Александр Навроцкий. Крещение Литвы. Историческая драма в пяти действиях
правитьДействующия лица:
правитьЯГЕЛЛО-ВЛАДИСЛАВ — великий князь литовский и король польский.
ГЕДВИГА — его жена.
БОДЗАНТА — архиепископ Гнезненский.
ЗЕМОВИТ — князь Мазовецкий.
КОНРАД ОЛЕСНИЦКИЙ.
НИКОЛАЙ ОССОЛИНСКИЙ.
ВЕЙДАВУТИС, ДАНГЕРУД — литовцы из дружины Ягелло.
КОНРАД РОТЕНШТЕЙН — рыцарь тевтонского ордена.
ЛИЗДЕЙКО — креве-кревейто, т. е. верховный жрец всей Литвы.
ПОЯТА — его дочь.
ТРОЙНАТ, ГИНТОВТ — креве, т. е. главные жрецы храма Рагутиса и антокольского храма в г. Вильне.
ЯВНУТ, ТИРГАЙТО — вайделоты при храме Перкуна в Вильне.
НАРИМУНД — великокняжеский певец.
БИРУТА — няня Пояты.
ПРИСЛУЖНИЦА — Пояты.
БОЙВИД, СКАМУНД, КИРБАЙДО — слуги Лиздейки из вайделотов
РУКЛИС — мальчик-литовец
КОРЕЙВО — сторож.
ВКЛИКОКНЯЖЕСКИЙ ПАЛАЧ.
Да, я знаток по части вин,
По части хмельнаго напитка;
Но и по совести скажу,
Что вин таких не часто в жизни
Пивать пришлось. Как масло льется!
Пока в бокале остается
Хоть капля, тянет глотку к ней;
А опорожнишь, — так невольно
Потянет руку, чтобы снова
Его наполнить.
Пейте, пейте!
Запас велик! Его годами
Сбирал отец. А ты, Гедвига?
Иль ты не хочешь сделать честь
Его трудам?
Спасибо, милый!
Налей немного (Ягелло наливает в роговой кубок). Не сюда,
В хрустальный кубок.
Королева
Смакует вкус в вине и знает,
Что в хрустале его приятней
И пить, и видеть.
А у нас
Все пьют из рога, так как он
Имеет силу уничтожить
И колдовство, и чарованье,
И наговор на все напитки,
В него вливаемые.
Да,
От наговора или чар
Бывает часто много муки.
Не страшны нам все эти чары!
И искушенья сатаны
Все исчезают, яко дым,
Перед крестом животворящим
Иль освященною водой.
Кто хочет в рог, кто хочет в кубок
Вино вливайте; вы-ж, литовцы,
Мои сподвижники и слуги,
С известным всем гостеприимством,
Радушно потчуйте гостей.
Напрасный труд! Они и сами,
Как гуси воду, преисправно
Глотают меды и вино.
Веселый пир не будет полон,
Когда на нем не услаждает
Могучий бард своею песней
Сердца гостей. Позвать сюда
К нам Наримунда, он не даром
Своим искусством на Литве
Повсюду славен; он сумеет
Своею песней оживить
Вздремнувший дух иль вещей сказкой
Развлечь нас всех. Он здесь, конечно?
Хотя его я не видал
После поездки за тобою,
Моя княгиня.
Здесь! Сейчас
Я приведу его с собою,
Хотя он стар,
Но чудный дар все сохраняет
И так поет, что увлекает
И стариков, и молодых.
Он, как владыка, вызывает
В сердцах людей и стон, и крик,
И скорбь, и радость, и отвагу,
И месть врагам, и похвалу
Деяньям предков… (Входят: Дангеруд и Наримунд)
Вот и он!
Здоров-ли ты, мой Наримунд,
Певец великий?
Я здоров.
Меня, по милости богов,
Забыла смерть; а ты здоров-ли,
Великий князь?
Здоров и весел!
Пирую с молодой женой
Я в нашем замке и желаю,
Чтоб ты потешил нас и ныне
Своею песней.
Не впервые
Я молодых здесь вижу жен.
У твоего отца их было
По счету три, и каждый раз
Я после свадьбы, на пиру,
Их тешил песнями. И ныне
Готов служить тебе, но только
Я начинаю, знаешь ты,
Всегда одною песней.
