К читателю (Тредиаковский)

К читателю
автор Василий Кириллович Тредиаковский

Опубл.: 1752. Источник: az.lib.ru

Василий Тредиаковский. Сочинения и переводы, как стихами, так и прозою

Санкт-Петербург, «Наука», 2009

Toм первый

К читателю

В самом начале сих моих трудов предлагается вам, благосклонный читатель, «Наука о стихотворении и поэзии», сочиненная от Боало-Депрео, французского славного сатирика. После Горациевы эпистолы о той же материи к Пизонам, римским знатным особам, сия Депреова почитается искусными за верх совершенства в сем роде. И поистине, все, что ни сочинял Боало, есть исправное и удивительное; но «Наука» его пиитическая, кажется, пред всем находится превосходная как в рассуждении состава стихов и чистоты языка, так и в рассуждении порядка и правил, в ней предлагаемых. С другой стороны, ей и не быть совершенною невозможно: почерпнута она из самого чистого источника, а именно, из помянутыя Флакковы эпистолы. В сей взял мой автор не токмо план, но и по самой большой части изображения, а правила все без изъятия; сим токмо отличается последний от первого, что переднее римское иногда есть заднее французское и что пространнейшее во французском чтется на некоторых местах сокращеннейшее в латинском писателе, и вопреки. Впрочем, коль подлинник есть неподражаемым, толь и список. Оба из сочинителей на своем языке авторы, хотя и обоим был преднейший предводитель, латинскому — греческий Аристотель в наставлениях своих о поэзии, а французскому — латинский Гораций; и потому оба велики, что у обоих были пред очами образцы всесовершенные в том.

Что ж до меня, французскую Боало-Депреову «Науку», как большей части читателей известнейшую, составил и я нашими стихами; а для показания всем, что Боало-Депрео все-на-все взял из Горациевы, не оставил я и сея и положил ее после, но токмо прозою. Довольно стихов для чтения и в четырех песнях Боаловых, но в различение тоя ж самыя материи, рассудил я, что одно которое-нибудь из сих сочинений лучше представить прозою. Пал жребий судом моим, чтоб Горациевой эпистоле быть свободным, а Боаловой «Науке» заключенным словом и предшествовать. Причина сему не убежание от трудности, коя в обоем случае велика, но токмо мое произволение: могла и Горациева также быть составлена стихами, могли и обе предложиться прозою. Однако мне показалось пристойнее, чтоб одно предызъявляло важность токмо правил в подтверждение их в другом, а сие другое, представляя прежде ту ж самую твердость, услаждало б притом и мерою, и рифмою и чрез то б больше предуготовило разумы к внятию их в последнем; итак, другое сие преимущество присудил я Боало-Депреову сочинению. Сего главные разделы различил я между собою не одними пространнейшими пробелами, но еще и стопою стиха гексаметра, ибо, первую песнь воспев ямбическим стихом, вторую пою хореическим, равным образом и третию с четвертою песнию по пременам. Не оставляю вам донесть, благосклонный читатель, и сие, что каждый Боалов стих изображается каждым же моим одним, так что сколько у Боало во всякой песни и во всех четырех стихов, столько ж и у меня во всем том составе; сие, подлинно, весьма трудно, но сил человеческих не выше.

Как то ни есть, токмо признаваю с болезнию сердца, что сие самое донесенное теперь вам, благосклонный читатель, которое казалось бы долженствовавшим приносить мне честь за подъятие труда и за обогащение нашего языка тем, чему у нас давно быть надлежало, и еще при самом начатии словесных красных наук, напротив того, скоряе, может обратиться в причину укоризны и похуления. Различных пристрастий языки не преминут, может быть, разглашать следующее: 1) «Возможно ль статься, чтоб переводные стихи с стихов могли быть столько ж хороши, сколько подлинные, для того что и прозаический перевод теряет много силы и красоты пред подлинником, не то что стихи?» 2) «Да как сему пиитическому переводу быть притом и хорошему, потому что трудившийся употребил тут же хореический гексаметр, который токмо нежен, а не один ямбический, кой есть высок и благороден».

Весь сей вопль кто услышит издали, тому он может либо послышаться основательным, но приложившего ближе к нему свои слухи едва ль он в состоянии, обольстив, оглушить: он ни пошлыя не имеет твердости. Что ж бы сие вам, благосклонный читатель, изъяснить, то прошу вас не поскучить, читая следующее.

Да твердят стремящиеся, что переводные стихи с стихов не могут быть хорошими, но и да знают, что сие произглашаемое вообще и без всякого изъятия есть не весьма столько праведно, сколько думается. Такая неправда изобличается многими образцами. Известны Аратовы «Феномены», сочиненные греческими стихами. Сии все переведены на латинский язык стихами ж от Цицерона. Перевода сего видим мы многие отрывки в его ж Цицероновых книгах, названных «Об естестве богов». Каков же видим сей перевод? Пускай прочтется токмо оный отрывок, который начинается «Е quibus hune subter possis cognoscere fultum» и в коем находится 475 стихов, то есть довольно для чувствования сладости и на усмотрение великолепия в переводе; но я не знаю, мог ли быть толь изряден самый подлинник Аратов, коль перевод Цицеронов. Теренций, латинский комический пиит, кому не ведом за неподражаемое свое искусство в изображении нравов, за точное следование естеству, за неухищренную простоту, за красную и нежную чистоту языка и, словом, за все, так что никто к нему ближе подойти и с ним сверстаться не мог в Риме? Одна из его комедий, названная «Евнух», в тот же самый день дважды была представлена, поутру и ввечеру, чего еще по то время там отнюдь никогда не бывало. Но Теренций все свои комедии перевел стихами с греческих Менандровых. Цицерон об нем говорит, в некоторой из своих поэзии, проименованной «Луг», {Λειμων.} следующее: «И ты также Теренций, коего стиль есть толь исправен и толь исполнен сладости, ты нам переводишь и совершенно выражаешь Менандра, да и даешь ему говорить с несравненною сладостию римским языком, избирая все, что есть самое нежное и сладостное». {Tu quoque, lu solus lecto sermone, Terenti,

Conversum expressumque latina voce Menandrum,

In medio Populi sedatis vocibus effers,

Quidquid come loquens, atque omnia dulcia linquens.} Подлинно, все искусные утверждают, что Теренций из переводчика с греческих стихов сделался подлинником в своих латинских! Кто скажет, говоря о новейших с стихов переводчиках, что французские стихи с аглинских Поповых о нравственной материи худы? Я не умею по-аглински, но читая французский перевод, чувствую, как и многие другие читатели, всю сладость и твердость подлинника; а сие самое и показывает достоинство перевода. И хотя исправность перевода ж, сделанного португальским графом Эрицейрою сей самой Боаловой «Науке», которую я ныне перевел по-нашему, нам, почитай, всем неизвестна; однако сам автор чрезвычайно похваляет оный в письме к помянутому графу, того ради должны мы поверить такому свидетелю и Эрицейрин перевод стихами ж положить достойным и автора, и переводчика. Можно, впрочем, многих превосходных привесть из новых переводчиков с стихов стихами; можно и о Сегрее утвердить, что он латинскую «Энеиду» перевел французскими стихами преизрядно. Корнелий премного переводил с латинских, Расин еще и больше с греческих и с латинских; что самое делали и другие из французов. Сам Боало-Депрео в том числе из первых. Но все они то сделали, и ныне другие подобно делают с довольною и еще с великою похвалою.

О прозаическом переводе с прозы я уже и упоминать боюсь: задавит меня неисчетный полк достойных и великих переводчиков, теснясь предстать ко мне, как хотящему их по именам перекликать. Того ради не упоминаю об Абланкуре, переведшем Минуция-Феликса, Тацита, четыре Цицероновы слова, Луциана, «Отшествие десяти тысяч греков» из Ксенофонта, Арриана об Александровой войне, «Известия» Цесаревы, Туцидида, Греческую Ксенофонтову «Историю», «Апофтегмы древних», «Стратагемы» Фронтиновы и прочая. Не говорю об Амелоте дела Гуссее, о Лудовике Жирие, о самом Депрео, преложившем с греческого Лонгина «О высоте мыслей и слога». Умолчиваю также о Дасиерах, муже и жене, претолковавших с греческого Плутарховых «Славных мужей» и Гомера, с латинского — Горация и частою Плавта. Не привожу аббата Беленжера, сделавшего с аглинского перевод житиям: Энееву, Туллову-Гостилиеву, Аристоменову, Тарквиниеву, кой старший, Юниеву Брутову, Гелонову, Кирову и Язонову. Не воспоминаю и о Лимиере, переведшем Плавтовы комедии, а некоторые и стихами, также и об иезуите Санадоне — все дела Горациевы; ни притом еще о премногом множестве и, почитай, неисчислимом а о всех совершенных и достохвальных. Одного с меня довольно Вожласа, который один между толь многими светилами наподобие солнца, а перевел он на свой язык Квинта-Курция о делах, содеянных Александром Великим. Но как? так, что и доднесь в сомнении находится дело между искусными людьми, лучше ль Курций латинский французского Вожласова или Вожласов французский лучше Курция латинского, то есть не могут прямо определить, подлинник ли совершеннее перевода, или перевод подлинника. Правда, я сию похвалу Вожласу всегда почитал и почитаю за пребезмерную, для того что вижу в ней чрезвычайное и самохвальное пристрастие народа к своему одноземцу. Роллень один из всего того народа назвал справедливее, для того что воздержнее, перевод Вожласов преизрядным только; сие случилось ему сделать при конце вступления в шестой том «Древния» своея «истории», который и сам по большой части был во всей той «Истории» токмо преизрядный же переводчик то с греческого, то с латинского, а часто еще и копист с французского по-французски ж. Как то ни есть, токмо ж сие непреодолеемо доказывает, что Вожласов перевод есть превосходный, что тмы находятся переводчиков прозаических с прозы самых добрых, исправных и таких, которых перевод не токмо не теряет ничего силы и красоты пред подлинником, но еще иногда несколько их подлиннику придает, а иногда и равняется с высотою оного, и что довод от меньшего, как называют, к большему (то есть понеже перевод прозы много бывает ниже подлинника, то кольми паче перевод с стихов стихами ж) есть не весьма основателен, чтоб не сказать больше и справедливее.

Я за потребно рассуждаю предложить здесь теперь главнейшие критерии, то есть неложные знаки доброго перевода стихами с стихов. И во-первых, надобно, чтоб переводчик изобразил весь разум, содержащийся в каждом стихе, чтоб не опустил силы, находящаяся в каждом же, чтоб то ж самое дал движение переводному своему, какое и в подлинном, чтоб сочинил оный в подобной же ясности и способности, чтоб слова были свойственны мыслям, чтоб они не были барбарисмом опорочены, чтоб грамматическое сочинение было исправное, без солецисмов и как между идеями, так и между словами без прекословии, чтоб, наконец, состав стиха во всем был правилен, так называемых затычек, или пустых бы добавок, не было, гладкость бы везде была, вольностей бы мало было, ежели невозможно без них обойтись, и, сколько возможно, чаще б богатая рифма звенела полубогатой, без наималейшего повреждения смыслу; и ежели находятся еще какие поспешествующие доброте перевода. Впрочем, к сему не всеконечно требуется, чтоб в переводе быть тем же самым словам и стольким же — сие многократно и почти всегда есть выше человеческих сил — но чтоб были токмо равномерные и, конечно, с теми точно самыми идеями.

