Александр Ардалионович Шишков
Лонской
Отрывок из описательной поэмы
----------------------------------------------------------------------------
Русская романтическая поэма.
М., Правда, 1985
----------------------------------------------------------------------------
Уже изгнанник добровольный,
Среди угрюмых, диких скал,
Приметно Лонской забывал
Забавы жизни своевольной.
Военный шум, и грохот бурь,
И горцев дикие набеги,
И неба чистого лазурь,
И гор нетающие снеги,
И все, все нравилось ему,
Все к чувствам свежим пробуждало,
И беспокойному уму
Все пищу новую давало.
Когда на утомленный стан
Ночной опустится туман,
И все утихнет - топот конский
И вестник брани барабан:
В шатрах татарских внемлет Лонской
Суровых чад Кавказских гор
Всегда занятный разговор:
Их неприязненные нравы
Читает в черных их глазах,
В движеньях, в поступе, в словах
И в буйном шуме их забавы.
Чеченец зол: его рука
Приучена к убийствам тайным,
Любовь от сердца далека;
Он страшен путникам случайным:
Коварство, месть - его закон;
Чеченцу не знакома жалость,
И гордо презирает он
Труды и тяжкую усталость.
И Лонской на закате дня
По мирному аулу бродит.
Он входит в саклю: у огня
Семью чеченскую находит.
На стенах блещут здесь и там,
Между посудою, домашней,
Ружье, ужасное врагам,
И спутник хищника всегдашний-
Кинжал. Чеченец чистит сталь,
Жена пилав приготовляет,
И в сердце скрытую печаль
Унылой песней прогоняет.
Она все помнит, как во сне,
Об их свободной старине.
ЧЕЧЕНСКАЯ ПЕСНЯ
"Садися, муж: мой, на коня,
Оседлан конь моей рукою;
Садись, мой муж, - светило дня
Потухнет скоро за горою.
Белеют ставки казаков,
Враги живут на сунже нашей,
И пьют гяуры, полной чашей,
Чеченцев пламенную кровь.
Ударь на них и шашкой смело
Гостей незваных отрази,
А мне, мой муле, мне череп белый
В подарок с битвы привези".
{{***}}
Исчезла буйная свобода
Кавказа дерзостных детей,
Как исчезает непогода
При блеске солнечных лучей.
Приосенил орел двуглавый
Вершины исполинских гор,
И на граните меч кровавый
Иссек Кавказу приговор.
Пройдут года: Чеченец взглянет
На сталь забытую отцов,
И на щеках не вспыхнет кровь,
И славы прежней не вспомянет;
Лишь иногда, Чеченка мать,
Дитя качая в колыбели,
Беспечно будет напевать,
Что в старину, бывало, пели;
Лишь изредка старик в слезах
Напомнит внукам без вниманья
О лучших, прежних временах
Давно забытые преданья.
{{***}}
Оставил Лонской наконец
Чеченцев дикие пределы,
Где часто он с улыбкой смелой
В бою приветствовал свинец.
Пред ним, на небосклоне ясном
Белеет ряд высоких гор;
На их величии прекрасном
Он останавливает взор.
Прелестен вид природы дикой,
Громады камней вековых;
Как остов страшный и великий;
В ущелье узком между них
Прорывши силой бег свободный,
И камни целые катя,
Кавказа буйное дитя
Несется, - Терек многоводный:
Все грозно, дико; лишь порой
Там виден караван пустынный;
Лишь слышен голос заунывный
Нестройной песни за горой;
И редко со скалы высокой
Свободы бесприютный сын
На путника уставит око -
Уединенный Осетин.
{{***}}
Когда, измученный страданьем,
Волненьем пламенных страстей,
Холодной завистью людей
И долгим, тщетным ожиданьем
Благословенных, ясных дней,
Несчастный вдруг познает радость,
Печальным сердцем отдохнет;
Он забывает тягость бед,
Его тревожившую младость:
Так Лонской, с радостной душой,
Увидел вдруг с горы Крестовой
Луга, цветущие красой,
И небосклон, и воздух новый.
За ним громады вечных льдов,
Снега, и над горами горы;
Пред ним на бархате лугов
Цветы усматривают взоры;
Там рдеют персик и гранат
Вблизи развесистой черешни
И обвевает воздух вешний
Янтарный сладкий виноград.
{{***}}
Страна, где щедрая природа
Дала обильною рукой
Все блага роскоши земной
Для недостойного народа,
Арагвы шумной берега!
Сады Кахетии небесной!
Коснется ль вновь моя нога
До вашей зелени чудесной?
И скоро ль летнею порой,
Склонясь под персик ароматный,
Засну дремотою приятной
На груди белой, благодатной
Моей Грузинки молодой?
{{***}}
Наш путник видит пред собой
И стены и дарбазы Мцхета;
Их тайной облекли святой
Давно исчезнувшие лета.
Жилище древнее царей, -
Оплот Иберии прекрасной!
Там, близ остатков алтарей,
Владык истлевших прах безгласный;
Гробницы мохом поросли,
И, облеченны в мрак глубокий,
Полезные дают уроки
Живым властителям земли.
Примечания
Отрывок из описательной поэмы "Лонской" (с. 301). - Впервые - Опыты
Александра Шишкова 2-го, 1828 года. М., 1828. В 1828 г. Шишков был
освобожден из-под строгого надзора, под которым находился в Динабурге с
октября 1827 г. (был сослан за антиправительственное стихотворение). Поэмы
Шишкова (предшественницей "Лонского" и "Ермака" была поэма "Дагестанская
узница" - А. Шишков. Восточная лютня. М., 1824) написаны под явным
воздействием "южных поэм" Пушкина, прежде всего "Кавказского пленника".
Современниками Шишков 2-й (он был племянником Александра Семеновича Шишкова;
считался очевидным подражателем Пушкина (ср. характерную эпиграмму Е. А.
Баратынского: "Свои стишки Тощев пиит // Покроем Пушкина кроит..."; см.
также оценку "Восточной лютни" Кюхельбекером: В. К. Кюхельбекер.
Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979, с. 500). Об отношениях Шишкова и
Пушкина см.: Л. А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., 1975, с. 475-476.
Между тем в "Лонском" Шишков отказывается от сюжетной основы пушкинской
поэмы и дает волю лирическому началу. Путешествие Лонского по Кавказу
соотносимо с описательной традицией, заявленной "Паломничеством
Чайльд-Гарольда" Байрона. О возможности подобного жанрового развития
применительно к "Кавказскому пленнику" писал Вяземский. В поэме отразились
кавказские впечатления автора, служившего в Грузии в 1818-1821 гг. Подробнее
о жизни и творчестве Шишкова см.: В. Шадури. Друг Пушкина Шишков и его роман
о Грузии. Тбилиси, 1951.
А. С. Немзер,
А. М. Песков 