Ныне
Ты пропусти ее и прямо
Начни с другой.
Нет, князь, нельзя!
Не изменил ни разу в жизни
Я этой песне, и теперь
Начну с нея.
Не нужно мне
Той… первой песни…
Как не нужно?
Воздать хвалу богам считаешь
Ты лишним, князь?
Твоим богам
Я не подвластен.
Не подвластен
Богам Литвы?
Ваш князь подвластен
Лишь всемогущему Владыке
Всего живущего, Христу.
Что говорит он? Ты, наш князь,
Внук Гедимина, сын Ольгерда,
Литвы могучаго владыки,
Стал христианином?
Позвал
Тебя на пир я не затем,
Чтоб речь вести с тобой об этом.
Ты спой нам песню иль поведай
Про славу предков, и получишь
В награду кубок.
Никогда
Я не приму такого дара
От христианина! Ты знал,
Что Наримунд всегда лишь славил
Сынов Литвы, родным богам
Служивших верно, для чего же
Ты повелел теперь меня
Позвать сюда?
Чтобы потешил
Ты песней нас. Ведь ты певец,
И пой, что приказать изволит
Тебе твой князь!
Не по приказу
Поют певцы, когда священный
Огонь богов охватит душу
И ярким пламенем согреет
По жилам кровь, тогда лишь льются
Из горла звуки, что невольно
В сердца людей проникнут быстро
И их разбудят. Но приказом
Тебе не вызвать их!
Заставлю
Тебя пропеть я! Извлечет
Палач те песни, коль охотой
Ты не споешь их!
О, Ягелло,
Что говоришь ты! Коль потребен
Тебе палач, так пусть же он
Тебе поет и песни. Я же
Не твой певец отныне! Можешь
Ты сотворить со мной, что хочешь:
Убить, замучить, искалечить,
Натешиться… но, несмотря
На власть, на силу, на богатство,
На всемогущество твое,
Не властен ты пропеть заставить
Меня, свободного певца! (Бросает лютню).
Возьми ее! Иныя руки
Пусть славят подвиги твои;
А от меня не жди напрасно
Хвалы изменнику богов!
Довольно! Смерть!
Потише, князь!
Не забывай, что здесь с тобою
Твоя жена, и что у нас
При женщине никто не смеет
Чинить расправу. Отошли
Его в тюрьму, а завтра утром
Рассудишь ты, чего достоин
Его поступок.
Ты ли это,
Литовский князь, указу няньки
Во всем послушный, как дитя?
Палач! (входит палач) Схватить и увести
Его в тюрьму, и пусть с рассветом
Он встретит смерть!
Чтоб Гедимину
Поведать все, что днесь творится
В его жилище.
Прочь! Скорее
Ведите вон!
Не горячись,
Как пес на привязи короткой,
Сплетенной женскою рукой. (палач уводит Наримунда).
Не огорчайся, Владислав,
Безумца выходкой и гневом
Веселья пира не смущай.
Ведь он старик — и потому
С таким упрямством защищает
Своих богов.
Не он один!
А много их в Литве найдется
Безумцев дерзких.
Но никто
Не помешает королю
Свой довершить великий подвиг.
У нас в отчизне, как у вас,
Такой же водится обычай,
Чтоб на пиру веселый дух
Певцы поддерживать старались;
И здесь меж нами есть один
Певец, затейник и рассказчик,
Который может от души
Тебя потешить.
Пан Адам!
Потешь-ка нас и короля
Веселой сказкой или песней,
Которыми, когда захочешь,
Ты можешь тешить без конца.
Охотно, королева-пани!
Хотя со мной и нету лиры,
Но может быть и без нея
Кой-что устроим (берет три кубка, ставит их рядом и извлекает из них звуки ударами ножа).
Эту песню
Не раз певал я. Впрочем, нет!
Сегодня вам я разскажу
Как создал Бог, на зависть миру,
Резвушку-польку. (начинает говорком под звуки мазурки).
