятся, не так остерегаются, как тебя.
Сатинелли
Поэтому их должно сделать участниками сей тайны?
Рапини
Совсем нет. Они должны искать, не зная сами кого. Довольно, если они найдут молодых Кордано, хотя и не будут знать, на что они их ищут. Мы их пошлем в ту деревню, там проживут они… Браво! Я еще кой-что вспомнил! Там должны они сказаться нашими сильными врагами. Везде кричать об обидах, об отмщении. Тихонько будут набирать шайку, куда непременно — если только существуют — дети его пристанут.
Сатинелли
Выдумка бравая. Я согласен. За сию только, а не за другую цену могут они выйти из замка невредимо. Введи их.
Рапини (в изумлении)
Что сказал ты, Сатинелли?
Сатинелли
Они влюблены — от них всего надеяться можно! Введи!
Сатинелли
Ты удивляешься, Рапини? Гм! кому удивляешься ты? Или я столько буду глуп, что сам привезу их для Эмилии? Или другой украсит грудь свою тою розою, которой шипы растерзали мое сердце?
Так, она знает о Лорендзе Кордано? Так, она знает об ее участи и осмеливается так говорить со мною? Безумная, безумная! Или я, которой не пожалел красоты и добродетели, пожалею ее — томный, вечно ноющий остов? Или я, которой не убоялся грома небесного, проливая кровь красоты, мною обожаемой, убоюсь воплей и стонов презираемого творения? Непонятно! Она знает участь Лорендзы — и не трепещет! Быть не может — она не знает о ней. Но если и знает… Гм! если знает! Мне должно видеться с Эмилией! (Убегает)
Оридани
Его нет. Странно. С ним что-то сделалось. Чем ближе подъезжали к замку, тем делался он мрачнее. Ты приметил это, Корабелло?
Корабелло (сухо)
Нет.
Оридани
Элеонора несчастна. Он долго проживет здесь. Приметил ли ты, как она переменилась?
Корабелло (холодно)
Нет.
Оридани (осматривая замок)
Странно! Этот замок похож на гроб. Приметил ли ты странную мрачность, которая видна на лицах всех, здесь живущих?
Корабелло (отворачивается)
Нет.
Оридани (внимательно)
Что ты, Корабелло! Ты чем-то недоволен? Ты ничего не видал и не слыхал?
Корабелло
Гм! я видел.
Оридани
Что?
Корабелло
Видел твое вероломство и свое легковерие.
Оридани
Если б это сказал кто другой — то я бы заставил изъясниться.
Корабелло
Ты этого хочешь? Разве думаешь ты, что я совершенно ослеп, что я оглох? Оридани! Тигр видит вкруг себя насекомых, старающихся его рассердить, — он бесится? Он внутренно смеется и презирает. (Хохочет. Оридани смотрит на него с недоумением.) Помнишь ли ты деревню подле Пиемонта?1
Оридани
Кажется.
Корабелло
Помнишь ли тот день, тот час, когда ты, вероломный, клялся при олтаре Божием не употреблять никаких средств к прельщению Эмилии? Не тогда ли клялись мы взаимно ожидать выбору единственно от любви ее — ты позабыл?
Оридани
Нет.
Корабелло
О, если б ты позабыл это, то был бы в глазах моих невиннее. Что делал ты дорогою? Не всегда ли ты вертелся при Элеоноре? Не всегда ли ты притворялся столько чувствительным к ее печали, чтоб тем самым… Это дело рыцаря? Ты, рыдая при ней беспрестанно, старался выневолить у ней слезы? Бессовестный! Что у вас там тайного? Что скрытного?
Оридани
Ты желаешь знать?
Корабелло
Если ты можешь сказать, не покраснев, — говори.
Оридани (берет его за руку)
Узнаешь, узнаешь, Корабелло! Ты будешь пристыжен, молодой человек, — но я прошу тебя.
Сатинелли (с веселою улыбкою)
Добро пожаловать, рыцари! Каков вам показался замок?
Корабелло
Таков, что если б не было в нем Эмилии, то я не остался бы тут ни минуты.
Оридани
Правда, он довольно мрачен. Но любовь и спокойствие бегают многолюдства и ищут себе убежища в пустыне.
Сатинелли
Точно так, Оридани. Этот замок исстари посвящен любви и спокойствию! И я уверен, что одна из сих причин вас обоих завела сюда.
Корабелло
По крайней мере, первая.
Оридани
И надежда на твое честное слово. Здесь обещал ты наградить труды наши — мы не страшились ни опасностей, ни бед, ни трудов, тобою на нас возлагаемых. Обоих нас видел ты — выбирай, кто из нас достоин быть супругом Эмилии.
Сатинелли
Вы для меня странны. Оба страстно любите Эмилию — и до сих пор так дружны. Она должна быть наградою для одного.
Корабелло
Если получит и друг мой, то — так связала нас священнейшая клятва, — то другой, питая одну дружбу, будет довольствоваться одним небесным взглядом.
Сатинелли
Оба вы для меня много сделали, но одного недостает к усовершенствованию моего блаженства. Слыхали ли вы когда-нибудь о старом графе Кордано? (Смотрит пристально.)
Корабелло
Слыхал. Говорят, он был честный воин.
Оридани
Но уже тому лет с пятнадцать, как он умер.
Сатинелли
Причина смерти его вам неизвестна?
Корабелло
Говорят, тоскуя по своей жене.
Оридани
Я слышал, он умер насильственною смертию.
Сатинелли
Как бы то ни было, друзья мои, только его нет более уже на свете.
Корабелло
Жаль!
Сатинелли
Но представьте себе горесть, какую должен чувствовать друг его, — он был мне друг с детства.
Оридани
Что делать! Радость не бывает без печали.
Сатинелли
Вечный покой душе его! Но что всего более меня печалит, то известие, что после него остались дети — и я их не знаю, не могу прижать к своей груди и на них излить благодарность мою, которою обязан я старому своему другу, их родителю. Друзья мои! Если вы меня любите, если вы любите мою Эмилию, то доставьте мне удовольствие обнять их. Когда услышал я, что они живы, то пред престолом Божиим клялся я не вручать Эмилииной руки никому, кроме того благородного воина, которой доставит в мои объятия детей покойного Кордано.
Корабелло
Произнеси еще раз клятву твою, маркиз! Клянусь — не будет места во вселенной, которого бы не прошел я. И если они только существуют, то они будут в твоих объятиях.
Оридани
Я с своей стороны согласен. Но неужели мы должны разлучиться для их поисков?
Корабелло
Для чего? Мы будем вместе искать.
Оридани
Но если и вместе найдем?
Сатинелли
Тогда… тогда Эмилия сама решит спор ваш.
Корабелло
Великодушный рыцарь!
Оридани
Но если уже их нет на сей земле?
Сатинелли
Тогда привезите ко мне гроба их, чтоб я по крайней мере мог моими слезами омочить прах их. Я даже знаю, где вы можете получить об них достоверное известие. Рапини может вам обстоятельно рассказать о сем. Когда ж вы отправитесь?
Корабелло
Чем скорее, тем лучше.
Оридани
Нельзя менее, как через три дни.
Сатинелли
Почему ж так?
Корабелло
Через три дни? Ах, Боже мой! мы в это время можем уехать двести миль.
Оридани
Я не могу скорее, как через три дни. Еще не излечил я раны, полученной мною при последней осаде.
Сатинелли
Так и быть. По крайней мере в это время можно надеяться, что у вас всё будет готово.
Оридани
Прежде, нежели солнце в третий раз осветит Апеннинские верхи, мы уже будем у подошвы горы.
Сатинелли
Благодарю вас, друзья мои! Прежде, нежели подъедете вы к замку, Эмилия будет ожидать вас с распростертыми объятиями. (Уходит.)
Корабелло
Мне странно, Оридани. Всегда ты так был поспешен на услуги, когда они касались даже до других.
Оридани
А теперь я медлен, потому что они относятся ко мне.
Корабелло
К тебе одному?
Оридани
Ко мне одному.
Корабелло
Я не понимаю тебя.
Оридани
Как хочешь.
Корабелло
Если ты не отправишься завтра, то я отправлюсь один.
Оридани
И прежде нежели возвратишься, я буду уже владеть Эмилиею.
Корабелло
Вероломный!
Оридани
Несчастный молодой человек! Знаешь ли дорогу, по которой ты отправляешься? Измерял ли бездну, в которую ты стремглав валишься?
Корабелло
Несчастен, но не бесчестен!
Оридани
Пора! Пора! Не надобно мне более скрывать тайны, которая ломит грудь мою. Октавий! выслушай, что скажет тебе друг твой, друг, который тебя любит и страшится твоей погибели.
Корабелло
Оридани! неужели до сих пор была в сердце твоем тайна, которой не знал друг твой?
Оридани
Была, и здесь, в этом замке, должна она излиться в грудь твою. Собери всё твое благоразумие и всё твое мужество — и ступай со мною.
Корабелло
Куда?
Оридани
Случай нам покажет дорогу. Там откроется тебе тайна, которая — если ты еще чувствуешь в груди своей искру благородства, внушаемую тебе с младенчества, — потрясет твои нервы; ты окостенеешь — и тут либо кончатся твои бедствия, которых даже ты и сам не знаешь, либо погибель твоя приближится. Способен ли ты меня выслушать?
Корабелло
Веди, веди меня!
Оридани
Понял ли ты? Либо неожидаемое счастие — либо вечная погибель.
Корабелло
Веди, веди.
Валентин (ведет за руку Розалию)
Нет, девушка! тебе не пристало шататься по покоям. Вот твое место.
Розалия
Тьфу, пропасть, что за важность пройтить по комнатам? Неужели всё сидеть взаперти?
Валентин
А почему ж не так? Вить ты знаешь, что не в своем доме!
Розалия
Как не в своем? Да чей же этот дурацкий замок, где и по комнатам пройтить нельзя?
Валентин
То-то вы, молодые девки. Очень любопытны, а после, как придет ни туда ни сюда, так в слезы.
Розалия
Да отчего мне плакать?
Валентин
Да и чего ты не видала в покоях?
Розалия
Как чего? Тут есть статуи.
Валентин
Так тебе стоит только посмотреться в зеркало.
Розалия
Так что?
Валентин
Так ты увидишь хорошенькую статуйку.
Розалия
Жаль, право, что ты стар, а то бы уж я тебя проучила.
Валентин
То-то и беда твоя. Седина и лысина — лучшие защиты от женских приманок.
Розалия
Да неужто мне нельзя уж посмотреть и на картины?
Валентин
Глупенькая! Ты не знаешь, что это за картины!
Розалия
А что бы такое?
Валентин
Они околдованы.
Розалия
Ахти! Да как это?
Валентин
Да так же. Вот они днем стоят смирно, а дай настать ночи…
Розалия
Ах! что такое?
Валентин
Начнут плясать, прыгать, такую поднимут стукотню, громотню, что хоть вон беги.
Розалия
Ах, боже мой! Что ж вы их не выкидаете вон!
Валентин
Поди сама это сделай!
Розалия
Почему ж не так, вить они днем смирны.
Валентин
Когда их не трогают. За всякою картиною живет дух.
Розалия
Ах! попались мы.
Валентин
Как скоро коснешься картины, то дух выглянет из-за нее и так страшно разинет пасть, что только давай бог ноги.
Розалия
Пропали мы! Ах, Мати Божия! не давай мне их видеть. Уж я с детства наслышалась об этих духах.
Валентин
Не говорил ли я тебе — будь в своей комнате и не показывайся им.
Розалия
Спасибо, доброй старичок; я, право, не знала. Теперь и ногой не выйду. Чего доброго.
Элеонора (идет вся в слезах)
Боже мой, боже мой. Всё известно! Розалия, позови ко мне Эмилию. Старик, оставь меня.
Розалия (с робостию)
Как, сударыня? Да где она?
Элеонора
Она, я думаю, в зале, с маркизом Оридани.
Розалия
Но как же мне, сударыня, идти туда?
Элеонора
Позови ее ко мне!
Розалия
Да вить на дороге…
Элеонора
Что?
Розалия
Есть картины.
Элеонора
Ты с ума сошла, Розалия. Поди и позови ко мне Эмилию.
Розалия
Да. (Уходя с робостию.) Как не пойдешь? О Господи, Мага Божия!
Элеонора
Итак, она здесь была? Бедная! Отсюда-то простирала она ко мне свои вопли; здесь, в сих мрачных стенах, проливала она слезы горести, и одни отголоски сводов отвечали ей диким хохотом. Здесь, может быть, на этом самом чугунном помосте, простиралась она пред лицом Божиим, холодные плиты сии окропляла слезами и кровию, здесь, в этом самом месте, — и сие-то самое место будет гробом злополучной Элеоноры. Боже милосердый, она еще меня счастливее. Я плачу об ее участи, но об моей никто не прольет ни полуслезки. Здесь усну я сном вечным, и никто не узнает о несчастной моей участи. Видно, так угодно было Тебе, Господи, чтобы гордость и высокомерие всегда страдали от самих себя.
Рапини
Вы здесь, сударыня, одни — и вечно в слезах.
Элеонора
Разве и в Мертвом замке можно быть веселу?
Рапини
Почему ж не так? Слеза и улыбка должны быть в нашей власти.
Элеонора
Кто вам сказал это? Но, милостивый государь, прошу вас оставить меня.
Рапини
Я нарочно прислан от маркиза, чтоб хотя немного развеселить вас.
Элеонора
Я привыкла к слезам. Скоро будет год, как я назвала его своим супругом.
Рапини (улыбается)
Следовательно, тем непростительнее до сих пор не знать характера своего мужа.
Элеонора
О! прошу вас оставить меня.
Рапини
Нет, сударыня. Я хочу дать вам добрый совет. Мне кажется, и малое облегчение в несчастии есть воспоминание о прошедшем благополучии2. Что пользы плакать? Что выгоды губить себя? Смотритесь чаще в зеркало, и вы увидите — увы! — вы увидите морщины на лице, которое некогда прельщало суровейших. Померк в глазах пламень, который пылал некогда с такою силою! Ах! было и прошло.
Элеонора
Синьор!
Рапини
Вспомните о том времени, когда рой женихов увивался около вас, как бабочка около розы. Вы забыли, сударыня!
Элеонора
Да забудет Бог доброе дело твое, когда ты его когда-нибудь сделал.
Рапини
Вы забыли, когда вы, дабы скрыть свой возраст и придать красоте своей более блеску, тиранили дочь свою, милую девушку, кроткую, невинную Эмилию?
Элеонора
Да падет на тебя, чудовище, грех сей.
Рапини
Не беспокойтесь. С меня довольно своих. Было — и прошло. Бывало, и я сам манил себя надеждою поймать к себе один из тех прелестных, тех упоевающих взоров, кои вы, как некая богиня, сьшали в собрании и кои, соединяясь с бисером шампанских вин, героя делали невольником. Было и прошло! Вы забыли?
Элеонора
Бездельник! или тебе ничего не значит оскорблять невинную женщину?
Рапини (хохочет)
За год перед сим должно было вам произнести речь свою таким тоном и с таким при том взором — то верный, пламенный Рапини простерся бы у ног ваших и с трепетом невольника ожидал бы грома из прекрасных уст ваших. А теперь… (Встает со вздохом) Не всегда весна; она проходит, и опадают листья с розы. Вероломный ветер уносит их, и остается бедный, жалкий стебель.
Элеонора
Или до такой степени простирается ненависть Сатинелли? Неужели он не защитит меня от тебя, бездельник!
Рапини
Постойте, сударыня. Он теперь занят делом, но, как скоро получит досуг, он будет иметь честь посетить вас.
Эмилия
Матушка! Вы опять растроганы!
Элеонора
Так, дочь моя! Плакала некогда ты — теперь оставь меня плакать.
Эмилия
Перестаньте, матушка, бога ради, перестаньте.
Рапини
Прощайте, милостивая государыня. По приказанию вашего супруга посетил я вас. Приготовьтесь отвечать ему на некоторые его вопросы. Они не так и трудны, потому что вы поутру дали знать, что вы их выразумели. (Уходит.)
Элеонора
Понимаю. Дочь моя, милая моя Эмилия! Выслушай, может быть, последние слова погибающей Элеоноры.
Эмилия
В другое время, матушка, — бога ради, в другое время, когда вы будете спокойнее.
Элеонора
Это значит — за той страною гроба.
Эмилия
Не беспокойтесь, не принуждайте себя! С некоторого времени вы приметно слабеете.
Элеонора
И потому ты должна скорее меня выслушать. Может быть, это будут последние слова мои.
Эмилия
Не отчаивайтесь, бога ради, не отчаивайтесь. Может быть, мы будем еще счастливы.
Элеонора
О! мы должны быть счастливы. Бог милосерд. И, может быть, недалека минута счастия. Эмилия! выслушай меня. Слушай, не кляни меня, не обремени меня большим бедствием, нежели все в свете Сатинелли сделать могут. Милое дитя мое, Эмилия, прости мне, если я была некогда причиною слез твоих. (Обнимает ее с рыданием)
Эмилия
Матушка! Что вам сделалось, матушка! (Обе плачут, держа друг друга в объятиях)
Сатинелли (входит медленно, стоит молча)
Что вы, сударыня? Так разгневались?
Элеонора (с трепетом отступая)
Теперь я умру спокойно — я не понесу с собою твоей ненависти, дочь моя!
Сатинелли
Эмилия! оставь нас!
Видите ли, сударыня! Я нарочно дал вам время приготовиться, а вы проводите его в плаче и, верно, опять будете волочить меня отсрочками?
Элеонора
Не завидуйте, маркиз, слезам моим. Они остались у меня единственным временипрепровождением.
