Мэри и Чарльз Лемб
правитьШекспир, рассказанный детям
правитьМ., «Московский рабочий», 1994.
Текст печатается по изданию: «Шекспир, рассказанный детям», издание А. Мамонтова, 1865 г.
Во время оно царствовал в Вене государь такого кроткого и снисходительного нрава, что подданные его могли совершенно безнаказанно пренебрегать законами и пользовались этим правом самым бессовестным образом. В числе законов был, между прочим, такой, который не приводился ни разу в исполнение во все царствование этого государя, так что подданные совсем забыли о его существовании.
По этому закону, человек, живущий с женщиной, не обвенчавшись с ней, подвергался смертной казни. Государь по своей снисходительности не решился привести в исполнение этот закон, и потому брак совсем не уважался в его правление. Разврат дошел до того, что не проходило дня без того, чтобы родители не приходили жаловаться государю на какого-нибудь молодого человека, который похитил у них дочь. Молодые девушки, не стесняясь, жили со своими любовниками, брак и благословение родительское в грош не ставили — одним словом, нравы жителей становились все распущенней и распущенней.
Добрый государь с горечью видел эту испорченность своих подданных, но не мог ничего сделать;, он был любим народом за снисходительность, так что, если бы он вдруг вздумал привести строгий закон в действие, подданные стали бы бояться его и он утратил бы любовь народа, а между тем государь видел, что необходимо принять строгие меры, чтобы прекратить такое злоупотребление его добродушием. Поэтому он решился покинуть на время свой дворец под предлогом путешествия и передать правление в руки какого-нибудь верного и решительного человека, который бы привел закон в исполнение и обуздал молодых волокит и любителей любовных похождений.
Выбор его пал на Анжело, человека, известного всей Вене своей строгой нравственностью и слывшего за святого. Когда государь спросил у своего советника Эскала, не знает ли он человека, который бы мог добросовестно выполнить эту трудную должность, тот указал ему Анжело, говоря:
— Если есть в Вене человек, достойный такого высокого сана — то это Анжело.
Тогда государь сделал его своим наместником, а сам объявил, что отправляется в Польшу. Но он не поехал туда, а переоделся монахом и возвратился в Вену, чтобы следить за поведением Анжело, этого, по-видимому, святого человека.
В самом начале управления Анжело один молодой человек по имени Клавдио похитил молодую девушку из дома ее родителей. Он сейчас же был схвачен за это по приказанию Анжело и посажен в тюрьму. Желая показать себя строгим исполнителем закона и повелений государя, новый наместник приговорил Клавдио к смерти. Молодой человек пользовался всеобщей любовью, и поэтому такой строгий приговор возбудил сильное сожаление к Клавдио: сам Эскал вступился за него перед Анжело и просил пощады несчастному юноше.
— Я бы желал спасти этого молодого человека, — сказал он. — Его отец достойный человек, и ради него, прошу вас, простите Клавдио.
Но Анжело отвечал:
— Мы не должны из закона делать пугала для хищных птиц: покамест они его не рассмотрели, оно еще наводит на них страх; но коль скоро они убеждаются, что оно не может принести им вреда, всякий страх исчезает и пугало делается их нашестом. Он должен умереть.
Когда Луцио, друг Клавдио, навестил его в тюрьме, тот сказал ему:
— Друг Луцио, окажи мне великую услугу. Ступай к моей сестре Изабелле, которая сегодня поступает в монастырь св. Клары, и опиши ей мое горестное положение; скажи ей, чтобы она шла к жестокому наместнику и смягчила его сердце. Я очень надеюсь на нее, потому что знаю, что она говорит очень убедительно; к тому же она может одним своим молчанием поколебать сердце жестокого Анжело: женская грусть производит сильное впечатление на мужчин.
Изабелла, сестра Клавдио, действительно поступала в этот день в монастырь белицей; она готовилась к искусу, после которого должна была надеть покрывало, и расспрашивала одну монахиню о монастырских правилах. Во время разговора они вдруг услышали голос Луцио, который, войдя в монастырь, сказал:
— Мир дому сему!
