В. К. ВЛАЗНЕВ
правитьК БИОГРАФИИ Н. П. ОГАРЕВА
правитьH. П. Огарев в воспоминаниях современников.
М., «Художественная литература», 1989. (Литературные мемуары).
Мое родное село — Верхний Белоомут, Зарайского уезда, которое до 1846 года принадлежало помещику Николаю Платоновичу Огареву.
В начале 1846 г. мне было семь лет, и я сохранил с того времени в памяти следующий факт. Мой батюшка пришел со схода печальным и начал моей матери говорить приблизительно следующее: «Мать, барин-то наш теперь уж совсем отпустил нас на волю. На сходке читали об этом бумагу, что пришла из губернии. Приказано обществу выбрать старшину; для этого приедет чиновник, а бурмистр отменяется»1.
Когда, живя в Москве, полюбил я читать книги и газеты, мне пришлось между прочим узнать, что по высочайшему повелению, данному русскому послу в Лондоне, барону Бруннову, выходцам из России, Александру Ивановичу Герцену и Николаю Платоновичу Огареву, предоставляется полная свобода к возвращению в свое отечество. Вскоре после этого вышли небольшие брошюрки стихотворений Н. П. Огарева, которые я читал.
Все это, вместе взятое, очень меня заинтересовало, и я, будучи 20 лет, просил своего батюшку рассказать о том, как они жили при Николае Платоновиче во время крепостного права и как состоялось увольнение нашего общества крестьян в вольные хлебопашцы2. К сведениям, данным мне отцом моим, я прибавил еще материал, собранный мною тоже от современников, стариков села Белоомута. Эти сведения дали следующее.
В 1839 году Н. П. Огарев, приехав в Белоомут3, приказал бывшему бурмистру П. И. Ракитину собрать крестьян на сходку. Сходка была поголовная, на открытом месте, причем собралось много женщин.
Явившись на сходку, Николай Платонович, после обычного здравствования с крестьянами и поклона, сказал приблизительно следующее: «Добрые люди! Я собрал вас сюда для очень важного дела, касающегося и меня, и вас. До вас, православные, оно касается тем что предоставляет вам более блага в трудовой вашей жизни, а для меня — тем, что я обязан исполнить христианский долг. Я положил за непременную обязанность отпустить вас на волю, в свободные хлебопашцы. За это потребую от вас я суммы необременительной, а вам отдам всю землю с лесом и всеми лугами».
Только что Николай Платонович сказал это, как все крестьяне, около 700 человек, упали на колена; многие из них заплакали и начали креститься, а оправившись от волнения, крестьяне закричали: «Не желаем, батюшка-барин, никакой мы воли, освобожденья! Нам всего лучше жить за тобою. Не кидай нас! Без тебя мы пропадем, всякий нас обидит. У нас при тебе, барин, и при твоем покойном батюшке никакой неволи не было, и мы ее не знаем; не знали неволи и отцы и деды наши при прежних господах»[1].
Крестьяне продолжали стоять на коленях и все повторяли, что никакой воли им не надо: они ее имеют, потому что не знают барщины, а всяк работает на себя с семьею да неотяготительный оброк платит барину.
После неоднократного повторения со стороны Николая Платоновича, чтобы крестьяне встали, последние, наконец, поднялись.
Николай Платонович велел выслушать его речь и хорошенько обдумать и понять крестьянам свое настоящее и будущее положение.
— Вы, православные, — начал с приветной улыбкой говорить Николай Платонович, — не вполне разумеете свое положение, а потому и отказываетесь от своего освобождения. Положим, теперь вы живете без особого стеснения с моей стороны, но я умру, тогда попадете вы к другому владельцу, который может завести у вас другие, нежелательные порядки. Это вам покажется обидным, и вы будете клясть меня и моих наследников.
При словах «я умру» крестьяне заплакали и прервали речь Николая Платоновича возгласами:
— Подай, господи, вам, барин, многих лет! живи, родимый, для нас!..
За эти пожелания Николай Платонович, кланяясь, благодарил крестьян и на прощанье им сказал:
— Обдумайте мое предложение и завтра выберите для себя поверенного, да приезжайте ко мне в Москву. Там оформим мы в добрый час наше святое дело: напишем договор для нашего общего блага.
После этого был составлен предварительный проект освобождения здешних крестьян, но он не получил надлежащего хода, а потому был составлен другой проект, который высочайше утвержден в 1846 г., января в 30 день. Копия с этих документов хранится у меня.
Ко времени освобождения белоомутских крестьян относится еще одно событие, записанное мною лет 40 тому назад со слов современников этого события.
В то время, именно в 1839 году, когда Николай Платонович решительно, бесповоротно объявил на сходе об отпуске белоомутских крестьян на волю со всеми значившимися при селе угодиями, прекрасным сосновым лесом и поемными приокскими лугами, всего в количестве 8127 дес., каковую христианскую милость многие крестьяне приняли, однако, неохотно, — в то время бывший бурмистр из крестьян села Белоомута, П. И. Ракитин, с некоторыми богатыми односельчанами задумали этим обстоятельством воспользоваться для своих личных корыстных видов и в большой вред для остальных крестьян, составлявших собою целое общество.