Слава богу, что вы нашли игрушку, которою можете по воле забавляться. Но, с позволения вашего, — я пришел…
Элеонора
И, конечно, предложить о старом. Скажи, маркиз, какою ты меня почитаешь? Неужели ты думаешь, что я могу уступить тебе свое имение, боясь угроз твоих, когда я не сделала того, презирая твои ласкательства?
Сатинелли
Хорошо. Тогда я предложу вам другое. Этот день будет последним вашей жизни.
Элеонора (с трепетом отступая)
Право?
Сатинелли
Вы должны умереть.
Элеонора
Ах, это непростительно. Сколько времени приготовлялась я к смерти, и теперь, теперь, когда возвещают мне близкий, вожделенный гость сей, я могла содрогнуться.
Сатинелли
Эх, сударыня! Вы надеваете маску. Вы должны умереть.
Элеонора
Слышу.
Сатинелли
Решилась?
Элеонора
Совершенно.
Сатинелли
Хорошо. Дело кончено. Теперь выслушайте меня, маркиза. Теперь, если не хотите вы, чтоб конец ваш был самый горестный, если в вас нет охоты расстаться с глазами, языком, вертеться на колесе (голос его час от часу становится грознее) и своим стоном воскрешать мертвых, гниющих в сих подземельях, если всё сие не слишком вам нравится, то скажите мне: почему вы знаете о Лорендзе Кордано?
Элеонора
А! так к сему-то клонились все твои угрозы! Хорошо, маркиз, я согласна. Но будь уверен: не потому, чтобы я страшилась угроз твоих, не потому скажу я, но чтоб наполнить душу твою ужасом. И с сих пор ты должен будешь скрежетать зубами до той счастливой минуты, пока мучения твои переменятся на целую вечность. Лорендза Кордано — двоюродная сестра мне.
Сатинелли (отступая назад)
Право? Слава богу, теперь открыл я источник. У нее были дети?
Элеонора
Есть и теперь, существуют — только не надейся, злодей! Со всеми происками ты не узнаешь их до тех пор, пока не покажутся они тебе в виде ангелов смерти, — тогда ты увидишь их.
Сатинелли
Га! это я слышу от Элеоноры!
Элеонора
И они будут наследниками моего имения — дети Лорендзы и Кордано будут владеть им, а не ты, изверг богомерзкий. Теперь доволен ли ты?
Сатинелли
Как больше быть нельзя. Ты теперь, сударыня, сумасбродишь. Надобно дать время простыть в тебе горячке. Здесь пробудешь ты до ночи, одна; ни одна душа не развлечет тебя. Тогда ожидай меня. В последний раз мы увидимся.
Элеонора
В последний раз! О Сатинелли! какое это счастие! Подтверди, что я увижу тебя в последний раз!
Сатинелли
Уверяю, уверяю вас, сударыня.
Элеонора
Благодарю. Но одного молю тебя — оставь при мне Эмилию.
Сатинелли
Ты ее не увидишь более.
Элеонора
Молю тебя, хоть на час оставь при мне Эмилию. Я мать ей — я должна дать ей благословение.
Сатинелли
Лишние хлопоты. Она приведет тебя в слезы.
Элеонора
На коленях молю тебя, Сатинелли, дай мне видеться с моею Эмилиею. А тогда — я вся в твоей власти. Но знай, Сатинелли, снисхождение твое больше подействует на мое сердце, нежели все ужасы, которыми ты думаешь устрашить меня. Сатинелли! не отринь последней моей мольбы.
Сатинелли
Хорошо. Я делаю тебе это снисхождение. Ты будешь с Эмилией до самой полуночи, а тогда, если ты исполнишь мою просьбу, — то всякая королева позавидует твоему благополучию; но если нет… Ты увидишься с Эмилиею. (Уходит.)
Элеонора
Теперь к тебе прибегаю, Небесная благость! На тебя одну теперь осталась вся моя надежда. Спустись в изнуренную грудь мою, облегчи мое дыхание и дай мне крепость умереть с надеждою. (Встает)
Эмилия (входит)
Матушка! мне опять позволено видеться с вами!
Элеонора
Минуты дороги, милая дочь моя; может быть, мы уже не увидимся более. Теперь я должна открыть тебе много важного, но не печалься; много ужасного — будь тверда. Приступи ко мне, Эмилия, кинься в мои объятия, дай мне насладиться последним сим удовольствием и в последний раз назвать тебя своею дочерью.
Эмилия
Боже мой, что вы говорите, матушка!
Элеонора
Так, Эмилия, эта минута разделит сердца наши, связанные родством, но узел дружбы, узел любви моей и самая смерть не развяжет. Я не мать твоя.
Эмилия (кидаясь к ней)
Матушка!
Элеонора
Не я произвела тебя на свет, моя Эмилия, не мне должна ты жизнию.
Эмилия
Боже мой, какая весть! Итак, я теперь совершенно погибла!
Элеонора
Не думай так, любезная, Бог, отъемлющий меня у тебя, пошлет тебе защитника надежнейшего, нежели я.
Эмилия
Кто теперь за меня вступится, несчастную, за меня, безродную сироту? Однако же вы знаете виновника моей жизни?
Элеонора
О том-то я и хочу сказать тебе. Последние часы моей жизни должны посвящены быть доброму делу. Слушай, Эмилия, — будь мужественна и перенеси неприятное известие, которое поразит тебя. Ты дочь добродетельнейшей из женщин — но, может быть, ее нет уже!
Эмилия
Ее нет уже! Несчастная Эмилия!
Элеонора
Если нет ее на земле, если почивает она сном вечным, то ты, Эмилия, увидишь прах ее и будешь иметь радость плакать над ее гробом.
Эмилия
Как? Она здесь, в этом замке? Отпустите меня, поведите меня к ней, дайте мне умереть на гробе ее. Где, где она?
Элеонора
Куда ты спешишь? Несчастная! Выслушай меня, я не всё сказала тебе. О! как я могу всё сказать тебе, моя Эмилия? (Лишается чувств)
Эмилия (бросаясь к ней)
Небесный Боже! воскреси хотя ее, дабы я не всего лишилась вместе!
Сатинелли
Или упрямство ее превзойдет мое терпение? Я совсем помешался! Ненастье за ненастьем! Буря воет над моею головою. Я спокоен! Спокоен? Кто сказал? А недеятелен! Ого пропастей отверсто передо мной — я сплю! Неужели эта женщина думает соделать чудо и своими воплями, своими слезами и каким-то непонятным героизмом свести меня с ума, задержать в великом парении моем? Неужели для того терял я силы души и тела, губил весну наилучших лет своих, чтобы теперь, когда морщины начинают есть мое лицо и волосы мои белеют, чтобы теперь я сделался ханжою и рыдал, смотря на дьявольские слезы женщины? И обо мне она так может думать? Безумная! Или она мечтает, что кинжалы вселенной притупились и обессилен яд Италии? Или мечтает она, что сия рука, полная крови, и совесть, этот червь, этот полновластный тайный бич, что совесть моя страшится наконец проклятий? Право? (Хохочет.) Не думает ли она, что Сатинелли убоится сделать то, на что отважился Монтони? Или теперь я уже не тот, пред которым трепетали некогда князья и герцоги? Не предо мною ли рыдал Кордано на коленях, и не в мое ли недро струилась кровь Лорендзы? Я смотрел тогда на истлевающую душу ее, душу, красоты мною боготворимой, смотрел и улыбался, пил ее слезы и улыбался, пил кровь ее и улыбался; то теперь ли, теперь ли… О! так обидно могла обо мне подумать Элеонора! Все ужасы земные соберу я на главу ее, все бездны гибелей отверзу под ее ногами, растворю источники смертей перед ее глазами; если же и их она не убоится, если сохранит твердость там, где трепещет сам изобретатель, тогда — о! тогда пред целым светом я посмеюсь вам, бездны изобретательных духов, тогда изобличу вас в бессилии, оспорю скипетры светоносцев и поставлю престол свой на западе1.
Рапини
Что?
Сатинелли
Всё мое искусство — одни ребяческие затеи. Элеонора смеется выдумкам и презирает угрозы.
Рапини
Презирает?
Сатинелли
Заведу речь о яде, о кинжалах — она смеется.
Рапини
Смеется?
Сатинелли
Представлю ей страшный род пыток, изображу так живо, так натурально — она смеется.
Рапини
Смеется?
Сатинелли
Не веришь? Одно имя Лорендзы так оживотворяет дух ее, как святое имя Папы — крестового рыцаря!
Рапини
Не знаю…
Сатинелли
Так ты потерял уже надежду как-либо когда-либо узнать от ней о роковой сей тайне? Рапини? Для того ли столько трудились мы, подверглись страхам, беспокойствам, чтобы у пристани претерпеть такое злое кораблекрушение?
Рапини
Я сын надежды! Не отчаивайся! Конечно! и кого б такие угрозы не смутили.
Сатинелли
Напротив.
Рапини
Они веселят ее? Так знай: кто устоял против такого роду искушений, тот другому непременно поддается. Это закон природы.
Сатинелли
Ты знаешь средство?
Рапини
Самое простое и даже проще, чем ты воображаешь.
Сатинелли
В подземелье?
Рапини
Нет!
Сатинелли
Дать яду, который бы умерщвлял на каждом шаге?
Рапини
Нет!
Сатинелли
Повесить на колесе?
Рапини
Нет! нет! И сколь бы ни действительны все эти средства, только тут они не нужны. Ей надобно во всём дать волю.
Сатинелли
Что?
Рапини
Сделаем ее владычицей над всем замком, вручим ей полную волю и будем угождать малейшему ее желанию. Пусть всё прошедшее улетит из головы ее. Представь опять себя влюбленным в ее прелести, не дорожи своими похвалами, не скупись на ласки, рассыпь опять перед ней цветы любви — поверь, она не ангел, кровь закипит, сердце забьется.
Сатинелли
Ах! как ты глуп, Рапини! Этим не соблазнишь и последней девки.
Рапини (качая головою)
Так-то ты искусен в любовных подвигах? Божусь тебе и отвечаю своею головою, если мы не выиграем. Не правда ли, что с самого замужества ты приучил ее к своей суровости? Она впивала в себя помалу яд печали и теперь смеется твоему блаженству! Опять надобно познакомить ее с удовольствиями жизни, разнежить сердце, душу расширить приятным впечатлением к всем забавам и весельям, и тогда… Неужли ты еще не понимаешь? Вить это очевидно! Что сокрыла она от человека, которому желала гибели, тем, без сомнения, предостережет мужа, коего жизнь сопряжена с ее весельем.
Сатинелли
Если ж…
Рапини
О! если ж и тут сопротивленье — то быстрое, стремительное нападение будет действительно. В отверстую к одним весельям душу посеешь ты ужас внезапной смерти! Сердце, коего каждое биенье знаменовало блаженство, погрузить в смертельные напасти — и сего-то человек не может уже перенесть, и тут конец ее терпению, она падет.
Сатинелли
Восторжествую? Это счастие мне кажется непонятным.
Рапини
Признаться, ты сам себе непонятен. Что вздумалось тебе жениться на такой женщине? Как страсть слепа. Куда девалась твоя решимость, расторопность? Ты женился, сам не зная на ком.
Сатинелли
Ты не знаешь сам, о чем говоришь!
Рапини
Или алебастровые щеки ее так тебя сманили? Или железные губы распалили твое воображение? Мутные глаза, погребенные в свинцовых ямах, придали мыслей о блаженстве?
Сатинелли
Перестань, Рапини, когда не хочешь, чтобы у тебя подеревенели губы и посинели щеки.
Не беспокойся! Бешенство — моя стихия. Беспрестанное несчастие заставило меня сойти с ума. Но ты, Рапини, кажется, должен ко мне привыкнуть.
Рапини
Ах, Сатинелли! Если б знал ты, как несносна мне твоя скрытность!
Сатинелли
Что нужды, хотя б ты и знал.
Рапини
Я весь к твоим услугам.
Сатинелли
Если упаду я в пропасть и младенец будет предлагать мне помощь свою, то я плюну ему в глаза.
Рапини
Давно ли ты стал так думать?
Сатинелли
С той минуты, как назвался Сатинелли.
Бывал ли ты когда влюблен?
Рапини
Как тигр!
Сатинелли
Рапини! Ты не можешь чувствовать своего блаженства! Знай, что человек, покуда любит зверскою любовию, до тех только пор и счастлив. Тот только представит счастие свободы, кто несколько лет томился в цепях. Кто не был влюбленным, тот не может и представить, что значит быть влюбленным.
Рапини!
Рапини
Что?
Сатинелли
Мне нужна помощь!
Рапини
Я весь к твоим услугам.
Сатинелли
Я не могу положиться на одного тебя.
Рапини
Надежда есть лучший вождь жизни!
Сатинелли
Но если этот вождь не может вести меня далее?
Рапини
Тогда отчаяние заступит его место — а оно всегда доводит к своей цели.
Сатинелли
Правда! Его призвать мне остается и предаться на произвол случая. Рапини, слушай, что скажет тебе друг твой: постарайся поселить вероломную надежду в ее сердце, но если не успеешь, если не успеешь — то, закрыв глаза и взявшись за руки, мы повергнемся в объятия отчаяния.
Рапини
Зачем беспокоиться прежде времени — говори!
Сатинелли
Как скоро наскучила мне пустыня и замок, окруженный со всех сторон пропастями, опостылел мне, я отправился в Турин2, чтобы там рассеять себя хотя немного. Не пробыл я двух дней, как слух за слухом о какой-то прекрасной милой вдове наполнил мое воображение каким-то странным чадом. Бал за балом, пиры, концерты, беспрестанные праздники давала она целому городу. И скоро, скоро сделалась Аспазией своей провинции3. Меня однажды пригласили на бал. С обыкновенной) своею мрачною миною, со всем угрюмством на лице, с которого еще не смылись капли крови Лорендзы, я вошел в собрание, увидел королеву игр — сию высокомерную обезьяну, которой кривлянье и коверканье выдавали за высочайшие примеры остроты и ловкости. Приметя, что эта кукла дышит жеманством и упивается смешною лестью, и я с своей стороны наговорил черт знает чего; никогда не думал, чтобы сему поверили, и — и, однако ж, поверили. Она взглянула на меня такими глазами, что я отвернулся и едва не лопнул от досады; я убежал из залы и после, как опять оправился, увидел себя в саду, на дерновом канапе, подле небесного творения, ангела, девицы, коей один взор рассеял презрение на лице моем к их полу; кровь бросилась к лицу; я остолбенел — и она скрылась. Вдова эта была Элеонора; ангел, небесная девица — Эмилия!
Рапини
Элеонора — и Эмилия.
Сатинелли
Ты удивляешься?
Рапини
Какая странная догадка. Что мне думать?
Сатинелли
Что хочешь! Я увидел ее; кровь выступила на лице моем, глаза блистали пламенем кипящей юности, и сердце сказало мне: «Сатинелли! ты не будешь счастлив, если это райское творение не озлатит своею улыбкою дней твоих». Я послушался голоса сердца, со всех сторон обдумывал и со всех сторон увидел невозможность. Элеонора всё еще думала о браке, и ненависть ее к Эмилии была безмерная. Я сделал оборот, понятно? Я предложил руку матери, дабы тем самым мог легче приобрести сердце дочери.
Рапини
Изрядно. Тут довольно политики.
Сатинелли
Вскоре после сего я сделался супругом — и за все мученья, какие должен был вытерпеть как муж, я награжден был каким-то спокойным, сладким чувством как отец!
Рапини
Что ж, ты довольно счастлив!
Сатинелли
Так казалось! Как вдруг ужасная туча помрачила и так уже довольно бледное и слабое солнце моей надежды. Ах! я узнал, что эта кроткая, любезная Эмилия, любит — и натурально не меня, любима — и натурально не одним мною. Два рыцаря, Октавий Корабел-ло и Пётр Оридани, сделались мне явными соперниками, вероятно, сами того не зная. Тут я решился наконец пленить Эмилию подарками; но Эмилия была необыкновенная девушка — при всём том, мои доходы невелики; я предложил моей жене, чтобы всё свое имение она укрепила за мной, и — я получил отказ. Что было делать? Я решился ехать в свой Мертвый замок и здесь положить последнюю кисть на картине. Но не успел сюда приехать — новый гром гремит, и туча моего воображения еще мрачнее прежнего. Кордано имеет детей.
Рапини
И они живы — что делать!
Сатинелли
И я не знаю, где они! Мучительная неизвестность! Но я нашел средство. Если в сем замке об них ничего не знают, то опасность не велика, если ж и знают, то непременно должен знать и самый граф. Я подозреваю Валентина. Когда об них и Кордано знает, то клянусь, Рапини, не видать солнечного восхода, если и я об них не узнаю. Хотя бы путь к ним был чрез трупы всех — Кордано, Элеоноры, Корабелло и всех, кроме тебя и Эмилии. Клянусь!
Сатинелли
Что, Валентин?
Валентин
Маркиз! С самого утра подле ограды видны были шайки разбойников — по всем приметам, они готовятся напасть на замок. Не прикажете ли взять осторожность?
Сатинелли
Поди, Рапини, и вели моим рейтарам, чтоб были в порядке. Я скоро сам отправлюсь посмотреть все укрепления.
Где Элеонора?
Валентин
Она в зале, с гостями. Все удивляются, что вы так скоро их оставили.
Сатинелли
Удивляются? Кто удивляется? Кто проникнет глухую бездну моего сердца и смеет удивляться? Позови ко мне Элеонору.
Хорошо! Послушаюсь Рапини! Истощу пред нею все ласки и учтивости, сделаюсь хамелеоном — и, если угодно будет Элеоноре, я даже готов плакать, только б тем свести ее с ума!