Взял он вешний луч от солнца,
Томный свет луны,
Ясность неба, ропот моря,
Мерный плеск волны;
Сладость меда, горечь хмеля,
Аромат цветов,
Красоту царицы-розы,
Острие шипов;
Хитрость кошки, смелость львицы,
И коварство змей,
Ласки матери-тигрицы
Для своих детей;
Смех младенца, ярость битвы,
И отваги пыл,
Шопот страсти и молитвы,
Тишину могил;
Твердость старца, нетерпенье
Маленьких детей,
И любовь до изступленья
К родине своей;
Словом, все — всю прелесть мира
Бог в нее вселил
И грядущее с минувшим
В ней соединил!
Создал тело, дунул в очи
И зажглись они
Тем огнем, что губит сердце,
Коротает дни.
Роскошь тела, стройность стана,
Чудный, Божий лик, —
Вот какую в Польше панну
Видеть глаз привык.
Коль полюбит, так заменит
Целый свет одна;
А изменит — не печалься,
Так уж создана.
Панна, панна, наша радость,
Всех к себе манишь,
Ты, что красишь нашу младость,
Сердце веселишь;
Славу, почести, богатство,
Даже жизнь свою,
Все отдаст поляк природный
За любовь твою!
(все присутствующие поляки повторяют хором два последние стиха)
Правдива песня! Поднимаю
Заздравный кубок с нашим медом
За лучшую из польских женщин,
За королеву! Пью здоровье
Твое, красавица-Гедвига!
<…>
А каков
Литовский бард?
Не из трусливых.
Глядит как волк, и тоже вздумал
Перечить князю. Важный рыцарь!
Потешник, шут и скоморох!
У нас не принято смеяться
Над стариками. По годам
Ты мог-бы внуком быть ему,
Так придержать язык не худо
Тебе о нем.
Ты что за птица?
Я птица из породы той,
Которой боги дали когти
И клюв могучий, чтоб справляться
С своим врагом.
А кто просил
Тебя соваться в наши речи,
Сеньора птица?
Мало, видно,
Тебя учили, рыцеренок,
Почтенью к старшим!
Что? Ты смеешь
Так называть меня?
Да, смею!
Залетный аист!
Защищайся,
Покуда жив! меня?
Не горячись!
Вот этот меч исправно красил
Ваш белый плащ. Держись, мальчишка,
Пока живешь! (сражаются; вбегает Гедвига и становится между сражающимися).
Что здесь за шум?
Как смели вы в покоях князя
Скрестить мечи? Отдайте оба
Сейчас их мне!
Охотно, панна.
Прошу прощенья; но не мог
Оставить я без отомщенья
Тех дерзких слов, которых даром
Еще никто передо мною
Не смел сказать (указывая на поляков). Спросите их!
Отдай и ты!
Нет, никогда
Не отдавал меча я бабе,
И не отдам! Коль ты вмешалась
В наш поединок, так его
Нам отложить возможно, точно;
А уж меча не получить тебе от истого литовца.
Мы для него ножны имеем, (вкладывает меч)
И вот куда ему дорога!
А вашим ручкам непригоже
Держать меча, ведь он не легок
И не игла.
Молчи, презренный!
Иль этот меч… (подымает меч).
А как же мне
Твердил сегодня жрец, что с вами
Приехал в Вильну, что ваш Бог
Велит прощать врагам обиды.
Соврал, должно быть!
Да, ты прав…
Погорячилась я, забыла,
Что ты наш гость. (входит Ягелло).
Зачем в руках
Ты держишь меч?
Произошли,
Среди гостей, горячий спор
И ссора; рыцарь Ротенштейн
Не выдержал и обнажил
Свой храбрый меч, но тотчас отдал
Его любезно.
На кого же
Так рассердился Ротенштейн?
Вот на него. Все старики
У вас сварливы. Но пойдемте
Мы на балкон. Какая ночь!
Как блещут звезды! Что за воздух! (к гостям)
Надеемся, что здесь без нас
Не будет ссор? Пойдемте, рыцарь!
Вот вам ваш меч. Он здесь не нужен.
Здесь наше слово охраняет
Всех от обиды (все, кроме Вейдавутиса и Дангеруда, уходят).
О, Ягелло!
Как ты погряз! Прав Наримунд!
Нам, старикам, лишь остается
Уйти в леса, а здесь погибло
Влиянье наше. Встань, Ольгерд!