— Кто это там говорит? — спросила Изабелла.
— Это мужской голос, — отвечала монахиня. — Любезная Изабелла, поди к нему и спроси, что ему нужно. Тебе это можно, а мне нельзя. Когда ты наденешь покрывало, то будешь иметь право разговаривать с мужчиной только с закрытым лицом.
— А разве у вас, монахинь, нет других ограничений? — спросила Изабелла.
— А этого разве мало? — отвечала монахиня.
— Я желала бы, чтобы у монахинь, которые дали обет св. Кларе, было как можно строже воздержание.
Б это время они опять услышали голос Луцио, и монахиня сказала:
— Он опять зовет. Ответь ему, пожалуйста. Когда Изабелла подошла к Луцию, тот поклонился и сказал:
— Будьте здоровы, прекрасная девица. Впрочем, розы, цветущие на ваших щечках, доказывают, что вы не нуждаетесь в этом приветствии. Не можете ли вы позвать ко мне Изабеллу, белицу этого монастыря и прекрасную сестру своего несчастного брата Клавдио?
— Отчего же ее брат несчастен, скажите мне поскорей: я Изабелла, сестра его.
— Прекрасная и благородная девица, брат велел мне поклониться вам, он теперь в тюрьме.
— Ах Боже мой! За что же это? — спросила Изабелла.
Тогда Луцио рассказал ей, что Клавдио похитил девушку из родительского дома, и за это его посадили в тюрьму.
— Боже! — сказала она. — Я боюсь, что это моя кузина Юлия.
Юлия и Изабелла называли друг друга кузинами только в воспоминание детской дружбы, но настоящего родства между ними не было. Когда Изабелла узнала, что Юлия любит Клавдио, то начала бояться, что любовь доведет их до этого преступления.
— Да, это она, — отвечал Луцио.
— Но почему же Клавдио не хочет жениться на Юлии? — спросила Изабелла.
— Да он охотно женился бы на ней и думал уже сделать это, как вдруг его схватили, посадили в тюрьму и наместник приговорил его к смерти. «Может быть, — сказал он мне, — сестра смягчит своими мольбами сердце Анжело?» Вот что мне нужно было сообщить вам.
— Увы, — сказала Изабелла, — я сомневаюсь, что мои просьбы могут повлиять на Анжело.
— Сомнения губят нас, — ответил Луцио. — Мы часто упускаем очень хорошие шансы, потому что боимся приступить к делу. Ступайте к Анжело. Когда девушка умоляет, стоя на коленях, со слезами на глазах, мужчина становится добр, как Бог.
— Я попробую, посмотрим, что мне удастся сделать, — сказала Изабелла, — Но прежде я скажу игуменье, в чем дело, и попрошу у нее позволения пойти к Анжело. Скажите брату, что вечером я приду к нему и соообщу о результатах моего похода.
Изабелла отправилась к Анжело и, увидев его, упала перед ним на колени:
— Я пришла с просьбой к вашей чести. Могу ли я надеяться, что вы выслушаете меня?
— Хорошо. Б чем же состоит ваша просьба? — сказал Анжело.
Тогда девушка в самых трогательных выражениях начала просить о брате. Но Анжело отвечал ей:
— О помиловании не может быть и речи: ваш брат осужден и должен умереть.
— О справедливый, но строгий закон! — воскликнула Изабелла. — У меня только и был один брат, — да хранит вас Небо! — И она хотела уже уйти, но Луцио поспешил воротить ее назад, говоря:
— Не бросайте так скоро дела; вернитесь к нему, станьте опять на колени, умоляйте его, обнимайте его ноги. Вы слишком холодны. Вы умоляете таким спокойным голосом, как будто вы просите булавку.
Изабелла вернулась и опять на коленях начала умолять Анжело о пощаде.
