Краткое начертание сибирской истории
правитьСия пьеса сочинена г. Шлецером, профессором Московского университета; мы перевели ее из одного французского журнала. Иностранцы с удовольствием читают все, что относится к нашей истории. Имеем причины надеяться, что читателям Вестника не неприятно будет взглянуть на нашу Бразилию. Изд.
История открытия и завоевания Сибири русскими представляет разительное сходство с покорением Америки испанцами, случившееся почти в одну эпоху. В ней содержатся деяния, по-видимому невозможные, исполненные горстью людей, которые всеми своими успехами обязаны одной отваге. Сия обширная страна, несмотря на суровость климата, под владением россиян немедленно превратилась в землю плодоносную, удобную для жительства: где прежде были пространные леса, обитаемые дикими, там в короткое время явились обработанные поля и построены города многолюдные. Начало истории Сибири не представляет ничего достоверного; неизвестно даже баснословие оной. Греки и римляне не знали ничего о сей стране неизмеримой; свет обратил на нее свое внимание уже во времена славного Чингисхана, который покорил под власть свою народы и области, составившие потом Сибирь. Страны, лежащие между Байкалом, верхним Енисеем и Каспийским морем, долго не могли забыть его завоеваний и опустошений; многочисленные курганы, или татарские могилы означают путь, по которому проходил сей бич Азии. Сыновья Чингисхановы разделили обширные завоевания отца своего; распри их совсем незанимательны. Они попеременно были изгоняемы похитителями из своих областей, и в свою очередь изгоняли их самых. Один из них, по имени Махмут, на берегу Иртыша построил город Искер, известный у россиян под названием Сибири. Едигер, внук Махмутов, уже платил дань России; он был свержен Кучум-ханом, потомком Чингис-хана; все семейство его было умерщвлено, кроме Сейджака, который, убежав в Бухарию, старался возвратить себе потерянные области.
В царствование Кучум-хана россияне начали короче знакомиться с Сибирью. Земли, лежащие между Уральскими горами и Белым морем, уже находились в их власти; быв побуждены известиями самоедов и зырян о странах Зауральских, они отправились в оные, надеясь получить в добычу великие богатства. Русские обратились целыми толпами к новым областям. В царствование великого князя Иоанна Васильевича российское войско двинулось от берегов Вологды и переправилось через Уральские горы, до тех пор почитаемые неприступными. Поход сей состоял в набегах на остяков, самоедов и вогуличей; войско возвратилось с богатою добычею из мехов. Скоро опять забыли о Сибири и занялись покорением Капчака. Царю Иоанну Васильевичу, которого правление столь достопамятно для России, судьбою представлено было открыть и завоевать сии важные провинции.
Один богатый человек, именим Аника Строгонов, в то время жил в Соль-Вычегодске, при устье реки Вычегды, впадающей в Двину. Он происходил от племени татарского, давно уже поселившегося в России. Дед его мирза (князь татарский) пришел в Россию в царствование великого князя Дмитрия Донского, и прославился, как говорят, введением в употребление щетов, известных между татарами со времени весьма давнего. Богатство Аники состояло в соляных рудниках, находившихся в окрестности Вычегды, которыми цари пожаловали его старших братьев, и которые после их смерти достались Анике. Кроме того, он вел торги мехами с соседственными народами; что подавало ему частые случаи видеть людей, которых язык, одежда и нравы были вовсе неизвестны. Сие обстоятельство поселило в нем желание узнать места, лежащие на другой стороне гор Уральских. Он свел знакомство со многими из упомянутых людей и под их руководством переправил через горы некоторых своих подчиненных. Многие родственники Аники, ободренные удачными успехами в сем предприятии, на другой год отважились перейти через горы, взяв с собою большое число спутников. Они доходили до реки Оби и возвратились с богатым грузом, состоявшим из мягкой рухляди. Взаимное сообщение становилось день ото дня деятельнее. Аника знатно увеличил свой достаток: купив земли и людей, он занялся украшением деревень и берегов Вычегды. Скоро потом он отправился в Москву для донесения царю о своих открытиях. В награду за деятельность и усердие пожалована ему Пермь в полное владение. Страна от Соликамска до Чусовой была населена весьма мало; он получил позволение основать на ней жилище и пользоваться всеми произведениями тамошнего края. Соликамск в то время еще не был построен. Через несколько лет родственники его приобрели равное право на земли, лежащие при берегах Чусовой и Тобола, и умели найти в них великие для себя выгоды. Рассуждающий читатель видит с удовольствием, как сия страна, дикая и бесплодная, доставшись в творческие руки Строгоновых, превращается в край обитаемый и цветущий. Сии распоряжения представляют царя Иоанна Васильевича совершенно в другом виде, нежели его подвиги военные, которые показывают в нем только завоевателя; но труды мирные свидетельствуют, что он был достойный предшественник Петра Великого, занимавшийся не только покорением провинций, но созидавший, так сказать, новые мудрыми своими узаконениями. Поселение Аники составило маленькую вольную область, которая зависела только от России; внутреннее управление предоставлено было на его волю. Она могла содержать небольшое войско и принимать всякие меры к своему защищению; но была также обязана покровительствовать платящим дань России вогуличам от набегов татарских, и искать случая сделать покушение на владения татар иртышских. Успех сего предприятия был крайне сомнителен. Казалось, еще долго надобно было ожидать, чтобы произвести оное в действо. Нечаянный случай дал сему делу совсем другой оборот.
По завоеванию царства Капчакского, Россия граничила с Каспийским морем и имела сношения с Персией. Богатые купеческие караваны, отправлявшиеся из одного государства в другое, возбудили жадность в донских казаках. Самые царские посольства не были безопасны от их хищничества. Кому известна древняя история сего достойного примечания народа, то не удивится духу своевольства и необузданности, господствовавшего между ними. Казаки происхождением своим обязаны смутным временам татарского владычества. Великое множество русских, лишенных достоинства и имений своих пришедшими от дальних стран завоевателями, решились спастись бегством и удалиться на берега, почти необитаемые, Днепра и Дона. Они составили общество, под именем казаков, и скоро храбростью своей сделались свету известными и страшными. В характере их видно было чудесное соединение великодушия, мужества и любви к грабительству; в чем они совершенно уподоблялись немецким рыцарям времен феодальных, или нынешним бедуинским арабам. Закон чести был единственным законом, которому казаки покорялись. Все бытие их зависело от войны. Труды и опасности не были для них страшны: они более всего боялись работы единообразной и продолжительной, и потому немногие занимались землепашеством; жившие у берегов рек упражнялись в рыбной ловле, но все вообще были преданы грабительству. Козаки донские особливо сделались ужасными. Страны, омываемые Волгою, беспрестанно были подвержены их набегам. Необузданная вольность их не могла нравиться царю Иоанну Васильевичу, который любил строгий порядок и хотел завести оный в своем царстве. Монарх, разгневанный неповиновением казаков, послал против них многочисленное войско (в 1573 и 1574 годах). Часть их была побита, другая рассеяна, а прочие взяты и переселены в разные места. Около шести тысяч ушли к стороне реки Камы и искали в пустынях убежища от гнева царского.
