Лесные люди — удэхейцы (Арсеньев)/Внешний быт удэхейцев

Лесные люди — удэхейцы — I. Внешний быт удэхейцев.
автор Владимир Клавдиевич Арсеньев

Опубл.: 1926. Источник: текст из В. Арсеньев - Лесные люди удэхейцы, иллюстрации и уточнения из Лесные люди удэхейцы • Орфография и пунктуация оригинала сохранены (кроме незамеченных искажений пунктуации, возникающих при распознавании текста).
Не сохранён стиль сноски: она отмечалась знаками *)

I.

Внешний быт удэхейцев.

Тазы, удэхейцы. Первоначальная родина. Причины вымирания. Физический тип. Характер. Одежда. Язык. Жилища. Приспособляемость к окружающей среде.

Лесные люди-удэхейцы занимают центральную часть горной области Сихотэ-Алиня. Численность их определяют около 1.700 человек обоего пола.

Раньше они распространялись далеко на юг. Наши зверопромышленники Худяковы и старообрядцы из селения Красный Яр в начале семидесятых годов прошлого столетия видели их около Посьета, куда они спускались ради охоты за дорогими пантами. К западу от Сихотэ-Алиня удэхейцы жили по р. Даубихе, Улахе и Ното. С течением времени они частью вымерли, частью же, потесненные китайцами, отошли на север. Оставшиеся подверглись совершенному ассимилированию со стороны пришлого китайского населения и получили название «тазов».

Китайцы, обитавшие в Уссурийском крае, называли себя «ман-цзы», что значит «полный» или «свободный сын»; русских звали «мао-цзы», т. е. «люди, носящие шапку»; а всех туземцев — «да-цзы», т. е. «аборигены», туземцы. Так, да-цз’ами считались и гольды, и гиляки, и чукчи, и маньчжуры. Отсюда — солон да-цзы (солоны), «мунгуда-цзы» (монголы), «ю-пи да-цзы» (туземцы, одетые в рыбью кожу) и т. д.

Вот почему при наделе туземцев землею часто бывали случаи, когда бывший удэхеец должен был уступить свое место китайцу только потому, что последний сумел втереться в доверие к чиновнику. Подобные случаи ошибок, к сожалению, были не единичными и в последние годы. С другой стороны, и наши переселенцы не хотят признавать за тазами такое же, если не большее, право на проживание в Уссурийском крае, как и за русскими колонистами. Переселенцы совершенно не были подготовлены к встрече с туземцами, и потому с первых же дней между теми и другими создались отношения враждебные. Теснимые русскими и китайцами, удэхейцы начали оставлять родные могилы и веками насиженные места и уходить все дальше и дальше в горы. Особенно в тяжелом положении очутились южно-уссурийские тазы, которые волею судеб и на несчастье свое сделались оседлыми и потому без клочка земли, годной для хлебопашества, они теперь более существовать уже не могут.

Китайских женщин в крае очень мало. В большинстве случаев манзы берут себе в жены тазок силою или сманивают их разными подарками. Такой китаец, женившийся на туземной женщине, убежденно считает себя тазом. Однако, это ему нисколько не мешает, как только он накопит денег, уехать на родину и там снова назвать себя китайцем. Тазку с детьми, если она молодая, обыкновенно они передают друг другу, а в худшем случае, если она старая, бросают вместе с детьми на произвол судьбы без всякого сожаления.

Справедливость требует, чтобы такое потомство, оставшееся от смешанного брака китайца с тазкой, было причислено к туземному населению страны и чтобы ему было предоставлено право на надел земли наравне с прочими туземцами. К северу границею распространения этих окитаянных удэхейцев будет долина р. Ното и на побережье моря—бухта Терней (р. Санхобе).

Тазы эти очень бедны, имеют нрав тихий, живут в маленьких фанзочках китайского типа, где-нибудь в стороне около гор и занимаются хлебопашеством. Они ни слова не понимают по-удэхейски, говорят исключительно по-китайски, не умеют ходить на лыжах и плавать по горным речкам и не могут делать лодок.

Дальше к северу но побережью моря от бухты Терней до р. Амагу живут те же тазы, но меньше подвергшиеся влиянию китайцев. Одежда их состоит из смеси китайского костюма с удэхейским. Многие из них знают одиночные удэхейские слова, но говорят по-китайски. Некоторые старики умеют делать лодки, с грехом пополам плавают по рекам и плохо ходят на лыжах. Эти тазы живут в китайских фанзах, занимаются летом хлебопашеством, а зимою—соболеванием. Китайцы называют их «чжагубай», что значит «кровосмешанные».