— Он уже приговорен к смерти, — сказал тот, — вы опоздали.
— Опоздала! — вскрикнула Изабелла. — Почему же невозможно простить его? Вспомните, что счастье сильных состоит не в пышности, окружающей их, не в короне, не в маршальском жезле, не в судейской мантии, а в благодарностях, которые они слышат кругом себя за свои благодеяния.
— Прошу вас, оставьте меня, — отвечал Анжело.
Но Изабелла воодушевилась мыслью о несчастном брате и продолжала:
— Если бы мой брат был на вашем месте, а вы на его, вы точно так же, как он, погрешили бы. Но он, я уверена в том, не был бы так жесток, как вы. Если бы я имела в руках такую власть, как вы, а вы бы были Изабеллой, я показала бы вам, что такое быть судьей и что такое преступником.
— Успокойтесь, прекрасная девушка, — сказал Анжело. — В этом виноват закон, а не я. Будь он мой сын, мой брат или мой отец, я его точно так же осудил бы на смерть. Он должен умереть завтра.
— Завтра? — сказала Изабелла. — О! Это ужасно! Пощадите его: он не приготовился еще к смерти. Неужели вы хотите угождать себе больше, чем Богу? Вспомните, что еще никто не умер до сих за преступление, которое совершил мой брат, и между тем его совершили уже многие до него. Вы первый произносите такой строгий приговор, а он первый делается жертвой его. Загляните в ваше собственное сердце. Спросите его, не изведало ли оно уже доли того преступления, за которое обвиняют моего брата; прислушайтесь к его ответу, и вы увидите, что оно ничего не скажет против моего брата.
Эти слова подействовали на Анжело больше, чем весь предыдущий разговор с Изабеллой. Красота ее произвела на него сильное впечатление, и в душе его зародился уже гнусный замысел насчет этой чистой девушки. Он был заражен той же преступной страстью, за которую осудил Клавдио на смерть. Холодный рассудок советовал ему уйти от Изабеллы, но она вернула его, говоря: — О добрый человек, вернитесь, прошу вас, вернитесь… Послушайте, я хочу подкупить вас!
— Как так подкупить меня? — спросил Анжело, удивленный тем, что она предлагает ему взятку.
— О да, — продолжала та, — не золотом, не серебром, не драгоценными камнями подкуплю я вас, — это все предметы, ценность которых условна. Нет, за вас будут возносить к Небу молитвы святые души, чистые девы, посвятившие себя Богу и отрекшиеся от всего земного.
— Хорошо, приходите ко мне завтра, — сказал Анжело.
Изабелла уходила от него в приятной надежде, что наконец сумела-таки смягчить его жестокое сердце.
— Да хранит вас Небо, — повторила она уходя. Услышав это, Анжело сказал про себя: «Аминь!
Я бы желал спастись посредством тебя и твоих добродетелей». Но потом, испугавшись своих преступных мыслей, добавил: «Что же это, однако? Что это? Люблю я ее, что ли? Отчего это я так желаю услышать еще раз ее речь и смотреть на ее прекрасные глаза? Не во сне ли я? Лукавый враг человеческого рода хочет поймать на удочку святого и для этого приманкой сделал святую. Ни одна нескромная женщина не могла тронуть моего сердца, а это добродетельное существо решительно соблазнило меня, который до сих пор улыбался и удивлялся, когда видел влюбленного человека».
Смущенный духом, Анжело страдал эту ночь больше, чем заключенный, над которым он произнес такой строгий приговор. В темнице Клавдио навещал добрый государь, который, в своей монашеской одежде, указывал молодому человеку путь к спасению, утешая его словами мира и раскаяния. Анжело, напротив, мучился ужасно: то он решался соблазнить Изабеллу и лишить ее чести, то на него нападал страх перед таким тяжким преступлением. Но в конце концов грешные мысли взяли в нем верх, и Анжело, который еще так недавно ужаснулся, когда ему предложили подкуп, теперь сам решился подкупить невинную девушку и такой ценой, против которой она не была в состоянии устоять — ценой жизни ее брата.