Атаман или начальник сих казаков был Ермак Тимофеев. Сему отважному герою предоставлено было судьбою произвести в действо намерения царя Иоанна Васильевича, которые он давно имел в рассуждении Сибири. Ермак, спасаясь бегством со своею дружиною, случайно пришел в Орел — городок, небольшое местечко, недавно построенное во владении Строгоновых. Внук славного Аники, Максим Строгонов, управлял оным. Сей, боясь быть ограбленным, благосклонно принял атамана и снабдил войско его всеми потребностями. Ермак спокойно провел у него все зиму и часть лета. Он воспользовался сим временем для разведывания от соседних народов о Сибири. Узнав, что не трудно пробраться в нее посредством реки Чусовой, и что сия земля изобилует великими богатствами, ему захотелось испытать свое счастье. Чтобы ни случилось, он мог выиграть много и не потерять ничего. В самом деле, если бы он остался долее на земле Русской, ему надлежало бы опасаться впасть в руки раздраженного монарха: тогда неминуема смерть постигла бы его и товарищей. Напротив, Сибирь представляла ему славные битвы, потом успех, богатства, почести, изобилие.
При конце лета (1578), Ермак, снабденный всем нужным от Строгонова, сел на суда и пустился по Чусовой в Сибирь. Не зная местоположения, он ошибся в дороге и вшел в Сылву, впадающую в Каму. Наступала зима: Ермак, увидев свою ошибку, должен был остановиться. Он решился провести зиму на том же месте, выбрал удобное положение земли, укрепил его рвами и окопами. Место сие и ныне называется Ермаково городище, в честь своего основателя. Чтобы не оставаться зимою в совершенной праздности, он посылает против вогуличей, своих соседов, отряды войск, которые возвращались с богатою добычею. Впрочем он содержал подчиненных в строгом военном порядке; беглецов и преступников наказывал смертью, а своевольство удерживал меньшими наказаниями. Для отправления Божьей службы, с помощью некоторых беглых монахов построена была часовня. Все сии поступки достойны замечания: они дают понятие о первобытном характере казаков. Благочестие и теперь еще кажется одним из отличительных свойств их.
По начатии весны, Ермак с большею частью своего войска отправился в предназначенный поход. Около тысячи человек товарищей по его согласию остались на прежнем месте и основали первое российское поселение в сих странах диких. Между тем Ермак скоро увидел невозможность идти далее, не запасшись военными потребностями и съестными припасами; он решился отступить и возвратиться к Строгонову, которого угрозами заставил обещать себе оружие, порох и пищу. Строгонов дал ему множество военного припаса и вообще всего принадлежащего до вооружения войска; из чего должно заключить, в каком цветущем состоянии находилась его область. Ермак обещал Строгонову знатную часть добычи, если удастся ему счастливо исполнить свое предприятие.
Казаки, идучи сражаться с идолопоклонниками и неверными, не забыли взять с собою знамен освященных. Таким образом запасшись всем нужным, Ермак отправился в дорогу, нагрузив барки съестными припасами, которых часть за излишеством должен был оставить на месте. Казаки вышли из области Строгонова в половине июня месяца. Ермак взял с собою в провожатые зырян, чтобы в другой раз не сбиться с дороги. Поход предпринят в наилучшем устройстве. Войско разделено было по обыкновению европейскому на большие и малые отряды, от ста человек до тысячи. Ермак имел под собою многих других начальников и содержал подчиненных в самом строгом порядке воинском. По сделанному заблаговременно плану, Ермак всегда следовал за течением рек. Донские казаки, привыкшие с младенчества плавать и грести, находились тогда в своей природной стихии. Я не заметил, чтобы хоть один историк завоевания Сибири упоминал о сем важном обстоятельстве, которое однако же заслуживает внимание. Покорение Сибири горстью людей, несмотря на выгоды их оружия и европейской тактики, во всякое время было бы делом невозможным, если бы реки не облегчали сообщение на таком великом пространстве, и если бы донские казаки не имели счастливого дарования путешествовать, жить и сражаться на воде с такою же удобностью, как на суше. Без того каким образом они могли бы перевозить множество запасов, необходимо нужных в пустынях Уральских?