И посмотри, что днесь творится
В твоем дому! Литва родная!
Тебе до гроба не изменит
Твой верный сын. Нет, прочь отсюда!
На Жмудь, в леса! И пусть мой прах
Сожгут жрецы, а здесь, бесславно,
Я не погибну: не отдам,
Не променяю, как торговка,
Я веры предков, но умру
В той самой вере, как родился.
Скорей отсюда! (уходит).
А по мне
Что ксендз, что жрец, — одно и то же.
И если князь уж окрестился,
Так нам раздумывать негоже
Об этом деле. Вера — это
Не то, что шлем, не жмет, не давит,
И коль придется, так поправит
Мою казну, а в ней вся сила;
Меня же и мою семью
Сама княгиня окрестила.
Конрад, мой ненаглядный рыцарь,
Как я люблю его! С тех пор,
Как я увидела впервые
Его у князя, так во мне
Забилось сердце сильно, разом,
И что-то вдруг мне указало,
Что это он (входит Бирута). Тебе что нужно?
Пришла спросить тебя, сегодня
Пойдешь гулять ты?
Нет, останусь.
На целый день?
Еще не знаю.
Быть может, вечером…
Куда же?
Куда придется. А зачем
Тебе так нужно знать?
Да так.
Когда останешься, позволь
Пойти сегодня мне.
К кому?
Да не к кому. А, впрочем, если
Имеешь ты что передать
Иль переслать, так по дороге
Могу зайти я.
Нет, сегодня
Не нужно, няня.
Да и то
Давно ли виделись.
Давно уж!
Да ведь вчера.
Вчера! С тех пор
Прошла вся ночь, проходит утро,
Пройдет и день, и не увижусь
Я с ним сегодня.
Правда, правда!
Ведь для тебя, моя голубка,
То время, что проводишь с ним,
Летит как ветер, без него же
Так долго тянется, как будто
Остановилося совсем.
Ступай, Бирута! Я останусь
Сегодня дома.
Благодарствуй!
Так порученья никакого
К нему не будет?
Нет, не будет.
А не зайти ли, по дороге,
Узнать, здоров ли?
Как ты хочешь.
Ох вы, девицы! Видно, все мы
На тот же созданы покрой.
Прощай, голубка! Я зайду!
Прощай!
Прощай! Послушай, впрочем…
Нет, ничего!
Уж говори!
Я подожду (входит прислужница).
К тебе пришел
Жрец-вайделот.
Который?
Явнут.
Зови сюда (прислужница уходит).
Я подожду?
Не нужно, милая, ступай!
Прощай, голубка! (уходит).
Явнут, он,
Как говорил Конрад мне, тоже
Уж втайне принял христианство,
И человек вполне надежный.
Зачем пришел он? (входит Явнут). Здравствуй, Явнут!
Что скажешь нам?
Пришел спросить,
Не пожелаешь ли сегодня
Придти во храм?
Зачем?
Молиться.
Сегодня пятница.
Ах да!
Я провожу тебя.
И ты
Меня зовешь во храм молиться?
Ты, Явнут?
Да (тихо). Ты здесь одна?
Одна.
А там?
И там, должно быть,
Нет никого.
Сегодня рыцарь
Зовет тебя.
Сегодня… Боже!
Совсем?
Совсем и навсегда!
Уж все готово! Ты со мною
Пойдешь во храм, но на дороге
В повозку сядем и поедем
К Понарской башне, там уж рыцарь
Все приготовил.
Страшно… если…
Решиться надо! Коль упустишь
Подобный случай, так не скоро
Другой представится такой.
Но жаль отца!
Но что же делать,
Когда нельзя устроить так,
Чтобы с обоими ужиться.
А если вдруг узнают нас
И остановят, иль поймают
У самой башни.
Что ж, скажи,
Что ты хотела прогуляться
В лесу священном. Ведь в Закрет
Тебе никто не запрещает
Ходить гулять.
Но не с тобой,
Да и не ночью.
Доверяет
Он мне во многом. А тебя
Так любит слепо, что поверит
Всему, что скажешь.
Да, он любит,
А я… на что решаюсь…
Тсс!..
Идет отец твой!
Уходи!