Когда Изабелла явилась на следующее утро, Анжело пожелал переговорить с ней наедине, и когда желание его было исполнено, он объявил Изабелле, что если она согласится пожертвовать своей честью и согрешить с ним точно так же, как Юлия согрешила с Клавдио, то он охотно прощает ее брата.
— Потому что, — прибавил он, — я люблю вас, Изабелла!
— Мой брат, — отвечала Изабелла, — точно так же любит Юлию, а вы приговорили его за это к смерти.
— Но, — сказал Анжело, — ваш брат останется жив, если вы согласитесь прийти ко мне ночью, точно так же, как Юлия имела с Клавдио ночное свидание.
Изабелла смутилась от таких слов и отвечала, что скорее согласится на самые ужасные истязания, на смерть, чем лишится чести и доброго имени, и что она уверена, что Анжело говорит это только с целью испытать ее добродетель. Но тот отвечал: — Клянусь честью, мои слова выражают то, что я думаю.
Изабелла пришла в негодование, когда услышала, что Анжело употребляет слово «честь» в таком бесчестном предложении.
— А, вы хотите, чтобы маленькой чести давали много веры, да еще в таком гнусном предложении! Так знай же, Анжело, я объявлю об этом публично. Берегись! Обещай мне, что ты простишь моего брата, или все узнают, какой ты человек!
— Кто же вам поверит, Изабелла? — отвечал тот. — Мое имя, моя добродетельная жизнь придают мне такой вес, что я одним словом могу уничтожить ваше обвинение. Спасите вашего брата, отдавшись мне, или он завтра умрет. Что касается вас, то моя ложь пересилит вашу правду. Отвечайте мне завтра.
— Кому я могу жаловаться? Если я и расскажу это, кто мне поверит? — говорила Изабелла, приближаясь к мрачной тюрьме, где сидел ее брат. Когда она вошла туда, он вел благочестивую беседу с государем, который в своей монашеской одежде навещал также и Юлию и привел обоих любовников к полному сознанию их преступления. Несчастная Юлия со слезами и раскаянием признавалась, что она гораздо более достойна осуждения, чем Клавдио, потому что охотно согласилась на его бесчестные увещевания.
Войдя в комнату, где был заключен Клавдио, Изабелла сказала:
— Мир этому месту.
— Кто здесь? — спросил переодетый государь.
— Мне нужно сказать несколько слов Клавдио, — отвечала Изабелла.
Тогда государь оставил их наедине и просил тюремщика поместить его в такое место, откуда он мог бы слышать весь их разговор.
— Ну сестра, что же ты мне скажешь? — спросил Клавдио.
Изабелла сказала, что он должен приготовиться к смерти.
— Разве нет ни малейшего средства к спасению? — спросил юноша.
— Средство есть, но такое, которое, если бы ты на него согласился, замарает твою честь.
— Какое же это средство? — спросил Клавдио.
— О я боюсь за тебя, Клавдио. Мне кажется, что ты согласен пожертвовать честью для того, чтобы прибавить к твоей жизни какие-нибудь шесть или семь лет. Неужели ты боишься смерти? Смысл смерти очень понятен. Несчастный жук, которого мы давим ногой, точно так же чувствует мучения перед смертью, как гигант.
— Почему же ты так думаешь про меня? — спросил Клавдио. — Если я должен умереть, то я встречу мрачную смерть как невесту и приму ее в свои объятия.
— Вот это говорит мой брат, — сказала Изабелла. — Это слышен голос моего отца из могилы. Да, ты должен умереть. Знаешь ли, Клавдио, что этот распутный наместник соглашается простить тебя, если я отдамся ему и пожертвую моей честью? О, если бы он требовал моей жизни, с радостью отдала бы я ее, чтобы спасти тебя!
