На пышных кафтанах горели алмазы,
Блестели цветами хрустальные вазы;
Жемчужные нитки, как гибкие змеи,
Крутясь, обвивали атласные шеи;
Сверкали девизы; сияли знамена;
Вельможи и дамы толпились у трона;
Пред ними на троне, под пышной фатою,
Сидела царица, блестя красотою…
Пред ней танцевали пажи молодые;
Ей льстивые речи толпа рассыпала;
Но скучны ей были забавы пустые;
Печальные очи смотрели устало…
И что ей, — величья земного светилу, —
Почета и власти мечты золотые,
Что ей до того, что за мудрость и силу
Ее прославляли народы земные!
И что ей до блеска роскошного бала,
И что ей до лести неискренней было,—
Царица томилась, царица страдала,
Царица глубоко и страстно любила!
Пускай о деяньях, героя достойных,
По целому свету молва прогремела,—
Она побеждала и в мире и в войнах,
Но сердце свое победить не сумела…
И в шуме дневном, и в молчании ночи,
Горит ее мозг от больного тумана,
Стоят перед нею надменные очи,
Болит и болит в ней сердечная рана!..
Повсюду, повсюду, — и в музыке бальной,
И в звучных напевах далекого хора,—
Ей слышится голос глухой и печальный,
Ей слышатся речи тоски и укора…
«Простите, царица за смелое слово!
За смелое слово, бывало, казнили…
Но вам ли любить человека простого,
Отдаться страстей опьяняющей силе!…
Но вам, ли, великой, могучей, любимой,
И властью и славой играть своевольно!…
Полно мое сердце тоской нестерпимой,
Простите, царица, мне страшно и больно!
За вас положил бы я голову смело,
Я б жизнью своей рисковал ежечасно!
Мой долг, мои чувства не знают предела,
Но вольное сердце и им не подвластно!…
Простите ж навеки! Царите победно
На славу потомкам, на счастье народу!
А мне… мне позвольте исчезнуть бесследно
В далеком изгнаньи, за вашу свободу»!…
Ужасные речи! немые упреки!
Страдает царица; и горько и больно
Сжимается сердце, и бледные щеки
Румянец стыда покрывает невольно!…
Напрасно танцуют пажи молодые.
И льстивые речи звучать над толпою!
Несносны царице забавы пустые,
Полна ее грудь безысходной тоскою…
И в шуме дневном, и в молчании ночи,
Горит ее мозг от больного тумана.
Стоят перед нею надменные очи,
Болит и болит в ней сердечная рана!…
