А. Н. Островский. Красавец мужчина
Комедия в четырех действиях
ГИХЛ, Москва, 1959—1960 гг., Собрание сочинений в 10 тт., т. 8, с. 300—376.
Оригинал здесь: Библиотека драматургии.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
А п о л л и н а р и я А н т о н о в н а, пожилая дама.
З о я В а с и л ь е в н а О к о е м о в а, ее племянница, молодая женщина.
А п о л л о н Е в г е н ь и ч О к о е м о в, её муж.
Н а у м Ф е д о т ы ч Л о т о х и н, богатый барин, пожилой, дальний родственник Окоемовой.
Ф е д о р П е т р о в и ч О л е ш у н и н, молодой человек, среднего состояния, землевладелец.
Н и к а н д р С е м е н ы ч Л у п а ч е в, пожилой барин, очень широко живущий и бросающий деньги. Репутации не безукоризненной; в хорошем обществе не принят.
С о с и п а т р а С е м е н о в н а, сестра его, пожилая дама, одевается богато и оригинально, ведет себя самостоятельно и совершенно свободно, не стесняясь приличиями.
П ь е р, Ж о р ж — молодые люди, приятели Лупачева, без определенных занятий; похожи друг на друга, одеты и причесаны одинаково безукоризненно, по последней моде; молчаливы, скромны и совершенно приличны.
В а с и л и й, человек в вокзале.
А к и м ы ч, старый слуга Лотохина.
П а ш а, горничная.
С у с а н н а С е р г е е в н а Л у н д ы ш е в а, молодая вдова, племянница Лотохина.
И в а н, лакей Сосипатры Семеновны.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
(Вместо пролога)
Сад летнего клуба. Действие в городе Бряхимове.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Входят Пьер и Жорж, потом Василий.
П ь е р (ложась на садовый диван). Жорж, ты что пил сейчас?
Ж о р ж. Коньяк.
П ь е р. Хорошо?
Ж о р ж. Выпей, так узнаешь.
П ь е р. Да мне не хочется.
Ж о р ж. И мне не хотелось.
П ь е р. Зачем же ты пил?
Ж о р ж. От нечего делать. Пьер, что это за чудак с нами обедал?
П ь е р. Наум Федотыч какой-то. Какое имя глупое, Жорж! По фамилии Лотохин. Приезжий. А кто он такой, кто ж его знает.
Ж о р ж. Знают.
П ь е р. Кто?
Ж о р ж. Буфетчик Василий.
П ь е р. Что ж он говорит?
Ж о р ж. Говорит, что Лотохин, его барин, богатый человек, старого веку, нынешним не чета. Какого-то «старого веку», какая-то «не чета». Ничего этого я не понимаю.
П ь е р. Все-таки ты знаешь больше моего, а меня спрашиваешь.
Ж о р ж. Что я знаю? Что он старого веку, да какая-то «не чета» — только и всего. Я думал, что ты больше меня просвещен на этот счет.
П ь е р. Ну, мои сведения очень ограниченны. Лотохин приехал откуда-то, кажется из Москвы, покупает здесь имение, собирает о нем справки. Все это здесь бывает часто; никому бы до него и дела не было; но он человек богатый; оттого им все интересуются. Верно только одно: что он чудак.
Ж о р ж. Я этих чудаков да простаков боюсь немножко.
П ь е р. Отчего?
Ж о р ж. А помнишь, в прошлом году какой-то чудак наехал? Лохматый, нечесаный, сюртук в пуху, сапоги нечищеные, шампанское пополам с квасом пил. Бумажника не носил, ассигнации свертывал в комок да по разным карманам рассовывал. Карты в руках держать не умел; а обобрал всех здесь. После я его видел в Петербурге в Ливадии: раздушенный, завитой, всех опереточных артистов знает, шансонетки не хуже их поет.
П ь е р. Да, бывают художники. Вот Василий. Позовем его да расспросим хорошенько. (Громко.) Василий!
Входит Василий.
В а с и л и й. Что угодно-с?
П ь е р. Ты Лотохина знаешь?
В а с и л и й. Как же не знать-с. Коли они мой барин, настоящий, природный, а не то чтоб… это, однако, довольно для меня удивительно, чтобы не знать, коли я сызмальства был их слуга.