— Благодарю тебя, сестра, — отвечал Клавдио.
— Будь готов умереть завтра, — сказала Изабелла.
— О, смерть — это страшная вещь! — вскричал Клавдио.
— А бесчестная жизнь — отвратительная вещь, — отвечала ему сестра.
Но представления смерти пересилили теперь храбрость в Клавдио, и ужас, какой ощущают обвиненные, когда им известен час смерти, овладел им.
— Милая сестра! — вскричал он. — Дай мне пожить еще! Грех, который ты совершаешь, чтобы спасти жизнь брату, становится добродетелью.
— О низкий трус! О бесчестный злодей! — сказала Изабелла. — Неужели ты согласишься купить жизнь ценой чести сестры? Стыдись, стыдись! Я думала, что у тебя благородное сердце, что ты скорее согласился бы положить двадцать раз голову на двадцать плах, чем допустить бесчестье твоей сестры!
— Но выслушай меня, Изабелла, — начал было говорить Клавдио в свое оправдание, но речь его была прервана приходом государя, который сказал:
— Клавдио, я слышал все, что происходило между тобой и сестрой. Анжело никогда не имел намерения соблазнить ее. Все что он ей говорил, было испытанием ее добродетели. Она, побуждаемая добродетельными убеждениями, отказала ему наотрез, и этот строгий отпор очень обрадовал его. Теперь нет никакой надежды на помилование. Вам остается проводить последние часы вашей жизни в молитвах и готовиться к смерти.
Тогда Клавдио раскаялся в своей слабости и сказал:
— Позвольте мне попросить у сестры прощения. Я так привязан к жизни, что рассудок мой помутился от этого. — И он удалился пристыженный.
Государь, оставшись наедине с Изабеллой, похвалил ее за твердость характера, говоря:
— Рука, даровавшая вам красоту, дала вам также доброе сердце.
— О, — сказала Изабелла, — как жестоко наш добрый государь ошибся в Анжело. Если он вернется и мне удастся говорить с ним, я непременно расскажу ему, как несправедливо управлял его наместник.
Изабелла и не подозревала, что в эту минуту разговаривает с государем.
— Это будет очень хорошо. Но теперь, при настоящем положении дел, Анжело опровергнет ваше обвинение. Поэтому я попрошу вас следовать плану, придуманному мной. Я верю, что вы, бедная женщина, совершенно справедливо должны получить за обиду, нанесенную вам, удовлетворение. Вашего брата должны освободить, не пятная вашей собственной благородной личности; я верю, что вы очень понравились бы государю, если бы он случайно вернулся.
Изабелла сказала, что она готова делать все, что он пожелает, если только это не замарает ее чести.
— Добродетель отважна и никогда не робеет, — сказал государь и потом спросил Изабеллу, слышала ли она когда-нибудь об Марьянне, сестре Фридриха, знаменитого моряка, который погиб на корабле.
— Да, я слышала об этой женщине, и о ней отзываются все очень хорошо.
— Эта женщина, — сказал государь, — жена Анжело. Но приданое ее погибло вместе с братом на корабле. Слушайте же, какая жестокая обида была нанесена этой бедной женщине! Как только умер ее благородный и знаменитый брат, который любил ее искренно и горячо, как только она лишилась состояния, Анжело бросил ее, говоря, что эта благородная женщина изменила ему, хотя настоящей причиной была потеря приданого. Это несправедливое оскорбление должно бы было по-настоящему уничтожить малейшую искру любви в ее сердце. Но случилось не так: эта обида, подобно тому как камни усиливают стремление потока, увеличила ее любовь к этому жестокому человеку.
Затем государь изложил в подробности свой план.
Он состоял в том, что Изабелла должна была посетить Анжело и объявить ему, что она будто бы согласна прийти к нему в полночь и востребовать от него обещанного прощения, а вместо Изабеллы к нему пойдет Марьянна и выдаст себя за Изабеллу.