Еще дальше от мыса Белкина вплоть до реки Нахтоху и к западу от Сихотэ-Алиня, в бассейне Имана и реки Баку встречаются уже такие туземцы, которые называют себя «удэ (хе)».

Одеваются они в свои пестрые костюмы, но говорят по-китайски, и только в том случае, если хотят между собою переговорить по секрету, объясняются на своем родном наречии. Живут они все же в фанзах, имеют у себя небольшие огороды, хлебопашеством не занимаются и проводят большую часть времени на охоте и рыбной ловле. Это будут первые удэхейцы, которые не держат у себя лошадей и рогатого скота. Способы передвижения у них обычные для туземцев: на собаках с нартами зимой и на лодках в остальное время года. Это будут первые удэхейцы, которые делают себе запасы «юколы» на год.

Еще выше вплоть до мыса Аку, по верхнему течению Копи, по всему Бикину, Хору, по p.p. Мухеню, Анюю и по низовьям Хунгари, живут настоящие удэхейцы. Мы видим, что эти последние занимают большую часть Уссурийского края и в численном отношении превосходят всех своих сородичей, взятых вместе, живущих от них и к северу, и к югу. Одеваются они в свои национальные костюмы, знают выделку рыбьей кожи. Фанз у них нет, живут в юртах и занимаются исключительно только охотой и рыболовством. Между собой говорят на родном языке и только счет да некоторые одиночные слова знают по-китайски.

Тазы русских имен не имеют и называют себя китайскими, напр., Сун-цай, Чан-Лин, Бао-ин и т. д. Удэхейцы вместо фамилии называют свой род (ео сэени), который отмечает местность, где исстари жили их отцы и деды. Напр., Намука—от слова «Наму», что значит море, Копинка—от р. Копи, Куинка—от p. Kyи, Ауканка—от бухты Аука и т. д.

Название орочи, орочены, постоянно даваемое удэхейцам, появившееся в литературе со времен Шренка, совершенно неправильно и относится только к туземцам, обитающим в северо-восточной части Уссурийского края по р. Копи, Хади, Тумнину и по верхнему течению Хунгари. Следует всех тазов и так называемых «уссурийских орочей» объединить под одним именем «удэ (хе)», как сами себя они и называют. Вся суть в том, что одни в большей, а другие в меньшей степени (подверглись ассимиляции со стороны культурных соседей, преимущественно китайцев.

Отдаленна и незапамятна та эпоха, когда удэхейцы появились в Уссурийском крае. Хотя они живут на берегу Великого океана, но боятся моря. У них нет морской лодки, нет своего паруса. Все это указывает, что в места нынешнего своего обитания они пришли сухопутьем. В сказках их чувствуется влияние юга. Это народ континентальный, и первоначальной родиной его, по всей вероятности, была южная Маньчжурия.

В атласе исторических карт Маньчжурии^[1] мы находим, что в 1115 году по Р. X. в бассейне правых притоков Уссури появляются две народности Цзираминь и Удага. В первых мы узнаем гиляков (цзи-ли-ми, ги-ле-ми, гилями), впоследствии оттесненных к устью Амура. Вторые распространяются по всему Уссурийскому краю и сохраняют свое самоназвание «удэ(хе)» по сие время.

В Маньчжурии в это время расширяет границы и укрепляется чжурчженское государство Цзинь. В 1284 году орды великого завоевателя Чин-Гиз-Хана докатились до берегов Великого океана и разрушили самобытное существование чжурчженей. Оставшиеся тунгусские племена понизились в культурном уровне и превратились в охотников и рыболовов.

В XVII столетии владетельный князь одного из аймаков, Нурхаци, объединяет разрозненные маньчжурские племена и наносит ряд поражений китайским войскам, а сын его Тайцзун окончательно овладевает Пекином и на китайский престол сажает свою династию. С 1607 по 1615 г.г. он предпринимает ряд походов к берегам Великого океана и завоевывает земли «Воцзи». С этого времени историческая нить прерывается, и страна, повидимому, пребывала в состоянии того запустения, в котором застали ее русские в 1857 году.