Ж о р ж. Богат он?
В а с и л и й (махнув рукой). Ну, что уж! Может, одних вотчин у них в пяти губерниях… и там всего прочего… Про это что ж! Уж всем известно.
П ь е р. Да… ну, а зачем он сюда приехал?
В а с и л и й. Именье покупают.
Ж о р ж. Зачем ему? У него и так много.
В а с и л и й. Они не с тем, чтоб… а как, собственно, у сродственницы.
П ь е р. У какой сродственницы? Кто она?
В а с и л и й. Уж это я не могу знать-с. Потому как… изволите видеть, я с ихним камардином, с Акимычем говорил… (Таинственно.) Они в отель-Париже стоят, три нумера занимают… можете судить… «Мы, говорит, именье покупать, только, говорит, мы не за барышом гонимся, а по родственному расположению».
П ь е р. В карты он играет?
В а с и л и й. Этому они не подвержены, а обыкновенно, как господа, когда со временем, для компании, отчего же… это они могут… Потому, выиграть ли, проиграть ли, это им какой расчет! А чтоб гостям удовольствие… Ну, обнаковенно, как завсегда в хороших домах.
Ж о р ж. Давно он приехал?
В а с и л и й. Да как вам доложить! Дня четыре будет-с, а пожалуй и всех пять. Только они сродственницу свою еще не видали; в именье ездили, осматривать; а вчера приехали обратно.
П ь е р. Ну, а больше ты ничего не знаешь?
В а с и л и й. Да помилуйте, я все знаю. Дяденька у них генерал, в коннице служили — так уж вот барин!..
Ж о р ж. Где же он теперь?
В а с и л и й. В чужих краях-с.
Ж о р ж. Ну так что же нам! Бог с ним!
В а с и л и й. Опять сестрица двоюродная, за барином замужем, которые откупами занимались, так, боже мой, брови у них… Кажется, изойди весь белый свет… Да нет, невозможно…
П ь е р. Ну, довольно, будет с нас.
В а с и л и й. Больше ничего не прикажете.
П ь е р. Ничего. Ступай!
Василий уходит, Лотохин и Сосипатра входят.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Пьер, Жорж, Сосипатра и Лотохин.
С о с и п а т р а. Вы извините, что для первого знакомства брат приглашает вас обедать не домой, а в трактир.
Л о т о х и н. Ничего-с. Я сам бездомовник, человек кочующий; зимой по клубам, а летом по родным кочую.
С о с и п а т р а. У вас много родни?
Л о т о х и н. Очень много-с, и, к несчастию, все родственницы: племянницы, внучки, сестры двоюродные, троюродные, девицы да вдовы-с. Невест много. Опека большая.
С о с и п а т р а. Какое же это несчастие? Разве бедные? Помогать надо?
Л о т о х и н. Нет-с, богатые, есть даже очень богатые.
С о с и п а т р а. Чего ж лучше.
Л о т о х и н. Красота мужская нашему семейству очень дорого обходится.
С о с и п а т р а. Я вас не понимаю.
Л о т о х и н. Если изволите, я вам объясню.
С о с и п а т р а. Сделайте одолжение.
Л о т о х и н. Только, сударыня, я заранее прошу вашего извинения: может быть, придется сказать что-нибудь такое…
С о с и п а т р а. Пожалуйста, не церемоньтесь! Напускную скромность я не считаю за добродетель и излишней стыдливостью не отличаюсь, особенно в мужском обществе. Да вот у меня платок. (Показывает носовой платок.) Коли что такое, так я закроюсь; а все-таки послушаю, я очень любопытна.
Л о т о х и н. Да нет-с, сказать что-нибудь неприличное я себе не позволю; а может быть, вам покажется, что я не очень лестно отзываюсь о женском поле.
С о с и п а т р а. Только-то? Так не бойтесь; я сама не очень высокого мнения о нашем поле. (Пьеру и Жоржу.) Вы, шалопаи, чему смеетесь? Говорят люди солидные…
Л о т о х и н. Умудренные опытом.
С о с и п а т р а. Так вы должны слушать с почтением; это вам вперед пригодится, потому что вы еще молокососы. А то лучше убирайтесь.