— Не бойтесь, благородная девушка: Марьянна его жена, и ей можно пойти к нему.
Изабелле понравился этот план, и она отправилась исполнять его, а государь пошел сообщить Марьянне свое намерение. Он уже прежде навещал несчастную женщину, давал ей благочестивые советы и дружеское утешение.
Она, считая его честным человеком, с радостью согласилась следовать во всем его указаниям.
Когда Изабелла вернулась от Анжело в дом Марьянны, где государь назначил ей свидание, он сказал ей:
— Добро пожаловать! Какие новости приносите вы нам о добром наместнике?
Изабелла рассказала, как было дело:
— У Анжело есть сад, окруженный каменной стеной. На западной стороне этого сада находится виноградник, в который ведут ворота. — Тут она показала государю и Марьянне два ключа, которые ей дал Анжело. — Этот ключ отпирает ворота, а вот этот маленькую калитку, ведущую из виноградника в сад. Здесь-то я и должна дожидаться его, когда стемнеет. Место я запомнила хорошо, потому что он мне с большим старанием и осторожностью указал дорогу.
— Не нужно ли вам еще о чем-нибудь условиться с Марьянной? — спросил государь.
— Нет, больше ничего. Она должна идти, когда смеркнется. Я сказала ему, что могу пробыть с ним очень недолго, потому что со мной будет слуга, который уверен, что я пришла к брату.
Государь похвалил ее, а она сказала Марьянне:
— Не забудьте только сказать Анжело, когда будете уходить от него: «Помните о моем брате».
Итак, Марьянна ночью отправилась на место свидания в сопровождении Изабеллы, которая радовалась, что спасла вместе и жизнь брата, и честь свою. Но что касается жизни брата, государь не был уверен в ее спасении. В полночь он навестил Клавдио, и хорошо сделал, потому что в противном случае тот был бы обезглавлен: не успел он войти в тюрьму, как там было получено приказание от жестокого наместника, чтобы Клавдио был обезглавлен и голова его прислана Анжело к пяти часам утра. Но государь упросил тюремщика подождать казнить Клавдио и послать Анжело голову другого преступника, который в эту ночь умер в тюрьме. Чтобы было легче убедить тюремщика, государь, которого тот считал до сих пор не более не менее как монахом, показал ему письмо, написанное рукой государя и запечатанное его печатью, так что тюремщик, увидев это доказательство, заключил, что монах имеет какое-нибудь тайное поручение от отлучившегося государя, и согласился пощадить Клавдио. Он отрезал голову мертвому преступнику и послал ее Анжело.
Потом государь собственноручно написал Анжело письмо, в котором извещал, что различные обстоятельства воспрепятствовали его путешествию, что он будет в Вене на следующее утро и что Анжело должен встретить его и передать ему управление. Вместе с тем он велел объявить, что если подданные хотят обращаться к нему с какой-нибудь просьбой или жалобой, то они могут сделать это на улице, когда он будет въезжать в город.
Рано утром явилась Изабелла в тюрьму, и государь решился объявить ей, что Клавдио обезглавлен (он имел на это особую причину). Поэтому, когда Изабелла спросила его, прислал ли Анжело помилование ее брату, он отвечал:
— Анжело похитил Клавдио из этого света: он обезглавлен, и голова его отослана к наместнику.
Тогда несчастная сестра вскричала в отчаянии:
— О несчастный Клавдио, низкая Изабелла, несправедливый свет, бесчестный Анжело!
Мнимый монах дал ей успокоиться и потом объявил, что в городе ожидают государя, научил, каким образом она должна обратиться к нему с жалобой на Анжело, ободряя ее и говоря, что бояться нечего, потому что дело, кажется, будет иметь успех. Успокоив насколько возможно Изабеллу, он отправился к Марьянне и ее также научил, как она должна действовать.