Итак, ежели кому дадутся перевесть следующие, например, Волтеровы стихи из его «Меропы»:

Quand on a tout perdu, quand on n’a plus d’espoir,

La vie est oprobre, la mort est un devoir,

a тот их и переведет сим образом:

Когда погибло все, когда надежды нет,

Уже поносна жизнь, оставить должно свет..,

то возможно ль без несправедливости сказать, что сей перевод худ? Он так исправен, как всякому искусному видимо, что, почитай, теми ж самыми состоит словами, не то чтоб в нем быть какому прекословию. Или также, буде дастся сему переводчику перевесть сей Горациев стишок из несравненныя его третиея оды, книги третиея ж:

Iustum et tenacem propositi virum

так, чтоб переводу быть гексаметрами, в двух стихах и содержать бы целый разум, то есть чтоб сей стих изображал следующий смысл: муж правосудный есть непоколебим в намерении своем (как то и праведно, для того что твердое стояние в своем чем-нибудь без справедливости есть упрямство, а не постоянство), а тот и переведет его так:

Муж, праведно творяй суд купно милосердо,

В похвальнейших стоит намерениях твердо…

то как не утвердить, по самой истине, что переводчик удовольствовал требуемое от него? Он точно изобразил Горациевы мысли, а несколько их обогащая, не подменил за них противного разума словами.

Того ради все такое разглашение может токмо до меня одного коснуться, а не обще до всех и не до превосходных переводчиков с стихов стихами. Но впрочем, я в крайнем по сей причине нахожусь затруднении, не зная отнюдь, что и как бы мне должно было за себя на сие ответствовать. Ежели предложить нечто умеренно, то как неприязнь страстей не заслужила умеренности, так и умеренность не весьма к тому прекланяет, чтоб словам моим поверить; но если б представить что-нибудь живяе, то смелость такая, и самая малая, бывает всеконечно досадна, а представляющему предосудительна. Итак, я оставляю определять о пиитическом моем переводе беспристрастным и справедливым. Да находят они, буде угодно, что такой мой перевод согласен ли несколько с критериями доброго перевода, от меня ж здесь предложенными; и да рассмотривают, «больше ль в нем покажется хорошего, нежели неподтверждаемого, дабы удостоиться ему некоторого снисходительства»,^[1] я в глубоком о себе молчании пребываю, ведая что такие голосы по большой части происходят то от незнания, то от наперсничества, то, наконец, от недоброхотства.

Между тем, дабы очистить второй пункт, уверяю, что не для того мой перевод долженствует быть недостаточным, что я употребил тут хореический гексаметр при ямбическом. И поистине, я не токмо стою в моем мнении, что всякая стопа сама в себе ни благородна, ни нежна, но по речам, какими она состоять имеет, будет или нежна, или благородна, но еще и подтверждаю теперь оное следующим, что не может, как мню, всякому быть нечувствительно, ибо пример есть кратким путем, а рассказывание всякое ж долгим. Сделаем какой-нибудь стишок, состоящий ямбами и хореями в одной материи и мере, и посмотрим, который из них будет благороднее. Например, да будет сей тетраметр ямбический женский:

Я летом грому опасаюсь,

а хореический сей также тетраметр и женский же:

Летний гром мне страх и трепет.

Ясно, что оба сии стиха одну имеют меру, одно и то ж содержание, токмо стопу различную: первый составлен ямбом, а другой хореем. Но беспристрастные, бесспорно, и чувствуют притом, что второй громче. Однако ж, как мнят, первому стиху надлежит быть благородному, а другому нежному. Напротив того, Аристотель назвал стопу ямб, как то Квинтилиан свидетельствует, нежною: «Iambus humaniorvidetur». Посему надобно, чтоб, по Аристотелеву, хорею быть благородным. Впрочем, Гораций, пиит, величает ямб громогласным: «popularis vincentem strepitus». Вот же одна и та ж самая стопа, по-философски, людскости исполнена, а по-пиитически — громогласием и, следовательно, пышностию воспрославлена. Без сомнения, некоторых польза хотела б, чтоб верить в том больше пииту, нежели философу. Но я хотя и твердое основание имею сказать, что достовернее в сем философ пиита, для того что тот больше слыхал на своем языке звон ямбов, а сей взял и правила свои у того, однако утверждаю, что тому и другому долженствует токмо попускать так говорить, потому что они сказали, а всеконечно утверждаться на их мнении не должно, или обоих уже их надлежит между собою согласить, говоря, что громогласие у Горация значит людскость в ямбе, которая у Аристотеля. Ибо сим самым их прекословием доказывается мое мнение, что ни которая из тех стоп не. имеет сама по себе и собственно в отличный характер ни благородства, ни нежности, но нежна или благородна та и другая по словам; да и самым опытом мнение мое подтверждается довольно.

Говорят: «тем есть благороден ямб, что он снизу наверх возносится; а хорей для того нежен и умилен, что сверху наниз упадает». Но я доношу, что сие есть пустое и ничего не доказывающее, ибо не можно меня никому, ничем и никогда выбить из сих шанец, чтоб так сказать, а именно, ежели б сие было праведно, то б Гомер греческий и латинский Виргилий, два пиита, коих материи нет во всей поэзии благороднее и выше как эпическия, не писали своих поэм дактило-спондаическими стихами, кои сверху наниз упадают подобно хореическим, но употребили б анапесто-пиррихические, которые снизу наверх восходят, равно как ямбические. Не могу не до-несть: некто из искусных людей, чувствуя, что сие мое доказательство, приведенное в «Известии», положенном пред тремя парафрастическими одами 1744 года, есть непреодолеемое, попытался тем оное в слабость при-весть, что у помянутых пиитов количество слогов есть несходное с нашим, а именно, не тоническое, которое состоит в возвышении и понижении голоса, но временем меряющееся, то есть состоящее в продолжении и сокращении человеческого произношения. Следовательно, по его, их стихи сверху наниз не падают. Замолчать бы мне надлежало, когда б сие заключение было твердое и праведное. Но по счастию, тщетная его попытка, для того что не может она получить себе чаемого успеха. Так, следовательно, я возражаю, или они у них снизу наверх возносятся, или все по одной прямо и вровень степени катятся, ибо из сих двух которому-нибудь быть должно, когда нет того третиего? Но то и другое безместное, как всеконечно ложное. Подлинно и бесспорно, сверху наниз они упадают, для того что самый первый слог стиха всегда есть у них долгий и всегда, внятно извольте слушать сие, на вышней степени, как будто б он был всегда ударяемый, как то по самой большой части и есть ударяемый; чему я в своем месте предложу достоверный и очевидный образец, музыкальными нотами изображенный. Того ради, мню, всякому довольно есть уже чувствительно, что мой перевод не для того долженствует нехорошим быть, что я употребил хореический гексаметр попеременно с ямбическим. Но смею сказать, что еще я и очень хорошо то сделал для различия, которое всегда услаждает; а дерзаю и сие утвердить, что хореический стих при нежности своей, приписываемой ему, столько ж благороден и высок, сколько и ямбический, буде уже не можно преклонить верить, что хореический стих есть сроднее нашему языку, так что в самом ямбическом стихе женском рифма самая полная и ничем как не преизобилующая, так и не оскудевающая, падает не ямбом, но хореем.

Донесено уже вам мною, благосклонный читатель, что по Боаловой «Науке» увидите вы здесь Горациеву «Эпистолу» прозою. По сей положил я «Способ о составлении наших стихов». Он есть исправление и дополнение того, который выдан на свет в 1735 годе. Я рассудил, что, говоря с Горацием и Боалом о разных родах поэзии, надобно поговорить и о сложении стихов, кои по большой части ныне издревле употребляет поззия. Но не оставил я потом предложить вам мнение мое и «О первоначалии поэзии и стихов вообще»: оно мне показалось вероятным; а окончил я первый том^[2] сих моих трудов «Письмом к приятелю о нынешней пользе гражданству от поэзии» и несколькими Эзоповыми басенками, выбранными из прозаических латинских Камерариевых и сочиненными для опытка некудреватыми стихами. Басенки Эзоповы, не знаю, что такое в себе приятное имеют, которое тотчас при первом взгляде мечется в глаза и, сердце услаждая, поражает; а еще они становятся приятнее, когда составлены стихами; кажется, что стих, или уже простенький и гладенький стих, для них токмо и сделан. Роллень, при конце второго тома «Древния истории», следующее о сих басенках говорит: «Надобно, чтоб басни, потому что они обще от всех приняты народов, как то мы всегда видим, укрывали великие истины оною нерадетельною простотою, которая есть их свойство! И поистине, Творец, хотя научить человека зрелищем самого естества, дал животным различные склонности и свойства, дабы все они были вместо сокращенных изображений различным должностям, которые надлежит ему исполнять, и также вложил в них добрые и худые качества, которых ему должно искать или от них отбегать. Итак, изобразил он чувствительное подобие тихости и простоты в агнце; верности и дружбы — во псе, напротив того, наглости, хищения, жестокости — в волке, во льве, в тигре и таким образом в прочих, да и восхотел учинить наставление и тайную укоризну человеку, ежели он нечувствителен в себе к таким качествам, которых ему невозможно не любить или не гнушаться ими в самых животных. Сей есть немой язык, который все народы разумеют; и сие чувство изображено в природе, кое всяк в себе имеет».

Второй том начат речию, которая говорена к членам бывшего при Академии наук Российского собрания, во время первого их заседания прошедшего 1735 года, марта 14 дня. Речь сия есть «О чистоте нашего языка». За сею следуют оды похвальные и приветственные, а за сими — божественные, преложенные как с Псалмов Давидовых, так и Пророческих Песней; все они положены порядком времен, в кои сочинены. В самой средине находится слово «О терпении и нетерпеливости», удостоенное негде славного награждения за красноречие. Потом «Несколько штук строфами о разных материях». Следует паки проза, а именно, «Рассуждение о комедии вобще», в котором доказывается, что нынешняя европейская комедия есть токмо благополучное подражение древней греческой, и той еще не Аристофановой, но Менандровой. После сего представлено несколько стихов из «Аргениды», сочиненных нашим образом и римским, дабы беспристрасным охотникам видеть, который род стихотворения есть благороднее и естественнее. Еще положена по сих речь, говоренная в Академии. За сею несколько переводных стихов нашим способом как с латинских, так и с французских. Конец увенчан «Плачем» нашими ж стихами «о кончине блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великого, самодержца Всероссийского, отца Отечествия», сочиненным уже тому двадцать седмь лет, но исправленным и последним старанием вычищенным.

Будете вы здесь читать, благосклонный читатель, многие штуки, составленные стихами, которые уже были выданы однажды на свет и из коих иным также есть лет с двадцать, меньше и больше. Но сюда они паки внесены все в новом и исправленном виде пред прежним. Некоторые из оных не имели стоп, иные были без сочетания, а иные и слова, и рифму не весьма исправную представляли. Все сие здесь, по возможности, в лучшее приведено состояние и новым, да и последним, трудом выяснено и исправлено. Не таюсь, прежде, как я начал по тоническому количеству стопы вводить в наши стихи, был я такого мнения, что стопами должно было состоять стихам гексаметру и пентаметру, прочим бы быть без стоп и всем, кроме песенных на чужие голосы, без сочетания; хотя о сем и упомянул я прежде всех из нашего народа и дал охотникам знать, не токмо в чем оно состоит, но еще и имя сие оному наложил. Однако по долгом и зрелом последующем рассуждении и размышлении удостоверился собственным доказательством себе, что как большим, так и малым стихам должно необходимо состоять стопами, для того что ничем другим прозаический член периода не может различиться от стиха, как токмо что член периода имеет безразборные ударения слогов, а стих определенные по известным местам чрез один или чрез два слога неударяемые, что самое и составляет наши стопы, из которых иные ударением начинаются, а иные окончиваются оным; то есть что существенная разность стихов от прозы есть точно стопы, определенным образом между собою в стихе совокупленные; а что, с другой стороны, сочетание есть преизрядное украшение стихам, для того что оно различает женскую рифму, впрочем лучшую, от мужеския, наполняющия слух наш не столько, сколько первая, и тем самым действительнее слух услаждает, несмотря на то (для того, чтоб дело дошло у нас до четыресложных, пятисложных и далее рифм, которых в ударениях наших также премного, как в односложных) что многих бы мы звонких односложных рифм лишились.

