Къ исторіи развода Наполеона I. Въ настоящее время въ Парижѣ печатается книга Жозефа Тюркана объ императрицѣ Жозефинѣ. Отрывки изъ нея уже появились въ органахъ парижской періодической прессы. Вотъ между прочимъ, любопытный эпизодъ, который прекрасно иллюстрируетъ отношенія, существовавшія между Наполеономъ и его первой женой наканунѣ ихъ развода.
Въ одно ясное ноябрьское утро 1810 года Наполеонъ, затянутый въ зеленый сюртукъ и въ сопровожденіи великаго маршала Дюрока, быстрыми шагами входилъ въ отель государыни-матери (такой титулъ носила Летиція Бонапарте, мать императора). Болѣе часа пробылъ онъ съ глаза на глазъ въ ея покояхъ, а тѣмъ временемъ Дюрокъ оставался съ дежурной каммеръ-фрау, г-жей Жюно, герцогиней д’Абрантесъ.
— Въ воздухѣ пахнетъ бурей, — говорилъ великій маршалъ своей собесѣдницѣ, — дѣло о разводѣ идетъ къ развязкѣ быстрѣе, чѣмъ когда-либо. Императрица, собственно говоря, никогда хорошенько не понимала своего настоящаго положенія, да и теперь у нея не пробудилось то второе зрѣніе, которое появляется у умирающихъ въ послѣднія минуты. Она и не подозрѣваетъ, какъ опасна дорожка, по которой она пошла. Каждый день она раздражаетъ императора все большими и большими безтактностями. Удивительное неразуміе!
— Да въ чемъ же дѣло? Нѣтъ-ли чего новаго?
— Всему конецъ, — отвѣчалъ Дюрокъ, — за послѣдніе дни рѣшимость императора, какъ будто, поколебалась, но новая безтактность императрицы испортила все. Подумайте, не успѣлъ императоръ вернуться въ Парижъ, какъ его осадили купцы и поставщики съ жалобами на то, что императрица имъ не платитъ долговъ. Онъ былъ страшно раздосадованъ. Однако, это могло бы еще пройти благополучно. Но вчера случился по истинѣ необыкновенный инцидентъ… Кажется, въ него замѣшана и государыня-мать, — вотъ выяснить дѣло и явился онъ сюда.
А «по истинѣ необыкновенный инцидентъ» заключался въ слѣдующемъ. Наполеонъ строжайшимъ образомъ запретилъ всякимъ торговцамъ туалетными принадлежностями являться, подъ какимъ бы то ни было предлогомъ, въ Тюльери или въ Сенъ-Клу: слишкомъ ужь много стало показываться этихъ субъектовъ въ императорской резиденціи, и Жозефина, весьма склонная къ расточительности, постоянно набирала у нихъ массу всевозможныхъ бездѣлушекъ и драгоцѣнностей, за которыя приходилось потомъ платить сумасшедшія деньги. Уже послѣ этого распоряженія Наполеонъ натолкнулся въ корридорѣ дворца на одну изъ такихъ коммерсантокъ и приказалъ выгнать ее вонъ. Пронырливая особа оправдывалась тѣмъ, что пришла вовсе не къ императрицѣ, а къ придворнымъ дамамъ.
— Пусть придворныя дамы покупаютъ свои тряпки, гдѣ имъ угодно, — закричалъ Наполеонъ, — но я положительно не желаю, чтобы торгующія туалетными принадлежностями шатались ко мнѣ!
Наканунѣ того дня, когда Наполеонъ сдѣлалъ утренній визитъ государынѣ-матери, онъ отправился на охоту въ Фонтенбло. Охота шла плохо, императоръ скучалъ, а когда началъ около полудня накрапывать дождикъ, онъ приказалъ готовить экипажи для возвращенія въ Парижъ. Спускалась уже ночь, когда его коляска приближалась къ рѣшеткѣ Тюльери. Въ душѣ Наполеона шевельнулось смутное предчувствіе, что онъ застанетъ жену на мѣстѣ преступленія, и онъ послалъ начальнику дворцоваго караула приказаніе не отдавать чести и не бить сборъ, когда онъ будетъ въѣзжать на дворъ. Такимъ образомъ никто не зналъ, что императоръ вернулся, между тѣмъ какъ онъ поднялся уже по лѣстницѣ дворца и быстрыми шагами направился къ покоямъ Жозефины.