П ь е р. Нет, уж позвольте!
Ж о р ж. Это очень интересно.
С о с и п а т р а. Ну, так ведите себя скромно и сидите, как умные дети сидят.
Л о т о х и н. Так вот, изволите видеть, много у меня родственниц. Рассеяны они по разным местам Российской империи, большинство, конечно, в столицах. Объезжаю я их часто, я человек сердобольный, к родне чувствительный… Приедешь к одной, например, навестить, о здоровье узнать, о делах; а она прямо начинает, как вы думаете, с чего?
С о с и п а т р а. Об шляпках, конечно, о платьях, вообще о тряпках.
Л о т о х и н. Никак нет-с. Она начинает: «Ах, он меня любит!» Кто этот, «он» — я почти никогда не спрашиваю: потому что ответ один, стереотипный-с: «Мой жених, он хорош, умен, образован!»
С о с и п а т р а. Да, правда ваша. А потом окажется, что он так же умен и образован, как вот эти милые особы.
П ь е р. Вы нас в пример глупости выставляете? Merci!
С о с и п а т р а. У женщин, коли мужчина хорош да ей нравится, так он уж и умен, и образован; это я по себе знаю. И вы, господа, дождетесь, что вас будут считать умными.
Ж о р ж. Так обижаться не прикажете?
С о с и п а т р а. Еще бы! Не ломайтесь, пожалуйста.
Ж о р ж (со вздохом). Что же делать, Пьер! Перенесем.
П ь е р (со вздохом). Перенесем, Жорж.
Л о т о х и н. Так вот-с: «Ах! он меня любит!» Ну что же тут делать? Остается только радоваться. Любит, так и пускай любит. Хотя, конечно, пожилому человеку не очень интересно любоваться на эти восторги. Он тебя любит, ну и знала бы про себя. Ведь это ее дело, так сказать, келейное и общественного интереса никакого не представляет, зачем же знакомым-то свои восторги навязывать. Другая ведь уж далеко не малолетняя, уж давно полной и довольно веской зрелости — так пудов от шести с половиною весу, — а все прыгает да ахает: «Ах, он меня любит!», «Ах, он меня любит!» Так, знаете ли, неловко как-то становится.
С о с и п а т р а. Да, это скверно, я терпеть не могу; мне просто стыдно становится. Я очень понимаю, что вам должно быть скучно слушать эти их излияния, но ведь от этого легко избавиться. Махнуть рукой и уехать. Рад, мол, твоей радости, и бог с тобой, матушка! Блаженствуй!
Л о т о х и н. Нельзя-с. Уж я вам докладывал, что я человек сердобольный; уж тут смотри в оба; а прозеваешь- беда! Вот извольте послушать. Заедешь к этой же родственнице этак через месяц или через два; уж совсем другой тон в доме, переход из мажора в минор. Одеколоны, спирты, у самой истерики, глазки опухли, носик покраснел, и разговор уж другой: «Ах, он меня разлюбил».
Пьер и Жорж смеются.
С о с и п а т р а. Чему вы смеетесь? Бесчувственные!
Л о т о х и н. Утешать уж тут напрасно; чем ее утешишь? Такие недуги время врачует: глядишь, через месяц и оправится, и повеселеет немножко, а через два опять заахает. Тут уж у меня совсем другая забота начинается: между охов и вздохов стараешься разведать, нет ли, кроме сердечного ущерба, еще имущественного.
С о с и п а т р а. Да, это важный вопрос.
Л о т о х и н. На первых порах, разумеется, ничего не узнаешь. «Ах, да стоит ли об этом говорить! Да все это вздор! Какие тут расчеты! Я все эти мелочи презираю». Ну сейчас ревизия, расспросы, и видишь, что имение расстроено, долги. «Это, мол, как же так?» — «Ах, боже мой, да что ж тут удивительного? Я готова была для него всем пожертвовать, даже жизнию, а вы пристаете. Разве можно было ожидать, что человек с такой прекрасной наружностью имеет такую коварную душу? Этого никогда не бывает, никогда! я вас уверяю, это исключение. У кого наружность хороша, у того и душа благородная, это уж всегда, всегда, всегда! и не разговаривайте больше со мной». Вот и толкуйте с таким народом.