Зачем! Чтоб не будить напрасно
В нем подозрений, я останусь.
Так ты согласна?
Я… не знаю…
Решайся!
Да!
Пойдешь?
Пойду! (входит Лиздейко)
Зачем ты здесь?
Пришел спросить,
Владыко вещий, не пойдет ли
Сегодня в храм твоя Поята.
Что ж, пойдешь?
Пойду, отец!
Сегодня пятница.
Ступай.
Теперь для нас к богам молитва
Нужней всего. Настало время,
Когда отступник веры предков,
Наш князь, не только сам решился
Стать христианином, но вздумал
И весь народ, вслед за собою,
Отдать во власть жрецам-пришельцам
Из края чуждого (к Явнуту). Ты слышал?
Слыхал, владыко.
Явнут, ты
Достойный жрец! Хоть ты и молод,
Но в вере крепок, и к служенью
Всегда усерден, и в борьбе
С врагами веры на тебя
Я положусь во многом. Да,
Меня не наградили боги
Мужским потомством. Дочь — не сын…
Она чужда деяньям рода,
В котором выросла.
Отец!
Не оскорбляйся. Я глубоко
Тебя люблю, но в это время
Ты не заменишь мне того,
Кому я мог бы передать
И власть мою, и все надежды,
И месть врагам, дерзнувшим нагло
Нам изменить. Я стар и болен,
Я долго не могу прожить;
Но я не сдамся до могилы,
Вступив в борьбу! И кто же будет
Моим преемником?
Отец,
Не сокрушайся о грядущем:
Оно неведомо. Быть может,
Все выйдет к лучшему.
Ребенок!
Не в силах даже ты понять
Мои слова. Вот Явнут, тот
Меня вполне поймет?
Владыко,
Я слишком молод и ничтожен,
Чтобы дерзнуть тебе ответить
На твой вопрос. Но верю я,
Что в этом деле одолеет
Лишь тот, кто прав.
Ты воин веры,
Ты предан ей, и на тебя
Я возлагаю много, много
Надежды в поднятой борьбе.
Ты не изменишь, и тебя
Они не купят. Подойди
Ко мне, мой сын (обнимает его). Тебя в грядущем
Ждет славный путь. Когда настанет
Мой смертный час, то грозный посох,
Знак вещей власти, перейдет
В твою десницу.
О, Владыко!
Я недостоин и помыслить
Об этой власти! Я ничтожен,
Я сын рабыни…
Да, но будешь
Ты всех знатнее. Долго думал
Я о тебе, о вас обоих,
И убежден, что все замолкнет
Перед тобой, когда ты станешь
Пояты мужем (обнимает обоих). Да, друзья,
Смутились вы, но я решил —
И так исполнится (входит Бойвид).
Владыко!
Сюда идет великий князь!
К кому? Ко мне?
К тебе, должно быть.
Впустить его?
Впусти (Бойвид уходит). Ступайте,
Мои друзья (Поята и Явнут уходят). Чего он хочет?
Зачем пришел? О, боги, дайте
Мне вашу мощь, чтоб грозной речью
Его увлечь и возвратить
К богам Литвы!
Здоров ли ты
Мой старый друг?
Здоров.
Не видел
Тебя давно я, и пришел…
Пришел… зачем?
Чтобы поведать
Тебе о многом.
Знаю все,
Что натворил ты, князь Литвы,
Потомок доблестнаго рода;
Ты изменил родным богам
И перешел к врагам.
Напрасно
Ты называешь тех врагами,
Кого привез я. Не враги,
Они друзья нам. Их корона
Моею сделалась.
К чему
Тебе нужна корона стала
Чужой земли? Довольно было
Носить свою. Не для нея,
Не для короны Польши вздумал
Ты совершить столь тяжкий грех.
Для чужеземки, для того лишь,
Чтоб овладеть ея красой,
Чтоб насладиться, как мальчишка,
Ея притворством, ты дерзнул
Попрать ногами веру предков
И изменить богам
Не мог
Я получить корону Польши
Иным путем.
Не мог?
Конечно,
Не мог иначе. Иль тебе
Известен был легчайший способ,
Чтоб овладеть и королевой,
И королевством?
Да, известен.
Какой? Скажи?
