Ло-Крист (Балобанова)
| ← Замок Корвеннек | Ло-Крист | Сросшиеся деревья → |
| Источник: Балобанова Е. В. Легенды о старинных замках Бретани. — СПб.: С.-Петербургская губернская типография, 1896. — С. 47. |
Долина Izel-vet[1] в настоящее время представляет собою сплошной благоухающий сад. Очень хороша она весной, когда цветут здесь белая акация, розы, сирень, а целые леса яблонь покрыты бледно-розовым цветом словно пушистым снежным покровом, из-под которого не проглянет ни один зелёный листок, ни одна зелёная ветка; белая ромашка, лиловые колокольчики, синие лютики пестреют между деревьями… Однако ещё красивее она осенью, когда кусты и деревья оденутся в пурпур и золото, а яблони, отягчённые плодами, стоят и не шелохнутся, словно выкованные из тяжёлого металла. Опадающий лист золотистым ковром устилает землю, шуршит под ногами и смягчает резкие звуки шагов. Среди такого-то роскошного сада стоит часовня Ло-Крист[2], уже давно заброшенная и почти забытая, а потому сильно пострадавшая от времени, хотя построена она пожалуй что и не так давно — всего каких-нибудь лет сто или полтораста.
Часовня прислонена к очень старинной башне, последнему остатку находившегося тут когда-то замка, и стоит она посреди старого покинутого кладбища, на котором никого уже больше не хоронят. В часовне, в мраморный бассейн бьёт из-под земли небольшой ключ, но струя его бьёт так низко, что нужна длинная цепь, чтобы зачерпнуть воды.
[3]Было то в старые-старые годы!
В замке Ло-Крист жил доблестный рыцарь, внук Геноле́, любимца бретонских сказаний; был он славный и добрый правитель Бретани.
У ворот его замка стоял мраморный Ангел, у подножья которого каждый садился, кто ждал правосудья или защиты и всегда получал их от внука Геноле́.
Было то в старые-старые годы!
Внук Геноле́ женат был на кроткой Марии, как все звали её. Было у них трое малюток. Но вот посетило их страшное горе: старший сынок заболел и скончался, — видно Господня на то была воля!
Гроб опустили в могилу, а с ним схоронили и счастье Марии: лишилась она и сна, и покоя, забыла своих маленьких деток, — дочку-малютку и сына в пелёнках!
Было то в старые-старые годы!
Дни проводила Мария в слезах, а ночи — без сна на кладбище, мертвецам не давая вставать из могил, — подышать ароматом цветов, наглядеться на яркие звёзды.
Раз так ночью сидела она на могилке, и стало ей страшно и тяжко одной на кладбище. Встала с могилки она, прошла через парк и свернула в аллею, ведущую к замку.
Было то в старые-старые годы!
Стояла чудная звёздная ночь, и вдруг перед нею явился не то человек, не то призрак, — худой, измождённый, едва говорящий:
— Подай Христа ради мне хлеба, Мария! — простонал он чуть слышно.
— Только злые люди да духи по ночам по дорогам так бродят, — отвечала на это Мария. — Приходи завтра в замок, получишь всего в изобилии.
— Не дожить мне до завтра, — смотри, я совсем обессилел!
Было то в старые-старые годы!
Полно горечи было сердце Марии, и забыла она в ту минуту о Боге. Прогнала она странника и спустила цепную собаку. Но злой Цербер побрёл вслед за нищим, виляя хвостом и ласкаясь.
Мария ж вернулась в свой замок, ничего не заметя, и до утра в тяжёлой тоске пробродила по тёмному залу, всё о милом покойнике думая и забыв о своём злом поступке.
Было то в старые-старые годы!
Наутро вышли люди из замка и нашли в парке мёртвое тело. Рядом Цербер лежал, охраняя останки. И дивилися люди, видя, что пёс сторожит неизвестное тело.
Ещё больше дивились они, когда, хвост повеся, побрёл Цербер за гробом и потом ещё долго своим воем зловещим пугал обитателей замка.
Было то в старые-старые годы!
