В. В. Розанов править
Маленькое и крупное улучшение в школьном преподавании править
Тишина сильнее бури: можно целый год спорить о школе, предлагать те и иные «законопроекты» и даже провести их законодательно, поднять невероятный шум в печати — и все это не подвинет дела ни на волос вперед. Но вот около этого шума тихий вдумчивый человек решает посвятить 2-3 года настоящего ума и настоящего вдохновения школярам — и пишет скромное, не «литературное» руководство по какому-нибудь предмету: разом в целой России поднимается преподавание этого предмета, — школяры не бледнеют, а зарумяниваются над этим предметом, заинтересовываются им, вместо прежнего отвращения или скуки у них появляется любовь, интерес, пытливость… Воспитывается наконец даже художественное чувство: ибо каждый предмет, даже математику (талант французов), можно изложить и передать художественно, как и наоборот…
С одним школьным предметом, и притом неизмеримой важности, у нас всегда было «наоборот»… По автобиографическим воспоминаниям мы знаем, до чего мертво, костляво, безмузыкально, бескартинно было у нас всегда «преподавание Закона Божия»… Тоска вспомнить…
Эти тексты, «черная печать» курсива в катехизисе — тоска, тоска…
«Священная история Ветхого и Нового Завета» Рудакова — тоска…
Богослужение: ведь надо же зазубрить все «стихиры» как таблицу умножения, как озера Америки — наизусть… «Гурон, Виннипег, Эри, Мичиган и Онтарио». А там: «За сим диакон возглашает то-то, а священник поднимает руку и говорит это-то, и, наконец, лик (хор) поет то-то» — все буквально, без пропусков и без малейшего припоминания, к чему же это относится… «Богослужение», я помню, оттого было трудно, что «воспоминательно-зрительное» от него впечатление никак не умело связаться с «книжно-памятливым». Мы все учили «Богослужение» как что-то совершенно новое и никогда не слыханное. Хотя это кажется нелепым, но было именно так: «Батюшка в ризе у Покрова — это одно: а богослужение Рудакова, в 11 часов ночи, под абажуром керосиновой лампы — совсем, совсем другое! Какое-то странное и тяжелое!!»
Невероятно, но было — так.
Передо мною две книжки, которые наполнили меня самою широкою радостью… Которые есть «исполнение давнишнего желания», как говорится в какой-то детской игре… По крайней мере одна книжка исполняет давнее мое желание, которое я неоднократно высказывал в печати… Наконец, обе похожи на «дешевое издание Пушкина», вещь не творческая, вещь даже коммерческая. Но подите: есть, должно быть, «святой дух» и в рубле, ибо иногда «простая коммерция» имеет результат и действие весенней песни жаворонка.
Двое «батюшек», с настоящими протоиерейскими фамилиями, Антонов и Лебедев, написали, как сговорившись, по книжке: «Храм Божий и церковные службы. Учебник богослужения для средней школы. С 160 рисунками по истории церковной архитектуры, иконографии и церковно-богослужебной обстановки и с 28 изображениями духовных композиторов», а другой — «Библейская хрестоматия. Курс Священной Истории Ветхого Завета для средних учебных заведений. Библейский текст на русском языке, с пояснениями и примечаниями и с 53 рисунками русских и иностранных художников и тремя картами». Карта так подробна, что я даже нашел родину имеющихся у меня монет: не говоря о Тире и Сидоне — Газы, Азота, Гадары и Кесарии (в Самарии). Одно удовольствие рассматривать…
Как давно это надо было сделать…
Как просто…
Текстом Библии заменены собственно те историйки, которые в первом классе гимназий составляют «учебный год», но эти библейские тексты соединены между собою самыми коротенькими, строк по 5-10, вставками от составителя книги, через что библейские тексты связываются: и таким образом получается цельное изложение всей Ветхозаветной Истории. Читая давно известные «по Рудакову» истории в подлинном библейском тексте, — поражаешься этому «Рудакову» и еще больше министерству просвещения и духовному ведомству в их соединенном усилии просветить головы десятилетних мальчуганов: ведь ничего проще, элементарнее по языку, по речи нет и нельзя себе представить, чем этот священный текст, данный младенцам пустыни, странствовавшим между Египтом и Аравиею… Все уже приноровлено «к детскому восприятию», притом приноровлено самим Богом, т. е. так, как человек не сумеет ни за что сделать… Что же было умничать и зачем «звать Рудакова»? Весь «прогресс преподавания Закона Божия» на самом деле был вековым регрессом сравнительно с тем простым, что делали отцы наших дедушек: «учить Слово Божие как оно дано нам»… Речь — прямо разлагается на простые предложения из «подлежащего, сказуемого, дополнения и определения». Никаких этих «гоголевских запутанностей», овладевших теперешним русским языком; никакой «периодической речи», нам свойственной и невразумительной для десятилетка. И вместе с тем: в ответ на торжественную настроенность «детей пустыни» — слова даны им были огромные, торжественные, величественные, — почему весь свет и назвал их Священным Писанием. Ну что тут может «Рудаков»? Только — испортить… И они все портили, «Рудаковы», «министерство», «ведомство». Поистине, здесь применимы слова из «Возрождения» Пушкина:
Художник-варвар кистью сонной
Картину гения чернит
И свой рисунок беззаконный
Над ней бессмысленно чертит.
