Марс (Дорошевич)
Текст содержит фрагменты на иностранных языках. |
См. также одноимённые страницы.| Марс : Нечто астрономическое |
| Источник: Дорошевич В. М. Папильотки. — М.: Редакция журнала «Будильник», 1893. — С. 38. |
- Википроекты
— Ваш вид?
— Можете смотреть на меня сколько угодно!
— Недурён! По виду можете быть зачислены в ландверманы[1]. Зачем изволили прибыть на нашу планету?
— По казённой надобности.
— Именно?
— Командирован от московской Думы, в виду происходящих на вашей планете наводнений, для сравнения оных с наводнениями на Москве-реке.
— Прекрасно-с. Теперь приступим к очистке вас таможенной данью. Что у вас есть из предметов иностранных?
— Ничего-с.
— Не правда. Повернитесь в профиль! У вас римский нос. Позвольте, я вам наклею пластырь на нос. Английский пробор. Пластырь — на пробор. Швейцарские баки, пластырь на баки. Как насчёт водки?
— Не прочь бы! Я уж давно, признаться, в мыслях рюмочку водки имею!
— Извольте выкинуть водку из головы: провоз спиртных напитков строго воспрещается. Теперь потрудитесь расплатиться за пластырь!
— Позвольте, но, ведь, нос оклейке пластырем не подлежит. Он хоть и римский, но я его имею для собственной надобности… А такие предметы…
— Напрасно прекословите! А вдруг вас здесь начнут водить за нос… Вот вам и постороннее употребление, а не собственная надобность. Извольте очистить нос пластырем и не рассуждать! Ну, а теперь шагом марш! Вы свободны…
Такой разговор происходил на планете Марс между мною и Марсом, но не планетой, а таможенным.
Оклеившись пластырем, я занялся астрономией, т. е. пошёл гулять по планете.
Благоустройство изумительное, — сейчас видно, что немецкие инструкторы тут орудовали.
Обыватели, как в Германии, живут на гауптвахтах, вместо улиц плац-парады, кушанье готовится не в кастрюлях, а в пустых бомбах, жители занимаются войной, и даже управские писцы на двадцать шагов из револьвера в бубнового туза попадают.
Чудная страна! Заря, и та здесь не на небе загорается, а играется на главной гауптвахте.
Младенцы грудные, вместо «агу», кричат: «рады стараться», и дамы каждый день с мужьями сражаются.
— Что это? — спрашиваю встречного бюргера (должно быть, гоф-кригс-вурст-рата[2]; в этой стране все или «вурст-раты»[3], или доктора философии) — неужели у вас кроме войны ничего нет?
— Нельзя сказать! — отвечает он, — у нас и гражданская жизнь процветает. Вон видите, одного бурша за мошенничество на съезжую повели…
Возрадовался духом и пошёл далее. Смотрю вывеска: «Стан филистимлян и скорая городская Управа». Написано, натурально, по-немецки.
Зашёл в «скорую Управу». Обрадовались все.
— Очень, очень, — говорят, — рады, — погостить изволили приехать в плен к нам?.. Весьма приятно!.. Сейчас мы с вас контрибуцию взыщем.
— Как контрибуцию? За что контрибуцию?
— А как же-с? У нас каждый бюргер от города контрибуцией обложен. Помилуйте, ведь, он и воздухом городским дышит, и на гауптвахте городской за провинности сидит, должен же он платить!.. Ну-с, так вот. Во-первых, уплатите штыковую контрибуцию, во-вторых, двухствольную, в третьих ложную, в четвёртых собачью.
— Ну, нет-с, слуга покорный! — возопил я, — довольно с меня и правильных, а ложных я платить не желаю… Кроме того, я хоть в ресторанах никогда и не служил, но тем не менее, имею право называться человеком, и собачьих контрибуций платить не намерен.
— Напрасно сердитесь. Вы не так понять изволили. Ложная контрибуция, она — правильная и так наименована потому, что взимается на ружейные ложи, а собачья — на ружейные «собачки». Помощью этих контрибуций, вы целое ружьё окупить можете, и долг порядочного бюргера исполните. Так-то-с. А ежели вы не согласны, быть может, то потрудитесь к городскому фельдфебелю обратиться.
