Здравствуй, Красное Море, акулья уха,
Негритянская ванна, песчаный котелъ!
На утесахъ твоихъ, вмѣсто влажнаго мха,
Известнякъ, словно каменный кактусъ, расцвѣлъ.
На твоихъ островахъ въ раскаленномъ пескѣ,
Позабыты приливомъ, ростущимъ въ ночи,
Издыхаютъ чудовища моря въ тоскѣ,
Осьминоги, тритоны и рыбы-мечи.
Съ африканскаго берега сотни пирогъ
Отплываютъ и жемчуга ищутъ вокругъ,
И стараются ихъ отогнать на востокъ
Съ аравійскаго берега сотни фелукъ.
Если негръ будетъ пойманъ, его уведутъ
На невольничій рынокъ Ходейды въ цепяхъ,
Но арабъ несчастливый находитъ пріютъ
Въ грязно-рыжихъ твоихъ и горячихъ волнахъ.
Какъ учитель среди шалуновъ, иногда
Океанскій проходитъ средь нихъ пароходъ,
Подъ винтомъ снѣговая клокочетъ вода,
А на палубѣ красныя розы и ледъ.
Ты безсильно надъ нимъ; пусть реветъ ураганъ,
Пусть волна, какъ хрустальная встанетъ гора,
Закуривъ папиросу, вздохнетъ капитанъ:
— „Слава Богу, свѣжо! Надоѣла жара!“ —
Цѣлый день надъ водой, словно стая стрекозъ,
Золотыя летучія рыбы видны,
У песчаныхъ, серпами изогнутыхъ, косъ
Мели, точно цвѣты, зелены и красны.
Блещетъ воздухъ, налитый прозрачнымъ огнемъ,
Солнце сказочной птицей глядитъ съ высоты:
— Море, Красное Море, ты царственно днемъ,
Но ночами вдвойнѣ ослѣпительно ты!
Только тучкой скользнутъ водяные пары,
Тѣни черныхъ русалокъ мелькнутъ на волнахъ,
Намъ чужія созвѣздья, кресты, топоры,
Надъ тобой загорятся въ небесныхъ садахъ.
И огнями бенгальскими сразу мерцать
Начинаютъ твои колдовскія струи,
Искры въ нихъ и лучи, словно хочешь создать,
Позавидовавъ небу, ты звѣзды свои.
И когда выплываетъ луна на зенитъ,
Ветръ проносится, запахи лѣса тая,
Отъ Суэца до Бабель-Мандеба звенитъ,
Какъ Эолова арфа, поверхность твоя.
На обрывистый берегъ выходятъ слоны,
Чутко слушая волнъ набѣгающихъ шумъ,
Обожать отраженье ущербной луны
Подступаютъ къ водѣ и боятся акулъ.
И ты помнишь, какъ, только одно изъ морей,
Ты исполнило нѣкогда Божій законъ,
Разорвало могучіе сплавы зыбей,
Чтобъ прошелъ Моисей и погибъ Фараонъ.
См. также одноимённые страницы.