Окончиваю с вами, благосклонный читатель, говоря Ролленовыми словами, что исправление такое первым погрешностям хотя не весьма есть приятно самолюбию, но может учинить знатную пользу охотникам, делая сочинения не толь недостаточны.^[3] И поистине, во всяком роде писаний, равно как в нравоучительной науке, погрешения, исправленные и признанные искренно и необиновенно, от всех предаются забвению или, лучше, нет их самих, и следов уже не находится.

ВАРИАНТЫ И РЕДАКЦИИ

ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

1. РЕДАКЦИИ СП

Подготовленное Тредиаковским к изданию собрание своих «Сочинений и переводов как стихами, так и прозою» может рассматриваться как единый самостоятельный текст. Начальной, или первой, его редакцией следует считать рукопись, хранящуюся в архиве Академии наук. Рукопись «Сочинения и переводы как стихами, так и прозою Василья Тредиаковского» (СПбФАРАН. Разр. II. Оп. 1. № 78) представляет собой переплетенную книгу in folio, страницы которой заполнены переписанным рукою Тредиаковского текстом. Она обнимает 278 листов или соответственно 204 и 227 страниц, к которым приплетены еще 7 и 51 страницы авторской пагинации. Аккуратность почерка рукописи и оформление текста (шрифт заглавий, концовки) свидетельствуют о том, что это беловая рукопись, предназначавшаяся к изданию. Рукопись была подана в Академию наук отдельно по томам, которые по отдельности и издавались, что объясняет наличие двух основных авторских нумерации страниц; в одну книгу тома были переплетены позднее. Разметка страниц на полях листов указывает на то, что с этой рукописи производился набор. Обстоятельства издания привели к тому, что содержание второго тома СП менялось в ходе работы над ним прямо в рукописи, в которой вычеркивались изъятые автором произведения (см. произведения наст, раздела) и добавлялись новые (отсюда листы с дополнительной авторской пагинацией). Правке, иногда значительной, подвергались и сами произведения, включенные в СП. Беловую рукопись до внесения в нее правки следует считать первой редакцией СП, эту же рукопись с правкой автора, после которой производилась разметка страниц, — второй редакцией, или наборной рукописью (HP). Различия между изданием СП и наборной рукописью свидетельствуют о работе автора над текстом и на стадии корректуры. В несохранившийся корректурный экземпляр помимо корректорской правки им вносились смысловые изменения, например примечания. Корректуру следует считать окончательной редакцией СП, отражающей последнюю волю автора. Таким образом, СП имели три авторские редакции, из которых сохранились лишь первые две в рукописи Академии наук.

Издание «Сочинения и переводы как стихами, так и прозою Василья Тредиаковского», вышедшее в двух томах (объем первого тома — 226 с, второго — 332 с.) в издательстве Академии наук в начале 1753 г. (на титуле: 1752), может считаться новым, но уже не авторским вариантом текста СП. Его отклонения от авторской воли вызваны ошибками в наборе. С самого начала производства книги, при передачи рукописи первого тома в типографию, Академическая канцелярия, отвечавшая за издание, распорядилась предоставить издание и оформление книги на усмотрение автора и требовала лишь обязательного соблюдения орфографических норм, принятых в издательстве Академии наук. Однако предупреждение это, связанное с опытом издания книги Тредиаковского «Разговор между чужестранным человеком и русским об ортографии» (1748), было излишним, поскольку рукопись СП была написана в соответствии с принятыми нормами, за исключением окончаний имен прилагательных во множественном числе именительного падежа. К ним корректор А. С. Барсов, ведавший изданием, отнесся снисходительно, и набор был произведен с рукописи буква в букву и знак в знак. Допущенные при наборе ошибки носят случайный характер.

2. ТЕКСТ ИЗДАНИЯ

Текст настоящего издания представляет собой опыт реконструкции окончательной редакции СП, или несохранившегося правленного Тредиаковским корректурного экземпляра издания. Восстановление текста произведено на основании издания СП (при работе был использован экземпляр БАН: 1752/8) путем исправления допущенных в нем погрешностей в соответствии с HP. В ряде случаев, оговоренных в настоящем разделе, исправлению подверглись ошибки СП, повторяющие содержащиеся в рукописи описки автора.

3. РЕДАКЦИИ ТЕКСТОВ ПРОИЗВЕДЕНИЙ, ВОШЕДШИХ В СП

Двухтомник «Сочинения и переводы», представляющий собой собрание разных произведений, написанных в разное время, может рассматриваться как собрание текстов, каждый из которых имеет свою историю. Часть из произведений, вошедших в СП, была издана ранее, некоторые произведения создавались для других невышедших изданий. И те и другие подверглись авторской правке или переделке при подготовке СП. История текста ряда произведений, вошедщих в СП, не закончилась с их изданием в 1752 г. «Строфы похвальные поселянскому житию» были переизданы автором в 1757 г., была издана изъятая из рукописи СП идиллия «Нисса», а «Оды божественные» вошли в подготовленную к изданию «Псалтирь». По отношению к произведениям с предшествующей СП или последующей историей издания беловая рукопись СП не может считаться начальной, а корректурный экземпляр — окончательной редакцией. Однако поскольку в настоящем издании «Сочинения и переводы» воспроизводятся как памятник, такие произведения, в независимости от их истории, даются по СП. В ряде случаев при передаче текстов учитывается правка Тредиаковского, сделанная им на экземпляре второго тома СП, хранящегося в библиотеке Казанского университета под шифром р IV/321545 (см. : Кочеткова Н. Д. О правке Тредиаковского в его экземпляре «Сочинений и переводов» / В. К. Тредиаковский: к 300-летию со дня рождения. СПб., 2004. С. 70—75). Исправления в тексте или варианты этой правки даются по: Петровский.

4. ВАРИАНТЫ ТЕКСТОВ ПРОИЗВЕДЕНИЙ СП

В настоящем разделе приводятся варианты фрагментов текстов произведений, вошедших в СП. Общим для всех текстов источником вариантов служат первая и вторая редакции «Сочинений и переводов», отраженные в рукописи издания. Варианты текстов произведений, изданных автором только в СП, даются по рукописи без предварительных пояснений. Варианты текстов произведений, изданных или подготовленных к печати автором ранее или позднее СП, предваряются историей текстов и даются, помимо рукописи СП, и по другим изданиям и рукописям. При воспроизведении вариантов текста используются технические принципы, предложенные Л. С. Гейро в издании Гончаров И. А. Обломов. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1987. (Серия «Литературные памятники»). Фрагмент основного текста, подвергшийся изменениям, дается вслед за номером (номерами) строки (строк) или стиха (стихов) настоящего издания. Если фрагмент обнимает более дной строки, приводятся только крайние его границы, опущенная середина заменяется знаком: ~.

Варианты к фрагменту основного текста даются вслед за ним через косую черту (/). Все редакторские замечания выделяются курсивом. Конъектуры даются в угловых скобках.

Удаленный автором фрагмент текста помещается (в квадратных скобках) вслед за непосредственно предшествовавшими ему словами основного текста через тире; сама статья начинается со слова «После», с двоеточием (После:).

Удаленные автором пометы или примечания к тексту помещаются после тех слов основного текста, к которым они относились, через тире; сама статья начинается со слов «К словам», с двоеточием (К словам:).

Варианты, зачеркнутые в рукописи, заключаются в квадратные скобки, не зачеркнутые, а измененные в корректурном экземпляре — даются без скобок. Слова, чтение которых предположительно, помечаются знаком вопроса (?); не разобранные в автографе слова — сокращением: [нрзб.].

Для текстов, изданных только в СП, следующий после косой черты вариант относится к наборной рукописи (HP) без специальных указаний. Для текстов, имеющих печатные или рукописные редакции помимо HP, после косой черты следует сокращенное указание редакции, по которой приводится вариант. В этом случае варианты, приводимые по наборной рукописи СП, сопровождаются пометой HP. Например: по возобновлении / PK: по воскресении — за косой чертой после слова основного текста «возобновлении» дается его вариант. Отсутствие варианта с пометой HP свидетельствует, что фрагмент («возобновлении») совпадает в СП и в HP и что слово «воскресении» было заменено Тредиаковским до перебеления статьи в рукопись СП.

В том случае, когда одному фрагменту текста предшествовало несколько вариантов одной редакции, они даются через тире в обратном порядке их старшинства. Например: Да твердят стремящиеся / Мог бы кто сказать — [Твердят] — [Вы изволите говорить]. Сокращенное обозначение редакций дается в преамбуле к произведению.

В том случае, когда варианты принадлежат разным редакциям, они Даются один за другим в обратном порядке старшинства редакций и разделяются косой чертой и указанием редакции. Например: в мудрых мудрой, в ученых ученой, в достойных достойной особе / HP: в мудрых мудрому, в ученых ученому, в достойных достойному мужу… / 1735: в мудрых мудрому, в ученых ученому, в славных славному мужу… («Речь <…> о чистоте российского языка…»).

В том случае, когда вариант, предшествующий основному тексту в разных редакциях один и тот же, он дается после указания этих редакций, следующих в обратном порядке их старшинства через запятую. Например: разумное / HP, 1735: мудрое («Речь <…> о чистоте российского языка…»).

К читателю

HP, л. 5—20 об.

⁷ кажется / кажется, что

¹³ переднее / преднее

⁵⁰ может быть / [без сомнения]

⁵⁵ После: токмо нежен — [и мы его не любим]; после: благороден. — [и нам искусным людям мил?]

⁵⁷ После: сей — [жаркий]

^60—61 не поскучить читая следущее / [побыть токмо на несколько времени слушателем. Я теперь желаю с разглашающими неправду поговорить заблаговременнее так, как будто б самолично, положив, что они, всеконечно, ея повсюду и при всех, где и при ком ни будут, греметь с стремлением потщатся: в том их собственная состоит польза; ея они пренебрещи не захотят.]^[4]

⁶² Да твердят стремящиеся / Мог бы кто сказать — [Твердят] — [Вы изволите говорить]

⁶³ но и да знают, что сие произглашаемое вобще / Но сие сказанное вобще

⁶⁴ думается — [вам мнится]

⁶⁹ После: Каков же — [мы]

⁹³ Эрицейрою / Эрицерою

⁹⁶ Эрицейрин / Эрицерин

⁹⁸ с стихов стихами / стихов стихами

¹¹⁴ Дасиерах / Дациерах

¹¹⁵ Славных мужей и Гомера / Славных мужей, Гомера

¹¹⁸ Тарквиниеву, кой старший / Тарквиниеву-старшему

¹²⁵ доднесь / донесь

¹³⁹ После: перевод — [как то вы оглашаете]

¹⁴¹ и что довод / и что, следовательно, [ваш] довод

¹⁴² После: прозы — [по вашему]

¹⁴³ с стихов стихами ж / стихами с стихов же

¹⁴⁵ Я за потребно рассуждаю предложить здесь теперь прошу / [Позвольте мне теперь предложить вам] — [Теперь предлагаю]

¹⁴⁸ После: в каждом же — [чтоб не увеличил ея и не умалил]

¹⁵⁰ После: способности в HP следуют два зачеркнутых слова нрзб.

