35
правитьНа берегу одной из проток Оби, среди высоких лиственниц, остановил свой аргиш Таули. За семь суток пути аргиш вырос до ста упряжек. Он вырос на двести ненягов, приехавших от Березова, Тобольска, Гыдана.
Меж кустов яры неняги поставили для Таули чум, широкий и богатый. Женщины развели посреди него такой костер, что неиссякаемое тепло растекалось по всему чуму до самых дальних углов. А вокруг него неняги ставили еще десять чумов, и Таули помогал им в работе. Он ставил жерди, накрывая их нюками[1], шутил и пел песни.
И только тьма заставила его оставить работу. Вместе с Янко Муржаном он прошел на берег Оби и внимательно стал вглядываться в черную стежку дороги.
— Оружия у нас мало, Янко, — глухо сказал он, — луками русских не напугаешь…
Янко прислонился плечом к стволу сосны. Он посмотрел на дорогу, убегающую в туман, и задумался.
— А если… — сказал он, и дерзкая мысль пришла ему на ум. Резко изменилось скуластое лицо, глаза хитро сузились. — Мы пошлем слово в тундру: «Найти русское оружие». Я сам поеду за ним. Мы… Клянусь, что это выйдет, Таули…
— Пойдем думать, — сказал Таули и, вернувшись в стойбище, крикнул: — Охэй! Ко мне!
Неняги вошли в его чум. Они сели на белые медвежьи шкуры у самого костра.
— Много лет жизни тэта[2] Таули, — шутили неняги.
И Таули отвечал:
— Много лет жизни тэта-ненягам.
А когда чум был заполнен до отказа, Таули усадил старейших охотников вокруг костра и, почтительно обращаясь к ним, спросил:
— Что нам делать, отцы? Я говорю о ружьях русских.
Старики задумались.
И в глубокой тишине Таули заговорил:
— Там, за лесами, на краю земли живут русские. Они очень умные люди. Они делают хлеб, табак, железо и медь. Они делают порох и ружья. Наши праздничные одежды украшены сукнами, сделанными руками русских… — Таули помолчал немного, и вновь голос его зазвенел: — Шли годы в моих думах. И если ребенком я верил, что все это само растет на берегах русских рек, то теперь знаю, что это неправда. Железо надо делать. Порох надо делать, и русские все это умеют. Они даже свои слова могут нарисовать на бумаге, чтобы их не забыть.
Неняги уже растерянно смотрели на Таули. Он говорил правду, но почему с такой завистью он отзывался о русских?
И самый старейший охотник встал у костра и протянул к Таули дрожащие руки:
— Но русские хитры! Но русские обижают нас!
— Ты прав, отец, — почтительно выслушав, сказал Таули, — но глупее ли мы русских?
— Мы не глупее их, — сказал старик, сидящий по правую руку Таули, — и мы бы хотели все делать сами, но мы — пастухи, мы — охотники или рыбаки. Каждый делает свое дело, как умеет. Мы готовы дружить с русскими, мы не трогаем их купцов, но русские хотят иметь все, не оставляя нам ничего. Что же нам остается делать?
— Победить или покориться — вот что нам остается делать, — сказал Таули, и резкая морщина пересекла наискось его лоб. И уже тихо, спокойно: — Нам нужно оружие русских. Пусть самые смелые и ловкие из вас разъедутся по тундре и скажут, что мне нужно оружие. Русский царь посылает много оружия и пороха своим людям. Пусть неняги охраняют все пути к стойбищам русских и умрут, но достанут оружие. Я буду караулить здесь. Обдорский воевода ждет, однако, что-нибудь от царя.
— Правда, Таули, — сказали неняги и в знак согласия наклонили головы, — пусть будет так.
И, твердо уверенные в победе над русскими, они покинули чум Таули.
