Лев Юрлов и его письмо к родственникам (Майков)

Лев Юрлов и его письмо к родственникам
автор Леонид Николаевич Майков
Опубл.: 1869. Источник: az.lib.ru(1743 года, сентября 11).

Леонид Майков

править

Лев Юрлов и его письмо к родственникам
(1743 года, сентября 11).

править

Епископ Лев Юрлов известен, как одно из духовных лиц, пострадавших от Феофана Прокоповича вскоре по восшествии на престол императрицы Анны. Главнейшие биографические сведения, которые имеются о Юрлове, сохранились в его собственных показаниях, находящихся в нескольких делах о нем, которые хранятся в Архиве св. Синода. Извлечение из этих показаний напечатано в статье «Георгий Дашков» в «Православном Обозрении» 1863 г., № 1. Дополнительные известия о Льве Юрлове можно найти в «Деяниях Петра Великого», изд. 2-е, т. XV, стр. 34—37, и в «Истории Росс. иерархии», т. I, стр. 198.

Лев, в мире Лаврентий, был сын дворянина Михаила Матвеевича Юрлова и родился в отцовском имении с. Сёмове (Нижегородской губ., Макарьевского уезда); в юных летах оставшись сиротою, он воспитывался в доме боярина князя Ивана Борисовича Троекурова, вместе с его сыном Иваном, и с ним же, в 1695 и 1696 годах, ходил, в качестве волонтера, в поход под Азов. Известны те широкие планы, которые внушались Петру, и которые он сам питал в первую свою войну против Турок (см. «Историю России», (С. М. Соловьева,, т. XIV, стр. 218 и след.); воспоминание об этих намерениях осталось в памяти Юрлова, который, как он сам свидетельствует, слышал о предположениях Петра от него самого, в бытность свою пажом царицы Марфы Матвеевны. (Стало быть, эта придворная служба Юрлова должна относиться ко второй половине шестьсотдевяностых годов). В 1701 г. Лаврентий участвовал в Нарвском походе и потом, 23-х лет, решился вступить в монашество. Голиков, со слов М. И. Головиной, рассказывает, что паж Юрлов, будучи при царице Марфе на ассамблее у Голландца Гопа, где находился и сам Петр, похитил серебряный кубок, обыкновенно подаваемый государю; что царица, жалея пажа, дала ему средство скрыться от царского гнева, и что Юрлов бежал в Вологду, где и постригся. В собственном своем показании Юрлов умолчал об этом происшествии и объяснил, что он провел около десяти лет на искусе в Троицко-Сергиевском монастыре, под руководством иеромонаха Георгия Дашкова, а потом был переведен в Троицкий же монастырь в Астрахань и здесь пострижен в мантию и посвящен в иеродиакона и иеромонаха. В следствие ссоры с митрополитом Иоанном Лев оставил Астрахань и, согласно распоряжению Стефана Яворского, переведен в Москву в Донской монастырь. Но в эту пору Георгий Дашков был посвящен в епископы Ростовские, Лев выпросился с ним в Ростов, а когда в Петербурге основался Александро-Невский монастырь, Лев послан был туда. Пробыв здесь несколько времени, Лев определен был архимандритом Переяславского Горицкого монастыря. В январе 1724 г. он подпал под суд за расхищение казны в Астраханском Троицком монастыре и отрешен от настоятельства; но в апреле того же года, по случаю коронации Екатерины, вина его была прощена, и ему повелено быть Горицким архимандритом по прежнему; в 1726 г. он даже вызван был для присутствования в синод, а в следующем произведен в епископы Воронежские.