¹⁵⁴ Слова: или пустых бы добавок в HP отсутствуют.

¹⁶⁹ После: возможно ль — [вам]

^170—171 видимо; что, почитай, теми ж самыми состоит словами, не то чтоб в нем быть какому прекословию. [Ибо жизнь тягостною и совокупно спокойною не поставлена.] Или также, буде дастся сему переводчику перевесть сей Горациев стишок из несравненныя его третиея оды, книги третиея ж зачеркнуто и восстановлено.

¹⁸² После: то как — [вам]

^183—184 а несколько их обогащая, не подменил за них противного разума словами. / и еще несколько их обогатил. [Он не назвал твердого постоянства неусыпным трудолюбием, он и не положил справедливого после непоколебимого, ни непоколебимого неленивым, ни для того у него муж есть постоянен, что он правосуден и милостив.]

^185—201 Того ради все такое разглашение ~ от недоброхотства^[5] / [Того ради все ваше оглашение токмо язвить меня одного может, а не обще всех превосходных переводчиков с стихов стихами. Изрядно, не прекословлю: мой перевод может быть недостаточен, потому что такая есть участь моего искусства и способности. Но если, паче чаяния, люди, имеющие столько ж знания, сколько и вы сами тем отменны, но больше любящие справедливость, а меньше кипящие пристрастием, найдут, что мой пиитический перевод, о котором слово, есть по большей части согласен с критериями Доброго перевода, от меня вам представленными, так что, дабы сказать с Горацием, больше в нем покажется хорошего, нежели неподтверждаемого, то что вам о моем переводе останется говорить? Кто с челом, тот с стыдом! Но не извольте печалиться: я не столько счастлив, чтоб мне могли найтись защитники или чтоб мои словесные дела были во всем совершенны и выше вашего охуждения: можете до них достать.]^[6]

¹⁸⁷ я в крайнем по сей причине нахожусь затруднении / здесь я теперь в крайнем нахожусь затруднении

^200-201 то от наперсничества, то, наконец, от недоброхотства / то от наперсничества, то от пристрастия.

²⁰² Между тем / Впрочем; После: пункт — [вашего похуления]; слово уверяю отсутствует.

²⁰³ долженствует быть / [долженствуете вы находить]

²⁰⁴ После: гексаметр — [по вашему нежный и умильный и вам нелюбимый]

²⁰⁴ После: ямбическом — [который вы превозносите высоким и благородным и к нему отеческую имеете горячесть: сим вы, прошу поверить мне, можете проиграть, а я выиграть]

²⁰⁷ всякому / [и вам самим]; ибо пример / ибо [всякий] пример

²¹⁵ ясно / [вы изволите видеть]

²¹⁷ второй громче / [первый, почитай, подобен оному известному «да, батюшка», а второй сему «всяк иной, а не родитель, испытал бы то в сей час». К этому фрагменту — примеч.: Чтоб о сем «да, батюшка» и «всяк иной, а не родитель», прочая, иметь понятие, то надобно знать, что Корнелий, французский трагик, сочинил трагедию, названную «Цид», в которой на некотором месте отец сына спрашивает так: «Родрик, имеешь ли сердце?» Сын ему там на то ответствует с почтением сыновним, но с благородством по породе: «всяк иной, а не родитель», и прочая. Но сказывают, что помянутую трагедию перевели с французского по-немецки или по-голландски, где, когда отец сына спросил о том, что выше, то сын ему отвечал: «Я папахин», то есть, «да, батюшка», вместо пышного французского «всяк иной… Без сомнения, сие выдумано на смех, но к моему здесь предложению служит.]^[7]

²¹⁸ как мнят / [по вашему]

²¹⁹ Напротив того / [Но могли ли б вы] ожидать [всего противного такому [вашему] мнению от философов]

²²¹ После: Впрочем — [прошу не тревожиться]

^222-228 Слова: Вот же одна ~ утверждаю, что зачеркнуты и восстановлены.

²²⁴ некоторых польза хотела б, чтоб / [ваша] польза [хочет, дабы]

²⁴⁴ После: Не могу — [вам]

²⁴⁵ После: людей — [и во всем вам подобный]

²⁵⁵ возражаю / заключаю

²⁶³ всякому довольно есть уже чувствительно / вы уже, мню, чувствуете довольно исправлено в корректуре.

²⁶⁴ После: быть — по вашему исправлено в корректуре.

²⁶⁸ приписываемой ему / ему приписываемой

²⁶⁹ верить / признать искренно

²⁷² После: но хореем — [И уже паки к вам, благосклонный читатель, обращаю мое слово, прося прощения, что несколько долее надлежащего употребил в мою пользу вашу терпеливность, защищая себя от несправедливых нареканий, [надменных и самомнительных пристрастий или оныя приводя в братолюбную должность.]]

С. 15, примеч.: все они / они все

^304-324 Второй том начат речию ~ последним старанием вычищенным^[8] / [Второй том начнется трагедиею моею „Деидамиею“. Сия как словом бессчастия начинается, так и бессчастное есть из моих сочинений: она получила себе смерть прежде, нежели родилась, убили ее зачавшуюся и еще не происшедшую. Далее зачеркнуто полторы строки нрзб. Сколько об ней голосов, сколько рассуждений, сколько ухищрений было! Пускай же так, что она преисполнена недостатков, чего ради и надлежало было лучше ее погребсть в вечное забвение между негодными и черными бумагами, нежели оживлять и производить на свет. Но, впрочем, не таю усердия, обыкновенного авторам к своим сочинениям, обидно моему труду, чтоб погибнуть почти двум тысячам стихов; желаю, чтоб видел наш свет худую мою трагедию и познал бы чрез то всю доброту хорошия, а сим самым учинится действительнее должная справедливость красно, исправно и полезно составленным; ибо, как говорят по-латински, „противные вещи, будучи снесены с собою, отличаются дружка от дружки с большею ясностию“.^[9] С другой стороны, неужли-то нет в ней таких мест, которые несколько будут достойны правосудного чтения? Могу донесть без тщеславия, что при всех вообще порочностях, причитаемых ей, одно в ней не может, как мнится, быть похулено, а именно: изображает она добродетель теми свойственными красками, которые добродетели сродны и приличны, да и все тщится токмо что о сем едином, а сия, кажется, и цель есть всякия трагедии.

Прочетши трагедию, будете вы читать прозу, рассуждающую о комедии вообще. Сие рассуждение не токмо покажет начало и приращение комедии, но и трагедии также. Изъяснил я как греческую, так и римскую комедию по трем оныя векам и пременам и назвал, последуя многим ученым людям, что нынешняя европейская, на каком бы она языке ни была сочинена и представлена, есть токмо подражание греческой Менандровой комедии, названной от всех новою, или, лучше, есть благополучный список с оныя. По окончании сего увидите вы и самую комедию, но комедию Теренциеву, переведенную по-нашему стихами ж Она есть „Евнух“. Сия из его шести, до наших времен дошедших, как самая лучшая, так и по достоинству учеными людьми прославленная. Подлинно, ничто в сем роде не может сочинено быть вымышленнее предуготовлено вероятнее, завязано хитряе и развязано природнее и простяе. Одно меня, переводившего ее, приводило в затруднение, а именно, срамословные мысли, которые древним были любы, но нам ненавистны, как и должно по честности. Из сих некоторые совсем я выкинул, а кои состоят на самом грунте комедии и отставлены быть отнюдь не могут, те так переводил, чтоб, по мнению моему, честному устыдению не было досады; я надеюсь, что всяк благорассудный и не мнимо добродетельный не потревожится от моих изображений и за опасность и скромность толь в нежной материи несколько благодарен быть имеет. Прочее все, что касается до сея комедии, предложено в рассуждении, о котором упо<мя>нуто выше. Сим кончится второй том.]^[10] — [Второй том начат речию, которую я говорил к членам Российского собрания, бывшего при Императорской Академии наук, во время первого их заседания, прошедшего 1735 года, марта 14 дня. Речь сия советует прилагать старание к чистому слогу российским языком. За сею последовать имеют оды приветственные и похвальные, а за ними — божественные, претолкованные как с Давидовых Псалмов, так С песней Моисеевых и Пророческих. Потом несколько штук строфами о разных материях. На правом поле: В средине положено рассуждение о комедии вообще, которое показывает начало и преращение не токмо комедии, но и трагедии также. Изъяснил я как греческую, так и римскую комедию по трем оныя векам и пременам и назвал, последуя многим ученым людям, что нынешняя европейская, на каком бы она языке ни была сочинена и представлена, есть токмо подражание греческой Менандровой комедии, названной от всех новою, или, лучше, есть благополучный список с оныя. После сего пойдет несколько гексаметров хореических и ямбических, также дактило-хореических и анапесто-ямбических без рифмы. При конце положены стихи гексаметры обоего нашего рода, научающие как гражданской добродетели, так и христианской, в коих о воспоминовении смертного часа. Но конец увенчается „Плачем“.]^[11]

³⁰⁸ преложенные / [претолкованные]

^318-319 положена по сих речь, говоренная / положены по сих две речи говоренные; После: Академии — [из которых последняя сообщена и на латинском языке, на котором она сочинена и говорена]; за сею /за сими

ПРИНЦИПЫ ИЗДАНИЯ

Проблема публикации произведений XVIII в. принадлежит к дискуссионным вопросам современной текстологии. В традиции русской академической науки издание памятника понимается как критическое издание, предполагающее издательские конъектуры в авторский текст. Сторонники противоположной позиции считают идеальным такое издание, в котором были бы точно воспроизведены все знаки текста. При этом разные представители этого подхода исходят из разных оснований. Одни понимают текст как законченную и нерушимую систему знаков, выражающих определенный смысл, другие, напротив, не видя в знаках текста жесткой системы, точной его передачей надеются достичь минимального вмешательства в замысел автора. При всей разности исходных посылок сторонники аутентичной текстологии сходятся в общем основании — они публикуют текст, не учитывая при этом различие таких категорий, как текст и произведение. Различение этих категорий с необходимостью приводит к пониманию эдиционной задачи как издания произведения, а не копирования текста. Издание произведения не может быть осуществлено без его понимания, а стало быть, его интерпретации и толкования, что не только не исключает, а как раз предполагает критику текста. Достигнутое понимание произведения может быть зафиксировано лишь современными средствами письма. Возникшее в результате орфографических реформ XIX и XX вв. отличие современного правописания от орфографической практики XVIII в. служит передаче той неизбежной и важной для издания дистанции между авторским и критически подготовленным текстами, обозначая условность знака в отношении к смыслу и текста в отношении к произведению.

Сам Тредиаковский к проблеме печати своих произведений относился, видимо, сходно с высказанными выше соображениями. Хотя он начиная с 1743 г. изобретал графические и орфографические правила русского языка, ни в рукописи „Сочинений и переводов как стихами, так и прозою“, ни в их издании нет и следа тех особенных норм, над выработкой которых он трудился в предшествующие годы и которых придерживался с той или иной строгостью в своих письмах и доношениях. И орфография, и пунктуация рукописного и печатного текстов „Сочинений и переводов“ отвечают принятым в типографии Академии наук нормам. Исключение составляют окончания имен прилагательных множественного числа, против модификации которых в изданиях Академической типографии Тредиаковский выступал начиная с 1745 г. Разная орфографическая позиция Тредиаковского начала 1750-х гг. в бумагах, не предназначавшихся к изданию, и в рукописях, на издание рассчитанных, продиктована в первую очередь требованием Академической канцелярии. Вместе с тем не только в рукописях, подготовлявшихся Тредиаковским к изданию, но и в рукописях, к изданию не предназначавшихся, но адресованных более или менее широкому кругу читателей (например, в „Письме, в котором содержится рассуждение о стихотворении…“), соблюдены существовавшие внутри Академии наук орфографические нормы. Это означает, что Тредиаковский при всем своем увлечении принципами письма вполне отдавал себе отчет в их условности и в изданиях своих произведений стремился лишь к последовательности в написании корней и флексий слов, а также в расстановке знаков препинания.