Сатинелли
Синьора! Вы кстати пришли с Эмилией. Послушайте! Мне надобно отлучиться из замка, а вы останетесь с гостьми. Возьмите ключи у Валентина; погреба мои для вас открыты, я хочу угостить всех по-графски.
Элеонора
Маркиз! Такая доверенность! Извините, я не ожидала.
Сатинелли
Если вам не нравятся ваши покои, вы можете велеть отвесть себе другие! Давича, поутру, я был в духе — прошу извинить. Нимало не хотел оскорбить я вас, но дело сделано — простите. Я теперь иду из замка и надеюсь скоро возвратиться! Я себя почту счастливым, если вас найду спокойнее. (Скоро уходит.)
Элеонора
Спокойнее? И это сказал мне Сатинелли! О! меня не так легко обмануть, Эмилия! Неужли ты поверила его учтивству, его ласкам? И ты думаешь, они от чистого сердца? Ошибаешься, моя любезная! Гораздо опаснее бывает гром, когда он бьет не из угрюмой тучи. Тут его никто не опасается, не стережется — но смерть всегда его спутница. Нет, нет! Со всех сторон погибель — нет спасенья!
Эмилия
Не оставляйте меня, сударыня, не оставляйте, бога ради! Ах! зачем я не могу назвать вас своею матерью! В одну минуту я потеряла оба, счастия. Утешьтесь!
Элеонора
Эмилия! Мне должно всё тебе открыть. Как скоро я вздумаю о сем, то мой язык деревенеет, но и самое молчанье для меня тягостно. Приготовься, Эмилия! Сбери всю свою твердость, какая только может быть в груди семнадцатилетней девушки. Я надеюсь на тебя! С терпением сносила ты огорчения от меня — то неужли теперь… (Останавливается.)
Эмилия
Ах! Бога ради, синьора! позабудьте о прошедшем! Прежняя ваша суровость нимало меня не огорчала, но теперешние рыдания ваши приводят меня в отчаяние!
Элеонора
Между славнейшими фамилиями в нашей стороне фамилия Корданов была из первых. Правота душевная, благородство мыслей и решительная твердость старшего в фамилии приобрели им всеобщее почтение. Но откровенность, простота его, любезность характера доставили ему всеобщую любовь. Жена и друг составляли его блаженство: красота Лорендзы умягчала суровость рыцарской жизни, а друг его, веселый, замысловатый Монтони, рассказами своими наполнял пустые промежутки его времени.
Эмилия
Монтони!
Элеонора
Так! Маркиз Монтони был ближайший друг великодушного Кордано! Четыре года прошли как несколько часов — и двое, двое детей доставили им новые радости. Октавий и Эмилия были утехою добродетельных родителей.
Эмилия
Эмилия!
Элеонора
Так звали дочь графову. Однажды ввечеру Кордано, возвращаясь с охоты, едва успел подъехать к воротам, как получил известие, что Лорендза похищена! «Кем?» — вскричал он, и сабля заблистала в руке престарелого героя. «Монтони!» — отвечают, и он без чувств свалился с лошади. Скоро он пришел в себя, видит тысячи рейтаров, вкруг его толпящихся, вооруженных с головы до ног. Он поклялся ужасным мщением — и мщение произнесено было его тысячами. Он погнался, догнал преступного Монтони, сразился — и победил.
Эмилия
И победил!
Элеонора
Победил и отнял из рук его Лорендзу, но злодей укрылся. Долго бодрствовала месть в груди Кордано, долго искал он следов вероломного Монтони — тщетно; и наконец опять он стал по-прежнему откровенен и весел, начал изглаживать из памяти свое несчастие, как вдруг — Эмилия! и тут-то собери свое внимание — как вдруг в одну ненастную полночь осаждают Корданов замок; прежде нежели он мог собрать смятенных ратников, дать им нужные приказы, замок запылал со всех сторон, ворвались хищники, разбито войско — и я узнала это на другой уже день. Поутру приезжаю я туда и вместо замка и огромных садов вижу кучи тлеющих колонн, и — так угодно было небесной благости, ничему иному должна я приписать сей случай — я увидела детей несчастного Кордано. Я увидела обоих, ползающих на траве нагих, лишенных помощи и защиты. «Где Кордано, где Лорендза?» — беспрестанно спрашивала я у всякого, но никто не мог сказать ни слова. Я, оставя сына попечениям соседственного рыцаря, взяла к себе Эмилию!
Эмилия
Боже мой! теперь начинаю я несколько отгадывать.
Элеонора
Тебя взяла я к себе, моя Эмилия. Ты — дочь Лорендзы, а я, ее сестра, тебя взяла я на свои руки. Прижмись ко мне, пади в мои объятия! Когда я не могла исполнить в точности обязанностей матери, то я ужасно за сие наказана; пади в мои объятия, не дай мне умереть от горести, великодушна будь, Эмилия! (Обнимаются)
Эмилия
И таким плачевным случаем лишилась я своих родителей!
Элеонора
Нет, нет! Как благодарила бы я небо, если б Эмилия таким плачевным образом лишилась своих родителей!
Эмилия
Боже, Боже мой!
Элеонора
Чаша горести была исполнена, и надлежало ее выпить. Эмилия! о, если б ты знала, сколь горька была смертельная чаша сия, ты бы лишилась чувства. Смотри на меня, смотри на эти иссохшие щеки, на эти впалые глаза, на эту истощенную грудь — это не от счастия! Но и я, и я, если воображу несчастную жизнь ее, тогда моя мне кажется раем.
Эмилия
Боже, Боже! И это всё сделал Монтони.
Элеонора
Монтони, чудовище, изверг, друг добродетельного Кордано. Всё это сделал Сатинелли!
Эмилия
Как? Маркиз?
Элеонора
Супруг мой! Я несчастная, обольщенная женщина!
Эмилия
Ах, тетушка, ради бога, не скрывайте от меня ничего — или я не дочь Лорендзы?
Элеонора
Всё услышишь, услышишь всё, Эмилия, только не теперь. Когда спокойствие твое тебе любезно — не желай знать далее.
Эмилия
Скажите, тетушка, скажите! Печальна была судьба Лорендзы, то неужели я, дочь ее, — ах, тетушка, она могла терпеть, а я неужли не могу и слушать?
Элеонора
Когда тебе любезно мое спокойствие, то не любопытствуй далее.
Эмилия
Довольно! (Кидается в ее объятия) Я не желаю знать.
Валентин
Синьора!
Элеонора
Что, Валентин? Что тебе надобно?
Валентин
Мне нужно с вами переговорить о весьма важном деле!
Элеонора
Не новое ли препоручение от Сатинелли?
Валентин
Нет! Когда вы столько снисходительны, сколько надеюсь и желаю, то послушайте меня! Я старый ваш слуга и сообщу такую тайну…
Элеонора
Пожалуй, не трудись. Я не чувствую в себе расположения слушать чужие тайны!
Валентин
Ах, синьора! Когда вы точно бывшая супруга рыцаря Пинителло, то не может быть, чтобы вы не хотели слушать о Лорендзе.
Элеонора
О Лорендзе?
Эмилия
О Лорендзе? Боже! что, что?
Элеонора
Подлый старик! Или ты думаешь выведать сим способом тайну, которой все вы, злодеи, столько страшитесь? А! и такие средства употребляет Сатинелли?
Валентин (плача)
Как горестно, когда господин не узнаёт слуги, которой столько к нему предан.
Элеонора
Старик! что ты это вздумал?
Валентин
Так, синьора. Несмотря на вашу недоверчивость, мне вас нельзя оставить. Вы, конечно, правы! Кто из честных людей может любить поверенного Сатинелли? Но вы, конечно, выслушаете меня, седого, верного слугу графа Кордано!
Эмилия
Позвольте, сударыня, говорить ему — пусть говорит он со злым намерением, лишь только б говорил о Лорендзе.
Элеонора
Старик! Почему ты меня знаешь?
Валентин
Я вам сказываю: если вы вдова Пинителло, то имя…
Элеонора
Если лесть или коварство готовы водить языком твоим, то не произноси сего имени. Оно священно. И да обратится тому в ужасный грех, если дерзнет кто произнести его с злым намерением.
Валентин
Да обратит мне Бог в страшный грех, если я осмелюсь святое имя Лорендзы произнести без благоговения. Велите удалиться молодой сей госпоже. Она всего не может слушать.
Элеонора
О! она должна выслушать.
Валентин
От чего начать мне? Чем кончить? Но если вы Элеонора, то с чего я начну, вы поймете, и чем кончу, вы довольно будете чувствовать. Вы знаете, что вы сестра Лорендзе?
Элеонора
Знаю.
Валентин
Также знаете вы — и она была в сем замке.
Элеонора
Знаю.
Валентин
И, верно, вы знаете это из писем, писанных отсюду.
Элеонора
Так и ты известен о сих письмах? О, не может быть, чтоб ты был злобный человек. Лорендза открывала тебе свои тайны — ты должен быть добрый человек! Скажи, что было с нею далее?
Эмилия
Любезный старик! зачем тебе таить от нас — она жива еще?
Валентин
О! без сомнения! Небесные не могут умереть!
Элеонора
Так ее нет уже! Боже, нет уже!
Валентин
Да благословит Господь дух праведный — мир праху ее, освободившемуся от земных горестей.
Элеонора
Что сделалось с нею? Если ты был поверенным ее несчастия, то, без сомнения, ты знаешь и об ее успокоении. Здесь умерла она?
Валентин
В сем самом замке Бог кончил бедствия ее. Ах! здесь она томилась дни и ночи, здесь страдала голодом и жаждою — и здесь наконец… (Плачет.)
Элеонора
Ужасно! Среди толпы злодеев, извергов человечества нашелся один, который принимает участие в судьбе ее! Да благословит тебя Бог!
Валентин
О! я на Него надеюсь. И если мне еще удастся успеть в одном, то я спокойно опущусь в могилу и буду твердо ожидать блаженной жизни за гробом. Бедная Лорендза в последнюю минуту томительной жизни своей обещалась молить Творца, дабы и я причтен был к лику праведных. И если ее молитвы будут презренны, то кто из смертных может надеяться на благость Божию?
Элеонора
Итак, она сделала тебе препоручение?
Валентин
И с вашей помощию я надеюсь его исполнить. Бог, сам Бог послал вас сюда.
Элеонора
Говори! говори скорее! Всё, что только осталось в моей власти — и даже жизнь моя…
Валентин
О нет! Она сего не требует. В ту страшную полночь, когда Монтони овладел изменнически нашим замком, граф, графиня, несколько рейтаров и я — все розданы под особливую стражу и по шестидневном странствовании, всё ночью, достигли мы до этого замка. Тут-то начались все наши бедствия. Товарищи мои решились уйти, соглашали и меня, но мне хотелось или спасти господ своих, или самому погибнуть. Я остался, сказал об этом графу и выискивал удобный случай, не удастся ли мне спасти его. Всё тщетно! Всё было предпринято. Товарищи мои ушли. Граф рыдал, благодаря меня за верность.
Элеонора
Чем воздать тебе за доброе твое дело?
Валентин
Если б мне удалось исполнить его препоручение, то я почел бы себя с избытком награжденным за все труды и за все старания. Тут — но я не смею произнесть теперь ни слова об участи Лорендзы: ваша дочь довольно молода, она не сможет всего выслушать.
Элеонора
Довольно! Я знаю всё из последнего письма ее.
Валентин
И это письмо писал уже я. Она сама была не в силах и водить рукою. Кто может только вообразить ее страдания, кто представит их во всей их полноте — и тот уже довольно несчастлив, но кто их переносил… Поступок мой привязал ко мне Монтони. «Старик! — сказал он. — Мне приятно видеть тебя мне преданным. Я хочу доказать мою к тебе доверенность. Ты будешь отныне стражем графовой темницы».
Элеонора
Небесный Боже! Так он был заключен!
Эмилия
Так он томился в темнице? Господи!
Валентин
Я сам не знал, что делать! Как я мог, не проливая слез, смотреть на цепи, отягчающие руки моего господина?
Элеонора
Он был в оковах!
Эмилия
Был в оковах!
Валентин
Но другая мысль: если я откажусь от новой должности, она поручена будет другому — и тогда, тогда лишусь я отрады плакать на его коленях. Я принял должность.
Эмилия
Он томился в оковах!
Элеонора
Оковы сии были оковы праведника!
Валентин
Лорендза скоро сошла в гроб (Элеонора и Эмилия плачут), и вскоре Сатинелли (Монтони вздумалось так назвать себя) отправился из замка. Тут я с графом проплакал целый день.
Элеонора
Неужели и тут не мог ты найти случая?
Валентин
Когда бы я оставался полным господином в сем замке — может быть, а то Монтони оставил здесь Рапини, первого по нём злодея. Он держал весь замок во всегдашнем страхе, отлучался только на малое время и всегда имел шпионов. Часто с графом просиживал я целые ночи, плакал с ним вместе, утешал его будущим блаженством и надеждою на радость, обещанную на небе праведным. В одну из сих минут он сказал мне: «Старик! Я чувствую, что мне здесь назначено кончить несчастную жизнь свою — но Бог мне дал детей. Ежели ты когда-либо проведаешь об них и будешь иметь случай сказать им или, по крайней мере, написать — то объяви им об участи их отца и закляни ужасным мщением; ежели они его исполнят, то на моей могиле благослови их, ежели же презрят отцово завещание, то моим попранным именем произнеси на них проклятие, и мой дух, возникнув из глубины гробницы, подтвердит сие проклятие». Я клялся исполнить его повеление. Сколько раз чрез письма я вас просил, синьора, навеститься о сем, но не было ответа. Наконец исчезла вся моя надежда, когда услышал я, что вы по смерти своего мужа вышли за Сатинелли. Граф услышал о сем — и лишился чувств.
Элеонора
О! он отмщен! Он отмщен страшно!
Валентин
Теперь злой случай принес к нам опять маркиза. Чувствую, что граф недолго проживет, а я не исполнил его веления!
Элеонора
Так он жив еще?
Эмилия
Он жив? Боже, Боже мой!
Валентин
Он жив — а я не исполнил его приказания!
Эмилия
Он жив? Где? Где? Боже! (Лишается чувств)
Валентин
Что это? Ах! что с нею сделалось?
Элеонора
Благодари, старик, благодари непостижимым судьбам Вышнего! Ты не мог проникнуть их, роптал! Видишь ли ты эту девушку? Это Эмилия, дочь графа Кордано и Лорендзы!
Валентин
Дочь его! Господи! это дочь его! (Бросается перед нею на колени и плачет)
Элеонора
Сегодни же ты увидишь и его сына.
Валентин
Небесные слова! Как я скажу о сем графу?
Оридани
Что здесь сделалось? Что с нею сделалось, сударыня? Помогите! (Кидается на колени и берет за руку)
Элеонора
Оридани! Сегодни я буду в гробе или назову вас женихом Эмилии, только…
Оридани
Все бедствия, все ужасы готов пройти я, только бы сия небесная рука указала мне путь.
Корабелло (стоит в крайнем изумлении)
Изменник! Га! Оридани! это ли исполнение слов рыцаря? Клятва твоя, вероломный, где клятва твоя, коей клялся ты перед Богом?
Оридани
Друг мой!
Корабелло
Когда еще хотя раз ты осквернишь имя ее языком своим… Но я не обесчещу своего оружия в крови преступника! Отныне проклята капля крови, которая будет течь в моем сердце для вероломного. (Убегает.)
Оридани
Постой, несчастный! Ты ничего не знаешь! (Убегает за ним.)
Кордано
Я думаю, уже вечер; Валентин не бывал; голод начинает свирепствовать! И в сем несчастном полуумершем остове еще действует природа! Для чего не исключит она меня из числа чад своих? Зачем я не подобен самому дикому камню, служащему мне постелей? Живу--и чувствую! Ах! для чего живу я и чувствую? Мозг высох в костях моих; кровь улетела из жил моих на воздух, едва могу двигать составами — но я живу еще и чувствую! Боже! для чего я чувствую?
Итак, я осужден здесь умереть? В стенах сего ужасного жилища окончу я бедственную жизнь свою! Замок древнего Юдольфа!4 Кто проникнет страшные твои заклепы? Кто обнаружит ужас, основавший в тебе престол свой? Кто откроет свет надежды в сердце заключенного в тебе узника! Страх, ужас — вечные твои хозяева, и тайны твои сокровеннее судеб предвечного; и кто из смертных откроет их, замок страшного Юдольфа? Отлученный от жены и от детей своих, в тебе сокрою я прах свой, и кто из родных посетит мою могилу? Кто осмелится вступить в твои ограды и достигнуть жилища мертвых? Голод тяготит меня! Неужли определено мне умереть голодною смертию? Неужли доброй Валентин сего не знает? О! он верно бы пришел ко мне и разделил кусок хлеба, и слезу мою перенес бы на гроб Лорендзы, и мои стенания сообщил давно истлевшему ее праху.
Валентин
Ах, добрый господин мой! Сколько я с вами не видался!
Кордано
Что? принес ли ты мне чего-нибудь? Я истаиваю от голоду. Целые сутки я ничего не ел.
Валентин
Вот корка хлеба и кружка с гнилой водою.
Кордано
Неужли этот раз ты не принес чего-нибудь лучшего? Нет! Благодарю тебя, Отец небесный, и за сию милость, ты печешься о малейшем черве, даешь ему пишу — и я не забыт Тобою.
Валентин
Но, добрый господин мой, знаете ли вы новость?
Кордано
Что? Я осужден на смерть? По добродушию ты, может быть, желаешь еще на несколько времени подкрепить истлевший узел жизни? Боже! Боже! Но зачем ты подвергаешь жизнь свою опасности за эту седую голову?