Еще много трудностей им надлежало перенести. Часто мелкая вода в реках остановляла их шествие; для отвращения сего неудобства, они ставили суда поперек реки от одного берега до другого, и таким образом, сделав некоторого рода плотину, накопляли воду. Преодолев такие препятствия, они прибыли к устью нижней Улки, речки довольно широкой, впадающей в Чусовую. Ермак полагал, что ему невеликое расстояние надлежало перейти для достижения к какой-нибудь реке, соединяющейся с Тоболом; но обманулся в своей надежде. Он встретил опять множество затруднений и увидел себя принужденным войти в другую реку, впадающую в Чусовую, и названную Серебрянкою, по прозрачности вод ее. Между тем наступила зима; надобно было заботиться о стане. И в сию зиму, равным образом, как в прошедшую, делаемы были набеги на близ лежащие многолюдные селения вогуличей. Отряды, которые отправляемы были для сих набегов, обыкновенно возвращались с добычей, состоявшей из мяса, сушеной рыбы и других припасов, в которых оказывался недостаток в войске. Казаки не знали меры в хищничестве, отнимали все у вогуличей, которые им попадались. Многие из сих несчастных скрывались по лесам без пристанища и погибали от стужи и голода. Прочие, под предводительством одного татарского мирзы, или князя, соединяясь, напали на отряд казаков, отдалившихся от Ермакова стана, и почти всех умертвили. Войско Ермаково от холода, недостатка и сражений уменьшилось до тысячи шестисот человек: и с сим малым числом людей русский Писарро, при наступлении весны, отправился в дальнейший поход. Оставив Серебрянку, ему надлежало идти сухим путем около десяти верст до ближней реки Баранчи, которая имела сообщение с Тагилом. В сем трудном положении, он сперва выдумал-было план, напоминающий обыкновение норманов, которое имели они при случае военных походов: они пытались перетащить легкие барки, но непреодолимое неудобство воспрепятствовало исполнить сие намерение. Он увидел себя принужденным оставить оные, и построить другие на берегу Баранчи. Сие обстоятельство задержало его на многие недели. Наконец, не встречая уже никаких трудностей, он доплыл рекою Тагилом до Туры, к тому месту, где стоит теперь город Туринск. Там царствовал Епанча, незнатный владелец татарский, которому вогуличи платили дань. Он хотел-было с малочисленным войском остановить успехи Ермака; но его оружие должно было уступить действию губительного пороха огнестрельного. Ермак без труда одержал над неприятелем победу и оставленные жилища Епанчи предал на расхищение. Равным образом он поступил с татарскими селениями, лежащими по берегу Туры, а в конце лета пришел под небольшой татарский город Дшингиди, называемый ныне Тюменем, и овладел им без сопротивления. Приятное местоположение, изобилие в хлебе и скоте, заставили провести здесь зиму. Он отправил во все стороны отряды для собрания с татар дани съестными припасами и мягкой рухлядью. Один из сих отрядов дошел до Тарханского острога, который после наименован городом. Оттуда начинались владения Кучум-хана; сам он имел пребывание в Сибири, на Иртыше. По случаю, в ту пору находился в Тарханском остроге посланный от хана для собрания податей, платимых соседственными народами. Ермак взял его под стражу; но поступал с ним благосклонно и всячески старался скрывать от него свои неприятельские умыслы. Чтобы дать ему понятие о превосходстве оружия европейского, он приказал пятерым искуснейшим из своих стрельцов палить из ружей. Татарин поражен был зрелищем совершенно для него новым. Ермак, долго держав его при себе, отпустил с богатыми подарками и приказал уверить хана, его государя, в искренней дружбе. Хан не дался в обман Ермаковой хитрости и притворству. Он уже знал о набегах и хищениях, делаемых казаками; а когда услышал о последних происшествиях, то ему не осталось никакого сомнения в справедливости своего опасения; немедленно послал нарочных гонцов ко князьям для уведомления их о настоящем положении дел и для убеждения принять меры к обороне.
Между тем, в 1581 году, Ермак достиг до устья Туры и опять должен был подвергнуться опасности. Он встретил отряд татар, предводительствуемый шестью мирзами; вступил с ними в сражение, продолжительное и сначала не обещавшее успеха. Наконец победа осталась на стороне Ермака и доставила ему богатую добычу; но потеря его была немаловажна. Из тысячи шестисот его товарищей осталось только тысяча сто; с сим малочисленным войском надлежало совершить главное намерение. Многие подчиненные теряли бодрость; зыряне, их провожатые, объявили им, что, следуя за течением реки Тавды, к которой они приближались, можно опять придти в Россию. Обстоятельство сие заставило их думать несколько дней, какие меры принять должно. Отважнейшие склонили прочих на свое мнение. Положили непременно совершить начатое предприятие или умереть со славою, как прилично казакам неустрашимым.
Между тем, победоносное войско скорыми шагами приближалось к Сибири, резиденции Кучум-хана, который не терял времени в праздности. Он усилил укрепления городские, запрудил валежником берега Иртыша и при устье Тобола поставил надежную стражу. Князь Мегеметкул, ханов родственник, собрал войско из татар, остяков и вогуличей, недалеко от устья Тавды, при татарской деревне, называемой ныне Бабусанские юрты, по имени прежнего владетеля мирзы Бабусана. На сем месте происходило сражение, к начатию которого особенное обстоятельство подало повод. Одна лодка казацкая, посланная для разведывания, удалилась от небольшого флота; внезано столкнувшись с неприятелем, она оборонялась с храбростью. Прочие суда поспешили к ней на помощь; началось полное сражение. 21 день июля и последующие решили завоевание Сибири. Казаки одержали совершенную победу. Число убитых на стороне неприятельской было столь велико, что кучи трупов затрудняли конницу в ее бегстве. Несмотря на сию потерю, неприятель принужден был еще вступить в дело при устье Турбы; он тщетно старался противустать казакам, и сие вторичное нападение имело следствием новую победу. Ермак, не видя пред собой неприятелей, не встречая препятствий, дошел до жилища Карачина, одного татарского князя, обитавшего в некотором расстоянии от устья Тобола в правой стороне, на берегу озера, которое доныне называется Карачинским, по имени прежнего владельца. Здесь казаки нашли множество золота, серебра, жемчуга, дорогих камней, хлеба, скота и меда. Такая богатая добыча воспламенила их храбрость. Наступило время поста. Ермак, следуя внушению набожности, повелел войску поститься шесть недель, то есть, гораздо долее, нежели предписывали правила церковные; потом отправился в поход. Он нашел неприятелей на берегу Иртыша и снова победил их. Между тем частые сражения весьма уменьшили его войско. Многие казаки начали советоваться между собою, не благоразумнее ли было бы отказаться от богатств сибирских и спокойно возвратиться в отечество? Дух уныния едва не овладел целым войском. Ермак боялся пагубных следствий оного; собрал вокруг себя товарищей подвигов своих, и предложил им подумать о дальнейшем расстоянии, разделявшем их от отечества; упомянул об опасностях, которые угрожают им в пустынях неизмеримых, а особливо о том, чего они должны были ожидать от царского гнева. «Так!» продолжал он: «теперь нам не трудно уже совершить наше намерение. Там неминуемо вы подвергнетесь смерти постыдной и мучительной; здесь мы можем еще сомневаться в нашей погибели.» Сие последнее доказательство убедило даже тех, которые более других поражены были унынием. Страх одержал верх над страхом. Положено было зимовать на месте и весною идти далее. В продолжение сей зимы Кучум разослал отряды во все стороны для недопущения подвоза съестных припасов в стан казацкий, находившийся от него в недальнем расстоянии. Наконец недостаток заставил казаков вступить в сражение. Ермак с милою своей дружиной вышел из окопов, и восклицая: с нами Бог! ударил на неприятеля. Войско Кучумово и Мегеметкулово мужественно защищалось; но казаки действовали огнестрельным оружием и одержали победу. Начальники неприятельские с небольшим числом войска спаслись бегством. Сия победа стоила казакам весьма дорого; сто семь их товарищей легли на месте сражения. В память их и теперь в Тобольске ежегодно отправляется поминовение.
