Крест на поляне (Гордин)

Крест на поляне
автор Владимир Николаевич Гордин
Опубл.: 1916. Источник: az.lib.ru

Владимир Гордин

править

Крест на поляне

править
Уважаемой Антонине Дмитриевне

Барановской

почтительнейше посвящаю.

Я приладился на берегу ясного озера, на росистой траве, там где лютик, васильки и ромашка. Восхожее солнце надело стальную кольчугу, взмахнуло серебряным крылом по сини небесной и одарило Божий мир.

Возрадовалось озеро стойкое, бездонное, возрадовался лес — березки белые, закраснелся желтый, смытый песок. И часовня Покрова Богородицына просветлела, a на черной маковке огненный крест ударился в небо.

На строганном плоту, в красной до колен рубахе, опоясанный, плывет сюда, белой реденькой бородкой потряхивает, да витую сеть прилаживает дедушпка-дедко, славный рыбак, сказитель именитый. Много сказок он мне сказывал про богатырей святорусских, да про снятых подвижников, праведных. Но больше полюбилась мне песня, небыльная, пропетая жалобным гласом в досуг закатный, под красный звон малой церковки — вечерний звон.

Что-то нынче даст Господь?

А пока, простоволосый, лежу я на мягкой траве, травой укрытый, ничего ведать не ведаю и думать нс хочется. Тихо, чуть слышно, чтобы только святы ангелы, да малы дети услышали, вывожу я на свирели зеленой, на свирели моей дедушкину песню небыльную, немудреную.

*  *  *

На вечерней поляне, у самой тени леса, под зеленым светом неба мирно спал, запрокинув голову, малый белый пастушок у стада. II вдруг, откуда ни возьмись, волчонок из кустов. Всполошились дремавшие кудряжики-овцы, завыли зоркие собаки-сторожки. Пастушок вскочил, схватился за рогатину, да задумался и бросил наземь, подошел пастушок к волчонку с голыми руками и заговорил с ним по- ласковому.

— Ты не трогай нас, волчонок, не трогай, и мы тебя не тронем. А голоден ты, накормим.

И принес пастушок волну паленую лопатку телячью.

— На! Вот тебе!

А волчонок и голодный, а долго не брал, все принюхивался, да фыркал недоверчиво и так страшно глазищами ворочал, ну, а под конец все-таки решился. И до отвалу наелся, облизывался, а наевшись, лег.

Тут пастушок ему и говорит:

— Вот что, волчонок, оставайся-ка с нами жить. Мы тебя но обидим! И пе бойся. Скоро придет с большим стадом отец и братья, хорошо будет, весело.

Как услыхал волчонок про отца и братьев пастушковых, вскочил, и, куда что! — головой замотал..

— Не верю им, не верю!

— Уж я-то попрошу, — сказал пастушок, — не тронут. Смотри, вот те крест! А коли тебя убьют, умру и я.

— Не верю! Никогда не поверю! — мотал головой волчонок и, поджав свой длинный хвостище, скоро так ушел в лес.

*  *  *

Прошла полночь. Алым огнем запылала на небе ширина, Тихий ветер, подул от восхода. Затрещали хрусткие сучья. Отстранялись, пораздвинулись молодые березки. А из-за старых обросших стволов глянул бурый зверюга. Лениво переваливаясь, косым лапищем мял, медведь росные травы.

Напугались овцы-кудряшки, заворчали собаки-сторожки. Кинулся спросонья белый пастушок с рогатиной, да протер глаза и одумался, бросил в кусты рогатину и пошел к медведю с. голыми руками. Говорил пастушок и с медведем по-ласковому.

— Медведюшка, ты медведюшка, ты не трогай нас, а мы тебя не тронем. А голоден ты, накормим.

И несет медведю телячью лопатку вяленую.

— На! Вот тебе.

Замотал головой медведь:

— Ладно, мол, ладно.

Н пошел зверюга уписывать — кусок, за куском. А наевшись до отвалу, разлегся на влажной бело-росной трапе.

Тут пастушок ему ласково:

— Медведюшка, а медведюшка, оставайся-ка с нами жить. К утру с большим стадом придет отец, и братья, вот хорошо-то, вот весело будет.

Зашевелился медведь.

— Ты нс бойся, медведюшка, они тебя не обидят. Уж я-то просить буду, не тронут, вот то крест! А коли тебя убьют, умру и я.

Замотал медведь головой:

— Ладно, мол ладно.

И заснул.

Белый пастушок долго гладил бурую шерстку, щекотал, за ушком, медвежьим. И под песельный свист вьюрка-пересмешника, да клич далекой иволги прильнул, к толстой, косматой шее и сам, заснул.

Заиграли над ними самоцветом, лучистые звезды, склонили головы, покрытые острыми шлемами, седые богатыри, седого леса.

Рассеклось на двое червонное солнышко, светел луч запрятался в росе. Разбежались торопливо низкие ельнички.

Тихонько пощипывая сонную траву, шло, подвигалось превеликое стадо, и, смешавшись со стадом меньшим — скакуны-кони, коровушки-бурушки, овцы-кудряшки, — разлеглось после дальнего пути на поляне.

Как увидели братья, как увидел отец — крепко спал парнишка, обнявшись со медведищем, — и давай себе подкрадываться. Подошли они близехонько да рогатиной по медведюшке, по сонному: одна рогатина в бок, другая в спину, третья попала в головушку. И заревел от боли зверюга.

Проснулся пастушок, протер глаза, а медведь мертвый лежит. И заплакал пастушок горестно:

— Зачем вы убили моего медведюшку. Какие вы!

Затужил, заметался белый пастушок. Затуманился. Поблеяли синие глазыньки. Ко полудню занемог, а в вечеру, в первую зоревую звезду, отнес ангел детскую душу ко престолу Божьему.

В третий день хоронили пастушка средь цветистой поляны. Насыпали холм зеленый, на холме поставили низкий крест каменный: на камне — по правой руке лики святых апостолов Петра и Павла, а по левой Иоанн да Матвей, на середке распятие.

В ту ночь месяц и звезды не светили. Сердитый гром обнимался с легкой бурею, небо плакало. А как жалостно выли звери.

Путник усталый, по каким делам идешь ты? По торговым, иль на богомолье, снимай с плеч тяжелую котомку, наземь клади свой острый посох. Смело отдыхай под крестом из сера-камня, мирно спи от заката смутного вечера до ясной зари. На той поляне, в кольце черном непросветного леса — ни один лютый зверь не тронет тебя.

Источник текста: Сборник «Пряники осиротевшим детям», — Петроград, 1916. С. 39—42.