Настоящее издание произведений Тредиаковского представляет собой опыт критического издания, в котором тексты даются по современным нормам орфографии. Такое решение отвечает и потребности сделать старинные произведения доступными современному читателю, превратив их тем самым в факт современной культуры. В издании приняты следующие принципы:

1. Графика.

1) Опущена буква „ер“ во всех словах, на него оканчивавшихся: въ самомъ — в самом.

2) Буква „ять“ в корнях слов и флексиях заменена на букву „есть“ (е).

3) Буква „и десятиричное“ в корнях слов и флексиях заменена на букву „и восьмеричное“.

4) Буква „ижица“ в корнях слов заменена на букву „и восьмеричное“.

5) Буква „фита“ в корнях слов заменена на букву „ферт“ (ф).

6) Заглавные буквы в нарицательных именах существительных и образованных от них прилагательных заменены строчными (например: из Прозаических Латинских — из прозаических латинских). Исключение составляют притяжательные прилагательные, образованные от собственных имен, в которых, вопреки современным нормам, сохранена заглавная буква, поскольку конструкция притяжательное прилагательное с существительным синонимична современной конструкции существительное с существительным родительного падежа, например: Горациев стишок, Ролленева „История“.

7) В глаголах второго лица единственного числа после шипящих вставлен мягкий знак, например: чванишся — чванишься.

8) Названия произведений, встречающиеся в текстах, поставлены в кавычки, например: Волтерова Меропа — Волтерова „Меропа“; в случае разрыва названия произведения притяжательным прилагательным или местоимением кавычки ставятся вокруг обеих частей названия, но первое слово названия после разрыва дается со строчной буквы, например: Ролленъ в древней своей истории — Ролленъ в „Древней“ своей „истории“.

9) Сохранены все написания собственных имен, например: Волтер вместо Вольтер, Деввора вместо Девора, Кирила вместо Кирилл, Баро вместо Барро, Гданск вместо Гданьск, Ролленъ вместо Роллен.

10) Сохранены написания слов олтарь, кавтан, дражнят (дразнят), товарыщ.

11) Изменено написание слова дрожди на дрожжи.

2. Орфография.

Корни слов:

12) Восстановлены пропуски согласных в корнях слов, например: лесный — лестный, жалосный — жалостный, упразнившись — упразднившись.

13) Исправлено написание корней слов, например: истинна — истина, протчие --* прочие.

14) Исправлено написание конечных согласных корней, искаженных вследствие оглушения или озвончения суффиксом, например: порятка — порядка, обрасцы — образцы, слатко — сладко, бутто — будто, лехко — легко.

15) В слове „счастие“ и производных от него восстановлено „сч“, например: щастие — счастие, злощасный — злосчастный, безщасны — бессчастны, благощасны — благосчастны.

16) Сохранены написания Тредиаковского корней с чередованием гласных, например: окончивать, умолчивать, истощивать, прекланятъ и преклонять, опоивать и напаяяй, усмотривать и усматривать.

17) Сохранены написания Тредиаковского слов срогу (строгу), поздо (поздно).

18) Убран мягкий знак в корнях слов, например: верьх — верх, горьняя — горняя.

19) Заменено „о“ после шипящих на „е“, например: щочки — щечки.

20) Слово иамб и производные от него передается как ямб, за исключением перевода „Науки о стихотворении“ Буало, где иамб составляет двусложную стопу.

Префиксы:

21) По современным нормам дается написание конечных согласных префиксов, например: безсмысленных — бессмысленных, возпоминаю --» воспоминаю, зделаю — сделаю.

22) Сохранено написание Тредиаковского префикса в слове обышед. Суффиксы:

23) Сохранено написание Тредиаковского суффикса сравнительной степени прилагательных и наречий -яе, например: красняе.

24) Сохранено написание Тредиаковского суффикса деепричастия вошод вместо воилед.

25) Сохранено написание Тредиаковского суффикса в слове семен (семян).

26) Сохранены написания Тредиаковского суффиксов в слове из басни «Леший и мужик» местичко и в словах глупинькой и добринькой.

27) Суффикс страдательного причастия прошедшего времени в краткой форме дается с двойным «н», например: Коим быть спасены от напасти ввек могли — Коим быть спасенны от напасти ввек могли; Преклонен к мольбе моей — Преклоненн к мольбе моей.

28) Вставлен мягкий знак в личных формах глагола взять, например: возмет — возьмет.

29) Исправлено написание суффикса -ива, например: окончаваю — оканчиваю, истощавало — истощивало, рассматревать — рассмотриватъ, умолчеваю — умолчиваю, опоевать — опоивать.

30) Исправлено написание суффикса -ат после шипящих в слове остроголовчетый — остроголовчатый.

31) Исправлено написание суффикса -ечк после шипящих, например: пучочки — пучечки.

Окончания:

32) Заменены окончания прилагательных и местоимений именительного падежа мужского рода единственного числа: -ой — -ый/-ий, за исключением прилагательных глупинькой и добринькой.

33) Заменены окончания прилагательных и местоимений родительного падежа мужского рода единственного числа: -аго — -ого; -яго — -его, какова (писавшемуся и произносившемуся так из благозвучия) — какого.

34) Заменены окончания прилагательных и местоимений именительного падежа мужского рода множественного числа: -ии — -ие.

35) Заменены окончания прилагательных и местоимений именительного падежа среднего рода множественного числа: -ия — -ие.

36) Заменено личное местоимение женского рода множественного числа: оне — они.

37) Заменено личное местоимение женского рода единственного числа винительного падежа: ея — ее.

38) Заменены окончания прилагательных и местоимений женского рода винительного падежа: -ея -- -ее.

39) Сохранено личное местоимение женского рода единственного числа родительного падежа ея.

40) Сохранены окончания прилагательных и местоимений родительного падежа женского рода единственного числа -ия / -ыя.

Наречия и союзы:

41) Слитное или раздельное написание наречий и союзов дается по современным нормам. Например: в век — ввек; сего дни (в значении «в настоящее время») -- сегодни; длятого что — для того что; тогоради — того ради.

42) Сохранена форма дни в наречии сегодни. Местоимения:

43) Местоимения с частицами нибудь, либо, то, писавшиеся Тредиаковским раздельно, даются согласно современным правилам через дефис, например: которое нибудь — которое-нибудь.

Частицы:

44) Написание частиц ни и не дается по современным нормам.

45) Написание частиц же (ж), ли (ль), бы (б) согласно современным правилам дается раздельно, например: однакож — однако ж; большель — больилг ль; ежелибы — ежели бы.

46) Уточняющая частица то есть дается раздельно: тоесть — то есть.

Междометия:

47) Сохранены все написания междометий, например: кукореку.

3. Пунктуация:

Пунктуационные знаки расставлены согласно современным нормам. При этом сохранены периоды речи Тредиаковского, разделяемые им точкой, а в длинном предложении точкой с запятой.

Французские, латинские и греческие цитаты даются в современной орфографии. В комментариях при локализации цитат исправление орфографических ошибок не оговаривается.

Байбаков, 1774 — [Аполлос Байбаков]. Правила пиитический в пользу юношества, обучающагося в Московской славено-греко-латинской академии, в заиконоспасском монастыре. Выбранные и в вольном российском собрании, что при Императорском Московском университете одобренные. Собрал из разных мест Мос<ковской> Ак<адемии> поэзии учитель и того ж собрания почетный член Андрей Байбаков 1774 года. М., при Императорском Московском университете [1774].

Байбаков, 1780 — Аполлос Байбаков. Правила пиитическия в пользу юношества, обучающегося в Московской славено-греко-латинской академии, в за-иконоспасском монастыре. М., при Императорском Московском университете М., 1780.

Избранные произведения — Тредиаковский В. К. Избранные произведения / Вступ. ст. и подгот. текста Л. И. Тимофеева, примеч. Я. М. Строчкова. М.; Л., 1963. (Б-ка поэта. Большая серия. 2-е изд.).

Ломоносов. Письмо о правилах российского стихотворства — Ломоносов М. В. Письмо о правилах российского стихотворства // Поли. собр. соч. М.; Л., 1952. Т. 7. С. 9—18.

Новый и краткий способ к сложению российских стихов — Тредиаковский В. К. Избранные произведения / Вступ. ст. и подгот. текста Л. И. Тимофеева, примеч. Я. М. Строчкова. М.; Л., 1963. (Б-ка поэта. Большая серия. 2-е изд.). С. 365—424.

О древнем, среднем и новом стихотворении российском — Тредиаковский В. К. Избранные произведения / Вступ. ст. и подгот. текста Л. И. Тимофеева, примеч. Я. М. Строчкова. М.; Л., 1963. (Б-ка поэта. Большая серия. 2-е изд.). С. 425—452.

Пекарский — Пекарский П. Тредиаковский Василий Кириллович // Пекарский П. История императорской Академии наук. СПб., 1873. Т. 2. С. 1—232.

Петровский — Петровский М. П. Библиографические заметки о некоторых трудах В. К. Тредиаковского. Казань, 1890.

Письмо, в котором содержится рассуждение о стихотворении… — Тредиаковский В. К. Письмо, в котором содержится рассуждение о стихотворении, поныне в свет изданном от автора двух од, двух трагедий и двух эпистол, писанное от приятеля к приятелю // Куник А. Сборник материалов для истории имп. Академии наук. СПб., 1865. Ч. 2. С. 435—500.

Предуведомление — [Тредиаковский В.]. Предуведомление от трудившегося в переводе // Барклай И. Аргенида. СПб., 1751. Т. 1. С. I—CIV

Предызъяснение — [Тредиаковский В.]. Предызъяснение о ироической пииме // Фенелон Фр. Тилемахида или странствование Тилемаха сына Одиссеева… СПб., 1766. Т. 1. С. I—XLIII.

Псалтирь — Trediakovskij V К. Psalter 1753. Besorgt und kommentiert von A. Levitsky / Hrsg. von R. Olesch und H. Rothe. Paderborn; München; Wien; Zürich, 1989.

Стихотворения — Тредиаковский. Стихотворения / Под ред. акад. А. С. Орлова. [Л.], 1935. (Б-ка поэта).

Феофан Прокопович. О поэтическом искусстве. — Феофан Прокопович. О поэтическом искусстве. (De arte poetica). (Пер. Г А. Стратановского) // Феофан Прокопович. Сочинения / Под ред. И. П. Еремина. М.; Л., 1961 С. 229—454.

ТОМ ПЕРВЫЙ

Содержащееся в заглавии «Сочинения и переводы как стихами, так и прозою» слово «проза» (от фр. prose, f.) было новым в русском языке. В 1733 г. Тредиаковский, поступая на службу в Академию наук, брал на себя обязательство «переводить как стихами, так и нестихами» (Материалы для истории имп. Академии наук. СПб., 1886. Т. 2. С. 231), а в 1735 г. в записке, поданной в Тайную канцелярию (см. о ней в коммент. к ранней редакции «Песни на коронование <…> Анны Иоанновны <…>», с. 621), уже употребил термин «проза»: «…в прозе, то есть в том, что не стихами пишется» (Пекарский. С. 61—63). Разделение художественной речи на поэзию и прозу, введение этих понятий и терминов в русское сознание и язык принадлежит Тредиаковскому (см. преамбулу к коммент. к «Мнению о начале поэзии и стихов вообще», с. 563).