Извѣстно, что этотъ взрослый ребенокъ страшно любилъ гаданья на картахъ. Но, не довольствуясь собственнымъ искусствомъ въ разныхъ пасьянсахъ, императрица постоянно еще приглашала къ себѣ служителей «тайной науки» и вопрошала ихъ о своей судьбѣ. Наполеонъ часто подтрунивалъ надъ этой слабостью, а потомъ, когда замѣтилъ, что ею пользуются всякіе проходимцы: для своихъ подозрительныхъ цѣлей, запретилъ супругѣ вступать въ какія бы то ни было сношенія съ прорицателями. Но Жозефина и на это запрещеніе обратила вниманія не больше, чѣмъ на всѣ другія запрещенія своего мужа; съ своимъ обычнымъ легкомысліемъ, она и не думала о томъ, какія послѣдствія можетъ имѣть подобное нарушеніе воли императора, если онъ узнаетъ про то, — а узнать онъ долженъ былъ рано или поздно. Жозефина по прежнему продолжала видаться съ знаменитой гадалкой Ленорманъ, принимая ее тайкомъ въ своихъ покояхъ, и осыпала ее подарками и деньгами. Да и не одна Ленорманъ эксплоатировала легковѣрную императрицу: она приглашала въ Тюльери всѣхъ, кто занимался предсказываніемъ будущаго по картамъ, по кофейной гущѣ и т. п. Какъ разъ въ то время въ Парижѣ проживалъ нѣкій господинъ, славившійся въ аристократическихъ кругахъ своими астрологическими познаніями и пророчествами. Про него разсказывали просто чудеса. Этотъ господинъ былъ молодъ, обладалъ очаровательной внѣшностью, выказывалъ солидное образованіе и за свои услуги денегъ не бралъ. Онъ называлъ себя нѣмцемъ и носилъ имя Германъ. Естественно, что слухи о немъ дошли до императрицы, и Жозефина какъ-то произнесла за столомъ его имя, при чемъ съ похвалой отозвалась объ его искусствѣ. Для Наполеона было ясно, что она завела эту рѣчь только потому, что сгорала отъ желанія посовѣтоваться съ Германомъ и хотѣла получить отъ императора согласіе на это. Онъ ничего не сказалъ, но послѣ обѣда приказалъ собрать свѣдѣнія о пресловутомъ нѣмцѣ. Вѣстги оказались недобрыя: полиція не знала хорошенько, кто онъ такой, но уже давно слѣдила за нимъ, подозрѣваи что-то неладное. Прочитавъ докладъ, Наполеонъ заявилъ Жозефинѣ:
— Вы вчера говорили мнѣ о нѣкоемъ Германѣ. Я запрещаю вамъ видѣться съ этимъ человѣкомъ, а тѣмъ паче приглашать его во дворецъ. Я велѣлъ навести о немъ справки, и онъ оказазся подозрительной личностью.
Жозефина пообѣщала, какъ обѣщала всегда, но она полагала, что обѣщаніе ни къ чему ее не обязываетъ. Запрещеніе видѣть Германа только усилило ея желаніе посовѣтоваться съ нимъ. Охота въ Фонтенбло давала ей прекрасный случай удовлетворить своему любопытству «Что же тутъ за бѣда, — думала она, — вѣдь онъ все равно ничего не узнаетъ!» Когда императоръ выйдя изъ коляски, вошелъ въ комнату Жозефины, то засталъ ее за столомъ, покрытымъ картами; за этимъ же столомъ сидѣли Германъ и торговка туалетными принадлежностями. Съ перваго же взгляда Наполеонъ узналъ ту особу, потому что разъ уже приказывалъ вытолкать ее вонъ изъ дворца. Ес.ш императоръ искалъ предлога для взрыва негодованія противъ Жозефины, то лучшаго и найти было невозможно: трудно было женѣ болѣе наглымъ образомъ насмѣлться надъ приказаніями мужа. Гнѣвъ Наполеона былъ страшенъ. Онъ бросился къ Жозефинѣ съ сверкающими взорами, съ дрожащими губами, съ поднятой рукой.