Ракитин со своими единомышленниками, в числе одиннадцати человек, составлявшими вместе с семьями 42 ревизских души, поехал в Москву к Николаю Платоновичу и объявил ему о полном несогласии крестьян выйти на волю. При этом бурмистр и его товарищи заявили Николаю Платоновичу о своем желании получить свободу с поемным зареченским лугом, составлявшим третью часть всего луга, принадлежащего селу Белоомуту. За уступку луга и освобождение ходатаи предложили тотчас уплатить Николаю Платоновичу 50 тысяч рублей серебром. Сумма же, объявленная Николаем Платоновичем обществу белоомутских крестьян за все угодия и увольнение, составляла 142857 рублей серебром.
Между тем в обществе образовалась сильная партия, недовольная действиями бурмистра и его товарищей. Назначены были обществом доверенные лица для выяснения Николаю Платоновичу истинного положения дела. Передав всю суть недобросовестных действий бурмистра и его товарищей, уполномоченные общества представили немалую сумму, собранную ими между богатыми крестьянами за предоставляемое всему обществу освобождение со всеми угодьями. Остальной платеж выкупа был устроен при посредстве залога крестьян в московском опекунском совете, каковой платеж ограничен был 40-летним сроком. Погашен был этот платеж обществом крестьян много ранее срока.
Приезду доверенных от общества Николай Платонович был очень рад и высказал им, что он «ни под каким видом и ни за какие деньги никому не продаст пяди земли, принадлежащей потомственно крестьянскому обществу, и которой хозяином и личным работником состоит целое крестьянское общество». «На этом основании (так передавали мне слова Николая Платоновича современники события) я с неприятностью отказал Ракитину и другим, с ним у меня бывшим, которые просили, чтоб я отпустил их на волю с зареченскими лугами. Я предложил им отдельный от общества увольнительный выход получить без угожей земли, кроме дворовой». По просьбе доверенных, бурмистр Ракитин был удален от должности, а на его место назначен один из доверенных общества — С. И. Шлыгин; назначение это было сделано по просьбе общества.
В бытность свою крепостными крестьяне Белоомута жили хорошо, вели большую торговлю пшеницею, рогатым скотом, содержали трактиры и винную торговлю. Некоторым хозяйственным крестьянам Николай Платонович давал заимообразно денег на торговлю и для покупки рекрутских квитанций.
По отношению к самому себе Николай Платонович запрещал крестьянам кланяться в ноги и стоять перед ним без шапки.
Память о Николае Платоновиче живет в Белоомуте до сих пор. Во-первых, с его именем связано наименование придельного престола в кладбищенской церкви во имя святого Николая. Во-вторых, по случаю кончины Николая Платоновича, последовавшей в Англии, в Гринвиче, 31 мая 1877 г., верхнебелоомутским обществом крестьян составлен приговор, в котором вспоминаются покойного благодеяния, оказанные здешним крестьянам, и постановлено каждогодно, в день его кончины, творить общественную панихиду. В-третьих, имя Николая Платоновича и его родителей определено на вечное поминовение в церкви и, в-четвертых, по ходатайству белоомутского общества крестьян, подлежащею властью разрешено иметь в с. Белоомуте библиотеку имени Н. П. Огарева; разрешение состоялось в прошлом 1900 году, и общество на первый раз отпустило на библиотеку 40 р.
С портрета Николая Платоновича, полученного мною от H. M. Мендельсона, по желанию местного общества переснято две больших поясных фотографии, — одна для волостного правления, другая для библиотеки.
У белоомутского общества имеются еще два портрета Николая Платоновича: оба присланы в прошлом году, — один супругою Николая Платоновича, Натальею Алексеевною, которая письмом благодарила крестьян Белоомута за добрую память об ее муже, другой получен от графини Зубовой4, дочери сестры Николая Платоновича, Анны Платоновны. Как Н. А. Огареву, так и графиню Зубову общество благодарило письменно за внимание.
В архиве белоомутского волостного правления, кроме копии с увольнительного акта, хранится несколько писем Николая Платоновича, из которых привожу два, адресованных к бывшим старшинам.
1. Данила Семенович! Деньги пятьдесят шесть тысяч шестьсот семьдесят три рубля 81 коп. серебром, выданные мне при перелоге крестьян Белоомутских в счет следующей мне выкупной суммы, я получил, и затем остается крестьянам доплатить мне, за выключением 5845 р. асе, на серебро 13071 р. 43 к.; с означенной суммы, которую крестьяне мне остаются должны, процентов я никаких не требую, а прошу только внести мне в продолжение первого полугодия наступающего 1848 г. три тысячи рублей серебром; на остальную же сумму расположить платеж так, как крестьяне найдут для себя удобным, лишь бы деньги были заплачены мне к сроку, означенному в условии, при освобождении крестьян между ними и мной заключенному.
