Марс (Дорошевич)/ДО
Текст содержит фрагменты на иностранных языках. |
См. также одноимённые страницы.
| Марсъ : Нѣчто астрономическое |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Папильотки. — М.: Редакція журнала «Будильникъ», 1893. — С. 38. |
— Вашъ видъ?
— Можете смотрѣть на меня сколько угодно!
— Недуренъ! По виду можете быть зачислены въ ландверманы[1]. Зачѣмъ изволили прибыть на нашу планету?
— По казенной надобности.
— Именно?
— Командированъ отъ московской Думы, въ виду происходящихъ на вашей планетѣ наводненій, для сравненія оныхъ съ наводненіями на Москвѣ-рѣкѣ.
— Прекрасно-съ. Теперь приступимъ къ очисткѣ васъ таможенной данью. Что у васъ есть изъ предметовъ иностранныхъ?
— Ничего-съ.
— Не правда. Повернитесь въ профиль! У васъ римскій носъ. Позвольте, я вамъ наклею пластырь на носъ. Англійскій проборъ. Пластырь — на проборъ. Швейцарскія баки, пластырь на баки. Какъ насчетъ водки?
— Не прочь-бы! Я ужь давно, признаться, въ мысляхъ рюмочку водки имѣю!
— Извольте выкинуть водку изъ головы: провозъ спиртныхъ напитковъ строго воспрещается. Теперь потрудитесь расплатиться за пластырь!
— Позвольте, но, вѣдь, носъ оклейкѣ пластыремъ не подлежитъ. Онъ хоть и римскій, но я его имѣю для собственной надобности… А такіе предметы…
— Напрасно прекословите! А вдругъ васъ здѣсь начнутъ водить за носъ… Вотъ вамъ и постороннее употребленіе, а не собственная надобность. Извольте очистить носъ пластыремъ и не разсуждать! Ну, а теперь шагомъ маршъ! Вы свободны…
Такой разговоръ происходилъ на планетѣ Марсъ между мною и Марсомъ, но не планетой, а таможеннымъ.
Оклеившись пластыремъ, я занялся астрономіей, т.-е. пошелъ гулять по планетѣ.
Благоустройство изумительное, — сейчасъ видно, что нѣмецкіе инструкторы тутъ орудовали.
Обыватели, какъ въ Германіи, живутъ на гауптвахтахъ, вмѣсто улицъ плацъ-парады, кушанье готовится не въ кастрюляхъ, а въ пустыхъ бомбахъ, жители занимаются войной, и даже управскіе писцы на двадцать шаговъ изъ револьвера въ бубноваго туза попадаютъ.
Чудная страна! Заря, и та здѣсь не на небѣ загорается, а играется на главной гауптвахтѣ.
Младенцы грудные, вмѣсто «агу», кричатъ: «рады стараться», и дамы каждый день съ мужьями сражаются.
— Что это? — спрашиваю встрѣчнаго бюргера (должно быть, гофъ-кригсъ-вурстъ-рата[2]; въ этой странѣ всѣ или «вурстъ-раты»[3], или доктора философіи) — неужели у васъ кромѣ войны ничего нѣтъ?
— Нельзя сказать! — отвѣчаетъ онъ, — у насъ и гражданская жизнь процвѣтаетъ. Вонъ видите, одного бурша за мошенничество на съѣзжую повели…
Возрадовался духомъ и пошелъ далѣе. Смотрю вывѣска: «Станъ филистимлянъ и скорая городская Управа». Написано, натурально, по-нѣмецки.
Зашелъ въ «скорую Управу». Обрадовались всѣ.
— Очень, очень, — говорятъ, — рады, — погостить изволили пріѣхать въ плѣнъ къ намъ?.. Весьма пріятно!.. Сейчасъ мы съ васъ контрибуцію взыщемъ.
— Какъ контрибуцію? За что контрибуцію?
— А какъ-же-съ? У насъ каждый бюргеръ отъ города контрибуціей обложенъ. Помилуйте, вѣдь, онъ и воздухомъ городскимъ дышитъ, и на гауптвахтѣ городской за провинности сидитъ, долженъ-же онъ платить!.. Ну-съ, такъ вотъ. Во-первыхъ, уплатите штыковую контрибуцію, во-вторыхъ, двухствольную, въ третьихъ ложную, въ четвертыхъ собачью.
— Ну, нѣтъ-съ, слуга покорный! — возопилъ я, — довольно съ меня и правильныхъ, а ложныхъ я платить не желаю… Кромѣ того, я хоть въ ресторанахъ никогда и не служилъ, но тѣмъ не менѣе, имѣю право называться человѣкомъ, и собачьихъ контрибуцій платить не намѣренъ.
— Напрасно сердитесь. Вы не такъ понять изволили. Ложная контрибуція, она — правильная и такъ наименована потому, что взимается на ружейныя ложи, а собачья — на ружейныя «собачки». Помощью этихъ контрибуцій, вы цѣлое ружье окупить можете, и долгъ порядочнаго бюргера исполните. Такъ-то-съ. А ежели вы не согласны, быть можетъ, то потрудитесь къ городскому фельдфебелю обратиться.