В Уссурийском крае в это время обитало четыре народа: китайцы (манцзы)—главным образом в южной части страны, гольды—по Уссури, орочи—по p.p. Копи и Тумнину, удэ(хе) (удага)—в бассейне правых притоков Уссури по p.p. Анюю и Хунгари, впадающих в нижний Амур справа, и в прибрежном районе к северу от залива Ольги до р. Ботчи включительно. Эти последние (удэхе) подверглись влиянию культур, надвинувшихся на них с запада, и только те, что жили в глубине гор и лесов, куда китайцы и русские не успели еще проникнуть, сохранили в большей чистоте свои обычаи и нравы.

Тазы с реки Такемы. У мужчины костюм китайский,
у женщины—туземный.

Если этнографические карты 1881 года (академика Шренка) и 1894 года (приложенную к трудам Приам. Русского Географического Общества) сравним с современным расселением удэхейцев, то увидим, что перемены произошли, главным образом, на побережьи моря, в Южно-Уссурийском крае и по низовьям p.p. Имана, Бикина и Хора. В Уссурийском крае в миниатюре повторилось то же, что и при передвижении бурят, якутов, тунгусов к северу от Амура. Сначала китайцы потеснили туземцев, потом русские переселенцы потеснили китайцев. Последние отодвинулись в горы и в свою очередь снова потеснили удэхейцев. Центральная же часть горной области Сихотэ-Алиня и все северные районы изменений не претерпели.

По рассказам самих удэхейцев, раньше их было так много, что, пока лебеди летели от р. Копи до залива Ольги, то от дыма, подымавшегося от множества юрт, из белых становились черными. Так говорили они о многочисленности своих поселений.

Какие же были причины их вымирания? Таких причин много. Раньше они жили лучше. Природа снабжала их всем в изобилии, и они совершенно не знали денег. Теперь же потребности к жизни увеличились, а тайга стала давать все меньше. Расход не стал уравновешиваться с приходом, а тут еще появились скупщики пушнины со спиртом и со своими дорогими товарами. Усваивая только внешнюю сторону цивилизации, занесенной к ним русскими и китайцами, удэхейцы не успевали за ними в борьбе за существование и начали все больше и больше отставать от пришельцев. Чужеземцы занесли к удэхейцам много новых болезней. Особенно сильно свирепствует среди них оспа, от которой удэхейцы вымирают с изумительной быстротой. В течение нескольких суток от целого стойбища не остается ни одного человека. Не менее опасна для них также и корь. Она страшна своими осложнениями, от которых они гибнут во множестве. Есть зарегистрированные случаи смерти от трахомы, когда целая семья охотников, потеряв зрение, не только не могла добыть средств для существования, но не имела возможности выбраться из тайги и погибала от голода. Главными распространителями заразы являются—питьевая вода, грязь в жилище, грязь на теле и то обстоятельство, что здоровые люди находятся под одной кровлей с заразными больными и имеют с ними постоянное и тесное общение.

Физический тип лесного обитателя-удэхейца—близок к тунгусскому. Средний рост мужчин—166 сантиметров, женщин—145 см. Фигура стройная, сухощавая. Среди них нет ни толстых, ни тонких; они все одинаковы и как бы вылиты из одной формы. Небольшая величина рук и ног бросается в глаза. Череп круглый, лоб несколько скошенный назад. Монгольская складка век развита в детстве, хотя у иных женщин она сохраняется и во взрослом состоянии; нос плоский, с низкой переносицей и, большею частью, выгнутый. Впрочем, на р. Кусуки и севернее до р. Самарги (в особенности на р. Един) можно было найти и горбоносых. Растительность на лице редкая. Волосы длинные, черные и прямые. Очень часто среди южно-уссурийских тазов можно встретить темно-русых, а детей—блондинов. Цвет глаз—карий. Кожа—грязносмуглая, со слабым оттенком желтизны. Особенно поражает сильно развитая скуластость у женщин, так что лицо в действительности шире черепа и имеет форму пятиугольника. Этой скуластости нет у мужчин, она не выражена и у детей и, по видимому, развивается только по женской линии с возрастом.

Удэхейская женщина с р. Кусуна. Костюм туземный,
обувь китайская.

Осторожные, молчаливые и скрытные удэхейцы обладают удивительной выдержкой характера. Они говорят тихо, лаконически и никогда не спорят. Выражение лица бесстрастное, словно на него одета маска. Ни один мускул не дрогнет и не выдаст его душевного настроения.

И молодые и старые держат себя всегда с достоинством. Удэхейцы вместе с тем экспансивны и впечатлительны. Переход от мысли к делу очень быстрый. Иногда же, наоборот, задуманное дело откладывается в долгий ящик, если оно является необходимостью или должно быть выполнено по принуждению.