Смутилася духом Мария, услыхав об этом событьи; приказала с честью предать тело земле, за упокой души странника заказала обедни; щедро сама заплатила за всё, а на саван дала полотна из замковых складов.
Но полотна и деньги вернулися к ней в то же утро, и, кто принёс их обратно, допытаться она не посмела. И пошла в страхе к аббату замковой церкви, перед ним исповедать свой грех.
Было то в старые-старые годы!
— Не могу дать тебе отпущенья в твоём тяжком грехе, — сказал ей почтенный старик. — Может быть, согласится на это Руанский епископ.
Но и Руанский епископ не посмел даровать ей прощенья и послал её к Папе.
— Он — отец всех отцов нашей Церкви! — сказал ей епископ.
В дальний путь снарядилися рыцарь с Марией, но напрасно. И Папа не дал ей причащенья, послал её к гробу Господню замолить там свой грех.
Было то в старые-старые годы!
Услыхав то решение Папы, огорчился внук Геноле́, и сказал он Марии:
— Что же будет теперь с нашей дочерью Анной и сыном-младенцем? Плохо жить сиротам, хотя и в богатом их замке!
Но тверда была в своей скорби Мария и ответила рыцарю строго:
— Я должна подчиниться велению Папы. Господь ведь печётся о малых букашках, — не оставит Он и наших малюток.
И простившись со всеми, пустилась Мария в далёкий и одинокий свой путь, захвативши с собой лишь земли, горсть земли дорогой ей Бретани.
Было то в старые-старые годы!
Двадцать два года прошло с того дня, как покинула замок Мария. Двадцать лет одиноко ездил по свету рыцарь, — двадцать долгих лет всё искал он Марию.
Побывал он и в Риме опять, поклонился и Гробу Господню, — но нигде не встречал он Марии! Время шло чередом, а замок стоял в запустеньи, хоть и выросли дети.
Было то в старые-старые годы!
Сын затворился в монашеской келье, дочь — в своей башне высокой, — все дни проводила в посте и молитве. «Недаром то были дети Марии!» — говорили в народе.
Все вспоминали Марию, но давно уж считали погибшей. Наконец, внук Геноле́ снова женился, желая иметь ещё сына, наследника замка, а то перейдёт он к враждебному роду.
Было то в старые-старые годы!
Вторая жена его была зла и сварлива, и всё изменилось в их замке: никто не садился у подножия Ангела в надежде найти здесь защиту и помощь.
Да и долго пришлось бы их ждать: редко бывал теперь дома доблестный рыцарь. Ездил всё по свету он, грустя о кроткой Марии. Время шло, не принося ему исцеленья!
Было то в старые-старые годы!
Мария же, покинув Бретань, всё шла да шла в Палестину. Добравшись до моря, села она на корабль, но буря, застигши её, занесла на неведомый остров.
Долго томилась она там в плену и в тяжёлой работе, наконец отпустили её. И вот десять лет миновало с тех пор, как покинула замок Мария, и только теперь, через десять лет, десять долгих лет, подошла она к Граду Святому.
Было то в старые-старые годы!
Здесь у Гроба Господня исповедала тяжкий свой грех всенародно Мария и просила ему отпущенья, как Папа, отец всех отцов нашей Церкви, то обещал ей.
— Хорошо! — отвечал ей священник. — Но прежде должна провести ты три дня и три ночи в запертой келье в посте и молитве.
Согласилась Мария, и повёл её старец, но тут подбежала к ней девочка и сунула в руку ей пышно расцветшую розу.
Было то в старые-старые годы!
Обняла Мария ребёнка и, вспомнив дочь свою, Анну, заплакала горько.
— Полно, не плачь! — сказал ей священник. — Уж скоро наступит конец всем твоим испытаньям.
Но в ту же самую ночь священник скончался, и никто ничего не слыхал о бедной Марии. Так и осталась она в запертой келье.
Было то в старые-старые годы!
Через десять лет отперли келью и увидали в ней спящую женщину и в руке её пышно расцветшую розу. И только что люди вошли в её келью, проснулась Мария и сильно смутилась.
— Великая грешница я, — сказала Мария, — не смогла простоять на молитве трёх суток и, утомившись, заснула!
