На скамьѣ городского сада, осѣняемая прозрачной тѣнью липовыхъ листьевъ, сидѣла красивая женщина.
Проходя мімо, я повернулъ голову, увидѣлъ красавицу и остановился.
Вслѣдъ затѣмъ сдѣлалъ видъ, что внезапно смертельная усталость овладѣла мною. Еле дотащился до скамейки и усѣлся рядомъ съ красавицей.
Рѣшилъ: придерусь къ чему-нибудь, заговорю и познакомлюсь.
Ея чистый профиль кротко и нѣжно рисовался на зелени кустовъ. Полуопущенные глаза лѣниво скользили по носку маленькой туфли.
Я вобралъ въ себя какъ можно больше воздуху и сказалъ скороговоркой:
— Не понимаю я этихъ мексиканцевъ!… Изъ-за чего, спрашивается, воюютъ, революціи устраиваютъ, свергаютъ старыхъ президентовъ, выбираютъ новыхъ? Кровь льется рѣкой — для чего все это? По-моему, всякій гражданинъ имѣетъ право требовать для себя спокойной жизни. А? Какъ вы думаете?
Ея чистый, ничѣмъ не возмущенный взоръ заскользилъ по дорожкамъ.
Мы помолчали.
— И почти каждый день у нихъ рѣзня, которой «старожилы не запомнятъ».
Она молчала.
— А что такое, въ сущности, старожилы? Старожилами сразу не дѣлаются, не правда ли? Старожилами дѣлаются постепенно.
Ничто не измѣнилось въ лицъ ея.
«Кремень, — подумалъ я. — Ничѣмъ ее не расшевелишь».
Поднявъ глаза къ небу, я сказалъ мечтательно:
— Гдѣ-то теперь моя дорогая мама? Что-то она дѣлаетъ сейчасъ? Вспоминаетъ ли обо мнѣ? Вамъ сигара не помѣшаетъ?
Очевидно, у нея была привычка отвѣчать только на прямо, въ упоръ поставленные вопросы.
— Нѣтъ, — уронила она, снова замкнувъ свой розовый ротикъ.
— Мнѣ бы тоже не помѣшала хорошая сигара, да я, отправляясь сюда, забылъ купить. Что мнѣ дѣлать съ моей памятью, прямо-таки не знаю. Хоть плачь!… Ей-Богу. Скажите, это липа?
— Липа.
— Merci. Ботаника — моя страсть. Тоже и зоологія. Наука какъ-то… укрѣпляетъ, не правда-ли?
Казалось, она дремала.
— Что-то мнѣ изъ Москвы перестали писать, — пожаловался я. — Это ужасно, когда не пишутъ.
Вы по думайте: три мѣсяца хоть бы слово! Ни-ни. Ни звука. Каково? Вы сами москвичка?
Она медленно, плавно, повернула ко мнѣ порозовѣвшее лицо.
— Послушайте!! Меня не то возмущаетъ въ васъ, что вы самымъ наглымъ образомъ заговариваете съ одинокой женщиной. Это обычное явленіе. Но то меня возмущаетъ, что вы возвели этотъ спортъ въ ежедневное обычное занятіе и, вѣроятно, сейчасъ же забываете объ объектахъ вашей разговорчивости. Что за гнусная небрежность! Неужели вы забыли, что мы уже знакомы?! Три мѣсяца тому назадъ вы пристали ко мнѣ въ вагонѣ трамвая, и я была такъ малодушна, что познакомилась съ вами. Вы еще провожали меня… И теперь вы, выбросивъ все изъ головы, заводите эту отвратительную канитель снова?!
Я вскочилъ, почтительно обнажилъ голову и сказалъ:
— Я очень радъ, что и вы вспомнили меня… При знаться, я сейчасъ поступилъ такъ невѣжливо потому, что боялся…
— Чего? — спросила она мрачно.
— Что вы совершенно выкинули меня изъ головы. А чтобы я забылъ?! Помилуйте, развѣ можно забыть эти чудныя мгновенія? Помню еще, какъ вы сидѣли въ вагонъ съ правой стороны…
— Съ лѣвой.
— Ну да — съ лѣвой стороны по ходу вагона и съ правой, если считать противъ хода. Вы еще были въ шляпѣ, вѣрно?
— Пожалуй…
— Ну, конечно. Еще, помните, кондукторъ, когда получалъ деньги, то кричалъ: «нѣтъ мѣстовъ, нѣтъ мѣстовъ». Помню, еще далъ онъ намъ по билетику — вамъ и мнѣ… Да… Вамъ и мнѣ.
Изсякнувъ, я обернулся къ ней и ждалъ ея реплики.
— Вотъ что, — сказала она, поднимаясь, забирая зонтикъ и книгу. — Хотя глупость и даръ боговъ, но, видно, къ вамъ боги отнеслись особенно внимательно, особенно щедро. Слушайте — вы! Ни въ какомъ трамваѣ мы съ вами не знакомились — я васъ вижу впервые въ жизни.
Я только хотѣла убѣдиться — помните ли вы всѣ эти ваши случайныя встрѣчи, мимолетныя знакомства и интрижки. Оказывается, у васъ ихъ такъ много (цѣлая фабрика!), что вы уже объ отдѣльныхъ людяхъ и не помните… Какой позоръ! Я уйду, а вы пока посидите тутъ, пораздумайте о нелѣпой судьбѣ Мексики, а также и о своей судьбѣ — еще болѣе нелѣпой. Прощайте… мексиканецъ!
Она ушла…
Я посидѣлъ еще немного, потомъ всталъ, засвисталъ и побрелъ къ слѣдующей скамейкѣ, на которой сидѣла дама въ черной шляпѣ.
Устало опустился на скамейку и сказалъ:
Есть люди, которые до сихъ поръ вѣрятъ въ оккультныя науки. Я этого увлеченія не раздѣляю. Конечно, вы мнѣ возразите, что присутствіе тайныхъ силъ въ природѣ отрицать нельзя. Однако, спрошу я васъ, по чему медіумы попадались въ цѣломъ рядѣ мошенничествъ? Если такая сила существуетъ — для чего это нужно? Конечно, вы мнѣ отвѣтите, что..........