Валентин
Не беспокойтесь! Участь ваша, граф, еще не решена!
Кордано
Что ж скажешь ты?
Валентин
Маркиз Монтони возвратился!
Кордано
Силы небесные! Моя погибель.
Валентин
Граф, не беспокойтесь! Бедствия ведут за собою непосредственно и радости.
Кордано
Ах! Радости? Неужели радость не позабыла старика, пятнадцать лет гниющего в темнице?
Валентин
Бог смотрит на слезы праведника и посылает надежду в его сердце.
Кордано
Надежду! Жалкий утешитель! Смотри на мои волосы, от грусти побелевшие! Смотри на кожу, сквозь которую светятся кости, смотри на руки, на ноги — видишь? Ах! и мне мечтать о радостях? В бескровном сердце радость быть не может — в моем нет ни капли!
Валентин
Грешно забыть Бога, когда мы в счастье, но тем грешнее позабыть его в несчастии; Он общий всем нам утешитель! И прошу вас успокоиться.
Кордано
Был ли ты у жены моей?
Валентин
Я каждую ночь читаю целый час священные молитвы над ее гробом.
Кордано
Благодарю! Так Сатинелли возвратился?
Валентин
С женою и дочерью!
Кордано
Элеонора! Ты сестра моей Лорендзы! Бог простит тебе.
Валентин
Но, милостивый государь, вы забыли уже спрашивать о детях своих!
Кордано
Ни слова! Долго льстился я мечтою, наконец и та меня оставила.
Валентин
Вы мало надеетесь на милость Божию!
Кордано
Безумно было бы ею обольщать себя. Они погибли, нет их.
Валентин
Неизвестно!
Кордано
Они погибли в пламени, когда несчастные родители их так поносно оставляли замок. Ах! они погибли!
Валентин
Почему? Может быть, добрые люди (неужли их нет на свете?), быть может, что родня какая взяли их к себе, вскормили, воспитали…
Кордано
О! ни слова, ради бога, ни слова! Сердце от радости трепещет, но как скоро я вспомню — мечта.
Валентин
Приучили бояться Бога и любить добро, быть может, что они сгорают равной нетерпеливостию обнять родительские колена, припасть к груди…
Кордано
К иссохшей этой груди! Всё перетлело в ней, кроме любви к ним.
Валентин
Припасть к груди, просить благословения — и позволения мстить обиду!
Кордано
О, тогда, тогда бы разлилась новая жизнь во всех нервах, я благословил бы их, заключил бы их в свои объятия (встает), прижал бы к своему мертвому сердцу, сказал бы: «Дети! Мстите за обесчещенные седины отца вашего!»
Валентин
И они сказали бы в один голос: «Мщение, мщение, батюшка!»
Кордано
Мщение, мщение, дети мои! (Обнимает Валентина и вдруг с трепетом отступает) Мечта! мечта!
Валентин
Какая сладкая! какая живящая мечта!
Кордано
Нет — Небо не будет столь милостиво!
Валентин
Не оскорбляйте его, синьор, не оскорбляйте его такою недоверчивостию. Знайте: дети ваши живы!
Кордано (остолбенев)
Старик! не смейся над отцовым сердцем.
Валентин
Дети ваши живы, живы — и сей самой ночи вы их увидите.
Кордано
Я, я их увижу! Валентин! Неужли это один способ погубить меня? О! это самый жестокий способ!
Валентин
Этой же ночи вы их увидите!
Кордано (падая на камень)
Довольно! Царь небес! Довольно! Это счастие превыше всех земных блаженств! Радость, которой я не заслужил!
Валентин
Оправьтесь! Смотрите, не измените себе! Вы скоро увидите Монтони!
Кордано
Как скоро я увижу детей своих, то василисков взор его не отравит моего блаженства. Монтони мне не страшен более.
Валентин
Вы только тем погубите себя. Один ваш взор, неосторожный, двоезначущий взор оправдает его подозрение.
Кордано
Так он уже знает об этом?
Валентин
Злой дух сообщил ему об этом! Он готов отдать половину имения, только бы отыскать их.
Кордано
Боже милосердый! Они погибнут!
Валентин
Нет! Не беспокойтесь! Он всякий день их видит, всякий час жалуется им на свои несчастия и сообщает свои подозрения, нимало не беспокоясь.
Кордано
Так здесь они? Здесь? В этом самом замке? Благодарю Тебя, предвечный Боже, благодарю Тебя! Может быть, что они здесь были, близ тюрьмы моей, слышали мои стенания, слышали сей звук цепей, быть может, а я не знал сего. Ах! я бы не перенес сего — от радости, от радости!
Валентин
Идут! Так, это Сатинелли! Граф, бога ради, успокойтесь, вы погубите себя и всех нас.
Кордано
Как перенесу первой взор его? При имени Монтони сердце обливается холодною кровью!
Валентин
Тише!
Сатинелли (стоит долго молча в дверях; Кордано с трепетом отворачивается, закрыв лицо руками)
Валентин! Что ты тут делаешь?
Валентин
Я принес ему кружку воды и корку хлеба.
Сатинелли
И столько времени болтал здесь?
Валентин
Он спрашивал меня о времени.
Сатинелли
На что? Здесь всегда светло.
Валентин
Просил, чтоб снять с него цепи.
Сатинелли
Снять цепи?
Валентин
И оковать его в другом месте, потому что кожа подле кистей протерлась до костей.
Сатинелли
Однажды сказал я: тогда переменю оковы, как кисти совсем отпадут.
Валентин
Я то же сказал ему.
Сатинелли
Впредь не говори здесь ни слова. Оставь нас.
Сатинелли
Граф Кордано!
Кордано
Неужели маркиз Монтони мог узнать в сем остове прежнего Кордано?
Сатинелли
Как и не узнать? Черты лица, с которым ты сыпал на меня благодеяния, глубоко врезались в душе моей.
Кордано
Не издевайся, Монтони, над Провидением небес! Не ругайся Божьим Промыслом. Что, если когда-нибудь и самого тебя постигнет тяжкая рука Его? О, если бы когда-нибудь постигла тебя тяжкая рука Его!
Сатинелли
Я думал, ты уже простыл, забыл горячиться; ан, в тебе остались еще кровь и желчь.
Кордано
О, как бы я благодарил Небо, когда бы совсем лишен был чувства!
Сатинелли
О! совсем напротив. Я чувствую в себе великое удовольствие смотреть на твои гримасы.
Кордано
Сатинелли! вспомни о том времени, как еще я был графом Кордано.
Сатинелли
А я последним нищим во всей провинции? Охотно!
Кордано
Ты, повергшися у ног моих, молил меня из милосердия принять к себе в пажи!
Сатинелли
И ты, по своему великодушию, сделал меня своим другом. А? не правда ли?
Кордано
Ты скитался бос, наг, без имени и пристанища!
Сатинелли
То и другое ты мне доставил; одел, обул, пристроил.
Кордано
Утешаясь мыслию, что Сатинелли защитит и сам седую мою голову!
Сатинелли
Разве здесь теперь ты без пристанища? Не защищает ли тебя сей свод от бурь, дождя и снегу? Доходил ли когда-нибудь к тебе звук грома?
Кордано
Холод, голод.
Сатинелли
Холодный воздух лучше для здоровья, а голод, сказал греческий мудрец, есть лучшая приправа к пище5.
Кордано
Сырость.
Сатинелли
Спокойнее будешь спать.
Кордано
На диком камне.
Сатинелли
Все угодники так спасались.
Кордано
Изверг! Ты не боишься Бога! Столько лет томиться в подземелье! Нет души, которой можно бы открыть свои страдания!
Сатинелли
Ты очень прост! Зачем всякому открывать свои тайны?
Кордано
Ты лишил меня имения!
Сатинелли
Земного? Стяжи небесное!
Кордано
Я тебя прощаю!
Сатинелли
Благодарен!
Кордано
Ты лишил меня жены. Да покарает тебя гнев небесный и проклятие Церкви!
Сатинелли
Да, если б это так было.
Кордано
Ты лишил меня детей. Да будет проклята душа твоя пред Богом Правды!
Сатинелли
Худо!
Кордано
Чудовище!
Сатинелли
Как будто я для тебя так страшен!
Кордано
Кровопийца беззаконный!
Сатинелли
Всё это хорошо в трагедии. Послушай! Я хочу, — и для сего единственно и пришел сюда, — я хочу примириться с своею совестью и познакомить дни твои с спокойствием.
Кордано
Спокойствием? И ты можешь хвалиться познакомить меня с спокойствием? И из твоих проклятых уст может исходить спокойствие? Беззаконник! Язва, смертная, всеумерщвляющая язва вьется над головой твоей; смерть видна из твоего взора — и ты еще можешь обещать спокойствие?
Сатинелли
Лорендза почивает вечным сном.
Кордано
Монтони! Не произноси ее имени! Или не чувствуешь, что против воли на щеках твоих показывается бледность, когда дерзаешь ты произнести святое имя ее?
Сатинелли
Гм! быть может. Дело в том — мне самому наскучило держать тебя взаперти; да и самому тебе, я думаю, не очень жизнь твоя приятна. Итак, когда хочешь быть вольным, это зависит единственно <от> тебя.
Кордано
От меня?
Сатинелли
Единственно от одного тебя зависит возвратить себе свободу; возобновить свои чертоги, свои замки, нажить опять имение — и кончить остаток жизни в неге и довольстве.
Кордано
От меня? Монтони! посмотри на эти руки, эти ноги. О! как сладостно истаивать в темнице!
Сатинелли
Подозрительный старик. Ты увидишь, что нет ничего чистосердечнее сего признания.
Кордано
Что мешает произвести его в дело?
Сатинелли
Безделица! Как бы то ни было, а всё я уверен — да и ты признаешься, — ты мне не можешь желать добра.
Кордано
Тебе добра? О Сатинелли! нет в аде муки, какой бы я не пожелал тебе!
Сатинелли
Охотно верю. И потому-то я соглашаюсь дать тебе свободу под условием.
Кордано
Каким?
Сатинелли
Оставь в замке мне детей своих.
Кордано
А! Сатинелли! Теперь открывается твой план! Что, изверг, что? Конечно, они мечтаются тебе в ужасных привидениях? Конечно, узнал ты, что этот скелет, этот изможденный остов имеет руку, сильную руку, которая омоет седины мои в крови моего убийцы?
Сатинелли
Га! ты об них знаешь?
Кордано
Ангел-хранитель мой сообщил мне весть сию, и я спокойно опочил на одиноком камне. Ангел-мститель возвестил тебе об них — и ты вострепетал в вертепе злодейств твоих. Поди от меня, не заражай радости моей своим присутствием. Я мечтаю о Лорендзе и детях своих.
Сатинелли
Как? разве не уверен ты, что их нет уже на свете? Они погибли вместе со стенами замка.
Кордано
Так думал я и плакал — а теперь…
Сатинелли
Разве ты думаешь, что есть еще какой-нибудь шпион, которой знает о твоем заключении и известит о сем детей твоих, хотя бы в самом деле они существовали?
Кордано
Я сего не думал и рыдал; теперь…
Сатинелли
Измена! Предательство! Кто был у тебя? Где он? Куда сокрылся? На ком прольется дождь мучений, каковых трепещет человечество? О! мне необходимо надобно проникнуть сию ужасную тайну! Кто был здесь?
Кордано
Давно окостенело это сердце и ничего не чувствует, кроме презрения к жалкому злодею и мщения неблагодарному.
Сатинелли
Мщения? О! теперь узнаешь ты, что значат бедствия на сем свете! (Убегает)
Кордано (вослед ему)
И мщения, страшного мщения неблагодарному! (Падает на колени) Творец! Тебе приношу на жертву первое биение радостного сердца; я увижу их, детей моих, увижу — вечная благость!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТИЕ
правитьСатинелли
И теперь положись на верность человека! Если ты богат, могуществен, он в виде подлого червя вьется у ног твоих, но если хоть мало счастие изменит тебе — червь сей превращается в ехидну1 и уязвляет руку, воздвигшую его некогда из праха. Как? и он уже об этом знает? И сквозь своды мрачного его жилища проникла ужасная весть сия! Кто сообщил ему ее? И чьею неверностию или оплошностию похитил он мое спокойствие? Нет! нет! Конечно, бедствия вскружили ему голову! Он мечтает, утешается выдумками — а я, я беспокоюсь! И чего? Чего мне беспокоиться? Но отчего в словах его такая надменность? Откуда родилась убивственная улыбка на полуумершем лице его? Какая-то надежда, уверенность сверкает в тусклых взорах его? Он знает, знает — ах! и более меня. (Звонит. Слуга входит) Позови ко мне Рапини! Всех осмотрю я, ничья улыбка, ничья простая мина не уйдет от моего взора! Всё взвешу, всё изочту — и тогда…
Сатинелли
Что? Слышал?
Рапини
Слышал!
Сатинелли
Что?
Рапини
Что ты был в тюрьме!
Сатинелли
Только? Более ничего?
Рапини
Ты, кажется, встревожен?
Сатинелли
О! нимало! Я даже весел, довольно весел, кровь моя течет спокойно, сердце бьется одною радостию, я счастлив. Что ты так уставил на меня глаза свои?
Рапини
Далее?
Сатинелли
Я столько счастлив, что если это счастье продолжится еще хоть час, то я задохнусь! О, как я блажен теперь. (Закрыв лицо обеими руками, с трепетом садится)
Рапини
Далее!
Сатинелли
Но мне хотелось бы еще умножить сие блаженство. Я хочу быть весел, покоен и обеспечен совершенно.
Рапини
Сердечно радуюсь! Итак, ты начал…
Сатинелли
Желанием освободить Кордано из заточения.
Рапини
Хорошо!
Сатинелли
Я отдал ему свободу, всё его имение. Чему ты улыбаешься?
Рапини
Ну!
Сатинелли
И в удостоверение тому я объявил ему, что известен о его детях.
Рапини
Хорошо!
Сатинелли
Он сказал мне, что они недалеко отсюда, очень недалеко.
Рапини
Да.
Сатинелли
Я хочу найти их и вручить отцу.
Рапини
Монтони! Монтони!
Сатинелли
Что?
Рапини
Как? Или ты сам не примечаешь, как ты изменился в лице? Отчего трясутся твои губы, язык на каждом слове костенеет?
Сатинелли
Прости меня, Рапини! Я тебя обманывал. Представь положение души моей и состояние моего сердца! В сем замке есть изменники. Они острят кинжалы — и я их не знаю. О Рапини! Научи меня, как поступить в сем случае.
Рапини
Я это знал.
Сатинелли
Ты знал?
Рапини
От самого тебя. Конечно, должно быть в груди твоей великому волнению, когда не помнишь, что ты Валентину, попавшемуся прежде всех навстречу, рассказал об ужасе своем и подозрении.
Сатинелли
Я лишился ума.
Рапини
И сострадательный старик рыдал, смотря на твое смятение, отчаяние и сообщил мне. Итак, ты мог подозревать меня в измене? Сатинелли! Сатинелли! ты потерялся!
Сатинелли
Совершенно сошел с ума. Теперь я поступаю осторожнее! Корабелло и Оридани не знают ничего. Они желают даже сами отыскать их, усердно стараются исполнить должность, на них возложенную. Элеонора! Га! Она всё знает, знает всё — и вся измена от нее; и, вероятно, она открыла дочери своей и девке о сей ужасной тайне; как-нибудь у Валентина унесли ключи, ходили в подземелье, и граф узнал от них. Так! так! Я за них примусь! Гм! Скорее потеряешь бодрость и терпение, чем выведаешь что-нибудь у этой ханжи! Теперь я приступлю к дочери и девке. Рапини, позови ко мне Эмилию и Розалию.
Сатинелли
Или теперь исчезнет всё мое искусство? Или стены замка Юдольфова увидят в первый раз обманутым своего повелителя? Уже ты обветшало, здание веков прошедших. Целые три века было ты загадкою Европы и ужасом Италии. Неужели при Сатинелли обнаружатся твои тайны и стены твои рушатся со мною? Кто из смертных имеет столько смелости, чтобы мог без ужаса коснуться оград твоих; и кто из демонов столько отважен, чтобы мог пройти глухие мраки, полные трупов, пройти стены, обрызганные кровию?
Голос (из стены)
Я.
Сатинелли (с ужасом отступает)
Кто ты?
Голос
Я пройду мраки, наполненные трупами, и освещу твое посрамление.
Сатинелли
Ты, блуждающий среди полуночи! Кто ты?
Голос
Я пройду стены, обрызганные кровию, и предам тебя на поругание всего живущего!
Сатинелли
Явись ко мне, ты, подлый из пресмыкающихся духов! (С яростию поражает саблею в стену) Предстань мне, покажись!
Голос
Я открою гробы истлевших и обличу тебя пред небом и землею.
Сатинелли
Га! Измена! Коварство, хитрость! О! ты меня не устрашишь! Если подлинно ты вестник ада — уверь меня, предстань; час полуночи настал, гробницы отверсты, хороводы теней блуждают по распутиям — покажись мне.
Голос
Сей полночи ты увидишь меня; холодными руками обниму я трепещущее тело твое, прижму ко обнаженным костям груди моей и на губах твоих положу печать Геенны.
Сатинелли (с трепетом опускается в креслы, у стремя взор, откуду слышен голос.)
Страшный вестник!
(Вскакивает.) В эту ночь, сказал ты? Дух-возмутитель! В эту ночь покажешься ты предо мною?
Сатинелли
В эту ночь? (Утирает лицо.)
Эмилия (в дверях)
Подойди к нему, Розалия!