Одежда мужчин состоит из халата (тэга), узких штанов (хэйги), наколенников (амуги), нарукавников (адакты), головного покрывала (помпу) и маленькой шапочки (богдо). Халат—маньчжурского покроя, застегивается с правой стороны почти под мышкой и подпоясывается узким ременным поясом так, чтобы вокруг талии был небольшой напуск. Штаны и наколенники тоже привязываются к ремню. Нарукавники надеваются для того, чтобы в рукава не залезала мошка и не задувал ветер. Головное покрывало—всегда белого цвета—имеет вид капюшона такого размера, чтобы оно закрывало плечи и сзади опускалось углом до середины спины. Шапочка обычно делается из козьих лапок и оторочена узкой полоской меха выдры. Наверху в стоячем положении на ней прикреплен беличий или соболий хвостик. Летняя обувь—кожаные унты, а зимой унты того же покроя, но сшитые из рыбьей кожи.

Весь костюм удэхейца, от головного убора до обуви, богато и красочно разукрашен орнаментами, вышитыми цветными нитками. Раньше одежда их шилась из выделанных звериных шкур и рыбьей кожи. В настоящее время они стали покупать различные материи у русских и китайцев, а красивые вышивки свои заменять полосками дешевого ситца.

Зимой одежда удэхейцев большею частью шьется из ровдуги. Костюм из рыбьей кожи непромокаем и является плохим проводником холода, почему, одетый поверх другой одежды, является незаменимым для охотника и рыболова.

Особенной пестротой костюма отличается одежда женщин. Помимо того, что вся она сшита из отдельных цветных полос и сплошь разукрашена узорными вышивками, она вся увешана мелкими раковинами (кяхта), бубенчиками и медными побрякушками (абду) так, что при всяком движении издает мелодичный шелестящий шум.

Обыкновенно женщины носят две-три рубашки, одну поверх другой, короткие панталоны, наколенники, унты, а на голове—платок или полотенце, в носу серебряные украшения (тематыни), в ушах серьги в виде больших колец с цветными бусами (уайга) по одной или по нескольку пар, вследствие чего мочка уха несколько оттянута. Ушные серьги раньше носили также и мужчины, но теперь обычай этот почти вышел из употребления. Зато они большие любители колец и браслетов.

Выше было сказано, что по окраинам территории, занятой удэхейцами, они смешались с соседними народами и сделали у них много заимствований. Они были слабы физически и слабы духом. На юге на них имели влияние манзы, на севере—орочи, на западе—русские и гольды. Получился ряд наслоений, под которым уже трудно видеть прежнего удэхейца. Этим объясняется такое обилие в их языке наречий.

Удэхейцы с р. Анюя. В середине группы—автор.

На каждой реке они имеют свой особый говор. Прибрежные «намука» говорят языком, отличным от своих сородичей на Бикине, удэхейцы с р. Имана едва могут объясниться с людьми на р. Анюе и Хунгари и т. д.

Язык удэхейцев богат гласными звуками, иногда с удвоениями и утроениями одной и той же буквы. Напр., «Ая»—хорошо, «ыи»—это, «уо»—гора, «ули»—вода, «инаи»—собака, «уа»—туман, «Яаи»—название реки, «ейни-ая»—очень хорошо, «кяаса»—орел, «эымо»—моллюск, «куан»—баклан, «васаа-адианан»—погоди немного и т. д. Вследствие обилия гласных звуков речь их полна интонации, которая иногда принимает певучие оттенки напр.: «Анаа-анана», т. е. давно-давно…

У них нет никакой письменности, нет даже знаков, которые изображали бы цифры, но есть свои условные таежные знаки. Например, воткнутая заструганная палочка—есть обращение внимания прохожего, что это дело рук человека. Если же рядом с нею воткнут надломленный и согнутый прутик, то он указывает направление, куда пошел человек, оставивший эти сигналы. Положенный на ветку дерева мох или пучок сухой травы означает, что охотники здесь не задерживались и прошли мимо. Положенная на землю стрела говорит, что немного дальше через дорогу насторожен самострел и потому следует быть осмотрительным.

Тазовская фанзочка и рядом типичный удэхейский амбарчик
на сваях. Р. Иман.