Важны были следствия сей победы. Все остяки, обитавшие на берегах нижнего Иртыша, отложась от Кучума, возвратились в свои жилища. Многие из них передались на сторону победителя и добровольно обязались платить ему дань. Ермак видел свободный для себя путь к хановой столице, если так назвать небольшой укрепленный город, находившийся на западной стороне Иртыша, около шестнадцати верст ниже Тобола. С одной стороны города протекала малая речка, которую русские наименовали Сибиркою. Татары называли город сей не Сибирью, но Искерем. Вообще, весьма вероятно, что страны, омываемые Иртышем и Тоболом, уже известны были под названием Сибири, прежде завоевания Северной Азии. Положение города Сибири было укреплено натурою; но искусство еще более защищало его, как свидетельствуют остатки рвов и окопов. Возвышения, видимые во внутренности города, заставляют думать, что в нем находились разные здания; но по всем признакам, ныне существующим, заключить можно, что сей город был весьма посредственный.
Ермак нашел его уже пустым: ибо хан не рассудил за благо защищаться. Завоевание татарских провинций почти было окончено. Успех увенчал смелое предприятие казацкого атамана, который из начальника шайки разбойников сделался славным владельцем нового государства. Вогуличи и остяки не переставали оказывать ему свое повиновение. Он из предосторожности не захотел подчинить их себе формальною сделкою. Многие из убежавших татар возвратились на прежние жилища и получили уверение в его покровительстве. Все клонилось к спокойствию. Редко доходило до кровавых сшибок. Один отряд казаков, отважившись зайти далеко, был захвачен Мегметкулом и изрублен. Ермак, уведомясь о сем происшествии, с небольшим отрядом немедленно погнался за Мегметкулом и побил многих из его подчиненных. На возвратном пути в стан, он привез с собой тела убитых казаков и предал их земле с пышным обрядами. И теперь в Кафедральном Тобольском соборе в память сих козаков ежегодно отправляется поминовение.
Хотя сие и другие подобные происшествия не весьма великий ущерб причинили в Ермаковом войске; однако ж заставили его думать о настоящем положении. Будучи беспрестанно угрожаем частыми нападениями неприятелей и не имея никаких способов дополнять войско, со дня на день уменьшающееся, Ермак видел совершенную невозможность удержать свои завоевания. Он захотел иметь сообщение с отечеством, и решился отправить в Москву одного из своих офицеров, Ивана Кольцова, с покорною просьбою к царю Иоанну Васильевичу, о принятии земли Сибирской, покоренной казаками его именем, равно о пожаловании царской милости и прощения как ему, так и сподвижникам его, в уважение услуги, оказанной ими отечеству. Чтобы придать более цены и важности сей просьбе, Ермак присоединил к ней великое количество дорогих мехов. Кольцов отправился в декабрь месяц того ж года. Он ехал на маленьких санях, долгих и узких, запряженных оленями, или собаками; сие обыкновение и ныне существует в Сибири. Вогуличи бежали перед ним на лыжах, для углажения дороги. Таким образом едучи, он придерживался берегов Тавды, следуя вверх по ее течению, и переправился через горы в окрестностях Чердыня.
В сию самую эпоху вогуличи, обитавшие на берегах Пелыма, делали частые набеги на колонию Строгонова при Чусовой, и опустошали оную. Жители сей колонии, будучи не в силах защищаться, просили пособия от близ лежащего города Чердыня. Но вместо ожидаемой помощи, им сказано было, что царь весьма разгневался на них, узнав об их поступке в рассуждении разбойнической шайки, которой они дали у себя убежище, и тем подали повод к возмущению вогуличей. Двор находился в сем расположении, когда Кольцов прибыл в Москву. Но узнав о причине посольства, царь немедленно переменил мысли, принял благосклонно Кольцова и повелел отправить благодарственное молебствие об успехе российского оружия в Сибири. Кольцова и его спутников приказано было довольствовать всем во время его пребывания в столице. Не нужно сказывать, что государь без труда согласился простить виновных. Кольцов перед отъездом своим получил две богатые конские сбруи, серебряную чашу, шубу, которую носил сам царь, и штуку сукна; все сие велено отдать Ермаку. При подарках приложена была царская грамота к казачьему атаману, в которой монарх изъявлял сему последнему благоволение отличнейшее, и поручил ему управлять Сибирью до тех пор, пока прислан будет новый начальник.
Ермак между тем (1582) не оставался в праздности. Он нашел средство нечаянно напасть на Мегметкула и захватить его в окрестностях Куларского озера недалеко от Иртыша. Это был первый знатный пленник, который попался в его руки. Ермак тотчас приказал отвести его в город Сибирь, а оттуда отправил в Москву под присмотром атамана Ивана Грозы, которому поручено было отвезти ко двору подать.
Мегметкул прибыл в Москву уже в царствование Феодора Иоанновича. Он принят был не как пленник, но как родственник сильного монарха, и поведением своим, в последствии времени, доказал, что заслуживал такое отличие. Он находился во многих походах против шведов и татар крымских, и сражался с примерною храбростью. В России знают его под именем сибирского царевича.
Многие победы следовали за сим удачным предприятием. Татары нижнего Иртыша были принуждены платить дань. Тогда в первый раз отважились напасть на землю остяков. В следующем году старались узнавать страны, омываемые рекой Обью. Между тем, князь Иван Глухов[1] отправлен был из Москвы в Сибирь с пятью стами человек; он первый пожалован от государя правителем сего края. Глухов избрал ту же дорогу, по которой шел Ермак, и в течение того ж года достиг к назначенному месту. По его прибытии, счастье перестало благоприятствовать казакам, которым оно служило так постоянно. Они были подвержены всем ужасам голода; сам воевода соделался жертвою оного. Такое бедственное состояние русских ободрило Крачина, татарского князя берегов Иртышских; он умертвил около сорока казаков и явно поднял оружие против русских.
В 1584 году Карачин приблизился к самому городу Сибири; но был совершенно разбит казаками, сделавшими из крепости вылазку. Сей счастливый успех привел Ермака в состояние опять начать войну наступательную. Он обратился к стороне верхнего Иртыша и пробрался даже до того места, где после построен город Тара. Многие князья татарские покорились ему добровольно. Один из них даже предложил в супружество дочь свою; но Ермак не захотел воспользоваться его благосклонностью. Узнав, что купеческий караван идет из Бухарии, и что Кучум намерен остановить его для вознаграждения потери, Ермак немедленно отправился от страны верхнего Иртыша к берегам Вагая, мимо которых каравану проходить надлежало. Там, в одну темную, ненастную ночь, когда по видимому не можно было предпринять никакого военного действия, Кучум внезапно напал на его войско и, пользуясь оплошностью казаков, почти всех перерезал. Сам атаман с немногою дружиною бросился в реку, в намерении доплыть до лодок; но тяжесть доспехов повлекла его на дно — он утонул.