Но краски чуждые, с летами,
Спадают ветхой чешуей;
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой.
Половина всемирной живописи посвящена темам Библии и есть только иллюстрация к ее тексту… Но какая иллюстрация! Опять нельзя не удивляться и министерству, и ведомству, что ничего-то, ничего до сих пор они не взяли из этой им приготовленной сокровищницы, и все-таки иногда учебник сопровождался картинками «своего сочинения». Можно представить себе…
Протоиерей В. Лебедев основательно все это выбросил и заменил полусотнею снимков с величайших картин, по преимуществу эпохи Возрождения.. . Несмотря на естественную бедность воспроизведения (вот бы «ведомствам» помочь, — прямо денежно, дав от себя воспроизведения, иллюстрации к заготовляемым частною инициативою учебникам), несмотря на эту бедность, глаз даже зрелого человека непрерывно очаровывается пластикою картин… В самом деле, какие сюжеты и какие мастера! Я узнал некоторые картины Рембрандта и Рафаэля. Не могу не указать, что в «ложах» Рафаэля (Ватикан), скопированных, между прочим, в Старой Пинакотеке Мюнхена, — дана связная, последовательная иллюстрация к Библии, и в учебник могла бы быть перенесена почти целиком. Ничего не может сравниться с грацией и поэзией этих рафаэлевских рисунков. Божеское вдохновение и человеческая вдохновенность здесь поразительно встретились.
Ученикам было бы полезно сообщить в подстрочных примечаниях имена великих живописцев, картины коих взяты в иллюстрацию, и два-три слова о родине этих живописцев и о местах, музеях, где данные картины хранятся. Если нужно знать «Гурон, Мичиган, Эри и Онтарио» в I классе, отчего мальчуганам не узнать: «Рафаэль жил 400 лет тому назад», «картина „Жертвоприношение Исаака“ нарисована голландцем Рембрандтом 300 лет тому назад и хранится в Мюнхене, в королевском собрании картин, называемом Пинакотекою». Скучно, как календарь, но ведь таковы вообще все сведения для I—III класса, скучные нам, а для мальчуганов — новые и занимательные…
Желание привлечь в школу в качестве «учебного материала» хоть что-нибудь из древней красоты, веры и поэзии, руководило составителем и другой книжки — «Храм Божий», священником Н. Антоновым, — здешним законоучителем Еленинского института и немецкого училища св. Петра. Но сперва приведу умные слова его, обращенные «к детям» (замена предисловия): «Мы потому должны ходить в церковь и молиться Богу, что Храм Божий для русского человека был первым училищем веры и доброй жизни. Как вы уже знаете, на Руси долгое время не было ни школ, ни книг, однако русские люди были в старину и сильными, и славными, и создали обширное, могущественное наше Отечество. Где они получали силы? В Храме Божием, который был первым просветителем и собирателем русского народа. Много и горя пришлось перенести русскому народу от иноплеменников, а где он почерпал мужество? Опять здесь же, в Храме, который был верным хранителем благочестивых наших предков… Поэтому Храм Божий и Богослужение любили те лучшие русские писатели, которых вы изучаете на других уроках, на уроках русского языка, — и которые посвятили Храму и Богослужению не одно стихотворение. Призывными словами к Храму одного из русских писателей оканчиваю эту вступительную беседу, и перейдем к изучению Богослужения:
Приди ты, немощный,
Приди ты, радостный,
Звонят ко всенощной,
К молитве благостной.