К читателю

Печатается по СП (т. 1, с. I—XXVI).

Вступительная ко всему изданию СП статья «К читателю» была первым в России предисловием к собранию сочинений. По всей видимости, она задумывалась Тредиаковским как подобные авторские вступления к западноевропейским сборникам конца XVII—начала XVIII в., представлявшие собой, как правило, обзоры включенных в издание материалов. В статье Тредиаковским перечисляются и характеризуются вошедшие в СП произведения или разделы по порядку их размещения в томах. Обсуждение первого труда, перевода «Науки о стихотворении и поэзии» Н. Буало, заняло, однако, большую часть статьи «К читателю», превратив предисловие в теоретическую статью. Основная ее часть отведена изложению теории перевода стихотворных произведений (с. 8—12), другой обсуждаемый здесь вопрос касается семантики метра (с. 13—14). Подробное освещение обеих проблем было вызвано, очевидно, суровой критикой перевода поэтики Буало, исходившей от Ломоносова и Сумарокова, ознакомившихся с ним, по-видимому, еще в рукописи. Содержавшаяся в статье полемика о переводе, особенно явная в первом варианте предисловия, различима и в окончательном его тексте (подробнее об этом см.: Алексеева Н. Ю. Литературная полемика середины XVIII века о переводе стихов // XVIII век. СПб., 2006. Сб. 24. С. 15—34). Споры вокруг перевода поэтики Буало послужили Тредиаковскому лишь поводом изложить свою теорию перевода, имевшую принципиальное значение не только для всего издания СП, примерно треть которого представлена переводами, но и для его творчества в целом. Отличающаяся своей цельностью теория перевода Тредиаковского основывалась на русской переводческой традиции конца XVII—начала XVIII в., в которой главным достоинством перевода признавалась его эквивалентность подлиннику, а также на древнеримских и французских опытах перевода стихотворных произведений, на которые он ссылается (см. с. 9—10). Не воспринятая в XVIII в. теория и практика стихотворного перевода Тредиаковского предвосхитила достижения русской переводческой школы XIX—XX вв., соответствующей учению Тредиаковского и в какой-то мере к нему восходящей.

Обсуждение в предисловии вопроса о семантике метра связано с решением Тредиаковского перевести песни поэтики Буало попеременно шестистопным ямбом и шестистопным хореем. Само это решение было вызвано не только желанием «различить» «разделы <…> между собою <…> стопою стиха гексаметра», но и давним, начатым еще в 1743 г. спором между Тредиаковским, с одной стороны, и Ломоносовым и Сумароковым, с другой — о смысловой сущности хорея и ямба (о споре и позиции в нем Тредиаковского см.: Бонды С. М. Тредиаковский — Ломоносов — Сумароков // Стихотворения. С. 112; статью «„Сочинения и переводы как стихами, так и прозою“ в творчестве В. К. Тредиаковского» (в наст, изд., с. 462—464)). Соединение внутри одного произведения хорея и ямба должно было наглядно доказать их принципиальную равнозначность. Однако Ломоносов, продолжавший отстаивать значение ямба как высокого метра и хорея как нежного, остался, очевидно, не убежден опытом Тредиаковского. Теоретическое обоснование своей позиции в этом споре, данное Тредиаковским в предисловии, относится к наиболее обстоятельным из оставленных им по этому вопросу и, так же как и теория перевода, имеет значение для всего издания в целом.

Рукопись статьи содержит отличные от ее книжного варианта фрагменты (см. раздел «Варианты и редакции», с. 356—361). Отдельные места и фразы были изменены или удалены Тредиаковским под давлением рецензентов издания, Г Ф. Миллера и И. К. Тауберта, опасавшихся, что они «за уязвление от кого-нибудь приняты быть могли». Эту часть правки Тредиаковский внес в рукопись, по-видимому, 18 июня 1752 г.; наиболее важные начальные варианты этой части статьи впервые были опубликованы А. Б. Шишкиным (К истории работы В. К. Тредиаковского над «Сочинениями» (неизданные материалы) // Русская литература. 1982. № 3. С. 138—142). Изменения фрагмента, в котором говорится о составе второго тома СП, связаны с работой над его содержанием. Первоначальный вариант фрагмента, опубликованный И. З. Серманом (Trediakovskii and his «Deidamia»: An Unpublished Document // Study Group on Eighteenth-Century Russia. Newsletter. 1979. N 7. P. 23—28), был заменен на второй предположительно 9—10 июня 1752 г.; второй вариант исправлен на окончательный не позднее 26 июня 1752 г. (см. статью «„Сочинения и переводы“: история издания»). На этих основаниях предисловие датируется весной-летом 1752 г., первоначальный вариант — не позднее 10 июня 1752 г., когда рукопись первого тома СП была отдана в Канцелярию АН; окончательная редакция — не позднее 26 июня, когда рукопись первого тома СП была отдана в типографию.

И в статье «К читателю», и в других произведениях настоящего издания сохранена двойная система примечаний, традиционно используемая Тредиаковским, — под цифрами в сносках даются переводы и цитаты, под «звездочками» — прочие примечания автора.

С. 7. …сочиненная от Боало-Депрео, французского славного сатирика. — Н. Буало-Депрео (Boileau-Despréaux N., 1636—1711) — выдающийся поэт эпохи классицизма.

С. 7. …латинскому — греческий Аристотель в наставлениях своих о поэзии… — Имеется в виду «Поэтика» Аристотеля, на которую ориентировался Гораций; ср.: примеч. 1 Тредиаковского к «Эпистоле к Пизонам» (с. 52), см. коммент. к нему (с. 537).

С. 7. …Боало-Депреову «Науку», как большей части читателей известнейшую… — Утверждение, что поэтика Буало более известна, чем поэтика Горация, показывает, что Тредиаковский обращался к русскому читателю новой генерации, не получившему образования в Славяно-греко-латинской академии или семинариях, где «Эпистола к Пизонам» лежала в основе обучения поэзии.

С. 8. …Горациевой эпистоле быть свободным, а Боаловой «Науке» заключенным словом… — т. е. прозаической и стихотворной речью.

С. 8. …главные разделы различил я между собою ~ еще и стопою стиха гексаметра… — Здесь и далее Тредиаковский называет гекзаметром шестистоп-ность как таковую.

С. 8. …каждый Боалов стих изображается каждым же моим одним… — Тредиаковский перевел поэтику Буало стих в стих, лишь в Песни первой введя 8 новых стихов, отсутствующих у Буало. О соответствии стихов перевода «Науки о стихотворении» Буало оригиналу см. преамбулу к ее коммент. (с. 515).

С. 8. Различных пристрастий языки ~ он ни пошлыя не имеет твердости. — Данный пассаж обращен против Ломоносова и Сумарокова; первое приведенное Тредиаковским сомнение в успехе перевода поэтики Буало принадлежит, вероятно, Сумарокову, второе — Ломоносову (см.: Алексеева Н. Ю. Литературная полемика середины XVIII века о переводе стихов. С. 17—30). «Ни пошлыя не имеет твердости» — т. е. обыкновенно принятых основании.

С. 8. …не поскучить, читая следущее… — Этот оборот, характерный, видимо, и для устной речи Тредиаковского, был осмеян Сумароковым в комедии «Тресотиниус» (1750): «Однако ж не поскучите ль послушать, а песенка сочинена очюнь, очюнь, подлинно говорю, что очюнь хорошо…» (явл. III).

С. 8. Да твердят стремящиеся, что переводные стихи с стихов не могут быть хорошими… — Здесь приводится мнение о переводе, принадлежащее, по-видимому, Сумарокову. Взгляд Сумарокова на перевод, который обсуждается в настоящей статье, высказан им в эпистоле «О русском языке» (ст. 77—95):

По сем скажу, какой похвален перевод:

Имеет в слоге всяк различие народ,

Что очень хорошо на языке французском,

То может в точности быть скаредно на русском.

Не мни, переводя, что склад в творце готов:

Творец дарует мысль, но не дарует слов.

В спряжение речей его ты не вдавайся

И свойственно себе словами украшайся… и т. д.

(Сумароков А. П. Эпистола I [О русском языке] // Сумароков А. П. Избранные произведения / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. П. Н. Беркова. Л., 1957. С. 114. (Б-ка поэта)). См. также: Алексеева Н. Ю. Литературная полемика середины XVIII века о переводе стихов. С. 15—34.

С. 9. …известны Аратовы «Феномены» ~ перевод Цицеронов. — Арат (ок. 315—ок. 240 до н. э.) — автор высокоценимой в Древности, Средние века и Возрождение дидактической поэмы «Явления» («Phainomena»), переведенной в юности Цицероном на латинский язык, о чем он говорит в книге «О природе богов», цитируя из нее отрывки в своем переводе. Кроме этих строк из перевода Цицерона известен и фрагмент, о котором говорит Тредиаковский («Е quibus hune subter possis cognoscere fultum», «По ним ты сможешь узнать его, лежащего сверху…», перевод с лат. В. В. Зельченко). Этот отрывок «Явлений» (ст. 645—724), в переводе Цицерона насчитывающий 480 стихов, начиная с венецианского издания латинского перевода поэмы Германика (1488) сопровождал многочисленные последующие издания Арата в латинском переводе, по одному из них он и был, вероятно, известен Тредиаковскому.

С. 9. Теренций, латинский комический пиит <~ перевел стихами с греческих Менандровых. — Теренций (190—159 до и. э.) — римский комедиограф, автор шести комедий, из которых четыре основаны на комедиях Менандра. Менандр (342/341—293/290) — греческий комедиограф,, представитель новоаттическои комедии, автор более 100 пьес, полные тексты которых были обнаружены лишь в 1905 г. Ср. также с оценкой Теренция, данной Тредиаковским в «Рассуждении о комедии вообще» (с. 255).

С. 9. Цицерон об нем говорит, в некоторой из своих поэзии, проименованной «Луг» ~ «И ты также Теренций ~ что есть самое нежное и сладостное». — Тредиаковский цитирует отрывок из несохранившегося сочинения Цицерона, известного из жизнеописания Теренция, сделанного Гаем Светонием Транквиллом; отрывок приведен Э. Донатом в составленном им жизнеописании Теренция, приложенном к изданному им корпусу комедий (Terentii vita // Pubhi Terentii Carthaginiensis Afri comoediae… Francofurti, 1623. Par. VII). Ср.: коммент. к с. 257—258 «Рассуждения о комедии вообще» (с. 632).

С. 9. …французские стихи с аглинских Поповых… — Имеется в виду поэма А. Попа (1688—1744) «Опыт о человеке» (1733), которая была переведена на французский язык стихами Ж.-Ф. Дюренелем (Du Resnel J.-F., 1692—1767) в 1737 г.

С. 9. …перевода ж, сделанного португальским графом Эрицейрою сей самой Воаловой «Науке»… — Фр. Эрицейра (Ericeira Fr. X. de Menezes, 1673—1743) послал Буало свой перевод на португальский язык его поэтики. Ставший широко известным ответ Буало, исполненный высоких похвал, был признан в литературных кругах Франции образцом изящной иронии, не понятой адресатом. Как видно, Тредиаковский не знал об этом.

С. 10. …о Сегрее… — Сегре (Segrais J.-R., de, 1624—1701) — видный литератор своего времени, перевел «Энеиду» Вергилия (1668).