Так умер славный воин, который с горстью людей в течение четырех лет покорил пространные области и древних притеснителей России преследовал в их собственных жилищах, самых отдаленных. Летописи изображают его человеком большого роста, и такого крепкого сложения, которое удобно переносит стужу, зной, голод, жажду и вообще все трудности. Он имел дух отважный и предприимчивый, равно способный к изобретению планов и к выполнению оных. Фортуна почти всегда ему благоприятствовала. Можно полагать с достоверностью, что на военном поприще ему недоставало только многочисленного войска и театра, достойнейшего подвигов его, чтобы стать наряду с завоевателями первой степени.
После сего поражения оставшееся руское войско под начальством Глухова, в числе ста пятидесяти человек, было весьма слабо для удержания за собою покоренных областей. Решились возвратиться в Россию; но, опасаясь погони за собою от Кучума, отправились совсем иною дорогою, нежели прежде, то есть, взяли направление к Печоре, спускаясь вниз по Иртышу и Оби. В самом деле хан не замедлил овладеть Сибирью и отдать ее сыну своему Алею, который однако ж не мог долго удержаться на своем престоле. Сейджак, последняя отрасль царствовавшей фамилии, сверженной Кучумом, нашед средство собрать войско, выгнать Алея.
Двор, ничего не зная о сих происшествиях, отправил в Сибирь другого воеводу, Мансурова, с отрядом из ста человек и с частью артиллерии. Сей, уведомляясь на дороге о неприятных новостях, рассудил за благо возвратиться в Россию. Он пришел на берега Оби уже в конце осени и принужден был зимовать на месте. Едва успел он построить острог, который должен был ему и войску служить зимним жилищем, как напала на него многочисленная толпа остяков. Весьма трудно было защищаться: случаю обязаны русские своим спасением. Они приметили, что остяки приставили идолов своих к одному дереву, при котором сами старались удержаться. Мансуров приказал нацелить пушку на сие место, и, по счастью, ядро сшибло дерево. Страх овладел остяками. Они с поспешностью побежали в свои жилища и возвратились в крепостцу Мансурова с подарками и покорностью.
Следствие сей победы заставило уважать в Сибири российское оружие. Остяки, живущие на Оби, покорились совершенно. Один из их начальников отправился в Москву просить покровительства у царя Феодора Иоанновича, которое и было ему пожаловано царской грамотой[2]. Но все сие не могло переменить положение дел в Сибири, и Мансуров увидел себя принужденным в наступающую весну предпринять путь в свое отечество, куда и прибыл без особых приключений. Таким образом, последнее войско выступило из Сибири; в несколько месяцев лишились приобретений, стоивших Ермаку великих трудов и опасностей, понесенных им в продолжение четырехлетнего времени[3].
Шлецер Х. А. Краткое начертание сибирской истории: [Пер. из фр. журн.] // Вестн. Европы. — 1804. — Ч. 17, N 19. — С. 183-212.
Продолжение краткого начертания сибирской истории
правитьХотя россияне не могли удержаться в Сибири; но узнав дорогу, ведущую в сию страну, они надеялись опять завоевать потерянные области. В сем намерении, того ж 1586 года[4], отправлен небольшой отряд казаков и стрельцов под начальством воевод Сукина и Мяснова, которые пришли благополучно к городу Чингию. Плодородная земля и желание заготовить безопасные жилища для войска заставили воевод построить на том же месте новый город, после названный Тюменем[5] — слово сие взято из татарского языка. Они посылали малые отряды в соседственные области, и большую часть орд татарских, кочевавших в местах сопредельных, принудили платить себе подать. Царь Феодор Иоаннович, видя благополучные успехи в предприятиях Сукина, прислал к нему вспомогательное войско; в 1587 году пошли далее во внутренность Сибири, даже до города сего имени, и недалеко от того места положили основание Тобольска.
Прежний владетель Сибири, Сейджак, равнодушно смотрел на укрепления, возвышающиеся близ его резиденции; но россияне недовольны были соседом своим, и ожидали удобного случая захватить его в свои руки. Сей случай скоро представился. Некогда (1588) Сейджак недалеко от Тобольска забавлялся охотой; Чулков, тобольский воевода, дружескими предложениями убедил его приехать в город; там свита его была задержана и умерщвлена, а сам Сейджак отправлен в Москву. Царь принял пленника благосклонно и одарил его с щедростью. С сего времени татары оставили город Сибирь. Россияне, покорив татар иртышских и тобольских, обратили оружие свое против вогуличей и остяков, для удержания коих в повиновении построили город Пелым[6]. Тогда же положены основания городов Березова и Сургута в стране, населенной остяками, и города Обдорского в области самоедов; часть сего последнего народа уже было покорена российским оружием и платила дань победителям.
Между тем собрался в Тобольске отряд войска до 1500 человек, состоящий из стрельцов, казаков, поляков, литовцев, черкесов и других бездомовных людей, которым позволено от государя искать счастья в землях новооткрытых. Некоторые из сих людей построили город Тару на Иртыше, при устье Аркарки. Скоро Тара получила многие выгоды, преимущественно пред прочими городами сибирскими: нагайцы и бухарцы приезжали туда для продажи и покупки лошадей; сверх того окрестные страны изобиловали мягкой рухлядью. От Тары войско отправилось во внутренние области и напало на степных татар барабинских, занимавших пространные равнины между Иртышем и Обью, богатые лесом, рыбой и дичью. Около половины марта 1595 года русские предприняли дальнейший поход на лыжах. Везде неприятель убегал от них; ничто, кроме приближения весны, не могло остановить быстрых успехов победителей. В сие время года в других местах начинаются военные действия; здесь надлежало прекратить оные. Это обстоятельство покажется странным; но в Сибири и во всех странах холодного пояса ему не удивляются. Два месяца, предшествующие весенней оттепели, суть самые удобные для путешествия; холод постоянный и умеренный делает дороги гладкими и облегчает переправы через реки и озера. В сие время воздух бывает чистый и тихий, а дни довольно долги. Ни чрезмерный жар, ни несносная стужа, не беспокоят странствующих. Напротив того, в летнее время путешественник днем томится от палящего зноя; ночью целые тучи насекомых препятствуют ему наслаждаться отдохновением, в котором они имеют нужду после дневных трудов и утомления.