С о с и п а т р а. Господа кавалеры, правда это или нет?
П ь е р. Спросите у Жоржа! Я еще не жених пока, а он уж…
Ж о р ж. Молчи, пожалуйста! Это не честно.
П ь е р. Молчу.
Л о т о х и н. Иной молодой человек, красивой наружности, такую брешь в капитале и именье-то сделает, что хоть по миру ступай. Вот почему я и стараюсь предупреждать такие катастрофы. Как увижу, что какая-нибудь родственница заахала, я тут и вьюсь.
С о с и п а т р а. Что же вы можете сделать, если женщина действительно влюблена?
Л о т о х и н. На разные хитрости подымаюсь, а коли уж ничто не берет, так отступного даю. Лучше уж тысяч пять — десять бросить, чем все состояние потерять. Ведь навертываются и хорошие женихи-с, дельные, солидные, — да как и не быть при таком приданом! — так не нравятся: люди очень обыкновенные — проза. Подавай им красавцев. Глядишь, глядишь кругом, ну, слава богу, думаешь, нет красавцев, все люди как люди. И вдруг откуда ни возьмись красавец тут как тут. И где только они их откапывают? Все не было, все не было, а вдруг какой-нибудь длинноволосый уж ходит около. В бархатном сюртуке, в голубом либо в розовом галстуке, художник какой-нибудь непризнанный, певец без голосу, музыкант на неизвестном инструменте, а то так и вовсе темная личность, а голову держит гордо. Выскочит замуж БОТ за этакого проходимца, разоренье-то разореньем, да кого еще в родню-то введет! Через этакого красавца и сама-то попадет в общество, в котором и мужчине быть совестно, и нас-то наделит родственником, что не только руку подать стыдно, а того и гляди увидишь их на скамье подсудимых за мошенничество! Наказание! Наша фамилия хорошая, уважаемая; вот один только недостаток.
П ь е р. Да неужели у вас все так влюбчивы?
Л о т о х и н. Почти что все; ведь это родом бывает, в нашем семействе такая линия вышла.
С о с и п а т р а. Да, действительно, у вас забота большая, если вы не шутите. Мне кажется, что вы просто хотели занять меня забавным разговором после обеда, вот и придумали историю о своих родственницах.
Л о т о х и н. Как угодно-с, спорить с вами не стану. Если мой разговор показался вам интересен, с меня и этого довольно. (Встает.) Извините, я пойду чайку напиться. Московская привычка.
С о с и п а т р а. Я вас удержу не надолго, позвольте только один вопрос.
Л о т о х и н. К вашим услугам.
С о с и п а т р а. Вы только для одних родственниц так хлопочете, или случается и для посторонних?
Л о т о х и н. В каком отношении?
С о с и п а т р а. Например, устроить имение, подать совет в запутанном деле.
Л о т о х и н. Если имею досуг, так с удовольствием-с.
С о с и п а т р а. Не сделаете ли вы мне одолжение Дать несколько советов по моим делам? Мне обратиться не к кому, у меня нет знакомых деловых людей. Все вот такие. (Указывая на Пьера и Жоржа.)
П ь е р. Кланяйся, Жорж!
Ж о р ж. Кланяйся, Пьер!
Л о т о х и н. Рад служить чем могу.
С о с и п а т р а. Притом же мне с вами очень ловко будет; вы человек пожилой, бывалый, видали виды, с вами могу говорить не стесняясь.
Л о т о х и н. К вашим услугам, к вашим услугам. Я хоть сегодня же к вам заеду.
С о с и п а т р а. Милости просим.
Входит Лупачев.
Вот и потолкуем.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лотохин, Сосипатра, Пьер, Жорж и Лупачев.
Л у п а ч е в. Об чем это вы толковать собираетесь?
С о с и п а т р а. О серьезных делах.
Л у п а ч е в. Не верьте ей: никаких у нее серьезных дел нет.
П ь е р. Ты напрасно. Мы и сейчас о серьезных делах толковали.
Ж о р ж. То есть мы с Пьером слушали, а разговаривали они.
Л у п а ч е в. Любопытно.
П ь е р. О женских слабостях.