— Целых десять лет проспала ты здесь в келье, — отвечали ей люди. — Целых десять лет не отпирал никто двери, и замо́к от неё давным-давно уж заржавел.
Было то в старые-старые годы!
— Может ли быть, чтобы в десять лет роза моя не завяла, и хлеб не засох, и вода не иссякла, что оставили здесь для меня? — спросила Мария.
— Да, Господь совершил для тебя это чудо! — отвечали ей люди.
И с душой просветлённой снова вступила в храм Господень Мария. С умилением приняла она причащенье, а все бывшие в храме поклонились ей низко.
Так смиренно Мария свершила свой подвиг.
Было то в старые-старые годы!
Не прошло и двух лет, как в замок Ло-Крист уж входила Мария, всё с тою же розой в руках, неувядшею розой столь долгие годы!
Но никто не узнал там Марии: рыцаря не было дома, дети не помнили матери, все старые слуги давно разбежались при новой сварливой хозяйке, старый привратник ослеп, а Цербер давно уже издох.
У подножия Ангела села Мария, не зная, что делать.
Было то в старые-старые годы!
Прошла мимо вторая жена внука Геноле́ и грубо сказала:
— Уходи, чего ждёшь? При глупой Марии бродяги, бывало, принимались здесь словно принцессы, — нынче ж не то, — всех велю гнать я отсюда подальше.
С удивлением на неё посмотрела Мария и не двинулась с места. Но послала злая хозяйка своих слуг гнать Марию со двора замка Ло-Крист, запереть и ворота тяжёлым засовом.
Было то в старые-старые годы!
— Скажите мне, ради Бога, куда же девался доблестный рыцарь, внук Геноле́, прежде живший в замке Ло-Крист? — спросила Мария у слуг, которым велела прогнать её злая хозяйка.
— Всё здесь он живёт, да редко бывает он дома, — всё тоскует о кроткой Марии, своей первой жене.
— А где же Мария?
— Как где? Умерла в Палестине; пошла она замаливать тяжкий свой грех, что раз в жизни не накормила голодного ночью, а он к утру и помер. Ну, а нынче не так, — по сто голодных с утра лишь до полдня, да с полдня до вечера больше двухсот гоняем мы смело, и никто об этом не тужит.
Было то в старые-старые годы!
— Уйди же и ты, а то будет нам плохо!
— Хорошо, но скажите мне, где же дети внука Геноле́ и кроткой Марии?
— Госпожа наша Анна живёт вон в той башне и молится Богу, убогих и сирых тайно от мачехи там принимает и кормит; сын их отрёкся от мира и ушёл в монастырскую келью. Но сегодня он в замке. Мы скажем им, что пришла пилигримка, может быть, ты и мать их знавала?
Было то в старые-старые годы!
— Хорошо, скажите им, что пришла пилигримка, знававшая мать их. Я же пойду на кладбище, подожду там детей внука Геноле́ и кроткой Марии!
Встала она и пошла на кладбище, села там на могилу ребёнка, что двадцать два года назад схоронила тут у самой ограды. Цветы разрослись на могиле и покрыли весь холмик, и стал он похож на цветник!
Было то в старые-старые годы!
Обо всём рассказали слуги детям Марии. Побежали они на кладбище, как будто на крыльях летели, — так разгорелось в них сердце! Увидали они бледную женщину, словно принцессу в лохмотьях, всю в слезах на могиле их брата.
Взяли её за руки и с честью повели к себе в замок, — не только в башню Анны, а в зал, к очагу, где уступили ей главное место. Очень злилась их мачеха, но не смела перечить старшему сыну владетеля замка.
Было то в старые-старые годы!
Анна омыла ей ноги и долго за полночь вела с ней беседу: рассказала Мария, чего натерпелась их мать, совершая свой подвиг, но сама не открылась.
Наутро Мария просила свести её в церковь. Не могла она идти без поддержки, уж очень ослабела в пути. И сын её сам повёл её в замковый храм.
Было то в старые-старые годы!