Оставалось только победить Кучум-хана, который частыми набегами беспокоил русские владения. Некоторые из его родственников, вместе с немногочисленным войском татар, покорились россиянам, которые готовились произвести в действо важное предприятие против Кучума. Отряд, состоящий из 1000 человек, отправился в поход под начальством князя Кольцова-Мосальского. Кучум-хан, внезапно захваченный в стане, потерял большую часть своего войска; его семейство и весь обоз достались в руки победителей, а сам он, с немногими преданными ему людьми, едва спасся бегством в малую Бухарию, где несколько времени скитался по берегам Сасана. Отчаяние заставило его возвратиться к верхнему Иртышу; он хотел собрать там остаток рассыпанных единомышленников, и в последний раз испытать счастье свое против русских; но судьба назначила ему другой жребий. Будучи в крайней бедности, он решился похитить лошадей, принадлежавших людям, которые облагодетельствовали его гостеприимством, и тайно убежать из их пределов; но отправленные за ним в погоню настигли его на берегу Ишима, где остаток преданных ему сообщников были разбиты совершенно. Самому Кучуму вторично посчастливилось спастись бегством и искать потом пристанища у каракалпаков; немного спустя он сам себя лишил жизни. Таким образом умер князь, происшедший от поколения Чингиз-ханова, князь которого предки заставляли трепетать целую половину света; с ним вместе пресеклось господствование потомков Чингиса в Северной Азии.
Между тем, как сие происходило на берегу верхнего Иртыша (1596), россияне, не теряя времени, действовали в других частях Сибири, покорили остяков верхней Оби и построили город Нарым. Чтобы сделать удобнейшим сообщение между Европой и Сибирью, которая час от часу увеличивалась, проложена дорога через Уральские горы, гораздо выгоднее прежней; а новый город Верхотурье назначен таможнею и местом складки товаров, привозимых из России в Сибирь и из Сибири в Россию. Учреждены почтовые станции, начиная от российских пределов до конца завоёванных областей; сии станции, подобно римским и персидским, были употребляемы только для государственных надобностей, и населены были крестьянами холмогорскими, устюгскими и сольвычегодскими. За отведенные обширные поля требовалось от них иметь всегда в готовности лошадей на казенную службу. В Туринске, построенном в 1600 году, находилась лучшая станция из всех учрежденных между Верхотурьем и Тюменем.
Кроме казаков, еще другого рода удальцы много споспешествовали к открытию и завоеванию Сибири; главное упражнение их состояло в ловле зверей, которых кожи почитаются дорогими для зимней одежды. Сии охотники, разделяясь на небольшие общества, искали в разных местах добычи и заходили в страны отдаленные, незнакомые. Такие поиски с одной стороны были весьма полезны для их соотечественников; с другой весьма вредны. Звероловы не знали меры в грабительстве: везде, куда ни доходили они, звери были истребляемы, или искали безопасного убежища в местах отдаленных. Неутомимые промышленники открыли земли, лежащие между реками Куром и Тазом, до того времени россиянам неизвестные. Множество соболей, найденных в сих местах, заставило казаков еще отважиться на некоторые предприятия; скоро появилась новая колония на берегу реки Таза, в двухстах верстах от устья оной, где до сих пор не видно было никого, кроме народа дикого и непросвещённого. Сие поселение от обитавших недалеко оттуда самоедов названо Мангазеею.
Счастливые успехи российского оружия в Сибири имели важные действия на народы, еще непокоренные. Тоян, князь татарский, добровольно приехал в Москву в 1604 году к царю Борису Федоровичу, и присягнул пред ним во всегдашнем повиновении как за себя, так и за всех своих подданных. Следствием сего было построение города Томска, от которого надеялись далее распространить свои завоевания. Сперва сделано было нападение на теленгутов, народ племени татарского, который после бесполезного сопротивления должен был покориться и дать присягу на вечное подданство россиянам с условием, чтобы сии последние защищали их от Алтын-хана[7], соседственного князя монгольского поколения. Русским также нелегко было привести к повиновению киргизцев, живших тогда ближе к Северу, на берегу Абакана. Они много раз возмущались, склоняли другие народы нападать на российские поселения, и до тех пор не переставали беспокоить своих повелителей, пока на одном сражении не потеряли множества людей убитыми и плен доставшимися. В продолжении сих происшествий построен город Кузнецк, для удержания в повиновении татар сего имени. В сие время русские дошли до Енисея, который можно почитать естественной границей, разделяющей Сибирь восточную от западной. На другой стороне сей реки начинаются совсем новые земли. В стране, лежащей между западным берегом Енисея и Уралом, поверхность земли единообразная и гладкая; реки текут медленно; вода в них мутна и болотиста: напротив того, на другой стороне до самого Охотска представляются виды гористые и живописные; прозрачные реки текут с быстротою. Прежде, нежели расскажем, каким образом русские простерли завоевания свои до областей отдаленнейших, упомянем в коротких словах о том, как они поселялись в землях покоренных.