Розалия
Боже избави! Извольте вы идти вперед.
Эмилия
Тебе лучше — он тебя больше любит.
Розалия
Он бледен, как стена!
Эмилия (вполголоса)
Маркиз!
Сатинелли (с ужасом вскакивает и обнажает саблю.) Опять!
А! это вы! Зачем?
Эмилия
Вы приказали нам здесь быть.
Сатинелли
Розалия! оставь нас!
Подойди ко мне, Эмилия. Что делает маркиза?
Эмилия
Она на своей половине.
Сатинелли
Что делает? Плачет?
Эмилия
Нет!
Сатинелли
Весела?
Эмилия
Она теперь несколько спокойней.
Сатинелли
Хорошо. Не говорила ли она тебе чего?
Эмилия
Нет!
Сатинелли
Как? Она не говорила, что знает тайну, очень важную тайну?
Эмилия
Она не знает никаких тайн.
Сатинелли
Почему?
Эмилия
Она не любопытна.
Сатинелли
Ты сама не слышала ли чего от нее?
Эмилия
О чем?
Сатинелли
О чем-нибудь и, например, об этом замке, и что в нем.
Эмилия
Слыхала.
Сатинелли
Что?
Эмилия
Что в нем много духов.
Сатинелли
Ребячишься, Эмилия! Каким тут быть духам? Послушай! Я всегда был уверен, что ты меня любишь, любишь как друга и отца, не правда ли?
Эмилия
Конечно.
Сатинелли
И что ты готова сделать мне угодность.
Эмилия
Если только могу. С охотою.
Сатинелли
Мать твоя упряма. О! она могла бы сделать меня счастливым — но нет, она не хочет. На тебя теперь надеюсь я, Эмилия! (Берет ее за руку) Не правда ли, ты любишь помогать несчастным?
Эмилия
Я должна.
Сатинелли
Послушай же! Много протекло времени, как один мой знакомец, злодей, какому только быть можно, препоручил мне под стражу одного старика, родившегося в неге и воспитанного в роскоши. Лет сорок жил он в совершенном изобилии, а теперь — теперь гниет он в глубоких подземельях! Ты бледнеешь, Эмилия?
Эмилия
Мне жаль его!
Сатинелли
Так ты об нем знаешь?
Эмилия
Вы сами сказали.
Сатинелли
Гм! Тут он должен переносить голод и холод, страшную сырость, спать на голом камне, утешаться звуком цепей.
Эмилия
Несчастный!
Сатинелли
Ему можно помочь.
Эмилия
Помочь?
Сатинелли
Ты вдруг переменилась. Краска выступила на щеках твоих. Ты знаешь об нем, Эмилия?
Эмилия
Мне жаль его.
Сатинелли
У него были дети!
Эмилия
Ах! у него есть дети!
Сатинелли
Изверг, осудивший его на мучение, желает только видеть детей его! От сего единственно зависит вольность старика. Чего бы ни употребил я, на что бы ни отважился, только б достать вольность несчастному страдальцу.
Эмилия
Он в вашей власти.
Сатинелли
Но меня связала ужасная клятва — не желай знать ее, Эмилия! Не любопытствуй! Что я ни делал — везде невозможность. Я не могу снять оков с рук его. О, если бы ты видела его, Эмилия, — ты бы не могла перенесть ужасной сцены. Ты бледнеешь, Эмилия!
Эмилия
Мне жаль его.
Сатинелли
Я сейчас был у него; прижался к его сердцу и на оледеневшую грудь его пролил источник горьких слез! Но что помогут слезы? Я объявил ему условие, на котором может он получить свободу. Он плакал.
Эмилия
Плакал?
Сатинелли
Он плакал, и его клятва, клятва разгневанного старца, носилась на его губах; наконец рыдания его наполнили темницу — и проклятье раздраженного отца вознеслось к Богу правосудия.
Эмилия
Проклятие! Небесные силы!
Сатинелли
«Да будут прокляты дети мои, — сказал он, — если, знавши участь страдальца, — и не спешат помочь ему». (Страшным голосом) Ты бледнеешь, Эмилия!
Эмилия (падает к ногам его)
Маркиз!
Сатинелли
«Да будут прокляты все те, — сказал он, — которые знают о детях моих, знают мою участь, и молчат, и не уведомят о том детей моих».
Эмилия
Да остановится страшное проклятие на устах его — я…
Сатинелли
Что? Ты знаешь о детях Кордано?
Эмилия
Знаю! знаю! Старец праведный, божественный старец, не кляни детей своих! Маркиз, узнайте во мне дочь графа Кордано!
Сатинелли (отступая назад)
Что?
Эмилия
Я дочь графа Кордано и Лорендзы. (Повергается к его коленям.) Маркиз! Эмилия у ног ваших, и ежели Лорендза могла перенесть все муки от Монтони, то Эмилия устыдится жить при Сатинелли.
Сатинелли (как окаменелый)
Гром небесный!
Эмилия
Лорендза! (Лишается чувств)
Сатинелли
Где я? что я?
Голос
Помни полночный час!
Валентин
Давно полночь! Мрак покрыл окрестные стороны, но сон бежит сего проклятого места. Одна Лорендза спит непрерывным сном. Что с нами будет? Что, если все наши намерения расстроятся? О, горесть! Бог свидетель, что я не жалею седин своих. Довольно видели они несчастий, довольно претерпели бедствия — пора, пора найти им покой. Но кто останется тогда защитником у старого Кордано и детей его? Кто воспламенит сыновнее сердце и сердце дочери тем пламенем, какое может защитить их? Разве один Ты, Правосудный Мститель, разве один Ты примешь их под кров Свой и спасешь в Своих отеческих недрах! Злодей всю ночь пробудет без сна; подозрения его час от часу становятся сильнее — мы погибли!
Элеонора (живо входя)
Валентин? это ты?
Валентин
Я, синьора!
Элеонора
Что это ты делаешь?
Валентин
Читаю по усопшей молитвы.
Элеонора (подходя к гробу)
Лорендза! Лорендза! если и теперь способна ты чувствовать и если иногда позволено тебе оставить места Рая Божия и приникнуть к праху своему — призри на нас, тебя оплакивающих, тебя, святая! Здесь, у сего вместилища твоего праха, клянусь, Лорендза, не жалеть ни крови, ни слез, ни жизни, только бы спасти твоего супруга, и детей твоих, и доброе твое имя. Молись за них! Испроси им благодать Божию, испроси душевную твердость, Лорендза! (Падает на колени.) Лорендза!
Валентин
Со святыми упокой, Господи, душу преставльшейся рабы Твоей…
Элеонора
Идеже несть болезнь, ни плач, ни воздыхание…
Валентин
Но жизнь бесконечная.
Элеонора
Жизнь бесконечная!
Валентин
Един естеством Сый Животворен;! Христе! и благости неизследимая пучина! Усопшую рабу Твою Царствия Твоего сподоби, Един имеяй множество щедрот и бессмертие.
Элеонора
Един имеяй множество щедрот и бессмертие.
Валентин
Аминь!2
Элеонора
Старик! Я чувствую, что уже не увижу восхода солнечного. Если так угодно небесам, чтоб у несчастливых сирот отнять последнюю помощь, то, Валентин! Отцом небесным заклинаю тебя, не оставь Октавия и Эмилии!
Валентин
Пока седая голова сия не свалится в могилу — я всегдашний их защитник!
Элеонора
Скорее надо окончить дело! Если за страдания Лорендзы Бог благоволит спасти их, то — вот всё мое имение. Это моя духовная. Ее-то будет спрашивать Монтони — и не получит. Здесь, в присутствии Единого Бога и тебя, старик, кладу я крепость под сею гробницею; здесь они найдут ее, и если они будут благодарны, то не позабудут несчастной своей тетки, которой последние минуты жизни посвящены были их пользе, Богу и Лорендзе.
Валентин
О! они будут благодарны!
Элеонора
Октавий ничего еще не знает о своей участи! Этот пылкий молодой человек противится всем представлениям Оридани и не хочет его выслушать.
Валентин
Но наконец он согласился. Оридани взял от сих покоев тайные ключи и здесь, при сем гробе, уведомит его об его участи.
Элеонора
И здесь, при этом самом гробе, я познакомлю его с его сестрою. Я теперь иду. Будь осторожен, Валентин, ради бога, не погуби нас!
Валентин
Ступайте, сударыня, — я их ожидаю!
Элеонора
Что Сатинелли?
Валентин
Так спокоен, весел, как грешник в последний час свой. Ступайте в свои покои — неравно ему вздумается навестить вас.
Элеонора
Будь осторожен, старик, не погуби нас! (Уходит.)
Валентин
Ах, как тяжко быть под властию злодея! Всякий час я должен опасаться, чтоб не обнаружить своего сердца. Я должен ругаться над страданием Кордано, чтоб не открыть души своей. Но Ты, Творец! Ты видишь мою внутренность, Ты, испытующий сердца и мысли, Ты не причтешь мне в грехи, когда язык мой произнесет проклятье и хулы на того, к кому привязано сердце мое. Как тяжко, как горестно быть под властию злодея! Ах! не они ли? Так, они! они! Небесные силы! Дайте ему бодрость, дайте силу всё слышать и всё чувствовать. (Отходит в сторону.)
Корабелло
Куда ты тащишь меня? Зачем здесь именно, а не в другом каком месте хочешь ты открыть мне тайну?
Оридани
Всё узнаешь после. Но здесь был кто-нибудь. Горит лампада, и дверь отворена.
Валентин
Это я здесь, синьор.
Оридани
А, Валентин! Ты здесь!
Корабелло
Как, Оридани? Ты хочешь целый замок сделать участником сей тайны?
Оридани
Корабелло! ты говоришь как малоопытный ребенок.
Корабелло
Да! я еще не научился шутить именем Божиим и играть клятвами.
Оридани
Старик! оставь нас одних.
Корабелло
Оридани! я готов тебя слушать.
Оридани
Корабелло! С осьми лет мы жили вместе. Бог свидетель, сколько я любил тебя. Все называли нас друзьями. Неужли ты поставишь их лжецами?
Корабелло
К чему этот вопрос?
Оридани
Могу ли я говорить с тобою откровенно?
Корабелло
Прошу.
Оридани
Скажи мне: знаешь ли ты что-нибудь о своем рождении?
Корабелло
Я сирота.
Оридани
Воспитан?
Корабелло
В доме твоего отца!
Оридани
Кто внушил в юное сердце твое законы чести и добродетели?
Корабелло
Отец твой.
Оридани
Кто старался, чтобы ты — хотя ты ясно не мог доказать благородства родителей, — кто старался поместить тебя в орден рыцарской?
Корабелло
Добродетельный отец твой!
Оридани
Помнишь ли законы рыцарства?
Корабелло
Разве имеешь ты причину об этом спрашивать?
Оридани
Хорошо! Я верю, очень верю, что ты вступишься за обиду, почитаешь женщин и стариков и готов, не жалея последней капли крови, защищать притесненную невинность.
Корабелло
Так клялся я.
Оридани
Но если уже сия невинность, сия чистая, кроткая невинность потрачена, попрана вечно — о! рыцарь! что говорит тебе сердце твое?
Корабелло
Мщение!
Оридани
Но если сей злодей, сей хищник невинности, убийца добродетели, если это чудовище, изверг тебе знаком, короток, и если не друг, так по крайней мере ты всеми силами стараешься снискать его дружбу?
Корабелло
Не может быть! Не может быть! Хотя бы это был ты сам, Оридани, я поражу тебя сим железом, отомщу за невинность — и после им же накажу себя за убиение друга.
Оридани
Довольно, рыцарь!
Знаешь ли ты, кто лежит в этом гробе?
Корабелло
Нет!
Оридани (отдергивает занавесь)
Знаешь ли, чей это портрет?
Корабелло
Прекрасная женщина!
Оридани
Теперь выслушай! Лет пятнадцать, как она во гробе; ни один из рыцарей не знал ее участи. Она была замужняя, горячо любила мужа, и он обожал ее. Она была похищена.
Корабелло
Похищена? Кто мог отважиться?
Оридани
Злодей. Чудовище, отягощающее землю, изверг, которого существование посрамляет человечество.
Корабелло
И ты молчал об этом до сих пор? Ты, рыцарь, позволил быть в праздности мечам нашим, когда страдала добродетель и невинность? Оридани!
Оридани
Но когда б ты знал имя победителя?
Корабелло
Клянусь престолом Божиим и правосудием Сидящего на нем до тех пор не успокоиться, пока труп хищника не распрострется у сего гроба! Кто он?
Оридани
Сатинелли!
Корабелло
Сатинелли? (Стоит в окаменении)
Оридани
Слушай, слушай! Сердце твое раздерется на части, дух твой займется от неистовства, но ты до тех пор не успокоишься, пока труп хищника, труп преступного Сатинелли не распрострется у сего гроба.
Корабелло
Клянусь невинностью, здесь почивающей, клянусь священным долгом рыцаря исполнить свою клятву. Кто она?
Оридани
Лорендза Кордано!
<Корабелло.>
Сатинелли!
Оридани
Она была похищена вместе с своим супругом.
Корабелло
С ним вместе?
Оридани
Он был заключен в оковы, посажен в тюрьму.
Корабелло
Злодей! злодей!
Оридани
Лорендзе представлены были все удовольствия света: роскошь, нега, великолепие; одного от нее требовали — согласия на любовь!
Корабелло
Бездельник!
Оридани
Всё отвергла, всё презрела она, и — Корабелло, теперь слушай меня внимательнее — Сатинелли после всех искушений, всех приманок приступил к угрозам; с презрением смотрела она на изверга — и он устоял в своем обещании.
Корабелло (хватаясь за саблю)
Сатинелли!
Оридани
Она заключена была в сей комнате — и первый опыт был голод. Три дни, три ночи терзалась она гладом и жаждою.
Корабелло
Сатинелли!
Оридани
Тут пришел он подтвердить свое решение — и был отвергнут. Страшное проклятие из уст Лорендзы посыпалось на темя изверга. Тут небо положило испытать крепость смертного; желало узнать, до какой степени может продлиться его терпение, и — слава человечеству — Лорендза выдержала опыт! Ангел света улыбнулся, видя душу ее, носящуюся на ее губах, — и Сатинелли, этот бич, эта пружина ада, видел себя презренным, приступил к новым опытам. О Корабелло! как тяжко мне произнести ее участь, но каково было ей переносить ее! Лорендза окована была с ног до головы. Она простерла руку в оковы — и улыбалась! Поднесена была ей отрава, которая бы мучила ее, не умерщвляя, она выпила — и улыбалась.
Корабелло (в бешенстве)
Перестань, жестокий, перестань! Какой злой дух внушил тебе слова сии? И кто из смертных мог на это решиться?
Оридани
Демоны бездны трепетали, видя сие позорище3, — и Сатинелли был спокоен.
Корабелло
Невозможно, быть не может!
Оридани
Тут в первой раз показалось смятение на лице ее, и слезы засверкали на глазах страдалицы. Но милосердие Небес послало в грудь ей бальзам утешения. «Вздох сей, — сказала она, — посвящаю я Богу Милосердия и мщению детей моих!» В сию минуту, когда весь свет ее оставил, писала она к Элеоноре.
Корабелло
К Элеоноре?!
Оридани
Сестре своей, писала о своих бедствиях, и Валентин отправил ее письма, но ответу не было. Ярость пылала в сердце Сатинелли. Беспокойство когда-либо преодолеть ее терпение наполнило его неистовством. Кинжал прошел сквозь сердце, и последний вздох ее посвящен Богу Милосердия и мщению детей ее.
Корабелло
И страшному и удовлетворительному мщению всего живущего. Но где девались сии несчастные? Или страдания их матери не тронули их сердца? Или ее стенания не коснулись беспечного их слуха? Если случай отдаляет их от мест сих, мест ужаса и отчаяния, если не могут они достигнуть гроба своей матери и принести удовлетворительную жертву, — то, Оридани, я беру сию святую должность на себя. Глагол Всевышнего, священные законы рыцарства обязывают защищать невинность и мстить злодею.
Оридани
Так пади перед сим небесным изображением, преклони колена перед прахом добродетели, облобызай истлевшие остатки гонимой невинности. Знай: Лорендза, сия божественная добродетель, этот чистейший ангел в виде смертной… Хвались, Корабелло, ты — сын Лорендзы!
Ты единственный сын Лорендзы и престарелого Кордано. Он, он и теперь, твой отец, и теперь еще томится в оковах. Ты и Эмилия — хвалитесь небесным милосердием! — вы дети Лорендзо и Кордано.
Корабелло
Вечный! Вечный! (Падает на землю) Сколь непонятны суды Твои!
Элеонора
Вот он, вот он, Эмилия! Лорендза!
Эмилия (подбегая к гробу)
Матушка! Братец! (Падает на колени)
Элеонора (в головах гроба)
Лорендза!
Оридани (в ногах гроба)
Святая добродетель! твой прах покоится во гробе, но твой дух с улыбкою парит над нами! Спустись и благослови!
Розалия (вбегает)
Насилу я опять в своем покое! Проклятый замок! Куда ни повернись, везде гробницы. Мудрено ль попасться какому демону. Тогда прости свет!
Розалия
Ах!
Валентин
Что ты? Это я.
Розалия
Кто?
Валентин
Валентин!
Розалия
Ах, добрый старик! Беги, пожалуй, в ту комнату, где стоит гроб. Ты знаешь!
Валентин
Зачем?
Розалия
Там маркиза с Эмилией. Ах, Боже мой! Как всё чудно.
Валентин
Элеонора не возвращалась?
Розалия
Я не знаю! Я бросила ее у гроба. Что-то там будет с нею? Валентин, скажи, пожалуй: отчего маркиз наш так сердит?