С. 10. Корнелий — Пьер Корнель (Corneille Р., 1606—1684), знаменитый французский драматург, перевел с латинского труд Фомы Кемпийского «О подражании Христу», многократно переиздававшийся в XVII в.

С. 10. Расин — Жан Расин (Racine J., 1639—1699), знаменитый французский драматург, перевел «Пир» Платона и известные в то время фрагменты из Менандра.

С. 10. …Боало-Депрео в том числе из первых. — О его переводе Тредиаковский говорит ниже (см. коммент. к этому месту).

С. 10. Абланкур (Ablancourt N. Р., 1606—1664) — переводчик «Октавий» Феликса Минуция (I—II вв.), христианского прозаика, писавшего на латыни, а также Ксенофонта, Плутарха, Цицерона, Тацита и других древних авторов; составитель сборников из трудов Плутарха «Апофтегмы семи мудрецов Греции», «Апофтегмы царей и знаменитых полководцев» и «Стратегемитикона» Секста Юлия Фронтинуса (40—106).

С. 10. …Туцидида… — т. е. Фукидида (ок. 460—400), древнегреческого историка, автора «Истории», описывающей Пелопоннесскую войну.

С. 10. …об Амелоте дела Гуссее… — Французский историк и публицист А.-Н. Амело (Amelot de la Houssaye A.-N., 1634—1706) переводил и издавал Тацита (1690), Б. Грасиана (1684), Н. Макиавелли (1683).

С. 10. …о Лудовике Жирие, о самом Депрео, преложившем с греческого Лонгина… — Правовед Луи Жири (Giry L., 1595—1666) перевел Исократа (1640), Цицерона (1638), Тертуллиана (1636), Платона (1643), Блаженного Августина (1665). Перевод Буало трактата Псевдо-Лонгина «О возвышенном» («Traité du sublime», 1674) сыграл важную роль в развитии классицизма, в том числе русского (см.: Серман И. 3. Неизданный конспект М. В. Ломоносова «Трактата о возвышенном» Псевдо-Лонгина в переводе Буало // XVIII век. СПб., 2002. Сб. 22. С. 333—347; Алексеева. Русская ода. С. 160—172).

С. 10. Умолчиваю также о Дасиерах ~ и частию Плавта. — Филолог Андре Дасье (Dasier А., 1651—1722) перевел среди прочего «Жизнь знаменитых мужей» Плутарха (1694) и все сочинения Горация (1681—1689); филолог и переводчик Анна Дасье (урожд. Лефевр, 1651—1720) перевела, в частности «Илиаду» (1711) и «Одиссею» (1716) Гомера и две комедии Плавта (1683) Перевод Горация, выполненный Андре Дасье, в продолжение долгого времени считался наиболее авторитетным и много раз переиздавался, о его использовании Тредиаковским при переводе «Эпистолы к Пизонам» см. преамбулу к коммент к ней (с. 536—537).

С. 10. …аббата Беленжера… — Франсуа Беланжер (Bellenger F., 1688—1749) — переводчик.

С. 10. …о Лимиере… — Литератор Анри-Филипп Лимьер (Limiers H.-P., ? —1725) перевел и издал в 10 томах все комедии Плавта (1719).

С. 10. …об иезуите Санадоне — все дела Гораицевы… — Один из виднейших французских латинистов своего времени аббат Санадон (Sanadon N.-E., 1676—1733), автор перевода всех произведений Горация (1728), признанного столь же авторитетным, как и перевод А. Дасье; о его использовании Тредиаковским в работе над «Эпистолой к Пизонам» см. коммент. к ней (с. 536—537); «дела» — т. е. труды, произведения, — часто употребляемый Тредиаковским полонизм (dziefo — труд, творение).

С. 10. Вожлас — К. Вожла (Vaugelas Cl. F., de, 1585—1650), литератор и филолог, организатор работы над составлением академического словаря французского языка, перевел сочинение Квинта Курция «Жизнь и деяния Александра Великого» («De la vie et des actions dAlexandre le Grand», 1653).

C. 10. Роллень один из всего того народа ~ в шестой том «Древния» своея «истории»… — Ш. Роллен (Rollin Ch., 1661—1741) — выдающийся историк XVIII в. Его «Древняя история об египтянах, о карфагенянах, об ассирианах, о вавилонянах и о греках» (Histoire ancienne des Egyptiens, des Carthagenois, des Assyrienne, des Babyloniens, des Medes et des Perses, des Macédoniens, des Grecs. Paris, 1731—1738. V. 1—13) была переведена Тредиаковским, за исключением последних трех томов (СПб., 1749—1762. Т. 1—10). «Вступление» к шестому тому «Древней истории» заканчивается словами: …только я великую имел помощь от сего автора (Квинта Курция. — H.A.) нот преизрядного с него перевода, сделанного господином Вожласом" ([Роллен Ш.]. Древняя история… СПб., 1760. Т. 6. С. 4).

С. 10. …который ~ часто еще и копист с французского по-французски ж. — В предисловии к «Древней истории» Ш. Роллен писал: «…я не имею ни опасения, ни стыда выбирать отвсюду, а часто и не объявляя именно (т. е. по именам. — Н. А.) авторов, с которых я списываю», своим непосредственным французским источником он называет при этом «Рассуждение о всемирной истории» (1681) Ж.-Б. Боссюэ (Древняя история… СПб., 1749. Т. 1. С. XXXIX—XL); о заимствованиях Роллена из П. Брюмуа см. коммент. к с. 253—255 «Рассуждения о комедии вообще» (с. 628—630).

С. 11. …чтоб слова ~ не были барбарисмом опорочены ~ без солецисмов… — Определения барбарисма (варваризма) и солецизма Тредиаковский дал ранее в «Слове о богатом, различном и несходственном витийстве» (СПб., 1745): «Неприродное или нечистое какого языка слово»; «Природное и чистое какого языка слово, но не в той употребленное речи, и не в той силе» (с. 63), ср. с определениями этих понятий, данными Тредиаковским в примеч. к ст. 167 и 168 Песни первой «Науки о стихотворении и поэзии» на с. 23.

С. 11. …требуется, чтоб в переводе быть тем же самым словам и стольким же… — По поводу этого «критерия доброго перевода», высказываемого Тредиаковским, вероятно, ранее обсуждавшегося в разговорах с Сумароковым, последний писал: «Иль слово в слово он в слог русский переводит, Которо на себя в обнове не походит» (Сумароков А. П. Эпистола I [О русском языке] // Сумароков А. П. Избранные произведения. С. 113).

С. 11. …ежели кому дадутся перевесть ~ быть какому прекословию. — В этих строчках — выпад против Сумарокова. Неудачный перевод двух стихов из трагедии Вольтера «Меропа», использованный Сумароковым в трагедии «Хорев» (1747): «Когда погибло все, когда надежды нет, Жизнь — бремя, и одна она покой дает» (действие 4-е, явление 7-е), Тредиаковский подробно разбирает в «Письме, в котором содержится рассуждение о стихотворении…» (1750), где приводит другой вариант своего перевода этих строк:

Когда погибло все, когда надежды нет,

Уже бесчестна жизнь, оставить должно свет.

(Письмо, в котором содержится рассуждение о стихотворении… С. 485). Во втором издании «Хорева» (1768), вероятно под влиянием критики Тредиаковского, это место было Сумароковым изъято. Приведенное в статье «К читателю» двустишие перевода Тредиаковского дает Аполлос Байбаков во второй редакции «Правил пиитических» как пример полного полустишия в ямбе с мужским окончанием (Байбаков, 1780. С. 12).

С. 11—12. Или также, буде дастся сему переводчику ~ противного разума словами. — Этот фрагмент содержит выпад против перевода 3-й оды из III книги Горация, выполненного H. H. Поповским четырехстопным ямбом (тетраметром). Очевидно, что Тредиаковский считал свой приведенный здесь перевод двух первых стихов оды, выполненный шестистопным ямбом (гекзаметром), эквиметричным. Однако 9-ю оду II книги Горация, написанную той же алкеевой (горацианской) строфой, что и 3-я ода III книги, он в 1750 г. перевел разработанной им русской горацианской строфой, снабдив публикацию перевода теоретическим обоснованием (Предуведомление. С. LXXIV—LXXIX); в качестве образцовой вторая строфа этой оды приведена в «Способе к сложению российских стихов» (глава пятая, § 31, с. 91). Недостаток перевода Поповского Тредиаковский видит также в несоблюдении числа стихов оригинала: первые два стиха оды им превращены в шестистишную строфу. Очевидно, что была более ранняя редакция перевода Поповского, известного нам по изданию (Гораций Флакк. Письмо о стихотворстве к Пизонам. СПб., 1753. С. 29) и по рукописи («Оды, сочиненные о стихотворстве к Пизонам»: СПбФАРАН. Р. II. Оп. 1. № 58. Л. 4), совпадающей с изданием за исключением двух слов: «гром» вместо «гроз» (ст. 3) и «нарочно» вместо «народный» (ст. 4):

Кто правдой жить на свете тщится

И постоянным быть привык,

Тот гроз, мятежей не боится,

Его ниже народный крик,

Ни сам мучитель взором зверским

Не склонит к действиям предерзким.

(Ср.: Поповский Н. Н. [Из Горация] // Поэты XVIII века. Л., 1972. Т. 1. С. 117. (Б-ка поэта. Большая серия)). Критика Тредиаковским первых стихов перевода Поповского обнаруживает, что в его начальном варианте были следующие слова и обороты: твердое стояние (стр. 178), неусыпное трудолюбие, неленивое, правосуден, милостив и др. (см. вариант к стр. 183—184, на с. 357), — исправленные, возможно, под воздействием замечаний Тредиаковского. Двустишие перевода Тредиаковского приводит Аполлос Байбаков во второй редакции «Правил пиитических» как пример укороченного второго полустишия в ямбе с женским окончанием (Байбаков, 1780. С. 12).

С. 12. Того ради все такое разглашение ~ то, наконец, от недоброхотства. — Весь фрагмент полемически обращен к Ломоносову и Сумарокову. «Больше ль в нем покажется хорошего, нежели неподтверждаемого, дабы удостоиться ему некоторого снисходительства» — неточный перевод приведенного Тредиаковским в примечании 351-го стиха из «Поэтики» Горация; ср. с переводом Тредиаковского этого места в «Эпистоле к Пизонам»: …где многое блистает в стихах, там мне не досадят немногие пороки, которые или от неприлежности вкрались, или их усмотреть не могло человеческое несовершенство" (с. 63).

С. 12—14. Между тем, дабы очистить второй пункт ~ падает не ямбом, но хореем… — Данный отрывок отражает полемику с Ломоносовым о семантике стоп ямба и хорея (см. начальный вариант фрагмента на с. 358—359), ср.: «(Рассуждение о стопе хорея и ямба)» (с. 192—193).

С. 13. …Аристотель назвал стопу ямб, как то Квинтилиан свидетельствует, нежною: «Iambus humanior videtur». — «Ямб кажется человечным» («Institutio oratoria», IX, 4, 88). Ссылка на Марка Фабия Квинтилиана (35— 100), римского оратора, автора знаменитого «Наставления оратору» («Institutio oratoria», кн. 1—12), высочайшего авторитета в эпоху Возрождения и Гуманизма, ниспровергаемого «новыми» в споре Древних и Новых, вероятно, не списана Тредиаковским с чужого труда, а принадлежит ему самому. «Institutio oratoria» относится к тем, возможно, и немногим классическим трудам по древней литературе, которые Тредиаковский хорошо знал. На него он многократно ссылается в «Разговоре между чужестранным человеком и русским об ортографии» (1748), в «Способе к сложению российских стихов», в «Предызъяснении о ироической пииме». В настоящее время к слову «humanior» принята конъектура П. Питу (Pithoeus): humilior (1580), т. е. низменный, простоватый, меняющая смысл цитаты на противоположный.