Л у п а ч е в. Вот разговор нашли! Женскими слабостями надо пользоваться, а разговаривать о них не стоит.
С о с и п а т р а. Ну, я домой. (Лотохину.) Извините, что задержала. Вы хотели чай пить. До свиданья. (Подает руку Лотохину.)
Л о т о х и н. Мое от меня не уйдет. (Уходит.)
С о с и п а т р а. Господа Аяксы! кто нынче дежурный, чья очередь меня провожать?
Ж о р ж (подавая руку Сосипатре). Моя-с.
Сосипатра и Жорж уходят.
П ь е р. Что тебе за охота ублажать этого чудака. Угощаешь его обедами, шампанским; не в коня корм.
Л у п а ч е в. Ты еще молод, чтоб меня учить. Уж поверь, что я ничего даром не делаю. Он москвич, клубный обыватель, знает все трактиры и рестораны, такие люди нужны. Приедешь в Москву, он тебя такими обедами и закусками угостит, что целый год помнить будешь. А что мне за дело, что он чудак! Мне с ним не детей крестить. Поесть, выпить умеет и любит, вот и нашего поля ягода. Кто это? никак, Зоя Васильевна?
П ь е р. Да, они с теткой, а кавалером у них Олешунин.
Л у п а ч е в. Что за прелесть женщина! И кем окружена! Кабы этому бриллианту хорошую оправу. Нашла себе красивого мужа и рада. Эко счастье этому барашку! Ей не красивого, а богатого.
П ь е р. Такого, как ты?
Л у п а ч е в. Да, эта женщина заблестела бы: я бы не пожалел ничего. Ну, да еще подождем; чего на свете не бывает.
П ь е р. А Олешунин постоянно при ней. Уж не влюблен ли?
Л у п а ч е в. Он и любить-то не умеет, а умеет только ревновать. Он до тех пор не обращает внимания на женщину, пока она не полюбила кого-нибудь; а как полюбит, так он сейчас обижаться, почему не его.
П ь е р. Это бы ничего, а вот скверно, что он очень скуп и дает взаймы деньги малыми суммами за большие проценты, да еще с залогом.
Входят Зоя, Аполлинария Антоновна и Олешунин.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Лупачев, Пьер, Зоя, Аполлинария Антоновна и Олешунин.
А п о л л и н а р и я (Олешунину). Нет, нет, вы никогда меня не убедите, и напрасно вы проповедуете такие идеи! вам жизнь не переделать. (Подает руку Лупачеву и Пьеру, Зоя и Олешунин тоже.) Да вот мы спросим Никандра Семеныча, он не меньше вашего знает.
Л у п а ч е в. Все, что я знаю, Аполлинария Антоновна, я знаю про себя, а резонерством не занимаюсь.
А п о л л и н а р и я. Нет, позвольте; скажите, пожалуйста, за кого должна девушка выходить замуж?
Л у п а ч е в. Я не знаю, за кого она должна выходить, я знаю только, как это обыкновенно делается. Девушка, если она свободна, выходит замуж за того, кто ей нравится.
А п о л л и н а р и я (Олешунину). Ну, вот, слышите! (Лупачеву.) А он говорит, что девушка не должна обращать внимания на наружность мужчины, а на какие-то душевные качества.
Л у п а ч е в. Отчего ж ему и не говорить так, Аполлинария Антоновна? Всякий судит по-своему. Так говорят кавалеры, которые не имеют счастия нравиться женщинам.
А п о л л и н а р и я. Ах, вот прекрасно! Слово в слово, как я говорила.
О л е ш у н и н. Нашли себе поддержку и обрадовались. Не очень ли смело с вашей стороны, Никандр Семеныч, сказать, что я не нравлюсь женщинам?
Л у п а ч е в. Да я не про вас, я говорил вообще. Вы, может быть, и нравитесь, чего на свете не бывает.
А п о л л и н а р и я. Можете и вы понравиться, коли женщина никого лучше не видала. Ну, а увидит Аполлона Евгеньича, так извините.
З о я. Зачем вы трогаете моего мужа, оставьте нас в покое. Наше безмятежное счастье никому не мешает. Я не горжусь своим мужем, хотя и имела бы право. Я знаю, что не стою его и счастьем своим обязана не себе, не своим достоинствам, которых у меня мало, а только случаю. Я благодарю судьбу и блаженствую скромно.
