Август Стриндберг
правитьСовременные басни.
правитьЛюбовь к отечеству
правитьВишневые деревья стоят в цвету, и щука играет в камышах маленького залива.
Молодой человек сидит в сенях простой деревенской избы, которую он снял вместо дачи на лето. Освободив себя от накрахмаленного воротника и манжет, он занялся снаряжением удочек и радостно вдыхает свежесть ясного майского утра, смешанную с ароматом трубки.
Его молодая жена тут же разбирает содержимое чемодана, а детишки весело играют в саду, где только что распустились тюльпаны и нарциссы.
— В самом деле, как хорошо в деревне! — восклицает муж. — Ты не можешь себе представить, как я ненавижу город.
И он показывает рукой на пелену черного дыма, застилающую горизонт в том месте, где расположен город.
— Погоди, дай только прийти осени, и ты запоешь хвалебные песни городской жизни, — отвечает жена.
— Ты хочешь этим сказать, что всё дело в температуре? Весьма вероятно, что это именно так.
В это время прибегают дети и кричат во всё горло:
— Ласточки! Ласточки прилетели! Вот они!
Воздух оглашается веселым чириканьем перелетных пташек, возвратившихся в свои старые гнезда.
— Ласточки приносят с собой счастье в дом. Правда, мама? — спрашивает девочка.
— Правда, детка, отвечает мать. — Поэтому не надо разорять их гнезд. Помните это, дети, и посмотрите, как ласточки любят свою родину. Они всегда возвращаются….
— К своей первой любви, — доканчивает муж. — А осенью они улетают отсюда совсем так же, как и я.
Ласточки сидят на телеграфном столбе и оживленно разговаривают.
— Все здесь осталось по — старому, только мужчина немного постарел.
— Должно быть, зима очень сурова в этой чужой стране?
— Порасспроси-ка воробьев. Они тебе расскажут, какова здесь зима.
— Разумеется, наш милый юг куда лучше. Там было бы совсем хорошо, если б бедные феллахи не расставляли сетей и не ели нас вместо жаркого.
— В Египте удивительно скверная религия: она разрешает употреблять в пищу ласточек. Здешняя религия мне гораздо больше нравится.
— Да, здесь недурно прожить в прохладе в летнюю пору, но на родине у нас, все-таки, много лучше.
— Нельзя сказать, чтобы было очень легко и приятно совершать это свадебное путешествие на север и обратно.
— Что поделаешь? Такая мода заведена нашими предками много веков тому назад, так что север уже давно служит нам как бы родильным приютом.
— Я слыхала, что северные народы, наоборот, совершают свои свадебные путешествия к нам на юг.
— Значит, мы делаем друг другу визиты.
Второй сбор фиников окончен. Осенние ливни снова превратили выжженные степи в зеленеющие луга. Вода в Ниле поднимается, и комары начинают откладывать яйца в камышах.
Бедный феллах лежит перед своей хижиной на солнце и греет свою сгорбленную спину.
Его жена приготовляет на ручной мельнице неизменную дурру.
Исхудалые, голодные детишки забавляются тем, что намазывают друг другу лица черным речным илом.
— Тяжело…стонет феллах. — Что это за жизнь? Ни тебе птицы, ни рыбы, одна только дурра изо дня в день!
— Ты вот лежишь себе да полеживаешь, а ласточки уже возвратились, флегматично отвечает жена.
— Ласточки? Ты правду говоришь?
В самом деле. Я видала сегодня утром, как они летели над рекой.
— Ну, теперь и у нас будет жаркое! Скорей, скорей! Где мои сети! Благословен Аллах! Вот милые пташки, как они любят свою родину!
А ласточки в это время сидят на камышах и щебечут:
— Нечего сказать, хороша родина, где нас едят вместо жаркого.
— Ну так что же? Зато солнышко греет; здесь много вкусных мух, и кругом такая красота!
— Особенно, если вспомнить, что теперь зима. Вообще, здесь всё хорошо, кроме сетей. Во всяком случае, здесь наша родина.
— То-есть, наша вторая родина. Ubi bene, ibi patria. Где мы сыты, там и наша родина!
Текст издания: А. Стринберг. Полное собрание сочинений. Том II. Современные басни. — Издание В. М. Саблина, Москва — 1908. C. 59.