Спроси о том
Твой верный меч, да вспомни только
Отца и деда все деянья.
Не мог я поступить иначе.
И то, что сделал, то теперь
Не изменю.
А твой народ?
Народ одной со мною веры
Быть должен.
Ну, а если он
Тебя послушать не захочет?
Заставлю силой! О тебе же…
Не безпокойся; знаешь сам,
Что ничего со мною силой
Тебе не сделать.
Не хочу
Я принуждать тебя, но если…
Довольно, князь! Я знаю сам,
Что должен делать; и конечно
Не у тебя просить совета
Кревейто будет! Кто давал
Отцу советы, тот от сына
Не примет их. Ступай домой!
Ведь по тебе давно, должно быть,
Скучает полька. Там, и с нею,
Молись богам ея, а здесь
Тебе не место!
Что ж ты хочешь
С собою сделать?
Погоди —
Увидишь сам.
Но может быть…
Ступай, отступник!
Но, пожалуй,
Ты вздумаешь мутить народ,
Тогда…
Ступай!
Не заставляй
Меня вступать в вражду с тобою.
Я не желаю причинить
Тебе вреда, но если ты
Меня заставишь…
Уходи!
Уж больший вред чем тот, который
Ты мне нанес, не причинишь
Ты ныне нам. Не безпокойся!
Народ не сделается жертвой
Раздора нашего.
Прощай!
Не осуждай меня…
Зачем!
Когда ты сам, своей охотой,
Покинув веру, осудил
Себя на вечное безславье.
Ступай отсюда, христианин!
Здесь вам не место! Боги предков,
Родной Литвы владыки, ныне
Уж не твои, Ягелло, боги.
Ты продал их! но ты ведь смертен,
А боги вечны, и в грядущем
Они жестоко покарают
Тебя за все. А в царстве их
Я призову тебя к ответу,
Литовский князь, отступник веры
И Польшей купленный король! (Ягелло уходит).
Как долго не идут они!
Придут-ли? Ну, а если Явнут
Вдруг выдал нас? Не может быть!
Ведь он не силой, добровольно
Стал христианином. А впрочем,
Честолюбивыя желанья,
Корысти жажда, или страх
Всегда легко овладевают
Людьми такими. Боже, если
Узнал старик о нашем бегстве
И принял меры! Ведь тогда —
Погибло все! Запрут голубку,
Замучают, и нет ни средств,
Ни сил, чтоб вырвать дорогую
Из злобных старческих когтей.
Вельможный князь, сдержать не в силах
Я ваших бешеных коней.
Оставь! Не дергай их! Я сам
Их успокою. (уходит. Входят: Поята и Явнут, вслед за ними Тиргайто).
Никого
Не вижу я! Ты не ошибся?
Я слышу ржание коней.
Он здесь! Сейчас его отыщем! (уходит в ограду).
Отец, мой дорогой отец!
Что ныне станется с тобой
Когда ты, наконец, узнаешь,
На что решилась я? (прислушивается) Идет!
О милый, милый, разве в силах
Я отказать тебе теперь
В твоей существеннейшей просьбе,
Когда к тому же и мое
Она желанье разделяет. (Входит Ротенштейн).
Ты ждал меня? (обнимаются).
Давно, голубка!
И думал уж, что, может быть,
Нас выдал Явнут, и погибло
Все наше счастье.
Не могла
Придти я раньше; знаешь, милый,
Что я могла уйти из дома,
Лишь под предлогом совершить
Молитву в храме Перунаса;
А ведь подобныя молитвы
Нельзя иначе совершать,
Как только на закате солнца.
Пора в дорогу! Все готово!
Я лучших отобрал коней!
Пойдем, голубка! Нам теперь
Необходимо удалиться
Скорей от Вильны. Наступает
Сырая ночь, встает туман,
Дороги здесь мне незнакомы,
Мы можем сбиться…
Погоди
Хотя еще немного, милый!
Нельзя, нельзя!
<…>
Беда, какой и не бывало!
Пропали мы! О срам, о ужас!
Верховного владыки дочь
Из дома отчего сбежала.
Прогонят нас! (входит Скамунд) Ну что, нашли?
Кого?
Пояту!
Не иголка,
Не затеряется в песке!