О л е ш у н и н. Не понимаю, решительно не понимаю, за что вы себя унижаете и что такое особенное находите в своем муже.
А п о л л и н а р и я. Ах, боже мой! Ну вот, подите говорите с человеком! Да что вы, или у вас глаз нет, или уж о себе очень много мечтаете!
П ь е р. Не спорьте, Федор Петрович! Окоемов лучше вас.
О л е ш у н и н. Да в каком смысле, желаю я знать? . Пьер. Просто лучше, да и все тут. Не спорьте, не спорьте, нехорошо.
О л е ш у н и н. Ах, отстаньте, пожалуйста! Ну, положим, что лучше; только от этих красавцев женщины часто страдают.
А п о л л и н а р и я. Так уж было бы от кого. От такого мужа и страдать есть счастье; а с немилым вся жизнь есть непрерывное страдание. Зато когда видишь, как все женщины завидуют тебе, как зеленеют от злости — вот и торжествуешь, вот все страдания и все горе забыто.
О л е ш у н и н. Зависть, ревность, злоба, торжество! Все это так мелко, так ничтожно!
А п о л л и н а р и я (горячо). Да в этом вся жизнь женщины. Подите вы! Что ж ей, астрономией, что ли, заниматься!
П ь е р. Браво, Аполлинария Антоновна,
Л у п а ч е в браво!
А п о л л и н а р и я. Да в самом деле, господа, что же это такое! Нет, это ужасно! Винят мою Зою за то, что она нашла себе красивого мужа.
З о я. Тетя, довольно об этом.
А п о л л и н а р и я. Погоди, Зоя. Да надо радоваться этому; по крайней мере все, кто ее любит, радуются; а я просто торжествую. Когда она была еще маленькой девочкой, я ей постоянно твердила: «Зоя, ты богата, смотри не погуби свою жизнь, как погубила твоя несчастная тетя». Ах, что это был за ребенок! Это был воск! из нее можно было сделать все, что угодно. И я сделала из нее идеал женщины, и образовала, н воспитала ее именно в тех понятиях, которые нужны Для женского счастия.
О л е ш у н и н. Любопытно, что это за понятия.
А п о л л и н а р и я. Да уж, конечно, не ваша философия. Теперь на нее мода прошла. Теперь нужен простой, натуральный ум. Я надеюсь, господа, что я не глупа.
Л у п а ч е в. Кто же смеет в этом сомневаться.
П ь е р. Кто смеет, Аполлинария Антоновна!
А п о л л и н а р и я. Я ей говорила: «Не спеши выходить замуж, пусть тебя окружает толпа молодых людей; ты богата, женихи слетятся со всех сторон, жди, жди! Может, явится такси красивый мужчина, что заахают все дамы и девицы, вот тогда на зависть всем и бери его. Бери во что бы то ни стало, не жалей ничего, пожертвуй половиной состояния, и тогда ты узнаешь, в чем заключается истинное счастье женщины!» И моя Зоя торжествует. Да, я могу гордиться: я устроила ее судьбу. И если я сама не видала радостей в своей жизни, так живу ее счастием и ее радостями.
Л у п а ч е в. Да на что вы-то можете жаловаться? Сколько мне известно, вы никакого горя в жизни не испытали.
А п о л л и н а р и я. Вы не знаете моего горя и не можете его знать, его надо чувствовать; а чувствовать его может только женщина.
Л у п а ч е в. Значит, это горе особое, женское?
П ь е р. Женского рода?
О л е ш у н и н. Мужчина может всякое горе понять, если только оно человеческое.
П ь е р. Погодите, не мешайте.
А п о л л и н а р и я. Понять — пожалуй, но чувствовать вы не можете так, как женщина. Я вышла замуж очень рано, я не могла еще разбирать людей и своей воли не имела. Мои родители считали моего жениха очень хорошим человеком, оттого и отдали меня за него.
Л у п а ч е в. Да он и действительно был хороший человек.