По царскому указу, караваны чужестранные были освобождены от платежа пошлин; сверх того предоставлены им другие выгоды. Из того следовало, что города Тара, Тобольск, Тюмень и Томск не только часто посещаемы были заграничными купцами, но многие из сих последних оставались в них на жительстве. Другим указом запрещалась торговля все тем, которые находились в действительной службе государственной, для защищения природных жителей от самопроизвольных требований и несправедливых притязаний. Равным образом было весьма строго запрещено вывозить из России и продавать татарам железные орудия и военные снаряды. Правительство имело неусыпное попечение о населении края новыми колонистами и о распространении благоденствия открытием новых способов промышленности. В 1601 году учреждена почта в Тюмене. В Верхотурье сделана крепость, лучшая из всех сибирских; выстроены многие здания для укрепления и увеличения города; сооружен монастырь, первый в Сибири. Заметить должно, что все сии здания были деревянные. Спустя несколько лет, построен монастырь в Тюмене. Скоро потом (1621) в Тобольске назначено назначено быть архиерейскому престолу. Первый архиепископ сибирский и тобольский назывался Киприяном, и возведен в сие достоинство из архимандритов новогородского хутынского монастыря. Сей муж, деятельный и трудолюбивый, несмотря на великие препятствия со стороны грубых казаков, неусыпно занимался распространением христианского православия в Сибири, построением в своей епархии новых монастырей, из которых многим определены были знатные доходы. Достойный первосвященник выпросил у государя в пользу епархии землю, составляющую около сорока верст квадратных и лежащую при реке Нице; плодородная почва и местные выгоды заставили его построить на ней многолюдные деревни. История сибирская много одолжена Киприану; он призвал к себе оставшихся товарищей подвигов Ермаковых и расспросил их подробно о важнейших обстоятельствах их походов. Имена убитых на сражениях были внесены в синодик, и о спасении душ их установлено годичное поминовение. Сделаны записки главным происшествиям, случившимся во время походов и завоеваний. Писатели, упоминавшие потом о Сибири, почерпали сведения в сих записках. Однако ж не скоро, то есть уже в 1636 году, некто Ефимов, бывший в походах с Ермаком, собрал и расположил по порядку историю Сибири. Большей части городов сибирских пожалованы были земли в округах, которыми они управляли. Выгоды и преимущества сих городов в то время были весьма важны, — обстоятельство, свойственное всем новым поселениям. Народы, жившие в округе, должны были наложенные на них подати мехами привозить в город, в котором сборщики и прочие чиновники имели свое пребывание. Собрание податей и торговля с жителями доставляли россиянам важные выгоды; иногда города старались распространить свои владения, и споры пограничные часто подавали причины тамошним жителям приносить жалобы ко двору. Сверх того они недовольны были сборщиками, которые при собирании ясака[8], позволяли себе разные требования, в такое время, когда наложенная подать была уже слишком тягостною для жителей, потому что звери в том краю очевидно начали уменьшаться. Другие просьбы и жалобы имели предметом снятие запрещения со ввоза железных орудий, которые сделались необходимыми для народа, переменившего прежний образ жизни. Сначала незавидна была участь тамошних жителей; к несчастьям, которые они претерпели вместе с переменой своего положения, должно причислить самое несноснейшее, до тих пор совсем не известное им — оспу. Сия зараза при первом появлении своем в Сибири (1633) причинила великие опустошения между народами вновь покоренными. Несмотря на то, страна сия час от часу приходила в цветущее состояние; молодые россияне стекались в нее толпами, и царь всячески поощрял к тому своих подданных. Всякий казенный крестьянин мог беспрепятственно, оставив прежнее жилище, поселиться в Сибири. Правительство находило в том великие выгоды; возрастающее число колонистов благоприятствовало успехам земледелия, для которого многие сибирские провинции весьма удобны; следственно, съестные припасы, прежде привозимые с великими издержками из внутренности государства, тогда можно было доставать на месте. По царскому указу, часто молодые люди целыми отрядами были присылаемы для заведения новых поселений; в 1630 году вдруг отправлено в Сибирь сто пятьдесят женщин и девок для того, чтобы выдать их замуж за казаков, которые вели холостую жизнь, по недостатку в женском поле.
В 1628 году в окрестностях Туринска открыта первая руда железная; скоро для доставания и выделывания металла поселена там колония, которая по причине изобилия руды, в последствии времени знатно увеличилась. Почти в то же время (1633) при Ирбитском селении, на реке Ирбит, учреждена славная ярмарка, на которую и ныне приезжают татары, бухарцы, греки и армяне. В продолжение сей ярмарки во всей окружности господствует необыкновенная деятельность: все тамошние дороги покрыты лошадьми и санями.
Возвращаюсь к моему предмету. Мы оставили победоносных россиян на берегах Верхнего Енисея: нижняя часть сей реки также открыта звероловами. Соединясь с некоторыми мангазейскими купцами, и продолжая поиски свои вниз по реке Турухану, они достигли до зимовья, построенного незадолго перед тем, и где в последствии времени явился город Туруханск. Там они заготовили несколько крытых судов, употребляемых русскими на северном океане; пустились вниз по Енисею, и в июне месяце доплыли до его устья. Льдины, спершиеся от северного ветра, задержали там отважных путешественников. По истечении пяти недель они отправились далее вдоль по берегу моря, вошли в реку Пясину и покорили (1614) обитающих при ней самоедов. Это было первое путешествие по восточной части Ледовитого океана; до тех пор известен только был переезд от Архангельска до Мангазеи. Путешественники плыли по берегу моря, и прошед Вайгачский пролив, продолжали путь свой иногда по малым речкам, иногда сухим путем, таская с собою лодки даже от Обского залива, откуда уже не трудно было доехать до устья реки Таза. Но сии переправы наконец запрещены (1620), для пресечений злоупотреблений в рассуждении провозов непозволенных товаров.
С сего времени власть россиян утвердилась в Сибири. Все действия их были ни что иное, как беспрерывное последствие побед, и клонились к расширению областей и к покорению новых народов. Кучум-хана уже не было на свете; дети его и внуки старались частыми нападениями выгнать русских из своих владений, но все их покушения были бесполезны. Два сына его, Ишим и Кубей-Мурат, видя невозможность успеть в своем намерении, добровольно отдались победителям и были отправлены в столицу российского государства. Другой князь татарский, Канчувар, взят в плен еще прежде сего происшествия. Россияне начали сноситься с отдаленными народами Азии. В 1616 году царь Михаил Федорович отправил посольство к Алтын-хану, о котором выше мы упомянули. Посланные к нему подарки состояли в сукнах, шелковых материях, металлических домашних приборах, писчей бумаге, меди, масле, овсяной крупе и проч. В Томском архиве хранится описание сего путешествия, достойное примечания по оригинальности повествования и по разным прибавлениям. Сношение с Алтын-ханом доставило россиянам первые подробные известия о Китае, возбудившие в них великое любопытство, так что два раза отправляемы были в сие государство посольства, которые однако ж не имели никаких успехов.
Обоюдные сношения с Алтын-ханом продолжались немалое время. Кажется, что россиянам хотелось сделать его своим вассалом. Впрочем, Алтын-хан по-видимому был весьма доволен присылаемыми подарками, и иногда сам на них вызывался. В одно время он потребовал себе от российского двора сукон, жемчуга, золота, ружей, птиц, одного лекаря, одни карманные часы, один колокол; сверх того желал, чтобы прислали к нему монаха, бывшего в Иерусалиме, который изьяснил бы ему правила веры христианской. Некоторые из требуемых вещей немедленно к нему отправлены. Заметить должно, что сукна были английской работы. Подарки хана, исключая мехи соболиные и бобровые, были неважны и состояли из черного атласа, камки и чая, которого совсем еще не употребляли в России. Не один раз доброе согласие между двором государя российского и новым вассалом готово было нарушиться. Покоренный Алтын-хан не хотел быть рабом, как царь назвал его в своей грамоте; сие обстоятельство подало причину к разрыву. Наконец монгольский князь, после некоторых переговоров, дал присягу в подданстве скипетру российскому; но приметив, что двор поступает с ним по-прежнему, и что царю наскучило уже присылать ему подарки, он решился обнаружить свои намерения, принял посла российского с гордостью, и отрекся от повиновения монарху (1639); но скоро со смертью хана пресеклись сии действия. Новые переговоры, начатые с сыном Алтын-хана, не имели желаемого успеха, и россияне должны были отказаться от требований своих на владение монголами.
