[232-233]
ЛѢСУНКА.
Люди добрые, вы большущіе,
Сапоги у васъ всѣ съ подошвами.
Ахъ, дожди, дожди, сверху льющіе,
Чтобъ ушли огни, стали прошлые!
5 Посудите же! Я Лѣсуночка.
Инструментикъ мой—балалаечка.
У меня своя въ мысляхъ луночка,
Я въ густомъ лѣсу многознаечка.
Знаю цвѣтъ любви и разрывъ-траву,
10 Знаю смѣхами литься звонкими,
Землянику жду, костянику рву,
Убираю лѣсъ я опенками.
Сѣю гнѣздами я вамъ рыжики,
Крашу листья я желто-красные.
15 Ноютъ зяблики, плачутъ чижики,
Мнѣ въ глаза взглянувъ распрекрасные.
Но Зима грозитъ, снаряжается,
Словно волкъ идетъ къ намъ отъ Сѣвера,
Такъ вотъ въ разумѣ все мѣшается.
20 Гдѣ поля мои съ духомъ клевера!
[234-235]
Изъ конца въ конецъ лишь атавами[1]
Вѣтеръ тѣшится вслѣдъ за косами.
И крикливыми вдаль оравами
Журавли летятъ долгоносые.
25 Утромъ—зимники, росы сильныя,
И во всѣ Морозъ дунулъ стороны.
Гдѣ вы, цвѣтики? Спятъ, умильные.
Только каркаютъ сверху вороны!
К. Д. Бальмонтъ. Бѣлый Зодчій. — СПб: Издательство "Сиринъ", 1914