Затем государь сбросил свое монашеское платье, и, одетый в царские одежды, окруженный своими подданными, которые собрались, чтобы радостно приветствовать его возвращение у городских ворот, он вошел в город, где его встретил Анжело и со всеми формальностями сложил с себя управление городом. Вдруг к нему подошла Изабелла как просительница и сказала:
— Правосудия, государь! Я сестра Клавдио, который обезглавлен за то, что соблазнил девушку. Я ходатайствовала за брата у Анжело: если бы вы видели, государь, как я ползала у него в ногах, обнимала его колени, плакала, умоляла! Теперь я расскажу вам со стыдом, чем кончились мои просьбы. Анжело соглашался помиловать моего брата только с тем условием, чтобы я пожертвовала ему своей честью. Долго боролась я сама с собой, но наконец согласилась для спасения брата отдаться ему. И что же? На следующее утро Анжело, вопреки своему обещанию, отдал приказание обезглавить Клавдио!
Государь сделал вид, будто не верит этой истории, а Анжело сказал, что горе по брату омрачило рассудок девушки и что она говорит бессмыслицу. Тоцда подошла другая просительница — Марьянна:
— Великий государь, — сказала она, — если свет исходит с неба, а истина из сердца, если в истине есть смысл, а в добродетели истина, — я жена этого человека, и слова Изабеллы ложны. В ту ночь, когда она, по ее словам, была у Анжело, я проводила с ним время в беседке в саду. Если это правда, то пусть я буду здорова и счастлива; если же нет, то я на этом самом месте превращусь в мраморный памятник.
Тогда Изабелла призвала свидетелем справедливости своих слов монаха Людовика — так называл себя государь, переодетый монахом. Он хотел, чтобы невинность Изабеллы была вполне доказана перед всей Веной, и обе женщины говорили по его плану. Но Анжело не знал настоящей причины такой разногласицы в их рассказе и надеялся их противоречиями оправдаться в глазах государя от обвинений Изабеллы. Поэтому он придал своей физиономии выражение угнетенной невинности и сказал:
— Я до сих пор только улыбался всей этой сцене, но, государь, терпение мое наконец лопнуло, и я подозреваю, что эти несчастные женщины подосланы каким-нибудь моим зложелателем, чтобы оклеветать меня. Позвольте мне, государь, исследовать это дело.
— О, от всего сердца, — сказал государь, — и непременно накажите этого негодяя как можно строже. Я вас оставлю на минуту. Смотри же, Анжело, не бросай этого дела, покуда не откроешь виновника. — Он ушел, оставив Анжело судьей его собственного дела.
Но государь ушел лишь для того, чтобы переодеться опять в монашеское платье, и в этом костюме явился перед Анжело и Эскалом. Этот добрый старик был убежден, что Анжело обвиняют напрасно, и поэтому он обратился к государю со следующими словами:
— Подойдите-ка сюда и скажите нам, не вы ли подослали этих женщин оклеветать Анжело?
Но монах отвечал:
— Где же государь? Я думаю, он один имеет право меня судить!
— Мы заменяем государя и выслушаем ваше показание, — отвечал Эскал. — Говорите правду.
— Или, по крайней мере, смело! — отвечал монах и начал бранить государя за то, что тот поручил дело Изабеллы людям, на которых она жаловалась. Он говорил так вольно о многих упущениях, сделанных Анжело в управлении, что Эскал обещал ему пытку за то, что он оскорбляет правительство и разбирает поведение государя, и велел посадить его в тюрьму.
Тогда, к удивлению всех присутствующих и к крайнему смущению Анжело, мнимый монах сбросил свой костюм, и жители Вены узнали в нем своего повелителя.
Прежде всего государь обратился к Изабелле:
— Подите сюда, Изабелла. Ваш монах теперь государь ваш, но сердце мое не переменилось вместе с одеждой. Я весь готов к вашим услугам.
— О, простите меня, — вскричала Изабелла, — за то, что я, ваша подданная, осмелилась беспокоить ваше величество.