Пошёл к фельдфебелю. Он в это время производил строевое ученье своей команде. Рядовые были гласные, а потому и орали благим матом:
— Здравия желаем! Рады стараться!
— Пол-оборота налево! Взгляд на запад! — командовал фельдфебель. — Видите, ребята, благоустройство там?
— Рады видеть, ваше—ство!
— Ну, смирррно! Разрешать кредит в 2,000,000 на городское благоустройство!..
— Рады стараться, ваше—ство!
— Благодарю, ребята! Нам остаётся пробежать протест гласного NN на разрешение вами в прошлый раз 100.000,000 кредита на хватание с неба звёзд. Пробежимте. Скорым бегом марш!..
Понял я всё вполне, а потому покорился, уплатил все контрибуции, кончая собачьей, и отправился в банк внести остальные деньги, для целости.
Вижу, вывеска: «Банкирская мышеловка П. И. Шипропало».
Зашёл. Встретили любезно.
— Вклад принесли? Очень мило с вашей стороны. Так сказать, на капитуляцию сдаётесь и сами дань несёте, а то бы мы против вас поход открыли и вас вылазками в газетных объявлениях доняли. Пожалте деньги. У нас контора верная. Деньги, которые в нам поступают, никогда от нас не пропадают: все у нас остаются.
— Нельзя ли мне квитанцийку какую выдать? — робко спросил я.
— Хорошо-с! Гей, сторож! Выдай господину два раза по шее, чтоб не отсвечивал!
— Позвольте-с, но, ведь, это грабёж дневной! Вы у меня отнимаете деньги!
— Нельзя-с, война.
— Да я «караул» закричу!
— Кричите! У нас многие «караул» кричат, но им не верят. Это — обыкновенное междометие в военное время, — больше ничего! А не то ещё за нарушение тишины вам же попасть может!..
Побежал в суд жаловаться.
Судебские заняты: рассматривают дело о похищении каким-то мещанином созвездия Рака куска медвежьей колбасы с Большой Медведицы.
Адвокат распинается.
— Господа, — вопит, — судьи! Что ж вы, или газет не читаете? В каких мы отношениях с Медведицей? А вы ещё человека за кусок колбасы медвежьей судите! Её учить, эту самую Медведицу Большую, надо! Того и гляди, наши планеты столкнутся…
Не дослушал я, чем дело о колбасе кончится, и сунулся было в одному из секретарей.
— Так и так, — говорю, — дело; я мирным образом к ним деньги принёс, а они со мной… так круто…
— Ничего, — отвечает, — не сделаешь. Это не грабёж, как вы изволите выражаться, а просто оккупация бюргерских сумм. Без этой оккупации и гг. банкиры без определённых занятий были бы.
Нечего делать, с горя на оставшийся пятачок купил газету. Газета называется «Пуф», а потому и кончает выходить ежегодно в январе, а потом снова начинается перед подпиской.
Читаю…
Передовая статья гласит так: «Ба-а-ц! Бац! Трррах, тарах, тах, тах! Трра-тата! Война! Стреляй! Пали! В войну и газета идёт лучше! Коли! Руби! Сапоги с себя снимем: без сапог бежать скорее! Женины турнюры на сёдла переделаем! Обывательскими головами врага перестреляем… Бац! Бац! Трах, тах, тах!»
Что ни слово, то мороз по коже.
Но тут у меня от такой литературы голова кругом пошла и я стремглав полетел с планеты вниз.
И дёрнул же меня чёрт заниматься астрономией.
Сидел бы себе, смотрел под ноги, чем с неба звёзды хватать. И деньги были бы целее, и ружейных контрибуций не знал бы! А то…
Впрочем, я заметил, что и все обыватели питают пристрастие к астрономии…
Это видно хотя бы из того, что все мы, вращаясь около земной оси, тем поддерживаем астрономические законы.