Искренне желаю, чтобы и с наступающим новым годом в селе Белоомуте более и более водворялись порядок и трудолюбие, и крестьяне действительно бы умели уважать свою свободу и пользоваться ею. Прошу все сие объявить крестьянам. 1847 года, декабря 23 дня, Москва. Николай Огарев.
2. Герасим Трофимович! Поздравляю вас с новою должностью и искренно желаю, чтобы управление Ваше Белоомутским обществом было для него так же полезно, как управление Вашего предшественника, Данилы Семеновича. Деньги, посланные Данилою Семеновичем в уплату следующих мне денег, тысяча пятьсот руб. серебром, по отъезде моем в С.-Петербург, получены в Акшене моим управляющим, в чем и прилагаю сие удостоверение. По бытности моей в Петербурге, если обществу Белоомутскому что нужно, я могу хлопотать, а потому напишите мне, адресуя: в С-Петербург, на Невском проспекте, в доме Ликишина, в контору Языкова и К®, для передачи Н. П. Огареву. Прошу поклониться от меня и пожелать всех благ крестьянам с. Белоомута.
С.-Петербург, 14 марта 1849 г. Николай Огарев <…>
Вот копия с приговора верхне-белоомутского общества крестьян по случаю кончины Н. П. Огарева.
«1877 года, июля 26 дня, мы, нижеподписавшиеся, Рязанской губернии, Зарайского уезда, Верхне-Белоомутской волости, села Верхнего Белоомута 1-го общества государственные крестьяне, бывшие по крепостному праву помещика Николая Платоновича Огарева, быв собраны на сельский сход, на коем, между прочим, нам объявлено о смерти бывшего нашего помещика Н. П. Огарева, скончавшегося в Англии, в Гринвиче, 31 мая сего года, на 64 году от рождения, почему мы, принимая во внимание все оказанные им нашему обществу неизгладимые из памяти благодеяния как в бытность крепостного права, так и при отпуске на волю в свободные хлебопашцы в количестве 1820 душ, со всеми угодиями, состоящими при нашем селе, за соразмерную без отягощения нас сумму, единогласно постановили: дабы почтить память нашего незабвенного и любимого нами бывшего помещика Н. П. Огарева, с сего 1877 года учредить отныне и на все времена: в день смерти его, 31 мая, каждогодно в воскресный день, ближайший к этому числу, творить об упокоении души его и родителей его поминовение в церкви через священнослужителей службою соборной панихиды, и кроме того, ежедневно иметь поминовение души его с родителями; расход на это производить из общественных сумм. Приговор этот записать в волостную книгу и хранить и исполнять его свято, в чем и подписуемся». Следуют подписи <…>
КОММЕНТАРИИ
правитьВасилий Кузьмич Влазнев (1839—?), крестьянин села Верхний Белоомут бывшей Рязанской губернии, поэт-самоучка и краевед-любитель, собиравший и публиковавший материалы по истории родного села. В 1860-х гг. способный и любознательный юноша учился в Москве техническому рисованию и резьбе по дереву. В это время он встретился и сблизился с поэтом-крестьянином И. З. Суриковым и членами его кружка. Стал писать сам.
Основу очерка «К биографии Н. П. Огарева» составили собственные детские воспоминания Влазнева, дополненные воспоминаниями отца мемуариста и других старожилов Белоомута. Ценность этих воспоминаний в том, что в них содержится картина взаимоотношений Огарева с крестьянами одной из его вотчин, которых он еще в 1840-х гг. освободил от крепостной зависимости, переведя их в разряд вольных хлебопашцев.
Очерк впервые опубликован в кн.: Под знаменем науки (Юбилейный сборник в честь Н. И. Стороженко, изданный его учениками и почитателями). М., 1902, с. 657—663. Печатается по этому изданию.
1 Договор Огарева с крестьянами вступил в законную силу после его подписания и регистрации в Рязанской палате гражданского суда 30 января 1846 г. представителями обеих сторон. От имени Огарева по его доверенности договор подписал крестьянин Верхнего Белоомута С. И. Шлыгин.
2 По указу о вольных хлебопашцах, введенному Александром I в 1803 г., помещики получали право отпускать своих крепостных крестьян на волю по обоюдному добровольному соглашению. Указ применялся крайне редко. К середине XIX в. было освобождено только около 150 тыс. крепостных (из общего количества в 10—11 млн ревизских душ).
3 Огарев приехал в Верхний Белоомут 21 марта 1839 г. из Владимира после свидания с Герценом.
4 Имеется в виду одна из дочерей Анны Платоновны — Вера Сергеевна, в замужестве — графиня Зубова. Вера Сергеевна дважды навещала Огарева в Женеве.
- ↑ В 1762 г. императрица Екатерина II крестьян села Верхнего Белоомута подарила гвардейскому офицеру Михаилу Егоровичу Баскакову, от которого, после [его] смерти, крестьяне достались его брату, сенатскому экзекутору Ивану Егоровичу Баскакову; дочь И. Е. Баскакова, Елизавета, была выдана замуж за отца Николая Платоновича, Платона Богдановича Огарева. Благодаря этому и крестьяне села В. Белоомута перешли во владение Огаревых. (Примеч. В. К. Влазнева.)