А п о л л и н а р и я. Я не спорю. Я могла уважать его, но все-таки была к нему равнодушна. Я была молода, еще мало видела людей и не умела еще различать мужчин по наружности, по внешним приемам; для меня почти все были равны, потому я и не протестовала. Но ведь это должно было прийти, и пришло; я вступила в совершенный возраст, и понятие о мужской красоте развилось во мне; но, господа, я уж была не свободна… выбора у меня уж не было. Должна я была страдать или нет? Heт, это драма, господа!
Л у п а ч е в. Да, действительно, положение затруднительное.
А п о л л и н а р и я. Ведь все-таки глаза-то у меня были ведь я жила не за монастырской стеной; я видела красивых мужчин и видела их очень довольно; господа, ведь я человек, я женщина, не могла же я не сокрушаться при мысли, что будь я свободна, так этот красавец мог быть моим, и этот, и этот.
Л у п а ч е в. Как «и этот, и этот»? да неужто…
А п о л л и н а р и я. Ах, какие вы глупости говорите! Я хотела сказать «или этот, или этот…»
Л у п а ч е в. То-то, а уж я было подумал.
А п о л л и н а р и я. С вами невозможно говорить.
Л у п а ч е в (взглянув на часы). Да мне и некогда. Пора на железную дорогу, сейчас придет поезд.
З о я. Вы уезжаете?
Л у п а ч е в. Нет, я встречаю.
З о я. Кого-нибудь из наших общих знакомых?
Л у п а ч е в (смеясь). Да нашего общего знакомого — мужа вашего.
З о я. Ах, что вы, как же это?
Л у п а ч е в. Я сегодня получил телеграмму.
З о я. Почему же он меня не известил?
Л у п а ч е в. Не знаю. Вероятно, хотел сделать вам сюрприз.
З о я. Ах, так и я с вами. Поедемте, поедемте.
Л у п а ч е в. Не очень ажитируйтесь. Еще поспеем; это очень близко.
З о я. Нет, поедемте! Прощайте, господа.
А п о л л и н а р и я. Зоя, как я рада за тебя. А я к вам уж завтра утром.
Лупачев, Зоя и Аполлинария уходят.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Пьер и Олешунин.
П ь е р. Охота вам ухаживать за женщиной, которая влюблена в своего мужа, как кошка.
О л е ш у н и н. Влюблена? Вы думаете? Позвольте вам сказать, что вы ошибаетесь.
П ь е р. Да вы видели, как она бросилась встречать мужа!
О л е ш у н и н. Она слепая женщина, она не видит, что он ее разлюбил давно; он уж забыл об ее суще. ствовании и даже не известил ее о своем приезде. А эта ее радость не больше, как экзальтация, которая скоро пройдет.
П ь е р. Однако вот не проходит; а она уж давно замужем.
О л е ш у н и н. Советы сумасшедшей тетки парализуют мое влияние. Но я ей скоро глаза открою; она увидит ясно, что за человек ее супруг благоверный.
П ь е р. И тогда?
О л е ш у н и н. Тогда она будет ценить человека по его внутренним достоинствам, а не по внешним.
П ь е р. Ничего этого не будет, а если и будет, так вам нет никакой выгоды; потому что не одни же вы имеете эти внутренние достоинства, есть люди, которые имеют их больше вашего.
О л е ш у н и н. Но я первый научил ее правильно оценивать людей; я уж и теперь пользуюсь некоторым расположением ее, а тогда она, конечно, предпочтет меня всем.
П ь е р. Ничего этого нет и ничего не будет.
О л е ш у н и н. Хотите пари?
П ь е р. Нет, не хочу. Да мы с вами далеко зашли, вернемтесь назад. Вы говорите, что откроете ей глаза насчет мужа? -так знайте, что ни одному слову вашему она не поверит.
О л е ш у н и н. Посмотрим.
П ь е р. И все передаст мужу. А он, я вам скажу, такой человек, такой человек, что…
О л е ш у н и н. Такой же он человек, как и все люди.
П ь е р. Ну, нет… Он такой человек, такой человек…
О л е ш у н и н. Ну, что «человек, человек»?! Не съест же он меня.
П ь е р. Ну, не поручусь. Боже мой, что он с вами сделает!
О л е ш у н и н. Пожалуйста!.. Не очень-то я его боюсь. Да оставьте этот разговор; вон подходит какой-то незнакомый человек.