В 1606 году русские отправились из Мангазеи для поисков над тунгусами; одна часть сего народа была покорена немедленно; другая, по выдержании сражений, испытала на себе ту же участь. Для удержания тунгусов в повиновении построен город Енисейск.
Россияне получили важную добычу, состоящую из мехов собольих, которыми тунгусы щедро одарили их. Американцы дорогие металлы употребляли на мелкие изделия; равным образом казаки нашли в сей стране великое расточение мехов самых драгоценных; тунгусы делали обувь из соболей. Казаки пленились таким изобилием, и будучи побуждаемы желанием приобретения, простерли завоевания свои до реки Лены.
Почти в то же время (1626) начальник казаков, Бекетов, плавая по реке Ангаре, открыл бурятов; он и его преемники имели многие сражения с сим народом, и наконец покорили его совершенно, равно как и другие орды, обитающие около Байкала; но некоторые семейства бурятские, недовольные поступками сборщиков податей, оставили свое отечество, убежали в землю монгольскую.
Между героями сего времени, достойными последователями Ермака, начальник казаков, Галкин, заслуживает особенное уважение. Он был послан с отрядом, из сорока человек состоявшем, на другую сторону Енисея для укрощения возмутившегося татарского племени. Быв отрезан от шалашей своих и обоза, он в продолжении пяти дней храбро защищался от многочисленного неприятельского войска, и наконец успел от него избавиться.
Счастливые успехи непосредственно следовали одни за другими: мангазейские казаки открыли якутов, наложили на них дань и построили город Якутск. Иногда казацкие начальники сражались между собою за добычу, и покоренные земли доставались в другие руки. Такие сражения между победителями Сибири происходили довольно часто; но народ побежденный от того ничего не выигрывал: ибо он всегда находился во власти сильнейшего.
Россиянам оставалось только открыть восточную часть Сибири. Иванов, енисейский казак, в 1638 м году предпринял поход вверх по реке Яне, открыл Индигирку и юкагиров, на берегах ее живущих, которых число с того времени очень уменьшилось. Буза, другой казак, случайно отправился по той же дороге. Пустившись вниз по Лене, он поплыл в восточную сторону Ледовитого моря, и вошел в реку Яну. Юкагиры, народ воинственный, сражались с большей упорностью, нежели якуты, но напоследок должны были покориться. Все народы, живущие вдоль берегов Индигирки до самого ее устья, сделались данниками россиян, которые незадолго перед тем открыли реку Алдань и кочующих при ней народов.
Первым из русских, достигших до восточного края Сибири, был Иван Москвитин, предпринявший сие путешествие в 1639 году, по приказанию своего начальника Копылова; он благополучно возвратился и доставил первые известия о реке Амуре, которые возбудили в Пояркове[9] желание покорить под владение российское людей, на берегу реки сей обитавших. Он сел на суда и доплыл до устья Амура, где должен был провести зиму. В следующий год по берегу моря он доплыл до устья Уды, а оттуда водою и сухим путем добрался до Якутска. Он везде одерживал победы и получал добычу; но завоевания сии были непрочны.
В конце семнадцатого столетия открыта Камчатка; совершенное покорение сего полуострова надлежит относить к 1736 году.
Можно сказать, что здесь оканчивается сибирская история. Уже более не нужно было предпринимать военные походы; другие планы, относящиеся до торговли и до открытия удобнейшего плавания по Ледовитому океану, не исполнились с желаемым успехом; работы на рудокопных заводах продолжались с лучшею удачею. В минувшем столетии открыты богатые жилы дорогих металлов, которые до сих пор еще не истощились. Внутренняя торговля получила новую деятельность от сношений с Китаем и путешествий по Восточному океану. Правительство, усмотрев наконец всю важность выгод, доставляемых Сибирью, признало нужным не почитать сей неизмеримой страны колонией, и учредить в ней правление, сообразно с прочими губерниями империи. К достойным внимания происшествиям, случившимся в Сибири в последние времена, должно причислить новое поселение на китайской границе, Американскую торговую компанию и разные заведения для просвещения народного, учрежденные в знатнейших городах сибирских.
[Шлецер Х. А.] Продолжение краткаго начертания сибирской истории: (Из учен. арх.) // Вестн. Европы. — 1804. — Ч. 18, N 24. — С. 259-281.
- ↑ В записках, служащих к сибирской истории, находим, что от царя Иоанна Васильевича посланы были воеводами в старую Кучумскую Сибирь князь Семен Болховский и Иван Глухов со многими ратными людьми, и с ними прислано было атаману Ермаку с товарищи Государское многожалованье и милостивое слово за их к Нему Государю радетельную службу и за пролитие крови их. Князь Семен Болховский умер в Сибири, а Иван Глухов побежал чрез Камень к Москве. Летопись Никоновская говорит, что Ермаку пожаловано от царя княжеское достоинство. — Изд.
- ↑ Остяки Березовские и теперь хранят сию грамоту, которая есть один из древнейших сибирских актов.
- ↑ Русские не лишились завоеванных областей. В 1585 году посланы в Сибирь воеводы, Василий Борисович Сукин и Иван Мяснов, да письмянной Голова Данило Чулков со многими ратными людьми. Сукин и Мяснов, построив первый город Тюмень при реках Туре и Тюменке, остались в нем, а Чулкова послали в старую Сибирь. Сей голова построил Тобольск и, по свидетельству некоторых летописцев был первым воеводою в сем городе. — Изд.
- ↑ В записках к сибирской истории сие происшествие относится к 1585-му году. Изд.
- ↑ Тюмень построен 1585 года. Изд.
- ↑ Пелым построен в 1593 году под надзиранием воеводы князя Петра Горчакова. Для сей работы употреблены были угличане, сосланные за убиение царевича Дмитрия Иоанновича. Здесь не почитаем излишним упомянуть о происшествии, достойном примечания для наблюдателя российских древностей. Колокол, в который звонили в Угличе, по случаю убиения царевича, сослан в Сибирь и повешен в Тобольске на колокольне при церкви Всемилостивого Спаса, что на торгу; потом перенесен на Софийскую колокольню и употреблен для часов. Изд.
- ↑ Алтын-хан, или золотой царь, владел западной частью областей монгольских. Его резиденция была на берегу озера Упса, или при Кемчике, реке, впадающей в Енисей и разделяющей области российские от монгольских.
- ↑ Слово персидское, означающее подать. В Сибири под названием ясак разумеют подать, собираемую мягкой рухлядью.
- ↑ Автор, видно, разумеет здесь письменного голову Василия Даниловича Пояркова, посланного вместе с другими на Лену для построения города Якутска. Изд.