……………………………….
И звон смиряющий
Всем в душу просится,
Окрест взывающий
В полях разносится…»
Как это просто, полно, как всеохватывающе… Нельзя забыть этого: «первый собрал русский народ» — в отношении Храма. Так никто не формулировал, — и между тем это разумеется само собою. «Дышим воздухом, а не замечаем»…
Давно известное (по школе) и, признаюсь, скучноватое «богослужение» в изложении или, лучше сказать, в рассказе и объяснениях «батюшки отца Антонова» я читал с интересом: а есть признак, что, если «взрослому занимательна книга, — она будет занимательна и детям». Достигнуто это отступлением от скелетности обыкновенного учебника, — несчастной «нормы» учебников, вследствие коей школяры по окончании учебных годов и жгут свои учебники, должно быть в том числе и «богослужения»; а «при жизни», т. е. пока «по ним учатся», расшибают их корешками об печку (личные и классовые воспоминания). Очень умело составитель выделил то, что нужно «проходить на уроках по программе», — и в конце предисловия «к учителям» отметил эти точные в своей книге параграфы и даже сосчитал их и страницы: 80 параграфов на 115 страницах. А в книге 192 страницы текста и 48 страниц почти атласа-рисунков (на каждой странице атласа от 2 до 6 рисунков).
Книга с интересом читается, благодаря множеству исторических объяснений отдельных частей служб, отдельных даже молитв. Приведу два, — так как это не может не быть занимательно для обывателя: «О происхождении молитвы Достойно есть яко известно следующее: На Афоне, в монастыре, подвизался в одной келий старец и послушник. Однажды, когда послушник остался один, а старец ушел в другую церковь помолиться, — к послушнику постучался странник и остался в келий ночевать. Когда пришло время молитвы, послушник и странник начали петь песнь Богородице. Гость пел совсем иначе, чем пели обыкновенно монахи. Тогда послушник попросил его записать слова новой песни Богородице и принес ему для этого каменную доску, так как другого материала у него в келий не оказалось. Странник пальцем стал водить по доске, и, к удивлению послушника, на доске запечатлелись слова молитвы. „Отселе, — сказал незнакомец, подавая доску, — пойте всегда так песнь, как написано; пусть и все другие поют ее“. Сказав это, он мгновенно исчез. Восторженный инок, перечитывая слова, пел песнь, чтобы вытвердить ее. Когда вернулся старец и узнал о происшедшем, он донес об этом собору. Собор донес патриарху, представил и самую доску. Это было в 980 году» (примечание к стр. 92).
«Было в 980 году»… в те годы неграмотности, когда люди умели любить, верить и чистою и спокойною душою умели творить жизнь: что неизмеримо труднее и таинственнее, чем сделать водевильчик, написать журнальную статью или начать издавать ходкую газету. Посмотрите: сейчас, при миллионных затратах и всем старании, не умеют построить сколько-нибудь художественную и новую по замыслу рисунка церковь, а все несравненные московские «церковки» построены Бог весть кем, Бог весть как — а услаждают глаз и уносят куда-то воображение… Почему? Нет творчества жизни, — творчества пластики, творчества напева, творчества величавого слова… Наконец: просто нет воображения. Рассказ «от 980 года» есть безвестного летописца, греческого «Нестора»: между тем его тон трогательнее и возвышеннее, наконец, бескорыстнее, чем рассказ корифея нашей литературы — «Чем люди живы».
Еще пример: "О происхождении молитвы «Святый Боже» существует следующий рассказ: «В начале V века, при императоре Феодосии и архиепископе Прокле, было в Константинополе сильное землетрясение. По этому случаю был совершен крестный ход, во время которого один отрок был чудесно приподнят от земли на воздух и слышал пение ангелов: „Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный“. Опустившись на землю, он пересказал, что слышал, и, когда христиане пропели эту ангельскую песнь, присоединяя к ней слова „помилуй нас“, — землетрясение прекратилось. С тех пор эта песнь введена в употребление» (стр. 91).