Уж если вздумала убраться,
Так не одна. Из пришлецов
Нашла помощников и с ними
Теперь далеко!
Что-то будет
За это с нами?
Ничего!
Ее беречь заботой было
Не нас с тобой. У ней своя
Была прислуга.
Где ж Бирута?
Должно быть, с нею убралась.
Не может быть! Она стара!
Ей на коня взобраться трудно;
Не усидит. Что там за шум?
Ведут кого-то! (вводят Бируту с цепью на руках) А, поймали!
Попалась, старая!
Пустите!
Хоть дайте дух перевести.
Ох, умираю!
Околей,
Так легче будет! А не то
Тебя помучает изрядно
Владыко наш. (к Скамунду) Ступай к нему
И доложи, что изловили
Мы эту гадину. (Скамунд уходит)
Помилуй
Меня могучий Перкунас!
Помилует тебя палач,
Когда под пыткой искалечит
Тебя до смерти. Тсс!.. идет
Сюда Владыко. (входит Лиздейко).
<…>
Великий бог! Что будет с нами?
Что сотворят они с тобой?
Спокойны будьте! Не посмеют
Они коснуться до Перкуна
И до священного огня!
Покончат живо! Уж пора
Низвергнуть идолов, и в храме
Святую жертву вознести.
Идут!
Сюда?
Сюда, должно быть!
Великий князь, княгиня с ним
И христианские жрецы
Из Польши с князем прибылые.
За ним поляки, крестоносцы,
И наших много!
<…>
Жрец, Лиздейко,
Идет сюда!
Вели скорее
Замкнуть все двери!
Нет, нельзя!
Тогда мы все у них, как в клетке,
Очутимся, и сотворить
Они над нами могут все,
Что пожелают.
Что-же делать?
Впустить сюда.
Ты отвечаешь
За безопасность королевы,
И нашу также?
Отвечаю!
Зачем ты здесь?
Я здесь по праву;
Но должен я спросить тебя,
Зачем здесь ты?
Король желает…
Какой король?
Мой муж!
Король
Он для тебя и для поляков,
А для Литвы остался он,
Как прежде был, великим князем.
Король иль князь, но господин
Над всей Литвой желает, чтобы
Вот этот храм был обращен
В святую церковь, дабы в нем
Святому, истинному Богу,
Который, в благости своей,
Его прекраснейшую душу
Познаньем правды осенил.
То правда, князь?
Да, это воля
И королевы, и моя.
Твоя, безумец! Позабыл
Ты, видно, прошлое навеки.
Припомни, дерзкий, как ребенком
Ты приходил сюда с отцом,
Ольгердом славным, и во прахе
Склонялся здесь перед святыней
Отца и предков, унося
С собой священную частицу
Неугасимого огня.
Припомни все, что здесь творилось,
Как здесь не раз с тобой молилась
Твоя дружина удалая,
Когда, оружием сверкая,
Она клялась передо мной
Иль победить, иль умереть,
И побеждала постоянно…
То было прежде…
Замолчи!
Меж мной и князем в толмаче
Нужды доселе не встречалось!
Опомнись, князь! Иль ты дерзнешь
Коснуться грозного Перкуна
И потушить огонь священный,
Которым были зажжены
Литвы священные костры
С великим прахом Гедимина
И с прахом твоего отца,
Ольгерда грозного?
Король,
Не позволяйте всенародно
Вам угрожать. Иль еретик
Для вас дороже вашей чести,
Державной чести короля?
Спеши, великий государь,
Окончить начатое дело.
Не медли более!
Оставьте!
Пусть скажет все! Его теперь
Не в силах я молчать заставить.
В последний раз я говорю
Тебе, наш князь, не издевайся,
Не искушай деяньем дерзким
Терпенье бога. О, не верь
Наветам чуждым! Ни полякам,
Ни крестоносцам, ни иным
Не дорога святыня наша,
Святыня предков. Ты же, князь,
Ты сын литовца! Ты владыка
Родной Литвы! И неужели
Решишься ты коснуться дерзко
Ея богов?
Я христианин.
Отступник ты! Я это знаю!