Во храме поведала она всенародно, кто была, какой грех совершила, как в отпущенье греха отказал ей епископ в Руане и в Риме сам Папа, и как святой отец послал её в Палестину, и всё, что случилось потом, и как Господь Бог привёл ей вернуться домой. Но дома её не узнали, — другая была там хозяйка! Всю надежду свою возлагала она лишь на Бога. Недаром сказал, ведь, Христос:
«Придите ко Мне все обременённые, и Я успокою вас!»
Было то в старые-старые годы!
Когда умилённый священник подал Марии Св. Дары — свершилося чудо: Христос на Распятье, что над алтарём возвышалось, главу наклонил… Пали ниц все, но встать не могла уж Мария, — глаза её блестели как звёзды, от лица её веяло миром…
Но когда подошёл сын Марии, то увидел, что душа её вознеслась уж туда, где нет больше страданий, а роза, что, не увядая, цвела в руках её все эти долгие годы, — рассыпалась в прах как старый засохший цветок.
Было то в старые-старые годы!
Поспешил брат к сестре в замок и застал там отца своего, внука Геноле́; рассказал им всё, что видел он в храме, и свершилось второе тут чудо: Мадонна, стоявшая в нише, воздев руку, указала на небо… И громко запели они «Ave Maria»[4], и со звуком последним все трое навеки заснули!
Хотели положить их всех вместе в одной общей могиле, рядом с могилой ребёнка, — их сына и брата. Опустили сначала гроб рыцаря, внука Геноле́[5], потом его дочери, за ними и сына. После всех собрались нести гроб кроткой Марии, но стал так тяжёл он, что не было силы поднять его с места.
Было то в старые-старые годы!
Приказал тогда Руанский епископ похоронить её тут же в замковой церкви у алтаря, и как перо стал лёгок гроб, когда опускали его в эту могилу. На неё положили плиту со словами Христа:
«Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас!»
После смерти последнего из потомков Геноле́ в этом замке поселилось аббатство Св. Матфея. Долго находилось оно там, пока наконец замок не стал заметно разрушаться и вскоре почти совсем разрушился. Уцелела от него только одна башня «Анна». Храм же, где была погребена Мария, обрушился давно, и там, где по преданию, находилась её могила, бьёт светлый ключ — «Ключ скорбящих», как называют его старые люди. Говорят, что сначала он бил высокой и обильной струёй, и что какой-то священник в белой одежде, каждый день в полдень, являлся сюда петь молебны, и много стекалось в развалины людей, истомлённых, скорбящих, униженных и смущённых духом, и все получали здесь исцеление; недаром сохранилась на надгробной плите надпись:
«Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас!»
Но время шло. Вместо разрушенного храма, где свободно бил волною ключ и извивался среди развалин, возвышается часовня. Но священник в белых ризах не приходит сюда служить молебен, и меньше и меньше стекается народу искать облегчения. Надгробная плита со словами Христа исчезла, да и ключ стал не тот: тихо и вяло струится он в своём новом, выложенном мрамором ложе.
Но не смерть здесь царит, а кипит новая жизнь.
Над могилой Марии и «Ключом скорбящих» цветут розы; вся часовня утопает в сирени, акации и яблонях; весной здесь поёт соловей, зимой ветер рассказывает свои старые сказки.
Память о прошлом встаёт из могил — здесь её царство, — тихое царство.
Примечания
править- ↑ Долина Izel-vet находится в Морлекском округе. Название это происходит от испорченного Izel-gvez, что значит буквально «Низкорослые деревья».
- ↑ Ло-Крист (Lochrist) — «Божье место» или «Христово место». Множество gwerz или особого рода стихотворных рассказов посвящено этой часовне, множество вариантов их рассеяно по сборникам народной песни Нижней Бретани. Многие gwerz’ы пелись и поются в народе и до настоящего времени.
- ↑ Здесь приводится записанный мной со слов одной рассказчицы gwerz, относящийся к Ло-Кристу, в подстрочном переводе без изменений и с попыткой сохранения его трудного стиля, — полупрозы, полукаданса.
- ↑ лат. Ave Maria — Радуйся, Мария. Прим. ред.
- ↑ Лет десять тому назад на этом кладбище вырыли каменный саркофаг, относимый археологами ко II веку нашей эры. Но народная молва считает его гробом внука Геноле́.