Но государь отвечал, что, напротив, он должен у нее просить прощения, потому что не предупредил смерти ее брата. Добрый государь хотел еще раз испытать доброту ее сердца и потому по-прежнему скрывал от нее, что Клавдио жив.
Теперь Анжело понял, что государь был тайным свидетелем всех дурных дел его, и сказал:
— Я более виновен, чем сама вина моя, потому что я осмелился думать, что дела мои не откроются, между тем как ваше величество, как всемогущее провидение, наблюдали за всеми моими действиями. Поэтому, добрый государь, не продолжайте моего срама и позвольте мне исповедоваться в моих грехах, а потом я прошу единственной милости: смертного приговора и казни.
— Анжело, твои преступления открыты, — сказал государь. — Я осуждаю тебя на ту же самую плаху, где должен был умереть Клавдио; ты будешь казнен с такой же поспешностью. Имения его переходят к вам, Марьянна, и мы постараемся найти вам мужа получше.
— О государь, — сказала Марьянна, — я не прошу другого мужа: этот для меня очень хорош.
Она упала на колени и просила за жизнь своего мужа точно так же, как Изабелла когда-то просила за Клавдио.
— Простите его, добрый государь! Изабелла, заступитесь за меня! Станьте за меня на колени! Всю жизнь я буду благодарить вас за эту услугу!
— Вы докучаете ей совершенно бессмысленно! — отвечал государь. — Если Изабелла станет просить на коленях за Анжело, тень ее брата вырвется из своего подземного жилища и в гневе унесет ее отсюда.
— Изабелла, добрая моя Изабелла! — вскричала Марьянна в отчаянии. — Вы только станьте на колени и поднимите руки кверху, я буду говорить за вас! Говорят, что лучшие люди родятся без грехов и что если они совершат какое-нибудь маленькое преступление, то тотчас же раскаются и сделаются еще лучше. То же будет и с моим мужем. О Изабелла, неужели вы не хотите просить за меня?
Но государь отвечал:
— Он умрет за Клавдио.
Тут, к величайшему удовольствию государя, его милая Изабелла, от которой он ожидал всего хорошего, стала перед ним на колени и сказала:
— Всемилостивый государь! Забудьте, что мой брат умер и сжальтесь над этим обвиненным. Я уверена, что самая искренняя преданность вам руководила всеми его действиями, пока он не видел меня. Если это так, не казните его. Мой брат получил заслуженное наказание за свою вину.
Лучшим ответом государя на просьбу этой благородной просительницы было приказание привести ее брата из тюрьмы, где несчастный сидел, не зная, что с ним будет.
— Дайте мне вашу руку, Изабелла. Только ради вашей любви я прощаю Клавдио. Будьте моей женой и тогда он будет моим братом.
В это время привели Клавдио, и государь заметил, как Анжело был поражен, увидев его живым.
— Хорошо, Анжело, — сказал он, — я тебя прощаю. Но ты должен теперь любить жену; ее просьбам обязан ты жизнью: радуйтесь, Марьянна! Люби ее, Анжело! Я испытал ее и вижу, что она добродетельная женщина!
Тут Анжело осознал, как он был жестокосерд, когда на него была возложена власть, и понял теперь, какое блаженство испытывает человек, когда оказывает милость и получает за нее благодарность.
Государь заставил Клавдио жениться на Юлии, а сам предложил свою руку Изабелле, добродетельное и благородное поведение которой очаровало его сердце. Изабелла еще не надевала монашеского покрывала и потому могла выйти замуж. Дружеские услуги, оказанные ей государем в его монашеском платье, поселили в ее сердце любовь и благодарность к повелителю, и она с радостью приняла его предложение.
Когда она сделалась венской государыней, примеры добродетельной Изабеллы так подействовали на ее подданных, что с этих пор ни одна женщина в Вене не совершала преступления Юлии, раскаявшейся жены Клавдио. Добрый же государь долго еще царствовал со своей женой Изабеллой и был счастливейшим мужем и государем.