Я на прогулкѣ похороны встрѣтилъ
Близъ протестантской кирки, въ воскресенье.
Разсѣянный прохожій, я замѣтилъ
Тѣхъ прихожанъ суровое волненье.
Чужая рѣчь не достигала слуха,
И только упряжь тонкая сіяла,
Да мостовая праздничная глухо
Лѣнивыя подковы отражала.
А въ эластичномъ сумракѣ кареты,
Куда печаль забилась, лицемѣрка,
Безъ словъ, безъ слезъ, скупая на привѣты,
Осеннихъ розъ мелькнула бутоньерка.
Тянулись иностранцы лентой черной
И шли пѣшкомъ заплаканныя дамы,
Румянецъ подъ вуалью, и упорно
Надъ ними кучеръ правилъ вдаль, упрямый.
Кто бъ ни былъ ты, покойный лютеранинъ,
Тебя легко и просто хоронили.
Былъ взоръ слезой приличной затуманенъ,
И сдержанно колокола звонили.
И думалъ я: витійствовать не надо.
Мы не пророки, даже не предтечи,
Не любимъ рая, не боимся ада,
И въ полдень матовый горимъ, какъ свѣчи.
1912.
Примѣчанія
- ↑ Впервые — Гиперборей, 1913. № 5. С. с. 23 — 24; К-13, с. 27 — 28. К-16, C.39 — 40. К-16(Ав.). К-23, с. 33 — 34, и С, с. 38 — 39. БП, № 33. Автографъ — АЛ.
- ↑ Воспроизводится по изданию: О. Мандельштамъ. Камень. Стихи. — 1-е изд. — С.-Петербургъ: АКМЭ, 1913. — С. 27—28. — 300 экз. экз.