— Какъ вы осмѣливаетесь такъ нарушать мои приказанія! — закричалъ онъ прерывающимся голосомъ, — какъ вы позволяете себѣ быть въ обществѣ подобнюъ людей?
Жозефина была въ ужасѣ. Не давая себѣ отчета въ своихъ словахъ, она. какъ нашалившая ученица, захваченнаи на мѣстѣ преступленія, попыталась вывернуться ложью и дрожащимъ голосомъ отвѣчала:
— Мнѣ рекомендовала ее m-me Летиція… — и.указала рукой на продавщицу, которая, тоже перепугавшись, спряталась за занавѣской въ амбразурѣ окна.
— А этотъ господинъ!.. Какъ онъ попалъ сюда, въ комнату императрицы?…
— Его привела эта дама, — въ замѣшательствѣ пробормотала Жозефина, бросая на продавщицу умоляющій взглядъ.
Тогда и нѣмецъ, который сперва боялся, какъ бы императоръ не задушилъ его, теперь оправился отъ смущенія и заявивъ съ твердостью:
— Идя во дворецъ императора французовъ, я не думалъ, что тутъ будетъ угрожать опасность моей жизни или свободѣ. Я пришелъ, потому что меня пригласили. Я готовъ былъ снять покровъ съ будущаго предъ тѣмъ, кто вѣритъ въ науку… И для васъ, государь, будетъ полезнѣе посовѣтоваться со звѣздами, чѣмъ бравировать ими.
— Кто же ты такой? — грубо кричалъ ему императоръ, и голосъ съ трудомъ во. рывался изъ его горла, сдавленнаго судорогой. — Что ты дѣлаешь въ Парижѣ?
— Что я дѣлаю, вы видите сами, — отвѣчалъ нѣмецъ, показывая на карты, покрывавшія столъ. — Что я?.. Не знаю. Да и кто здѣсь, на землѣ, можетъ сказать, что онъ такое?
Наполеонъ не вымолвилъ больше ни слова. Онъ бросилъ на всѣхъ троихъ взглядъ невыразимой ненависти и вышелъ, сильно хлопнувъ дверью. Онъ побѣжалъ къ Дюроку и въ двухъ словахъ разсказалъ ему, что у императрицы сидятъ человѣкъ и женщина, которыхъ немедленно надо выгнать изъ дворца. Дюрокъ поспѣшилъ исполнить приказаніе своего господина.