Интересно узнать даже студентам, — обычно поющим «Святый Боже» -на демонстративных похоронах… И так хорошо их басы разносят по морозному воздуху — «помилуй нас», с этим подъемом вверх могучей сотни голосов. Но если бы они знали происхождение именно этого: «помилуй нас». Еще: вот у подножия каких событий зарождались церковные песнопения: было землетрясение… Народный испуг, отчаяние; и — «не вемы, что такое, почему?». Запоешь ли, выдумаешь ли такую песнь теперь, когда «все известно»… Все «известно» до скуки и отвращения. Ах, если бы в самом деле можно было сказать:
Врут все календари…
Но дьявольский «календарь» связал нас, и теперь ничего не выдумаешь вне рамок этого «календаря»…
Оставим студентов: можно представить себе, как в крошечной мещанской комнате 11 -летний первоклассник оглянется на диван, где «прилегла отдохнуть» его мать, и скажет: «Мама, а ты не знаешь, отчего поют Достойну», — и перескажет ей страницу из о. Антонова. Везде, где будет учиться «Храм Божий» о. Антонова, — это непременно случится: ибо какой же «мамаше» это не любопытно и какой мальчуган не восхитится сказать старой женщине: «А я вот что узнал, чего в нашей приходской церкви никто не знает».
И пойдет, пойдет… Это — настоящее ученье. Народное ученье. Добавить ли: это — настоящая культура.
Целый ряд статеек посвящен катакомбам, — для чего автор взял в пособие знаменитый труд Rossi — «Roma sotteranaa cristiana»: а в маленьком приложенном атласе даны и снимки трогательной и наивной живописи из катакомб: «Изображение Спасителя в виде Доброго Пастыря» (с овцою на плечах), «Изображение Божией Матери» (с монограммою Христа), «Изображение Рождества Христова», «Изображение Тайной Вечери», «Изображение Орфея (играет на лире слушающим животным) и событий из жизни пророков Моисея и Давида», «Изображение Ноя в ковчеге», — встречающего летящего голубя. С каким интересом все это станут рассматривать ученики III—IV классов гимназии где-нибудь в Тамбове, Пензе, в Тобольске, Архангельске. Наконец, даны портреты русских церковных композиторов или лиц так и иначе способствовавших расцвету церковного песнопения, в том числе почтенного С. В. Смоленского (умер в этом году) и, наконец, «совсем наших» М. М. Иванова и Н. Ф. Соловьева. Даны снимки замечательнейших русских церквей — не только московских и петербургских, но и сельских; все — в историческом развитии архитектуры. Наконец, откуда только автор взял фотографические снимки всех «начальных», «поворотных» и «заканчивающих» моментов литургии, всенощной и архиерейской службы… Кажется, с «литургии» нельзя снимать фотографий. Но на этих именно снимках лица священников, диаконов и архиереев «до того русские» и даже «нашего года», что со временем их можно будет показывать даже на этнографических выставках…
Одна беда — все это «втуне»…
"Подайте наш скелет! Подайте наш скелет!! Подайте схему: куда девали схему?! Что это за бахрома «разных сведений», неуказанных, неожидаемых и всеконечно не могущих быть «одобренными»…
Так «забеспокоятся в креслах» тайные советники министерств и ведомств, поседелые… в председательствовании в разных «комиссиях». Всеконечно обе книжки, написанные не учеными членами ученых комитетов, а служилыми священниками церквей и простыми законоучителями, — получат «непредвиденные задержки», полуодобрение, полупорицание и дальше «любителей чтения» никуда не пойдут. Собственно, я для «любителей чтения» это и пишу. Для родителей, для обывателей. До «ученика» едва ли они достигнут. «Ученик» тесным кольцом окружен постоянными поставщиками «учебного товара», имеющими где нужно «связи» и «отношения»… Кто же не знает, что у нас даже учебники приснопамятного Ушинского (которому, кажется, именно в этом месяце исполнится полувековой юбилей) — вытеснены из школы и заменены учебниками «своих людей».
В Руси что благородно — то и бесплодно. Лезет только отовсюду чертополох и бурьян… И сквозь лес его — не прорубиться.
Впервые опубликовано: Новое время. 1910. 27 и 28 окт. №№ 12438 и 12439.