14 февраля 1730 г. в Воронеж пришел манифест об избрании императрицы Анны. Известно, что это неожиданное избрание было встречено в России без сочувствия. Так было и со Львом. Когда Воронежский вице-губернатор Пашков получил вышеупомянутый манифест, он немедленно отправил его к Юрлову, но епископ, вместо того, чтобы озаботиться объявлением его, велел на следующий день --пришлось первое воскресенье великого поста — в чин православия, везде, где следовало поминать имя государыни, — молиться «о благочестивейшей великой государыне нашей царице и великой княгине Евдокии Феодоровне и о державе их», а потом о благоверных государынях цесаревне и царевнах. Таким же образом возношение производилось и в следующие дни. Наконец 18 февраля Пашков снова потребовал от Льва объявить манифест; но епископ отвечал, что "церковного поминовения о государе императоре и молебного торжества о ее императорском величестве без присланного к нему о том особливого точного указа из синода собою чинить опасен, рассуждая то, что, может быть, не сделается-ль впредь другой какой отмены. " Пашков донес о таком ответе в Москву. Оттуда у Льва потребовали объяснения. Он отвечал, что Пашков клевещет на него по злобе. При заслушании этого дела в синоде, 20 марта, Георгий Дашков подтвердил, что у Юрлова с Пашковым давняя ссора, и что для дальнейшего суждения должно подождать: не будет ли от губернатора какого объяснения. На том дело и остановилось; но 15 июля Феофан сделал синоду запрос от имени государыни: почему это дело не обследовано? Члены синода, Дашков, Феофилакт Лопатинский и Игнатий Смола, оправдывались необходимостью новых объяснений от Пашкова, но их объяснения оставлены были без внимания, и 30 августа последовал указ об увольнении этих членов из синода. Вновь назначенные члены повели дело Льва поспешнее: его вызвали в Москву и начали следствие. В синоде и сенате его дои прашивали о цели его поступка, о пользе, которой он себе ожидал от него, и о лицах, в которых искал содействия. На все эти вопросы Лев отвечал уклончиво, «отбываясь простотою». Тогда синод определил расстричь Льва и предать его гражданскому суду. 2 октября императрица утвердила это решение, а два месяца спустя именным высочайшим указом повелено "бывшего Воронежского епископа Льва, за известную его вину, сослать в Крестный монастырь и содержать за караулом, в кельи, неисходно, и никого к нему не допускать и чернил и бумаги для письма не давать. А буде к нему от кого какие письма приходить будут, те отбирать и, распечатывая, читать и отсылать к губернатору, которому о том в сенат репортовать; а в церковь допускать его за караулом. "

Почти десять лет Юрлов провел в заточении, в Архангельском Крестном. монастыре, на острове Белого моря. Наконец, уже в царствование Иоанна Антоновича, "бывший Воронежский епископ Лев, что ныне расстрига Лаврентий подал прошение о своем освобождении. Но прежде чем последовала ему милость, на престол вступила императрица Елисавета, 19 апреля 1742 г. синод словесно доложил государыне о беломорском заключеннике, и императрица разрешила возвратить ему архиерейский сан, что и было исполнено 22 числа того же месяца. Но старик не согласился принять епархии и с пенсиею уволен на пребывание в Московский Знаменский монастырь, где и умер 28 января 1755 г.; тело его похоронено в с. Сёмове.

Печатаемое письмо Юрлова доставлено было потомком одного из его родственников, Симбирским землевладельцем В. П. Юрловым в Отделение Этнографии Императорского Русского Географического Общества и, с согласия как сообщившего, так и Отделения, передано для напечатания в «Русский Архив». Препровождая письмо, г. Юрлов пишет: "В проезд мой лично чрез село Лысково, двадцать лет тому назад, в бытность мою в гостях у знаменитого владельца села этого, старик князь Грузинский сказал мне: "Я всегда был другом с твоей фамилией, с твоим дедом Иваном Петровичем мы жили как братья, твоего дядю я крестил, а послушника твоего (прапрадеда), управлявшего селом Семовым, знал уже преклонным стариком; этот послушник говорил мне много о Воронежском епископе Льве: ты, конечно, заедешь поклониться его могиле. " — Действительно я был в Сомове, хотя имение это в то время, да и теперь, не находится уже в семейном владении нашем, и собрал там документы, извлечение из которых здесь представляю.