Пошелъ къ фельдфебелю. Онъ въ это время производилъ строевое ученье своей командѣ. Рядовые были гласные, а потому и орали благимъ матомъ:
— Здравія желаемъ! Рады стараться!
— Полъ-оборота на лѣво! Взглядъ на западъ! — командовалъ фельдфебель. — Видите, ребята, благоустройство тамъ?
— Рады видѣть, ваше—ство!
— Ну, смирррно! Разрѣшать кредитъ въ 2,000,000 на городское благоустройство!..
— Рады стараться, ваше—ство!
— Благодарю, ребята! Намъ остается пробѣжать протестъ гласнаго NN на разрѣшеніе вами въ прошлый разъ 100.000,000 кредита на хватаніе съ неба звѣздъ. Пробѣжимте. Скорымъ бѣгомъ маршъ!..
Понялъ я все вполнѣ, а потому покорился, уплатилъ всѣ контрибуціи, кончая собачьей, и отправился въ банкъ внести остальныя деньги, для цѣлости.
Вижу, вывѣска: «Банкирская мышеловка П. И. Шипропало».
Зашелъ. Встрѣтили любезно.
— Вкладъ принесли? Очень мило съ вашей стороны. Такъ сказать, на капитуляцію сдаетесь и сами дань несете, а то бы мы противъ васъ походъ открыли и васъ вылазками въ газетныхъ объявленіяхъ доняли. Пожалте деньги. У насъ контора вѣрная. Деньги, которыя въ намъ поступаютъ, никогда отъ насъ не пропадаютъ: всѣ у насъ остаются.
— Нельзя-ли мнѣ квитанційку какую выдать? — робко спросилъ я.
— Хорошо-съ! Гей, сторожъ! Выдай господину два раза по шеѣ, чтобъ не отсвѣчивалъ!
— Позвольте-съ, но, вѣдь, это грабежъ дневной! Вы у меня отнимаете деньги!
— Нельзя-съ, война.
— Да я «караулъ» закричу!
— Кричите! У насъ многіе «караулъ» кричатъ, но имъ не вѣрятъ. Это — обыкновенное междометіе въ военное время, — больше ничего! А не то еще за нарушеніе тишины вамъ-же попасть можетъ!..
Побѣжалъ въ судъ жаловаться.
Судебскіе заняты: разсматриваютъ дѣло о похищеніи какимъ-то мѣщаниномъ созвѣздія Рака куска медвѣжьей колбасы съ Большой Медвѣдицы.
Адвокатъ распинается.
— Господа, — вопитъ, — судьи! Что-жь вы, или газетъ не читаете? Въ какихъ мы отношеніяхъ съ Медвѣдицей? А вы еще человѣка за кусокъ колбасы медвѣжьей судите! Ее учить, эту самую Медвѣдицу Большую, надо! Того и гляди, наши планеты столкнутся…
Не дослушалъ я, чѣмъ дѣло о колбасѣ кончится, и сунулся было въ одному изъ секретарей.
— Такъ и такъ, — говорю, — дѣло; я мирнымъ образомъ къ нимъ деньги принесъ, а они со мной… такъ круто…
— Ничего, — отвѣчаетъ, — не сдѣлаешь. Это не грабежъ, какъ вы изволите выражаться, а просто оккупація бюргерскихъ суммъ. Безъ этой оккупаціи и гг. банкиры безъ опредѣленныхъ занятій были-бы.
Нечего дѣлать, съ горя на оставшійся пятачекъ купилъ газету. Газета называется «Пуфъ», а потому и кончаетъ выходить ежегодно въ январѣ, а потомъ снова начинается передъ подпиской.
Читаю…
Передовая статья гласитъ такъ: «Ба-а-цъ! Бацъ! Трррахъ, тарахъ, тахъ, тахъ! Трра-тата! Война! Стрѣляй! Пали! Въ войну и газета идетъ лучше! Коли! Руби! Сапоги съ себя снимемъ: безъ сапогъ бѣжать скорѣе! Женины турнюры на сѣдла передѣлаемъ! Обывательскими головами врага перестрѣляемъ… Бацъ! Бацъ! Трахъ, тахъ, тахъ!»
Что ни слово, то морозъ по кожѣ.
Но тутъ у меня отъ такой литературы голова кругомъ пошла и я стремглавъ полетѣлъ съ планеты внизъ.
И дернулъ-же меня чортъ заниматься астрономіей.
Сидѣлъ-бы себѣ, смотрѣлъ подъ ноги, чѣмъ съ неба звѣзды хватать. И деньги были-бы цѣлѣе, и ружейныхъ контрибуцій не зналъ-бы! А то…
Впрочемъ, я замѣтилъ, что и всѣ обыватели питаютъ пристрастіе къ астрономіи…
Это видно хотя-бы изъ того, что всѣ мы, вращаясь около земной оси, тѣмъ поддерживаемъ астрономическіе законы.