Валентин
Спроси его.
Розалия
Он показался мне бездельником.
Валентин
Почему же?
Розалия
Честный человек так зол не бывает, а он — изверг.
Голос (за картиною)
Га!
Розалия
Ах!
Валентин
Что ты?
Розалия
Здесь есть дух!
Валентин
Тебе послышалось.
Розалия
Мудрено ли здесь быть духам, если господин замка самый — Сатана.
Валентин
Ты бредить, дочь моя. Скоро ль маркиза здесь будет?
Розалия
Не знаю. Валентин! зачем притворяться? Я всё знаю.
Валентин
Что ты знаешь?
Розалия
Что? Разве забыл ты — поутру ты говорил маркизе о каком-то бедном графе. Элеонора плакала.
Валентин
Откуда ты взяла это?
Розалия
Ты рассказывал ей о Лорендзе, и она рыдала.
Валентин
Ты это знаешь?
Розалия
Почему не так? Ты говорил о детях того графа, что они отсюда близко, очень близко.
Валентин
Ты лжешь, Розалия.
Розалия
Ах! ты хочешь провести меня! А уличить ли тебя?
Валентин
Ты очень любопытна.
Розалия
Вы все согласились сегодни посетить его — ты, маркиза, Эмилия, еще какой-то господин, которого она называла сыном графа.
Голос
Га!
Розалия
Ах, Мать Божия! Тут верно дух!
Сатинелли
Ага! чудовище, изменник!
Розалия
Ах! (С воплем убегает.)
Валентин
Государь!
Сатинелли
Что? что? подлый невольник! Коварный раб! Это верность? Шпион! Где ключи?
Что ж ты молчишь? Или страх сковал преступный язык твой? Чего ты трепещешь?
Валентин (после краткого молчания)
Маркиз! Поверьте, что я трепещу не о себе: седая голова сия не думает уже, небесные ли громы или удар кинжала раздробит ее. Поверьте, я трепещу не о себе.
Сатинелли
О ком же, вероломный? Не я ль воздвиг тебя из праха ничтожества?
Валентин
А кто меня туда повергнул?
Сатинелли
Я открыл тебе душу свою.
Валентин
Да будет проклята та минута, в которую осмелился я быть поверенным злодея.
Сатинелли
Послушай! Два слова: блаженство, смерть!
Валентин
Блаженство? Ах, маркиз! Удар небесный истяжет некогда за все блаженства такого роду; и в тот день, когда Небесный Судия повергнет дом сей в пропасть, когда священная кровь Лорендзы, смешавшись с пламенем гееннским, будет свирепствовать под нами, — о, тогда такая смерть исхитит меня из вечной гибели.
Сатинелли
Безумный! Где Элеонора?
Валентин
У Лорендзы!
Сатинелли
Кто провел ее к ней?
Валентин
Я.
Сатинелли
Эмилия?
Валентин
Вместе с Элеонорой!
Сатинелли
И…
Валентин
И таким из смертных, которого одно имя потрясет тебя во всём составе.
Сатинелли
Довольно! Ты теперь на краю гроба; когда еще жизнь мила тебе, скажи мне: кто он?
Валентин (падая на колени)
Царь небес! прими последнее мое моление! Спаси жизнь несчастного Кордано и покажи еще ему земные радости.
Спаси Эмилию, спаси Элеонору — они достойны лучшей участи!
Спаси и его — его, чья жизнь необходима стольким добродетельным смертным! Спаси, с ущербом собственной моей жизни.
Спаси, спаси!
О Господи!
Сатинелли (вскакивает)
Несчастный! Что теперь? Пей кровь свою, терзайся ужасом, когда ты мог блаженствовать! Всё постигаю я! Густая тьма спадает с глаз моих! И пламя, пожиравшее мою внутренность, с какою-то легкостию, с какою-то приятностию льется из жилы в жилу. Вся гроза прошла, и будущее обещает мне радость, обещает мне веселие, какого не чувствовали в сердцах своих Калигулы и Каракаллы4.
Валентин
Помни полночный час!
Сатинелли (с бешенством отступает)
Ага! (Убегает).
Валентин
Отец небесный! помоги мне! (Поднимается и падает) Нет! еще не время — мертвые еще не встают. Творец, Творец! (Силится встать — тщетно) Должно успокоиться — моя могила вырыта! Господи!
Корабелло (хватает руку у Оридани и прижимает к сердцу)
Что? Чувствуешь? Подай ключи! Мне надобно с ним видеться.
Оридани
Постой! Я прежде схожу к Сатинелли и посмотрю, чем он занят. (Идет, наступает на Валентина и отскакивает) Кто тут?
Валентин
Постой, уймись, клубящаяся кровь, дай мне силы собраться с духом. Кто тут?
Элеонора (с ужасом) Старик! ты это?
Валентин
Господи!
Корабелло
Ты весь в крови! Что с тобою сделалось?
Оридани
Скорее, скорее, скажи нам, если можешь, что с тобою сделалось?
Валентин
Несчастные! Я оставляю вас. Элеонора! где дети графа?
Корабелло (хватает его и поднимает) Здесь, здесь. (Поддерживает его)
Валентин
Оставьте меня, не беспокойтесь, дети любезного мне человека. Ах! я умираю! Не теряйте времени, скажите графу — я… я ожидаю его вместе с Лорендзою у врат Царствия Небесного! Господи! неужли Ты меня отвергнешь, презришь? Простите! Боже, Боже! (Умирает.)
Корабелло (тихо опускает его)
Не забудь и нас, божественный страдалец. Не забудь и нас в твоей молитве. Дух Лорендзы, призри! И внемли сему святому: он уверит, что последняя капля крови твоего сына посвящена тебе и Богу. Друг мой! мой Оридани, не оставь меня в сии решительные минуты. Пойдем к злосчастному отцу — и я паду пред ним, облобызаю цепи праведника и умру у ног его. Оридани, веди нас!
Элеонора
Октавий, Эмилия, поспешим к нему; но, Оридани, — ты должен остаться.
Оридани
Так, синьора! Я останусь!
Корабелло
И ты не жаждешь видеть старика в несчастии? Ты равнодушен к бедствию других? Эмилия! проси его! И если голос дружбы для него невнятен, то, может быть, ты сделаешь более. Проси! Моли его!
Оридани
Октавий! Или ты думаешь, что Сатинелли теперь в бездействии? Что, ежели опять он обнаружит наши тайны? Октавий! Рассуди — и ты согласишься! Мне непременно должно остаться здесь. Я буду при нем неотлучно, я усыплю его неистовство, но если это не поможет и хитрость не успеет, то я явно сам обличу тебя. Я вымышлю какие только можно клеветы и распущу такие слухи, такие вести, которые сразят его; не огорчайся, Корабелло, всё пройдет, всё скоро кончится. Но если и в сем я не успею, если предосторожность наша покорится коварству хищника… Октавий, тьма смертей во власти человека; тогда чрез сих защитников противу злодейств и распутства, чрез смерть мы там соединимся вместе, там — и начатое дело поручим Верховному Мстителю!
Корабелло
Не думай, не думай так печально, Оридани! Какое-то небесное веселие оживотворяет дух мой! Какая-то святая уверенность на правосудие небесное, какая-то надежда дает мне новые силы. Есть Бог — есть и правосудие!
Оридани (обнимая его)
Есть Бог, есть мститель — и будет воздаяние5.
Элеонора (обнимая Эмилию)
И будет награда!
Корабелло
Будет!
Оридани
Будет!
Сатинелли
А! каков им кажется Монтони? Гей! (Звонит, входит Марко)
Марко
Государь!
Сатинелли
Проси ко мне гостей — всех, всех, кто только остался в замке; прикажи подать столетнего вина и золотые бокалы.
Марко
Слышу! (Уходит)
Сатинелли (садится в молчании, бьют часы)
Одиннадцать часов! (Встает.) Еще остался целый час — решительный, ужасный час, в которой я точно должен оправдать свою мораль! И непонятно! Неужли так благосклонны громы суда Божия? Они звенят беспрестанно над моею головою — а удар всегда падает на другого! И если земное правосудие ко мне так милосердо будет, как небесное, то Сатинелли, этот сильный бич сих лицемерных фанатистов, будет еще блаженствовать в селениях Рая! Чего мне трепетать? Чего страшиться?
Марко (входит с несколькими бокалами и корзиной бутылок)
Синьор!
Сатинелли
А! Подойди поближе! Что? Валентин мертв?
Марко
Мы уже и погребли его.
Сатинелли
Зачем? Когда я приказывал?
Марко
Мы бросили его в яму, дабы прах его, самый прах изменника чувствовал, как мстят измене.
Сатинелли
Браво! Поближе, Марко! Что? Бывал ли ты когда в сражениях?
Марко
Могу ли я, синьор, сказать пред вами откровенно?
Сатинелли
Как на духу.
Марко
Я был исаулом у славного разбойника1, который опустошал Богемию и Венгрию!
Сатинелли
Изрядно. Следовательно, сражения для тебя не новое?
Марко
Моя стихия.
Сатинелли
Ну, ежели послать тебя миль за сто ограбить какого богача?
Марко
Я готов хотя за мертвой и живою водою2.
Сатинелли
Поединки имел ли ты?
Марко
Множество.
Сатинелли
И после всего этого не мучит ли тебя когда такое чувство, не слишком веселое, которое назвали филозофы и моралисты совестью?
Марко
О! Слава богу, никогда! А! а! однажды, помню, мучим был я ею. Случилось на дороге встретиться с монахом; я сейчас решился его ограбить, но он упал к ногам моим, рыдал, благословлял меня — и я пустил его. Но как скоро он ушел из виду, то совесть начала меня терзать, зачем упустил его.
Сатинелли
И, верно, в другой раз избежал ты страшных ее угрызений? Спасибо! С сею совестью ты можешь жить на свете. Валентин погиб — и Марко вступит в управление всем замком.
Марко
Милость!
Сатинелли
О! Конечно, милость, но я люблю достоинства и хочу поднять тебя, открыть путь к славе. Если в этом посте ты будешь исправен, то после наложи на себя корону — то и она тебе легка покажется. И если верен будешь, то все мои щедроты на тебя прольются. Если ж… Видел Валентина?
Марко
И понимаю, государь! Его кончина есть последствие его измены.
Сатинелли
Вот тебе ключи! Сперва ступай ты к погребу.
Марко
Где граф Кордано?
Сатинелли
Как? Ты известен?
Марко
Как не знать? Я млел от радости, смотря, как мучится упорство, дерзость и…
Сатинелли
Ступай туда. Ты там найдешь его не одного. Смотри, на первый случай этот опыт твоего искусства: ты должен там всех запереть и так, чтобы никто из них того и не приметил.
Марко
Это безделица! И вы увидите, сеньор, что я рожден к великим подвигам. (Хочет уйти — врывается Рапини)
Рапини
Ты здесь болтаешь, а не знаешь, что делается в замке?
Сатинелли
Что такое?
Рапини
Не сошел ли ты с ума?
Сатинелли
Ну, что?
Рапини
Ты получил пакет?
Сатинелли
Вот он!
Рапини
Прочел?
Сатинелли
Весь.
Рапини
Если он не трогает тебя, пусть так, но рассуди: один ли живешь ты на свете? Если ты свободен от предрассудков, то кучи окружающих тебя им подвластны.
Сатинелли
Марко! сейчас ступай, куда я велел, и зови ко мне в покой Оридани. Скромность и даже скрытность должны быть твоими главнейшими достоинствами. Понятно?
Марко
Понятно, милостивый государь!
Рапини
Монтони! Я тебя не понимаю!
Сатинелли
А я тебя понял! Кто ж из нас теперь сумасшедший?
Рапини
Кто будет более с тобою говорить. (Хочет идти)
Сатинелли
Рапини! (Встает) Как! Неужли мог ты подумать, что я сам так мало внимателен к жизни и смерти?
Рапини
Что же значит твое бездействие?
Сатинелли
Делать нечего.
Рапини
Нечего делать? Сатинелли! либо ты меня обманываешь, либо сам ужасно обманут.
Сатинелли
Думаю, ни то, ни другое. Что сделалось с тобою?
Рапини
Что Элеонора?
Сатинелли
Как ей угодно!
Рапини
Кордано?
Сатинелли
Всё в том же месте.
Рапини
А знаешь ли ты, что Элеоноры нет в ее покоях?
Сатинелли
Что ж? Статься может.
Рапини
Я всюду искал ее, Эмилию и Корабелло — их не было; я подхожу к тюрьме Кордано, вслушиваюсь, слышу голоса, но различить не можно.
Сатинелли
Что ж?
Рапини
Думаю, Элеонора там.
Сатинелли
Я верно знаю, всё знаю, что и Элеонора, и Эмилия, и Корабелло — у старого Кордано.
Рапини
Как?
Сатинелли
Узнаешь, Рапини, всё — уверишься, что я должен быть спокойным. Прошло ненастье, и я с удовольствием смотрю на тучи, пронесшиеся мимо! Знай, Рапини! Ты услышишь радость, радость, от которой, хотя бы лицо твое изрыто было казнящею совестию, ты улыбнешься. Рассмейся, недоверчивый, узнай — я отыскал детей Кордано!
И они здесь, в замке, у меня во власти. Ты удивляешься, Рапини? Но остолбенеешь, если я скажу тебе об них; они — Эмилия и Корабелло.
Рапини
Что ты? Корабелло — известный рыцарь, а Эмилия — дочь Элеоноры.
Сатинелли
Это всё бы могло тебя запутать, но Монтони — о, Монтони видел всё, всё и теперь смеется замыслам судьбы и Промысла, которого боятся одни убитые умы. Рапини! дай руку! Мертвой замок вечно будет господствовать. Видел ты эту буллу от Папы? Приятель мой в Риме пишет, что от Православной церкви, коей верховный повелитель и наперсник Господень Папа, вышло общее проклятие на изверга Монтони. Они, безумные, не знают, что сей изверг во сто раз приятнее примет проклятие, нежели благословение. Что, Рапини? Что?
Сатинелли
Сюда, государь мой! Сюда! Что вы печальны? Извините, если я обеспокоил вас.
Оридани
Нимало. Я теперь был в комнате своей один и ждал…
Сатинелли
Конечно, Корабелло! Как? неужли его не было с вами?
Оридани
Целый день почти я с ним не видался.
Сатинелли
Нехорошо.
Оридани
А особливо, если мы считались друзьями. Странно…
Сатинелли
Непростительно.
Оридани
И даже подозрительно.
Сатинелли
Что? В чем?
Оридани
Он бегает меня, страшится быть наедине со мною, вечно вьется подле Элеоноры.
Сатинелли
А!
Оридани
Но нет, хотя он виноват передо мною, но я прошу его еще: он молод, а молодость и ветреность — друзья.
Сатинелли
Гм! А если я докажу тебе, что он не столько ветрен и горяч, сколько зол и неблагодарен?
Оридани
Быть не может!
Сатинелли
Что он, будучи гостем, желает быть ужаснейшим врагом. Он ищет крови того, кто был к нему издавна ласков и приветлив.
Оридани
Как? Маркиз! неужли это правда?
Сатинелли
Ты любишь Эмилию?
Оридани
И готов сразиться за нее со всею вселенной.
Сатинелли
И потому обязан также ты почтением и отцу ее.
Оридани
Так, что готов пролить последнюю каплю крови, защищая его спокойствие.
Сатинелли (обнимает его)
Так обними меня, великодушный молодой человек! Твой твердый голос, твой невинный вид в том меня уверяют. Оридани! Что, если друг твой… Но ты увидишь, увидишь его преступление и произнесешь казнь ему.
Оридани
Произнесу, сам произнесу я ужасный приговор, если вина его была против Эмилии, отца ее…
Сатинелли
Отца ее, который называл его своим другом и вверил тайны свои.
Оридани
Отселе проклята та мысль, которая будет его оправдать; проклято каждое биение сердца, которое столь сильно билось в сей груди к нему любовию. Скажите, маркиз, скажите мне.
Сатинелли
Рапини! Там — послушай, что я препоручу тебе, — там, подле комнаты Лорендзиной, есть свод, наполненный гробами. А! ты удивляешься, Оридани? Я живу так далеко от города — на всякой случай будь готов. Рапини! там есть большой железный гроб. Вели собраться рейтарам и вытащить его в ту комнату, где стоит Лорендза. Я вижу, ты не узнаёшь моих намерений. Увидишь, Оридани! что я умею награждать, но и умею наказывать. Ступай, Рапини! А ты, Оридани, останься здесь. Я скоро буду. Только вооружусь — а тогда ты увидишь такое зрелище, которое тебя научит опытом, что значит измена и какова ее награда! (Уходит.)
Оридани
Ступай, куда влечет тебя твоя погибель! Господи! как злоба, гордость и высокомерие движет сердцами людей беззаконных! И собственные кинжалы их пронзают им сердца. Но я один, один среди толпы злодеев, и их взоры крокодиловы, их жала ехидны устремлены на одного меня. Одно в груди моей бьется сердце, а тысячи кинжалов грозят пронзить его. Но что так сильно волнует кровь мою? Что препятствует предаться боязни, видя отверстые гробы и изготовленные муки? Это ты, дщерь небесной милости, отрада в несчастиях, утешение в беде, ты, коей единый взор велит мне идти противу всех опасностей, сразиться — и, если должно, пасть; тогда твои объятия, объятия твои полуумерших выведут из гробов и у мертвых облегчат путь к вечности; это ты, святая уверенность в своей невинности!
Марко
Где? Где маркиз?
Оридани
Он вооружается и скоро будет.
Сатинелли
Что?