Но императоръ не забылъ того, что сказала ему императрица — что продавщицу ей рекомендовала государыня-мать. Онъ не захотѣлъ писать матери, потому что въ такомъ случаѣ ей пришлось бы отвѣчать при посредствѣ секретаря, — синьора Летиція, какъ всѣ тогдашнія корсиканки, едва умѣла подписать свое имя. Поэтому Наполеонъ отправился къ ней лично, и, пока мать съ сыномъ бесѣдовали съ глазу на глазъ, Дюрокъ успѣвъ разсказать герцогинѣ д’Абрантесъ весь изложенный выше эпизодъ. Цѣлый часъ продолжалась тайная бесѣда, и когда императоръ вышелъ изъ покоевъ матери, глаза его были заплаканы. Синьора Летиція подтвердила герцогинѣ все, что сказано было Дюрокомъ и прибавила, что этотъ нѣмецъ, который съумѣлъ самыми хитрыми и рискованными средствами втереться въ Тюльери и войти въ сношенія съ императрицей, былъ просто англійскимъ шпіономъ. Полиція добыла несомнѣнные факты и поспѣшила доложить о томъ императору. Сама государыня-мать была запутана въ эту исторію совершенно несправедливо. На слѣдующій день послѣ бурнаго инцидента въ Тюльери ее разбудили въ семь часовъ утра, и посланный отъ императрицы доставилъ письмо съ надписью: «крайне нужное и въ собственныя руки». Жозефина, продолжая свою систему обмана, умоляла свекровь сказать императору, если онъ спроситъ ее про продавщицу туалетныхъ принадлежностей, — сказать, что она рекомендовала ей эту женщину. Добрая Летиція, не подозрѣвая, въ чемъ дѣло и полагая, что снова вышло недоразумѣніе между супругами изъ-за неразумной траты денегъ, рѣшила было выручить свою невѣстку. Необычайно ранній визитъ императора, который и вообще-то рѣдко показывался у матери, заставилъ Летицію призадуматься, не скрывается-ли за поведеніемъ Жозефины чего-нибудь посерьезнѣе простого непослушанія. Съ первыхъ же словъ сына она поняла, что дѣло идеть о весьма важномъ проступкѣ, что, можетъ быть, самая жизнь ея сына, ея Napolione подвергалась опасности отъ англійскаго шпіона. Тогда Летиція откровенно разсказала все, что знала, и даже передала императору записку его жены.
— Надѣюсь, — закончила она свои разговоръ съ герцогиней, — что на этотъ разъ у императора хватитъ мужества отважиться на шагъ, котораго съ нетерпѣніемъ ждетъ отъ него Франція и вся Европа. Его разводъ является теперь актомъ необходимости.
Послѣ этого инцидента Жозефина сильно закручинилась. Она предчувствовала, что императоръ окончательно рѣшился на разводъ, и сознавала, что снова крупно провинилась передъ нимъ. Ея печаль предавала Наполеону храбрости, тѣмъ болѣе, что онъ теперь встрѣчался съ ней только въ тѣхъ случаяхъ, когда невозможно было избѣжать встрѣчи. По временамъ бѣдная женщина впадала въ безысходное отчаяніе, по временамъ начинала, безъ всякаго основанія, надѣяться
— Ахъ, — сказала она однажды герцогинѣ д’Абрантесъ, — теперь я разъ навсегда поклялась бы исполнять все, чего ни захочетъ императоръ, и ужь никогда не нарушила бы своего обѣщанія!
Произнося эти слова, несчастная Жозефина забывала, что у ней на рукахъ сидитъ «зизишка». Императоръ не могъ выносить собакъ въ своихъ комнатахъ, а императрица никогда не соглашалась пожертвовать своимъ капризомъ ради вкусовъ мужа. Какъ-то разъ г-жа де-Ремюза, гофмейстерина Жозефины, обратила ея вниманіе на этотъ пунктъ, но получила такой отвѣть:
— Этимъ я доказываю свою власть надъ императоромъ всѣмъ, кто сомнѣвается въ ней. Обратите вниманіе сами: онъ никогда не протестуетъ противъ этого!
Дѣйствительно, у Наполеона было чѣмъ заняться помимо споровъ съ женой, которая не хотѣла и пальцемъ пошевелить, чтобы заслужить его симпатію: онъ подчинялся ея страсти къ собакамъ, какъ подчинялся ея безпорядочности, безумному мотовству, постояннымъ долгамъ. Подобно большинству мужей, онъ, убѣдившись въ безплодности всякихъ внушеній, кончилъ тѣмъ, что не сталъ говорить ни слова. И вотъ, когда императрица сказала г-жѣ д’Абрантесъ, что впредь будетъ исполнять все, чего только пожелаетъ императоръ, герцогиня взглянула на нее, взглянула на собаченку и съ безнадежной улыбкой промолвила:
— Ахъ, государыня!..
Взрослый ребенокъ понялъ и ничего не отвѣтилъ…