Но не забудь, что Гедимин,
Твой дед великий, поклонялся
Богам Литвы, что помогли
Они ему всю жизнь высоко
Держать, во славу, меч победный
На страх врагам, а в их числе
И крестоносцы-христиане
Не раз, к своим богам взывая,
Постыдно бегали пред ним.
Погибнешь ты! Не верь пришельцам!
Погибнешь ты! И не спасут
Они тебя от гнева бога
И страшной смерти!
Нет, не верь
Его словам, король великий!
Бессилен гнев обрубков мертвых
Пред вечным царствием Христа.
Увидишь сам! Беритесь смело
За истукана! Дайте мне
Кувшин с водой! Я сам залью
Огонь ненужный!
Повинуйтесь
Словам епископа.
Ему?
Пусть будет так! Я сделал все,
Чтобы спасти тебя от смерти,
Литовский князь! Слова пришельцев
Тебе доступней, чем мольбы
Всего литовского народа.
Пусть будет так! Увидят все,
Как страшно покарают боги
Своих врагов. (начинают валить Перкуна) Перкун могучий!
Великий бог… владыко грозный…
Священный Знич…
Вали дружнее!
Упал!.. Лежит!.. И все спокойно?
И живы все?.. И гнев Перкуна
Не поразил дерзнувших свергнуть
Его во прах?.. О Знич, о боги,
Так вы бессильны! (Закрывает лицо руками).
Видишь сам,
Что этот бог был истуканом
И, ниспровергнутый, во прахе
Лежит недвижим, как чурбан.
Ты обманулся! Обратись же
К другому, истинному Богу,
Который вечен, припади
К его стопам и вместе с нами
Прославь величие Творца.
Ваш Бог сильней, ваш Бог могучей, (указывает на Перкуна).
Но он, но этот был мой бог.
Ему служил я и молился,
И именем его вещал
Всегда народу. Я не в силах,
Да и не должен пережить
Его позор. Тебя низвергли —
И место мне возле тебя!
Прощайте все; прощай, Ягелло!
В последний раз вам возвещаю
Я волю бога; он низвержен,
Но и над вашим Божеством
Глумились люди в дни страданий.
Потушен Знич, но там, на небе,
Взойдет он завтра, осветит —
И вам, слепцам, свое прощенье
В лучах пошлет. А я… а мне…
Довольно жить! (обращаясь к Перкуну) Коль ты во прахе,
Так должен обратиться в прах
И твой служитель! (Вынимает из-за пояса кинжал и убивает себя, падая к ногам Перкуна).
Что он сделал!
Самоубийца!
Замолчи!
И не глумись над тем, кто долго
Был нам отцом, кто веру предков
Хранил столь твердо, кто служил
Богам, достойным Гедимина.
Подайте знамя! (прикрывает знаменем труп Лиздейки).
Да прикроет
Тебя тот стяг, который ты
Вручал мне в храме, призывая
Благословение богов (к литовцам).
Ступайте все! Костер сложите,
И вместе с божеством сожгите
Его последняго жреца!
Князь, не забудь заветы веры!
Ты христианин, и не должен
Им разрешать — с таким почетом
Творить языческий обряд.
Почет врагам, на поле битвы
Достойно павшим, мы привыкли
Всегда давать, а он был другом,
Он был отцом нам много лет.
Он был хранитель нашей веры,
Так пусть же по ея обычью
Над ним и тризну совершат (к литовцам).
Возьмите их и отнесите!
А после смело приходите
Вы в новый храм, и Бог Христос,
Бог милосердья бесконечный,
Вас не проклянет за почтенье
К телам отцов.
Нельзя же, князь,
Давать почет…
Молчи! Довольно!
Я христианин, но я князь!
И не позволю вам мешаться
В мои дела! Идемте все!
И праху вещаго Кревейто
Последний воздадим почет!
А мы в сем храме воздадим
Хвалу Всесильному Владыке
Всего живущего, Христу (запевает Te Deum).
Теперь и я могу спокойно
Молиться Богу христиан!
Н. А. Вроцкий (А. А. Навроцкий). Крещение Литвы // Русская речь. 1879. Кн. IX. С. 11 — 76.
Подготовка текста — Лариса Лавринец, 2006.
Публикация — Русские творческие ресурсы Балтии, 2006.