Письмо Льва Юрлова

править

Благословение Господне на вас! Мир и благодать Господа нашего Иисуса Христа буди со всеми вами! Спрашиваете: получал ли я, старец, посылки, рыбу колотую, варенье, муку и другое. А сколько лет служит вам Михей? Али старика через меня, старца, поверять надобно? Ни, возлюбленнии, честно служит, — честь и отдайте: все получено от щедрот ваших, а только, мню, подозрения на старых слух не имате. Мир вам! Ныне пристань благую обретох. Паки глаголю: в темнице бех, и посетисте меня, алкал и жаждал, и напоисте меня, и прочее к тому, еже весть сердце. А вы, милые, паче чем чадца моя, ровные вси, но кровные мои, что о старце заботитесь? Ей, преизрядное житие мое в обители, а монаху — что надобно? Не ищу ничесо же ваших, но вас самих, вы бо радость моя и венец, яко здравых вас обретаю, по Апостолу глаголюще. Давно прошу: отпустили бы стараго слугу Михея на волю, как сделал со своими слугами блаженной памяти брат наш Семен Акимович. Внучку моему Василию посылаю французскаго сукна на каштан да часы мои нюренбергские: пусть, познавая из оных время, научится проводить оное с пользою. Прейду и к делу. Многажды вопрошаете, как и в последнем письме своем, о православной вере, имат ли распространитися на агарянские царства и народы? Отвещаю. Под сению священныя державы Богом венчанных, благоверных, в мире почивших великих князей и царей Российских, под сению славно царствующей монархини нашей и наследящих по ней царство в неисчетные роды родов, процвело и не престанет процветать православие, яко священное охранение древней, соборной, вселенской и апостольской церкви, в ней же обретается спасение всех православных чад ея. Не точию Российские, но и вси православные народы отвсюду обращают взоры на Россию. Благословенной ли дщери великаго Петра, сей монархини нашей, извлекшей мя епископа, и осмьнадесять заключенных, из недр Сибири, или ея грядущим наследникам предстоит объединение под единою Российскою державою всех народов от Грек и от прочих народов, исповедующих православную веру, — ведает Господь. Но чаем в грядущем, яко преславная мысль великаго Петра, монарха нашего, в юных еще годах моих, в бытность мою мирянином и пажом вечно достойныя памяти царицы Марфы Матвеевны, возвещавшаяся овогда, паче же в веселом и пресветлом его царскаго величества виде, яко подобает православные христианы от пленения поганскаго освободить и Станбул покорити под нозе его, и православные народы соединити во едино стадо, — яко Богом внушенная, мысль сия состоятися имат по времени. Ведаем к тому же и предания восточныя, яко и в самом древле-православном храме Премудрости Божией, в Цареграде, вознесутся молитвы православных христиан по скончании рекомаго преданием числа лет, егда скончается власть турецких салтанов, прейдет могущество латинскаго папы, и скончаются козни цесарския, от них же много было туги и великому монарху нашему Петру Великому. Паче же всего веруем, яко ущедрит Господь милость свою на ны и покроет покровом благости своея всех православных христианъ; свет же Евангелия возблистает всюду, о еже быти единому стаду и единому пастырю. Простите, возлюбленнии: за старческими немощи и писать трудно; прихварываю ныне, да и старыя болезни откликаются. Едина мысль — умереть бы в мире да пристроить внучат, да положену быть в богоспасаемом селе Сомове, одесную сродник и купно ваших почивших предков.

Смиренный епископ Лев.

Источник текста: Майков Л. Лев Юрлов и его письмо к родственникам. (1743 года, сентября 11) // Русский архив, 1868. -Изд. 2-е. — М., 1869. — Стб. 1058—1064.

Исходник здесь: http://memoirs.ru/texts/MaikovSkur_RS97n88n11.htm