С. 13. …"popularis vincentem strepitus". — «побеждающий шум толпы» (Гораций. Поэтика. Ст. 81—82); ср. с переводом Тредиаковского этого стиха в «Эпистоле к Пизонам»: «преодоление народного шума своим звоном» (с. 55, стр. 84—85).

С. 13. …чтоб верить в том больше пииту, нежели философу. — Под философом подразумевается Аристотель, под поэтом — Гораций.

С. 13. Говорят: «тем есть благороден ямб, что он снизу наверх возносится, а хорей для того нежен и умилен, что сверху наниз упадает». — Здесь Тредиаковский приводит аргументацию Ломоносова в споре о значении двухстопного метра; ср.: «ямбические стихи <…>, поднимался тихо вверх, материи благородство, великолепие и высоту умножают. Очень также способны и падающие, или из хореев и дактилей составленные, стихи к изображению крепких и слабых аффектов…» (Письмо о правилах российского стихотворства. С. 15; ср. также: «(Рассуждение о стопе хорея и ямба)», с. 191—192, см. коммент. на с. 605).

С. 13. Шанцы — т. е. укрепление; широко употребляемый в петровское время и позднее полонизм (szaniec).

С. 14. …некто из искусных людей… — Возможно, имеется в виду Ломоносов. Судя по приведенной ниже аргументации неизвестного, это высокоэрудированный и талантливый знаток поэзии, проявивший понимание истории и теории стиха, предвосхитившее открытия в этой области конца XVIII—начала XIX в. Замечания Ломоносова о русском, греческом и латинском стихе в «Письме о правилах российского стихотворства» (с. 10, 11) в целом соответствуют мнению неизвестного. «Некоторым искусным человеком» Тредиаковский называет Ломоносова в «Предуведомлении от трудившегося в переводе» (с. LXX), приводя его мнение в споре об ударности русских односложных слов и о допустимости пиррихия в дактилическом гекзаметре (см. коммент. к с. 71 главы первой «Способа к сложению российских стихов», с. 547—548).

С. 14. …мое доказательство, приведенное в «Известии», положенном пред тремя парафрастическими одами 1744 года… — Издание «Три оды парафрастические псалма 143, сочиненные чрез трех стихотворцев из которых каждый одну сложил особливо» (СПб., 1744) было сопровождено статьей Тредиаковского «Для известия» (ее новейшую редакцию см. на с. 191—194).

С. 14. …у помянутых пиитов количество слогов ~ их стихи сверху наниз не падают. — О термине «количество слогов» см. коммент. к с. 71—72 главы первой «Способа к сложению российских стихов» (с. 548). Высказанное здесь неизвестным знатоком мнение о квантитативной природе древнегреческого стиха, основанной на различии гласных по долготе, в русском стиховедении было обосновано А. X. Востоковым (Опыт о русском стихосложении. СПб., 1817). Под возвышением и понижением голоса имеется в виду ударность слогов, отличающая новые европейские языки и делающая возможным в них тоническое стихосложение.

С. 14. …я возражаю ~ как будто б он был всегда ударяемый… — Возражение Тредиаковского неизвестному соответствует распространенному в то время пониманию природы стиха Древних; сходным образом позднее опровергал Востокова Н. И. Гнедич: «Как будто у греков и римлян ударение производило над словами не то же действие, был не тот же закон природы, определяющий высокие и низкие слоги» (Замечания на опыт о русском стихосложении г-на В<остокова> и нечто о прозодии древних // Вестник Европы. 1818. № 11. С. 191).

С. 14. …достоверный и очевидный образец, музыкальными нотами изображенный. — См. примеч. Тредиаковского к «(Рассуждению о стопе хорея и ямба)» на с. 192.

С. 14. …хореический стих есть сроднее нашему языку ~ падает не ямбом, но хореем. — Тредиаковский высказывает здесь свое давнее убеждение, лежащее в основе произведенной им реформы стихосложения (см.: Новый и краткий способ к сложению российских стихов. С. 383—384).

С. 15. …несколькими Эзоповыми басенками ~ сочиненными для опытна некудреватыми стихами. — См. преамбулу к коммент. к разделу «Несколько Эзоповых басенок, для опытка гексаметрами <…> составленных» (с. 571—572).

С. 15. …"Надобно, чтоб басни ~ кое всяк в себе имеет". — Тредиаковский цитирует «Древнюю историю» Роллена по своему переводу (СПб., 1751. Т. 2. С. 344—345), в издании: вместо «всегда» — «всюду», а вместо «нечувствителен в себе к таким качествам» — «нечувствителен в себе таким качествам».

С. 15. …все они положены порядком времен, в кои сочинены. — Тредиаковский не совсем точен, когда говорит о полном соответствии хронологии написания божественных од порядку их публикации (см. преамбулу к коммент. к «Одам божественным», с. 600).

С. 15. …слово «О терпении и нетерпеливости», удостоенное негде славного награждения за красноречие. — См. преамбулу к коммент. к слову «О терпении и нетерпеливости» (с. 613—615).

С. 16. …"Несколько штук строфами..." — Штука — т. е. пьеса — полонизм (sztuka), употребляемый Тредиаковским как калька с французского «(la pièce). Впервые Тредиаковский употребил термин пиеса в своей статье „О древнем, среднем и новом стихотворении российском“ (1755); см. также преамбулу к коммент. к разделу „Несколько штук, сочиненных строфами о разных материях“ (с. 616—617).

С. 16. …несколько стихов из „Аргениды“, сочиненных нашим образом и римским… — Под „нашим образом“ Тредиаковский понимает ямбические и хореические стихи с рифмами, ср.: …в рассуждении так называемых двусложных стоп, хорея и ямба, которыми ныне составляются российские стихи» («(Рассуждение о стопе хорея и ямба)», с. 191); под «римским» — анапесто-ямбические и дактило-хореические стихи без рифм, имитирующие звучание латинских гекзаметров и пентаметров.

С. 16. …речь, говоренная в Академии. — Имеется в виду «Речь приветственная» К. Г Разумовскому (см.: Дополнения, с. 348—349), намеченная ко включению во второй том СП и на последнем этапе замененная «Словом о мудрости…» (см. преамбулу Тредиаковского к «Слову о мудрости…», с. 284).

С. 16. Конец увенчан «Плачем» ~ исправленным и последним старанием вычищенным. — См. преамбулу к коммент. к «Плачу о кончине <…> государя императора <…> Петра Великого…» (с. 650).

С. 16. …иные были без сочетания… — Здесь сочетание — смешение мужских и женских стихов (см.: «Способ к сложению российских стихов», глава вторая, § 12, с. 74—75).

С. 16. …прежде, как я начал по тоническому количеству ~ без сочетания… — В «Новом и кратком способе к сложению российских стихов» Тредиаковский предлагал введение хореической меры лишь в длинные силлабические стихи: 13-сложник превращался в гекзаметр, т. е. шестистопный хорей, а 11-сложник — в пентаметр, т. е. пятистопный хорей; короткие стихи оставались силлабическими. Употребление мужской рифмы и соответственно смешанной рифмы допускалось лишь в песнях, положенных на музыку (см.: Новый и краткий способ к сложению российских стихов. С. 381—385).

С. 16. …существенная разность стихов от прозы есть точно стопы… — Ср. с определением отличия стиха от прозы, данным в «Способе к сложению российских стихов» (глава первая, § 1—9, с. 69—70).

С. 17. …исправление такое первым погрешностям ~ делая сочинения не толь недостаточны. — Неточная цитата из перевода Тредиаковского третьего тома «Древней истории» Роллена: "Сие небольшое собрание исправок, то есть по-грешений, собранных и представленных читателям, не может быть очень приятно самолюбию, но может учинить пользу народу, делая книгу не толь недостаточну… ([Роллен Ш.]. Древняя история… СПб., 1752. Т. 3. С. 4).

КОММЕНТАРИИ К ВАРИАНТАМ РУКОПИСИ

Стр. 55—272. Исключенные строки и фрагменты обращены к Ломоносову и Сумарокову и содержат доказательства позиции Тредиаковского в полемике с ними о переводе и семантике метра (см. коммент. к с. 8, 12, 13).

Стр. 217. первый, почитай ~ вместо пышного французского "всяк ^иной… — Место, о котором говорит Тредиаковский, в трагедии П. Корнеля «Сид» звучит так: «D. Diègue: Rodrigue, as-tu du coeur? D. Rodrigue: Tout autre que mon père L'éprouverait sur l’heure» (I, 5; «Дон Дьего: Родриго, храбр ли ты? Дон Родриго: Я бы не ждал с ответом, Не будь вы мой отец», перевод М. Л. Лозинского). Немецкого или голландского перевода с текстом, который приводит Тредиаковский, найти не удалось.

Стр. 304—324. Второй том начнется ~ и последним старанием вычищенным. — О вероятной причине изменения изложенных здесь планов второго тома см. статью «„Сочинения и переводы“: история издания», с. 490; о первоначальном варианте «Рассуждения о комедии вообще» и о комедии «Евнух» см. преамбулу к коммент. к «Рассуждению о комедии вообще» (с. 625—626). О произведениях, указанных во втором варианте фрагмента, см. преамбулы к коммент. к ним.

Стр. 319. положены по сих две речи… — Имеются в виду речи К. Г. Разумовскому (см.: Дополнения).

↑ Vferum ubi plura nitent in carmine, non ego paucis offender maculis… Horat. Art. poet. v. 351.
↑ Всю сию книгу разделил я на два тома. Первое для того, чтоб небольшим книжкам, для юношества по большой части сработанным, способнее в руках читающих обращаться. Второе, чтоб материям несколько чрез то между собою различиться и сим различением различным сличиться: ибо все они несоединенные и состоящие из разных содержаний, так что едва которое с другим имеет сходство.
↑ Том 3 в предуведомлении.
↑ Л.7.
↑ Вписано на отдельном вклеенном л. 11.
↑ Л. 12—12 об.
↑ Л. 13.
↑ На отдельном вложенном л. 17, заполненном с одной стороны.
↑ К этому месту примеч.: Opposita juxta de posita, magis elucescunt.
↑ Этот первый вариант находится на л. 16,16 об., 18 и 18 об.
↑ Этот второй вариант находится на л. 18 об. и 19; третий, окончательный вариант — на л. 17, 19.

[1] Vferum ubi plura nitent in carmine, non ego paucis offender maculis… Horat. Art. poet. v. 351.

[2] Всю сию книгу разделил я на два тома. Первое для того, чтоб небольшим книжкам, для юношества по большой части сработанным, способнее в руках читающих обращаться. Второе, чтоб материям несколько чрез то между собою различиться и сим различением различным сличиться: ибо все они несоединенные и состоящие из разных содержаний, так что едва которое с другим имеет сходство.

[3] Том 3 в предуведомлении.

[4] Л.7.

[5] Вписано на отдельном вклеенном л. 11.

[6] Л. 12—12 об.

[7] Л. 13.

[8] На отдельном вложенном л. 17, заполненном с одной стороны.

[9] К этому месту примеч.: Opposita juxta de posita, magis elucescunt.

[10] Этот первый вариант находится на л. 16,16 об., 18 и 18 об.

[11] Этот второй вариант находится на л. 18 об. и 19; третий, окончательный вариант — на л. 17, 19.

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]

[11]