Марко
Исполнил, всё исполнил, как вам хотелось; я выждал случай, и…
Сатинелли
Пойдем, пойдем!
Кордано
Где? где они? (Просыпается) Мечта! мечта! Великий Боже! Ты показал мне Рай в моей дремоте, Ты показал мне детей моих и сим вдохнул новую жизнь в давно истлевший остов. Но их нет, нет — всё мечта! Старик, забудь питать в груди своей несбыточный роман — он обольщает сердце, но после очарование пройдет и останется такая пустота в груди, такая мука. О! полезнее и не мечтать о благе, если нам не позволено надеяться получить его. Уже за полночь! Скоро, скоро настанет утро, всё живущее восстанет к жизни — я, один я не буду зреть тебя, светило дня! Лучи твои не разольют во груди моей веселия, которое и самый червь питает в холодном сердце. Постой, Кордано, не ропщи, еще не время: печать смерти скрепляет могилы, глас трубы не расторг оков нетления; подожди, Кордано, дождись того незаходящего, вечно сияющего утра, и тогда, тогда спадут твои оковы, стены заклепов сих с треском разрушатся и вечная жизнь раскроет гробы. О, тогда! тогда, Лорендза! мы встретимся с тобою на высотах небес, я обниму тебя и на твоих губах напечатлею небесный поцелуй бессмертия, тогда, не прежде! Не прежде? Успокойся, слабый старец, нить жизни скоро перетлеет, кровь твоя замерзнет, и тебя не станет более. И я не увижу детей моих? Нет, я увижу их — там, там, когда-нибудь, увижу! (Засыпает)
Элеонора
Это он! Вот он!
Эмилия (сужасом отступает, бросается в объятия Элеоноры)
Боже мой!
Элеонора
Племянник! ты его разбудишь, не тревожь его, мой милый! Ты плачешь, дочь моя!
Эмилия
Матушка!
Элеонора
Октавий! Эмилия! укрепитесь; с мужеством смотрите на бедствие, которое переносил он с геройскою твердостию! Не подражайте мне, дети мои! Не смотрите на мои слезы — я женщина! По крайней мере ты, Октавий! будь мужественнее сестры своей. Вы плачете? Октавий, Эмилия, послушайте меня: такая встреча может стоить жизни привыкшему к беспрестанным горестям. У него более нет слез, он не может плакать — и не перенесет сего явления! Эмилия! Октавий! дети мои! скройтесь на несколько минут за этот камень. Я покажусь ему одна, я приготовлю его, познакомлю его с чувством, которое давно забыто в сердце несчастного. Эмилия, Октавий, послушайте меня в последний раз. Пойдем, Эмилия. (Отводит рыдающую Эмилию на левую сторону, к боку камня)
Эмилия (падая на колени)
Творец небесный!
Элеонора
Октавий, удались! Ради бога, скройся хотя на минуту.
Корабелло
Женщина! имеешь ли ты отца? А! что ж ты повелеваешь мне? В груди твоей нет более любви сыновней. Представь меня судьбе моей — дай умереть мне у ног его. Родитель мой!
Элеонора
Так погуби его, несчастный! Ввергни в изрытую могилу! Сатинелли изрыл ее, а сын туда повергает. Я невинна — исполняй судьбу свою!
Корабелло (вскакивает)
Простите. Ах! я сумасшедший! Простите! Я вам послушен. (Идет к стороне и падает на колени, склонив голову к камню.) Несчастный! несчастный!
Элеонора
Как я покажусь ему? Как назову себя по имени — имя Элеоноры для него ужасно! Ах! я преступилась! Я и понесу наказание!
Кордано
Прочь, прочь! Не обольщай меня! Их нет более!
Эмилия, Корабелло
Родитель!
Элеонора
Ради бога, успокойтесь! Подождите!
Кордано
Лорендза! нет, нет их. Как? Неужли они? Они! они! (Пробуждается.) Мечта! мечта!
Кордано
Кто ты, пришелица? Святая ли ты или смертная — скажи мне, кто тебя проводил сюда?
Элеонора
Я сама пришла к тебе, страдалец! Смертная пришла к тебе подать надежду, радость.
Кордано
Надежду? Оставь меня! В сем сердце есть место для отчаяния, но для надежды, для радости… О! конечно, ты не слыхала никогда о Мертвом замке?
Элеонора
Не ропщи, старец, — не раздражай Творца своим упорством!
Кордано
Ах! Пятнадцать лет томиться в пропасти, гнить заживо, дышать ужасной смертью. Ах! конечно, ты ничего не знаешь. Но я благодарю тебя за твое усердие. Верно, в этом замке есть еще хотя искра человечества.
Элеонора
Ты спал, Кордано, я тебе помешала.
Кордано
Конечно! Я мечтал о своих детях и Лорендзе.
Элеонора
Только что мечтал? Неужли и в твои лета можно утешаться мечтами?
Кордано
А кто наслаждается подлинным счастием? Мечты остались у меня — ими только живу я. И самый воздух, смешавшийся с священным именем Лорендзы, для меня сладок, питателен. Но, незнакомка! если ты пришла сюда из любопытства, если ты желала видеть, до чего дойдет людская злоба и терпение смертного, — то удались, оставь меня, прошу, оставь меня, не соблазняй, и так довольно я несчастлив.
Элеонора
Как, Кордано? ты ни о чем спросить меня не хочешь?
Кордано
Ах! только об одном! Скажи, скажи мне, где девался Валентин? Где девался мой доброй Валентин?
Элеонора
Его нет уже!
Кордано
Довольно! Более мне ничего не надобно. Итак, я лишился и его! Несчастный, кто теперь меня утешит, кто принесет счастливую весть, кто будет говорить теперь со мною о детях моих, о моей Лорендзе?
Элеонора
Я!
Кордано
Ты? Ты! Ах, ты ее не знала, ты не знала сего небесного творения!
Элеонора
Кордано! жалкий, бедный старец, знаешь ли, с кем говоришь теперь?
Кордано
Надеюсь, с доброю, чувствительною женщиною. Неужли захочешь ты предать меня и тем предускорить смерть мне?
Элеонора
Узнай, Кордано, узнай во мне супругу Монтони — сестру твоей Лорендзы!
Узнай несчастную и обольщенную женщину! Ты отвращаешь от меня свой взор! Кордано! не кляни меня, не упрекай в моем безумстве — здесь, здесь, в этом сердце есть твой отмститель! Прости меня, прости сестру Лорендзы!
Кордано (простирая к ней объятия)
Сестра моей Лорендзы! Я тебя прощаю! Это ты, Элеонора! Приближься, обними меня, не бойся цепей и не смотри на эти руки — эта картина самого меня пугает. Обними меня! (Обнимаются)
Элеонора
Кордано! ты, кажется, имел детей?
Кордано
Ни слова! Воспоминание об них меня снедает. Сердце начинает биться, оставшаяся кровь волнуется, и я теряю бодрость. Иногда, в жару восторга, в пламени исступления я, бренный червь, дерзаю произнесть хулу противу Промысла. Ни слова об них!
Элеонора
Но если, граф, но если я скажу тебе, уверю, что они еще живы? Что твой Октавий и Эмилия еще живы?
Кордано
Боже, Боже!
Элеонора
Что они вблизи теперь, тебя слышат, готовы пасть пред тобою и желают облобызать твои колена и эти раны обмочить слезами?
Кордано
Элеонора! ты пришла свести меня с ума, лишить последней силы, последнего терпения. Да простит тебе Бог.
Элеонора
Полно! Подойдите, дети, уверьте старца в благости Провидения. Кордано, это твои дети — обними их.
Эмилия, Корабелло (показываются и падают к ногам его)
Родитель мой!
Кордано (падая на колени)
Довольно! Царь небес! Такая радость! Ах! Элеонора! Эмилия! Октавий! вы ли это? Отец небесный! Чем я заслужил сие? Не бойтесь, дети, приступите к несчастному своему отцу, обнимите сей дряхлый остов! Он отец ваш, он отец ваш!
Корабелло, Эмилия (бросаются к нему на шею)
Батюшка!
Кордано
Произнесите еще раз это слово, дети мои. Пусть я задохнуся от радости! И если, и если это всё мечта, — силы небесные, не дайте мне пробудиться! Как приятна смерть в объятиях детей!
Корабелло
Зачем мечтать о смерти, если власть небесная вам обещает жизнь в объятиях вас любящих детей? Теперь ничто не разлучит нас, никакая власть. Я поведу вас в путь новой жизни; и если нужна будет кровь злодею, пусть он насытится моею — вы должны жить для Эмилии.
Эмилия
Ах, нет! Когда мне стоить будет жизнь толиких бедствий — я пойду за вами во гроб.
Кордано (простирает руки вверх)
И наконец моя молитва услышана! Ты, Владычествующий среди небес! Ты, Коего величия вселенная вместить не может, Боже, Ты не возгнушался простерть взор Свой в сию смертную юдоль, где ужас и одни несчастия доказывают бытие наше! Воззри, приникни милосердым слухом Своим на нас, простри взор любви и милости, благослови детей моей Лорендзы! Боже! Боже! (С восторгам обнимает их, лишается чувств и падает на камень)
Эмилия (старается помочь ему)
Боже! не оставь его!
Корабелло
Довольно! довольно, редкий старец! Ты услышан, твоя молитва пронеслась из сей юдоли к престолу Божию — и Он внемлет, Он внемлет! Эмилия, оставь его! Теперешнее его состояние есть состояние ангелов, он мечтает о Лорендзе!
Кордано (в беспамятстве)
Лорендза! Лорендза!
Корабелло
Не забудь и нас в твоем небесном мечтании, не забудь и нас, великий старец! Духи света ему внимают, как они внимали твоим стенаниям и воплям. Ты, Непостижимый Властитель небес! страшными путями Ты вел меня к сим ужасным местам, связал цепями любви с злодеем, чтобы чрез нее, Непостижимый, испытать мое терпение и наградить. Теперь я награжден! Теперь могу облобызать отеческую руку и отмстить злодею, заключившему ее в оковы. Пробудись от упоения, великий старец, обними меня еще однажды, призови ко мне дух Лорендзы, наполни грудь мою желанием мщения. Мщение, мщение, родитель мой!
Кордано (пробуждаясь)
Вечный! внемли мою молитву! Дух Лорендзы, сниди и осени меня! Ты требуешь мщения, сын мой…
Корабелло
Мщения, страшного, удовлетворительного мщения, какое разум человеческий изобретет и сердце смертного чувствовать может. Мщение, мщение, родитель мой!
Кордано
Сын мой! Неужли первое наше свидание будет сопровождаемо смертельным визгом, и — и в первый раз я прижму тебя к сердцу своему, тебя, обрызганного кровию?
Корабелло
Первое свидание наше будет провождаемо глухими воплями насильственной смерти; ты обнимешь сына, дымящегося в паре новопролитой крови человека.
Кордано
Которого называл я своим другом…
Корабелло
Га! старик! Или до сей поры еще сия мечта не вышла из головы твоей?
Кордано
С чистою, братскою любовию я прижимал его к груди своей…
Корабелло
И за сие теперь томишься в подземелье? Га! родитель мой! посмотри на себя — ты поседел в тюрьме; смотри на грудь — едва приметно в ней биение полууснувшего сердца; на руки — эти оковы; посмотри вокруг себя — мрак, сырость, голый камень; посмотри ты вверх — там, над твоею головою, гроб Лорендзы!
Кордано
Перестань! перестань, сын мой! Или ты хочешь, чтобы я, до сей поры снося терпеливо все несчастия, теперь, у края гроба, опятнал себя малодушием?
Корабелло (отступает от него)
Как? Малодушием? Не произноси слов сих, старец! Глас чести давно умер в твоем воображении. Тихо бьется в груди твоей ледяное сердце, кровь твоя едва течет. И если ты не позволяешь мстить зачесть свою и посрамление твое омыть в крови злодея — то я прибегаю к тебе, Лорендза! Ты, живущая теперь в небесном селении, спустись ко мне, укрой в своих объятиях и улыбнись намерению сына, мстителя твоей чести. Среди сей страшной полуночи, в сих местах плача и отчаяния, при сих оковах отца моего клянусь священным Божиим именем, своею честию — не видать дневного света, пока сей изверг не понесет ужасной казни; что есть Бог-мститель — и будет воздаяние!
Сатинелли
Хвалю, мой друг, хвалю твое геройство и твою, сударыня, заботливость о супружней безопасности.
(Ко Оридани) Видишь?
Оридани
К несчастию!
Сатинелли
Что, Кордано? доволен? Теперь уже нашел ты детей своих, их видел, обнимал.
Кордано
О! я умру спокойно. Сего только желал я, о сем просил у Бога — и моя молитва услышана.
Сатинелли
И смерть тебе приятна?
Кордано
Она освободит меня от твоего присутствия, соединит меня с Лорендзою.
Сатинелли
В седой голове еще романы! Хорошо! А ты, ты, нежная моя супруга, ты какого ждешь наслаждения?
Элеонора
И ты, чудовище, о сем меня спрашиваешь? Разве ты мало опытен еще в наградах такового роду?
Сатинелли
О! о сем мы переговорим в другой раз! Тебе понравилась Лорендза — и ты, верно, не захочешь от нее отстать?
Элеонора
Благодарю тебя, Сатинелли! благодарю тебя от всего сердца. Жить с тобою — хуже всякой смерти.
Сатинелли
Я избавлю тебя от сего труда. Теперь ты, Корабелло, ты, кого осыпал я милостями…
Корабелло (бросает саблю и протягивает руку)
Твой пленник.
Рейтар
Государь! Весь наш замок в опасности!
Сатинелли
Как?
Оридани
Что такое?
Рейтар
Разбойники со всех сторон на него напали, окружили, войско в беспорядке — что нам делать? Повелевай!
Сатинелли (холоднокровно)
Где Рапини?
Рейтар
Он занят; велел трубить в рога, собрать солдат, взвозить на стены пушки, а меня послал тебя уведомить. Опасность, он сказал, грозит со всех сторон.
Сатинелли
Как некстати! Ну, Оридани! ты мне сделаешь помощь.
Оридани
Мои рейтары принадлежат тебе.
Сатинелли (показывая на Корабелло)
Окуй его! Элеонора и Эмилия свободны могут быть. Повелевай всем замком, вскоре я надеюсь увидать тебя при себе. (Уходит)
Оридани (к рейтару)
Вели всем всадникам моим вооружиться.
Рейтар
Они все под ружьем.
Оридани
Скажи, чтоб ждали меня, — я скоро буду.
Марко!
Марко
Что прикажете?
Оридани
Сними с графа оковы.
Марко
Вы, государь, ослышались…
Оридани (прикладывает пистолет к груди его)
Понятно!
Марко
Однако…
Оридани
Где ключи?
Марко
Вот они. (Крадется уйти)
Оридани (остановя его)
Куда?
Марко
По крайней мере дай мне оправдаться пред маркизом.
Оридани
Я сам оправдаю тебя. (Расковывает графа)
Кордано
Избавитель! мне незнакомый! Ах! кому я обязан свободою?
Оридани
Узнаешь после, после узнаешь всё, почтенный несчастливец, а теперь нам должно действовать — важнейшее осталось.
Корабелло (которой всё это время стоял, опершись на камень, бросается к нему на шею)
Друг мой! что ты делаешь?
Оридани
Любовь и дружба водят мною и моя безопасность! Элеонора, Эмилия! отведите графа в свои покои. Будьте там, пока мы не позовем вас. Корабелло, ступай за мною.
А ты, Марко, останешься здесь.
Марко
Один?
Оридани
Не бойся, будь уверен: если ты будешь послушен, то не раскаешься.
Марко
Что делать.
Оридани
Мы запрем тебя; поутру будешь опять свободен. Корабелло! Возьми сии оковы, положи их подле гроба твоей матери; ночь, темнота не обличат тебя.
Корабелло
Кто наградит тебя за твой поступок?
Оридани
Бог, ты и Эмилия. (Обнимает его)
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
правитьПервый слуга
Велели поставить к этой стороне, саженях в двух от гробницы.
Второй
Так мы его подвинем. Еще, так, так! (Подвигают)
Третий
Теперь осталось еще приволочь крышку. Кто за мной? (Уходит, за ним несколько слуг.)
Первый
Что бы это значило?
Второй
Кого-нибудь запрячут. И я слышал мимоходом, будто бы он хочет положить в него старого своего пленника Кордано. То-то любезный господин! Другие рыцари покои свои наполняют оружием, а он набивает гробами.
Первый
На что же цепи?
Второй
А! Говорят, у этого у Кордано есть сын, и он хотел спасти отца — за то осужден сидеть в цепях у гроба.
Первый
Да! довольно хитро выдумано.
Второй
У всякого своя привычка. И смерть не так страшна с своею косою, как когда изображают ее накладывающею крышку гроба. Вот! они!
Сюда, сюда!
Первый
Поставьте. Так!
Второй
Не позабыли ли вы цепей, гвоздей, молотков?
Третий
Всё здесь!
Оридани
Готово?
Первой
Всё готово!
Оридани
Хорошо! Теперь подите к ограде — там вы будете нужнее. Пошлите ко мне кого-нибудь из моих рейтаров.
Слуги (с шумом)
К ограде! к ограде! (Уходят поспешно.)