Теперь попытаемся сделать краткое описание жилища лесных людей. Когда вы подходите к юрте, вам прежде всего бросается в глаза множество жердей, стелажей и палок, на которые вешается рыба. Тут же на берегу сушатся развешанные на кольях сети и лежат опрокинутые вверх дном лодки. Завидев незнакомого человека, десятка два собак подымают неистовый лай. Недалеко от жилой юрты высится свайная постройка. Это амбар (цзали), куда складывается сухая рыба, мясо, а также все, что есть ценного.

В настоящее время многие удэхейцы обзавелись фанзами китайского типа, но жить в этих домах им приходится мало, потому что летом они ловят рыбу и все время проводят в берестяных балаганах (каунва), а осенью уходят на охоту и соболевание, из которого возвращаются только в марте месяце.

Юрты удэхейцев сделаны из древесного корья и представляют из себя двускатную крышу, непосредственно поставленную на землю. Чтобы корье не коробилось от сухости и чтобы его не сорвало ветром, его снаружи прижимают лесом; щели не заделываются вовсе—их просто засыпают снегом.

Удэхейская юрта в виде двускатной крыши, сделанной из елового корья.

Входы в юрту иногда бывают с обеих сторон и завешиваются полотнищами палатки или кусками бересты, растянутыми на палках. Вверху в крыше оставляется отверстие для выхода дыма.

Как только вы войдете в дверь, вы непременно должны согнуться и пролезть или вправо, или влево, иначе вы прямо попадете в огонь. Костер расположен посредине жилища. Стоять в юрте нельзя, надо или лежать, или сидеть. По обе стороны вдоль огня положены берестяные подстилки, устланные звериными шкурами. В головах—коробочки, сундучки и свертки с различным имуществом. Тут же, где-нибудь за корье, заткнуты шаманский бубен, ружье, сошки, копье, самострелы и прочие охотничьи принадлежности.

Женщины и дети помещаются около дверей, в одной стороне юрты, мужчины—с другой стороны. Если в юрте живут несколько семей, то каждая чета имеет свой угол. В той стороне, где помещаются женщины, на грубо-связанных полках сложена вся кухонная утварь, сделанная из дерева или бересты и один или два котла, купленные у китайцев. Над огнем, на деревянном крючке висит чайник.

Это жилище со всем его скарбом столь несложно, что удэхеец, когда убьет какого-нибудь крупного зверя, вроде лося, предпочитает не зверя тащить к дому, а вместе с семьей перекочевать к тому месту, где лежит убитое им животное. Вот чем объясняются частые находки в тайге покинутых юрт. Жилище строится из материала, находящегося под рукою. Высокою температурою юрты похвастаться удэхейцы не могут. Люди согреваются только лучистою теплотою костра. И в этой температуре живут и женщины, и дети. Почти все время они сидят на корточках у костра и греют свои руки. На ночь, во избежание пожара, огонь гасится. Сквозь открытое дымовое отверстие в крыше видны звезды на небе, и тогда температура в жилище сравнивается с наружною.

Привыкая с детства к холоду, удэхейцы приобретают закал и потому легко переносят стужу. Нередкость видеть зимой, как маленькие дети, в легкой одежонке, с непокрытой головой, таскают из амбара мороженую рыбу. Так работают они целый день, несмотря ни на ветер, ни на сильную стужу, только время от времени бегают в юрту, чтобы погреть у огня свои озябшие ручонки. Однажды зимой, в 1907 году, на р. Кусуне я с тремя своими спутниками ловил подо льдом рыбу. Погода стояла холодная и ветреная. На реке была сложена солома для факелов. Покончив с ловлей, мы все забрались в балаган, оставленный японцами, и стали греться у огня. Не пришел только удэхеец Логада. Обеспокоенные его отсутствием, мы пошли его разыскивать. Велико было наше изумление, когда мы нашли его спящим на соломе под открытым небом. Волосы его заиндевели и кожаную куртку кое-где занесло снегом. Я разбудил Логада, он сел, стал очищать от инея смерзшиеся ресницы и спросил, что случилось. Он не озяб, это видно было по тому. что он не шевелил плечами. Я уговорил его идти в балаган. Напившись чаю, Логада стал шутить, и когда кто-то из моих спутников спросил его, почему ему не холодно, он шутливо отвечал: «Я грел спину на месяц». _______________________

1. Составлен П. В. Шкуркиным и И. Г. Барановым в 1925 году на основании китайских источников и будет опубликован Обществом Изучения Маньч. Края в ближайшем будущем. — Примечание автора.