[419]
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВРАГЪ.

Господа! я нынче все бранить готовъ,—
Я не въ духѣ,—и не въ духѣ потому,
Что одинъ изъ самыхъ злыхъ моихъ враговъ
Изъ-за фразы осужденъ идти въ тюрьму…

Признаюсь вамъ, не изъ нѣжности пустой
Чуть не плачу я,—а просто потому,
Что подавлена проклятою тюрьмой
Вся вражда во мнѣ, кипѣвшая къ нему.

Онъ язвилъ меня и въ прозѣ, и въ стихахъ;
Но мы бились не за старые долги,
Не за барыню въ фальшивыхъ волосахъ,
Нѣтъ!—мы были безкорыстные враги!

[420]


Вольной мысли то владыка, то слуга,
Я сбирался безпощаднымъ быть врагомъ,
Поражая безпощаднаго врага;
Но—тюрьма его прикрыла, какъ щитомъ.

Передъ этою защитой я — пигмей…
Или вы еще не знаете, что мы
Легче вѣруемъ подъ музыку цѣпей
Всякой мысли, выходящей изъ тюрьмы…

Иль не знаете, что даже злая ложь
Облекается въ сіяніе добра,
Если ей грозитъ насилья острый ножъ,
А не сила неподкупнаго пера.

Я вчера еще перо мое точилъ,
Я вчера еще кипѣлъ и возражалъ;
А сегодня умъ мой крылья опустилъ,
Потому что я боецъ, а не нахалъ.

Я краснѣлъ бы передъ вами и собой,
Если бъ узника, да вздумалъ уличать!
Поневолѣ онъ замолкъ передо мной, —
И я долженъ поневолѣ замолчать.

[421]


Онъ страдаетъ, оттого что есть семья,—
Я страдаю, оттого что слышу смѣхъ…
Но, что̀ значитъ гордость личная моя,
Если истина страдаетъ больше всѣхъ!

Нѣтъ борьбы, и—ничего не разберешь,—
Мысли спутаны случайностью слѣпой,—
Стала свѣтомъ недосказанная ложь,
Недосказанная правда стала тьмой,

Что же дѣлать? и кого теперь винить?
Господа! во имя правды и добра,—
Не за счастье буду пить я,—буду пить
За свободу мнѣ враждебнаго пера!