Оридани (один)
Гроб отверст! Кто погрузится в него? Жизнь человеческая! сколь ненадежна ты! Смерть, сей страшный гость, сей вечный твой спутник, ходит по пятам твоим! На каждом шаге отверзает гробы — и случай, сей неистовствующий деспот, ввергает нас туда, когда мы того нимало не опасались. Мудрость человеческая, ты, мечта, кружащая мозг у мудрых невежд, куда деваешься в ту минуту, когда заскрыпит крышка гроба и ты должен пасть в него? Ты трепещешь, человек, ты содрогаешься, как робкое дитя, хотя морщины врезались на лбу твоем и голова твоя опушилась снегом. И ты тщеславишься еще пред прочими тварями владеть мудростию? Гроб! ты — граница нашей бодрости! Младенец и старик, мудрец и невежа — все смотрят на тебя с ужасом. Твои объятия страшны для счастливца, но и несчастный не спешит в тебя повергнуться.
Оридани
Что? Всё исполнил?
Рейтар
Всё в точности! Сто рейтаров вооружены и ждут от вас приказов.
Оридани
Хорошо. Что делается у стены?
Рейтар
Назначен поединок.
Оридани
Кто? С кем?
Рейтар
Атаман разбойничий с Рапини.
Оридани
Вели всем всадникам собраться в замке. Как скоро поединок кончится — как бы он ни кончился, — и вы увидите, что Сатинелли взойдет уже в покои, тот же час заприте двери — вот тебе ключи — и после подвигайтесь вдаль порядком.
Рейтар
А после?
Оридани
Я скажу, что делать.
Оридани
Настал решительный час, когда невинность восторжествует и злодейству должно уснуть во гробе! Страшная минута! Кто осветит туманы вечности? И раздерет ужасную завесу судьбы своей? Ты, непонятный Владыка непонятного мира! Скажи, уверь: на что беззаконие смешалося с добром в Твоем творении? Слеза окропляет уста, готовые к улыбке, и погребальный факел озаряет брачное ложе. Но кто постигнет цель творения! Кто укажет Строителю миров, чтоб Он творил одно доброе, а зло искоренено было из круга творения? Кто постигнет, для чего среди благоуханных трав растет смертная цикута и между мирными животными пресмыкается ядовитая ехидна!1 А мы, слепые твари, мы смотрим — и не видим! Или не всякий день хищные птицы терзают слабых и тигр упивается кровию лани! За что же ропщем мы за пролитую кровь сочеловека? За что? Смерть скрепляет узы жизни, а кровь питает сию грозную повелительницу всего живущего.
Оридани
А! Корабелло!
Корабелло
Ты здесь? Что?
Оридани
Зачем ты их оставил? Что старик?
Корабелло
Теперь ему гораздо лучше. Я пришел сказать тебе, что я совсем обезоружен.
Оридани
Ну?
Корабелло
Легко быть может, что Сатинелли прежде вздумает посетить свою супругу.
Оридани
Нет! Я всё так расположил, что Сатинелли прежде придет ко мне. Ступай, будь при них безотлучно, утешай отца, сестру и тетку. Как скоро я дам знак — иди со всеми сюда.
Ступай! ступай! Быть может, это он сам!
Оридани
Что ты?
Рейтар
Государь! Рапини смертельно ранен!
Оридани
Как? Так победил разбойник?
Рейтар
Нет! Условие было, чтобы победитель совершенно располагал участию побежденного, но маркиз, увидя, что Рапини уже дважды ранен и совершенно ослабел, напал нечаянно на атамана и заколол его.
Оридани
И тут измена!
Рейтар
После он бросился в толпу разбойников, привел их в беспорядок и разбил наголову.
Оридани
Где ж он теперь?
Рейтар
Он занят починкой стен и собиранием войска.
Оридани
Рапини?
Рейтар
Его несут сюда. Куда прикажете девать его?
Оридани
Сюда! сюда! Вели внести его.
Я помогу ему! Конечно! смерть есть последнее прибежище падшему злодею.
Оридани
Сюда! сюда! почтенный муж! поверенный Монтони! Здесь будет тебе спокойнее.
Рапини
Ты здесь, Оридани! А! Зачем ты здесь?
Оридани
Хочу познакомить тебя с мертвыми и приучить смотреть на вечность, которой ты столько страшишься! Положите его в гроб!
Рапини
Куда? В гроб? Оридани! знаешь ли ты, для кого…
Оридани
Приготовлен сей гроб? Кладите!
Рапини
Ох! ох! ох!
Где Сатинелли? Где? Оридани! посмотри на мои раны — они еще не перевязаны.
Оридани
Тем больше выходов для мрачной души твоей! Рапини! каково томиться на голом железе? Вспомни — а? забыл, как некогда ты хохотал на спящего на диком камне? Успокойся, Рапини!
Рапини
Заклинаю тебя Богом, ах! Оридани! не оставь меня!
Оридани
Как некогда не оставил ты сам несчастного Кордано? О! твоя мольба будет исполнена!
Рапини
Изменник!
Оридани
Как? Изменник! И ты дерзаешь говорить о сем, ты, изменивший целому человечеству? Скорее умирай! Целая вечность бедствий не сильна довольно наказать тебя за один час привязанности твоей к Сатинелли! Умирай скорее!
Рапини
Ох! ох!
Оридани
И если еще надеешься на милосердие Небес, которое столь жестоко оскорбил ты, и если есть у тебя еще надежда когда-либо смыть слезы, смыть кровь Лорендзы, то молись, молись пред Богом, ты к Коему теперь готовишься явиться.
Рапини
Легковерный! Легковерный я!
Оридани
Слышишь? Впереди шум! Настал твой час! (Колет его)
Рапини
Ах! Оридани! ох!
Оридани
Умри! умри! Се первая жертва Тебе, Бог мщения! (Колет его)
Сатинелли
Победа, победа! Слава моему оружию и моей хитрости!
Оридани
Победа?
Сатинелли
Где Рапини?
Как? Здесь? В гробе? Умер! (С воплем отступает) Умер!
Оридани
Так непостоянно счастие на свете! Маркиз! Кому готовился сей гроб?
Рапини кровиею своею первый окропил его.
Сатинелли
Ужасно! Непонятно! Казалось, его раны не смертельны.
Оридани
Посмотри! Пять ран — и все в груди.
Сатинелли
Но он умер, он умер за меня и для меня — и погребение его покажет свету, что значит умереть за Сатинелли.
Оридани
Конечно! Целый свет услышит это и подивится его погребению.
Сатинелли
Кто здесь?
Вели отпереть мой погреб и выставить рейтарам две бочки вина. Я хочу, чтоб все радовались моей победе.
Ну, Оридани, мы теперь пойдем к Кордано! Я хочу, чтобы мое веселие было полнее. Он сам и сын его проводят Рапини ко престолу Непонятного.
Оридани
И Эмилия?
Сатинелли
Она останется в сем замке.
Оридани
В замке?
Сатинелли
Послушай, Оридани! Я уверен, ты храбр и довольно опытен. Я хочу тебе сделать препоручение.
Оридани
Какое?
Сатинелли
Знай, что многие князья и герцоги с подобострастием бы приняли его, но Сатинелли, презирая власть и силы, тебе его представил. Рапини умер…
Оридани
Вижу.
Сатинелли
Ты займешь сей важный пост, и…
Оридани
Я!
Сатинелли
Ты, ты! Или ты не веришь своему счастию? О! оно, конечно, редко! И не всякой из смертных может похвалиться доверенностию к нему Сатинелли!
Оридани
Я очень чувствую благодеяние, но я — вы знаете — я рыцарь, должность моя не дозволяет быть на одном месте.
Сатинелли
И где найдешь ты деятельнее жизнь, как не в этом замке? Тысяча героев всегда под ружьем. Мы будем грабить соседственные замки и нападать на земли вельможей.
Оридани
Всё это, конечно, благородное, честное упражнение и стоит рыцаря, но, Сатинелли…
Сатинелли
Пойдем сперва к Кордано. Скоро мне с ним надобно разделаться, а там…
Оридани
Но обещание твое, маркиз!
Сатинелли (отступая)
Ты, рыцарь, очень стал суров!
Оридани
Ты забыл обещание свое? Исполни его — и я не остаюся здесь ни на минуту.
Сатинелли (улыбаясь)
Полно! полно! (Тихо) Видел покой Кордано?
Оридани
Видел!
Сатинелли
И его постелю?
Оридани
Видел, видел — и клялся пред Богом отомстить за невинность!
Сатинелли
Послушай, Оридани! Кто-нибудь из нас сошел с ума!
Что это значит?
Оридани
Я созываю духов быть свидетелями ужасного позорища, какое здесь происходить будет.
Сатинелли (кидаясь к Оридани)
Га! изменник! Что это значит?
Оридани
Рейтар!
Зови сюда всех!
Кого? кого? Чудовище, предатель! (Бежит к одной двери. Рейтары показываются с приложенными ружьями)
Рейтары
Стой!
Оридани
Не беспокойся, Сатинелли!
Сатинелли
Измена, адская измена! (Бросается к другим дверям. Рейтары показываются с копьями)
Рейтары
Стой!
Сатинелли (с трепетом отступая) Погиб! Погиб!
Оридани
Кто говорит тебе о погибели? Мы будем нападать на соседственные замки и разорять домы вельможей! Что ж, Сатинелли! Куда девалась твоя бодрость?
Сатинелли (бросается к гробу)
Рапини! ты счастливее меня! Ты погиб среди сражения.
Оридани
Ошибся, ошибся, Сатинелли! Посмотри! (Обнажает меч) Еще до сих пор не обсохла кровь его.
Сатинелли
Несчастный! Несчастный я! Я был так близок ко пропасти — и спал. Я согревал змею.
Оридани
Ты малодушен! Теперь, еще не видя ничего, приходишь в исступление — что же, что же, если ты увидишь всё?
Сатинелли (с отчаянием смотрит на Кордано)
Он! он! Погиб навеки! (Отходит к стороне и, закрыв лицо руками, прислоняется к стене)
Кордано
Сюда, сюда, дети мои! Ко гробу матери ведите меня! Ах! здесь! (Падает на гроб) Здесь я умереть хочу!
Оридани
О! Не упоминай о смерти, великодушный старец! Вечность не может наградить тебя за все тобою претерпенные несчастия. Теперь, друг мой, взойди в права свои — я отступаю. Корабелло! Вспомни! К тебе взывала мать твоя из гроба.
Кордано
Лорендза! Лорендза!
Оридани
К тебе вздыхал из глубины темницы отец твой, к тебе он простирал руки свои, цепями окованные, к тебе.
Корабелло
Довольно! Приближься, Сатинелли!
Сатинелли
Изверг! Изверг!
Корабелло
Приближься, Сатинелли!
Сатинелли (подходит с неистовством)
Если ты, вероломный, если ты подлинно небесный мститель, если по праву ты надеешься на милость Небес — отдай мне оружие, уважь сан мой и дай мне умереть от рук своих!
Корабелло
Нет! нет! Герои умирали от своего оружия — имя Брута и Кассия не смешается с поносным именем Монтони!2 Если ты еще надеешься душе своей пощады, то молись, молись, молись, Монтони!
Сатинелли
Ты, небесный мститель! Это ль определение судеб твоих! Га! Должно умереть! (Открывает грудь) Рази! рази!
Корабелло
Как? Как? Ты льстишься умереть от шпаги? Нет! нет! Ты этой чести не достоин! Твоя кончина будет страшная, ужасная кончина грешного невольника! Ложись во гроб!
Кордано
Сын! Сын!
Сатинелли
Вы бездны дьяволов! Кто из вас внушил ему такое изобретение?
Корабелло
И тут, на трупе своего наперсника, ты будешь умирать тысячью смертей! Воздухом, клубящимся из тлеющей груди его, будешь ты дышать, и пищею твоею будут черви, кишащие в его черепе. Ложись в гроб!
Сатинелли (смотря вверх)
Что значит гром Твой против сей смерти?
Корабелло
Войдите, рейтары!
Возьмите его и положите в гроб!
Сатинелли
Лорендза! сколь ты отомщена жестоко! О горе! о горе! (Его кладут.)
Корабелло
Наложите крышку! (Накладывают крышку и забивают гвоздями.) Всё свершилось! Всё свершилось! Ты отмщен, родитель мой! (Бросается к гробу.) Ты отмщена, Лорендза!
ПРИМЕЧАНИЯ
правитьО трагедии Нарежного подробнее см. с. 402—403 наст. изд. Рукопись (писарская копия) — ОПИ ГИМ. Ф. 342. Оп. 2. № 1. Заглавие на титульной странице: «Мертвый замок | Трагедия | В пяти действиях, сочинения | Императорского Моск<овского> универс<итета> студента | Василия Нарежного, | 1801 года. Марта». Там же имеются цензурные пометы: дата подачи рукописи в московскую цензуру (4 декабря 1801 г.) и дата разрешения ее к печати (16 декабря 1801 г.). В том, что трагедия осталась ненапечатанной, вероятно, не последнюю роль сыграл отъезд Нарежного из Москвы. Еще в октябре 1801 года он оставил университет, определившись чиновником при вновь образованном Грузинском правительстве, и весной 1802-го уже был в Грузии, где прослужил год.
Трагедия печатается по указанной выше рукописи из собрания ОПИ ГИМ. Публикуется впервые.
1 Рейтары — тип войск, распространенный в Европе в XVI—XVII вв. — легкая кавалерия, на вооружении которой были пистолеты, мечи и кинжалы; название происходит от нем. Reiter — «всадник».
1 Помнишь ли ты деревню подле Пиемонта? — Имеется в виду Пьемонт (ит. Piémont) — область на севере современной Италии; начиная с XV в. входила в Савойское герцогство, с 1720 г. — часть Сардинского королевства.
2 Мне кажется, и малое облегчение в несчастии есть воспоминание о прошедшем благополучии, — См. примеч. 1 к гл. 1 второй части «Дон-Коррадо…».
1 …оспорю скипетры светоносцев и поставлю престол свой на западе. — Библейская аллюзия: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: „взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные и буду подобен Всевышнему“» (Ис. 14: 12-14).
2 Турин (ит. Torino, пьем. Turin) — город в Италии, столица Пьемонта (см. примеч. 1 к д. 1).
3 …сделалась Аспазией своей провинции. — Аспазия (Аспасия) — древнегреческая гетера, возлюбленная и советница прославленного полководца Перикла (ок. 495—429 до н. э.), оказывавшая большое влияние на афинскую политику. В доме Аспасии собирались художники, поэты и философы; согласно Плутарху, подробно писавшему о ней в «Сравнительных жизнеописаниях» (см.: Перикл. 24), ее рассуждения приходил послушать даже Сократ.
4 Замок древнего Юдольфа!-- О названии замка см. с. 402 наст. изд.
5 …голод, сказал греческий мудрец, есть лучшая приправа к пище. — Слова, традиционно приписываемые Сократу; восходят к трактату Марка Туллия Цицерона (Marcus Tulius Cicero; 106—43 до н. э.) «О пределах блага и зла» («De finibus bonorum et malorum»): «Сократ, ни во что не ставивший наслаждение, утверждал <…>, что приправой к пище служит ему голод, а к питью — жажда» (П. 28.90. Пер. Н. А. Фёдорова).
1 Ехидна — в словоупотреблении XVIII—XIX вв. — ядовитая змея (см.: САР 1806—1822/2: 376—377; СРЯ 1984—2019/7: 87).
2 Со святыми упокой, Господи, душу преставльшейся рабы Твоей ~ Аминь! — Валентин и Элеонора читают заупокойную молитву (Кондак, глас 8-й, Тропарь, глас 6-й).
3 Позорище — здесь в значении: зрелище (см.: САР 1806—1822/4: 1383).
4 …обещает мне веселие, какого не чувствовали в сердцах своих Калигулы и Каракаллы. — Имена известных своей жестокостью римских императоров Гая Юлия Цезаря Августа Германика, по прозвищу Калигула (12—41, правил с 37 г.), и Септимия Бассиана Каракаллы (188—217, правил с 211 г.) стали почти нарицательными для обозначения извращенного кровожадного тирана.
5 Есть Бог, есть мститель — и будет воздаяние. — Призывание Бога-мстителя, возможно, является библейской аллюзией:
Боже отмщений, Господи, Боже отмщений, яви Себя! Восстань, Судия земли, воздай возмездие гордым. Доколе, Господи, нечестивые, доколе нечестивые торжествовать будут? <…> Но Господь — защита моя, и Бог мой — твердыня убежищи моего, и обратит на них беззаконие их, и злодейством их истребит их, истребит их Господь Бог наш.
1Я был исаулому славного разбойника… — Исаул — есаул; здесь в значении: помощник предводителя разбойничьей шайки (см.: СРЯ 1984—2019/7: 81).
2 Я готов хотя за мертвой и живою водою. — Мертвая и живая вода — мифологические понятия, распространенные в преданиях разных народов, в частности, в русских сказках (мертвая вода заживляет раны и умерщвляет окончательно; живая — воскрешает к жизни).
1 Кто постигнет, для чего среди благоуханных трав растет смертная цикута и между мирными животными пресмыкается ядовитая ехидна!-- Парафраза из повести Шиллера «Преступник от бесславия» (см. примеч. 3 к «Морицу»). О ехидне см. примеч. 1 к д. 3.
2 Герои умирали от своего оружия — имя Брута и Кассия не смешается с поносным именем Монтони!-- Речь идет о Марке Юнии Бруте (85—42 до н. э.) и Гае Кассии Лонгине (ок. 84—42 до н. э.), убийцах Гая Юлия Цезаря. В битве при Филиппах, решающем сражении Гражданской войны 44-42 гг. до н. э. между республиканцами и сторонниками Второго триумвирата, отряды Кассия (на левом крыле) были оттеснены войсками Марка Антония, и командующий, не зная о победе Брута на правом фланге, с отчаяния покончил с собой, что и повлияло на исход битвы. Армия Брута была разбита, остатки ее бежали к лагерю, где Брут, желая избежать позора, также наложил на себя руки, заколов себя собственным оружием.