Не думы гордые вздымают
Страстей исполненную грудь,
Не волны невские мешают
Душе усталой отдохнуть, — 5 Когда я вдоль реки широкой
Скитаюсь мрачный, одинокой
И взор блуждает по брегам,
Язык невнятное лепечет,
И тихо плещущим волнам 10 Слова прерывистые мечет.
Тогда от мыслей далека
И гордая надежда славы,
И тихоструйная река,
И невский берег величавый; 15 Тогда не робкая тоска
Бессильным сердцем обладает
И тайный ропот мне внушает…
Тебе понятен ропот сей,
О божество души моей! 20 Холодной жизнию бесстрастья
Ты знаешь, мне ль дышать и жить?
Ты знаешь, мне ль боготворить
Душой, не созданной для счастья,
Толпы привычные мечты 25 И дани раболепной службы
Носить кумиру суеты?
Нет! нет! и тёплые дни дружбы,
И дни горячие любви
К другому сердце приучили: 30 Другой огонь они в крови,
Другие чувства поселили.
Что счастье мне? зачем оно?
Не ты ль твердила, что судьбою
Оно лишь робким здесь дано, 35 Что счастья с пламенной душою
Нельзя в сем мире сочетать,
Что для него мне не дышать…
О, будь благословенна мною!
Оно священно для меня, 40 Твоё пророчество несчастья,
И, как завет, его храня,
С каким восторгом сладострастья
Я жду губительного дня
И торжества судьбы коварной! 45 И, если б ум неблагодарной
На небо возроптал в бедах,
Твое б явленье, ангел милой,
Как дар небес, остановило
Проклятье на моих устах. 50 Мою бы грудь исполнил снова
Благоговения святого
Целебный взгляд твоих очей,
И снова бы в душе моей
Воскресло силы наслажденье, 55 И счастья гордое презренье,
И сладостная тишина.
Вот, вот, что грудь мою вздымает
И тайный ропот мне внушает!
Вот, чем душа моя полна, 60 Когда я вдоль Невы широкой
Скитаюсь мрачный, одинокой.
Декабрь 1826 — январь 1827
Вариант
Автограф
32 Зачем мне счастье, что оно?
47 Твоё явленье б, ангел милый
50 Мою бы грудь наполнил снова
61 Скитаюсь тих и одинокий
Примечания
Список — в ГБЛ, ф. 48 (Веневитиновых), к. 55, ед. хр. 11. Впервые — изд. 1829 г., с. 81—83. В конце списка — текст на французском языке, вероятно, также принадлежащий Веневитинову: «Cette piece est très imparfaite, je le sens moi-même; mais c’est une de ces productions auxquelles on ne touche pas deux fois. Elle est dédiée а ma divinité, et cette dédicace n’est pas simplement poétique. La raison a son Dieu, qu’elle cherche, qu’elle trouve et qu’elle admire; pourquoi le coeur n’aurait-il pas sa religion?»[1]
В изд. 1829 г. отнесено к петербургским стихотворениям Веневитинова. Здесь, как и в стихотворениях «Кинжал» и «К моему перстню» (см. прим. к последнему), отчётливо звучит мысль о самоубийстве, вплоть до прямой переклички строк (ср. ст. 45—49 из «К моей богине» и ст. 20—26 из «К моему перстню»). Вполне возможно, что и стихотворение «К моей богине» было написано тогда же, когда и названные выше стихи (см. прим. к ним), т. е. в декабре 1826 — первой половине января 1827 г. О цензурных осложнениях, вызванных строками: «И дани раболепной службы / Носить кумиру суеты?» — см.: Литературный музеум, т. 1. Пг., 1921, с. 344—345.
↑Эта пьеса очень несовершенна, я это чувствую сам; но это — одно из произведений, к которым не прикасаются дважды. Оно посвящено моему божеству, и это посвящение — не только поэтическое. Разум имеет своего бога, которого ищет, которого находит и которым восхищается; почему сердцу не иметь своей религии? (фр.).