П ь е р. Это знакомый: Наум Федотыч Лотохин, богатый барин из Москвы. Хотите, я и вас с ним познакомлю?
О л е ш у н и н. Пожалуй.
Входит Лотохин.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Пьер, Олешунин и Лотохин.
П ь е р (Лотохину). Вот позвольте вас познакомить еще с одним из наших: Федор Петрович Олешунин.
Л о т о х и н (подавая руку). А я Лотохин, Наум Федотыч. Очень приятно, очень приятно. А где же Никандр Семеныч?
П ь е р. Он поехал на железную дорогу встречать приятеля своего, Аполлона Евгеньича Окоемова.
Л о т о х и н. Окоемов-с? Вы адрес его знаете?
П ь е р. На Дворянской улице, в собственном доме… То есть в доме жены, но это все равно. Извозчики знают… Вы с ним знакомы?
Л о т о х и н. Нет, незнаком, но он мне родственник. Племянница моя, впрочем очень дальняя, замужем за ним.
П ь е р. Она сейчас была здесь.
Л о т о х и н. Очень жаль, что мы не встретились; впрочем, я бы ее не узнал, мы лет десять не видались. Надо будет заехать, поглядеть на их житье-бытье! Что за кроткое созданье была эта сиротка. Она воспитывалась у тетки. Что они, согласно живут?
П ь е р. А вот спросите у Федора Петровича, он У них каждый день бывает.
О л е ш у н и н. Согласно-то согласно, да не знаю, Долго ли это согласие будет продолжаться.
Л о т о х и н. Почему же вы так думаете?
О л е ш у н и н. Она женщина прекрасная, про нее ничего сказать нельзя; ну, а он… (Пожимает плечами.) Не пара ей.
Л о т о х и н. Да не мотает он, не сорит деньгами?
П ь е р. Ничего подобного.
О л е ш у н и н. Ну, все-таки он проживает довольно но, кажется, не выше средств.
Л о т о х и н. И слава богу! С меня и довольно а остальное как хотят; это уж их дело. Я только с экономической стороны.
О л е ш у н и н. Любопытно бы было присутствовать при их встрече. Каким холодом он ответит на ее восторги!
Входит Жорж.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Пьер, Олешунин, Лотохин и Жорж.
П ь е р. Откуда ты?
Ж о р ж. С железной дороги. Видел трогательную встречу супругов Окоемовых: объятия, поцелуи, слезы.
О л е ш у н и н. Разумеется, со стороны жены.
Ж о р ж. Нет, и со стороны мужа тоже, да еще в придачу он навез ей кучу разных дорогих подарков.
О л е ш у н и н. Не понимаю.
Л о т о х и н. Что ж тут непонятного? Так и должно быть.
Ж о р ж (Лотохину). Никандр Семеныч просит вас, если вы свободны, провести сегодня вечер у него. Он извиняется, что не успел сам вас пригласить; он торопился на железную дорогу.
Л о т о х и н. Это все равно. Хорошо, я приеду.
Ж о р ж. Поедем, Пьер! (Лотохину.) До свидания!
П ь е р. Поедем, Жорж! (Лотохину.) До свидания!
Пьер и Жорж уходят. Олешунин молча кланяется и уходит в другую сторону.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Лотохин, потом Акимыч.
Л о т о х и н. Что за чудеса! Зоя с мужем живет в трогательном согласии, мотовства нет; а имение продают за бесценок? Что их заставляет? Никак не догадаешься. Ну, утро вечера мудренее: завтра заеду к ним и разберу все дела.
Входит Акимыч.
Что ты, Акимыч?
А к и м ы ч (сняв шапку). Письмо к вам, барин-батюшка. Думал, что, пожалуй, мол, нужное; так и побрел вас разыскивать. Извольте! (Подает письмо.)
Л о т о х и н. От кого бы это? Рука женская. Должно быть, от Сусанны Сергевны?
А к и м ы ч. Надо быть, что от них-с. Коронку-то у них на письмах я заприметил, так сходственная.
Л о т о х и н (распечатывает письмо). Надень шапку-то!
А к и м ы ч. Ну, вот… что уж… не зима… (Отходит к стороне.)
Л о т о х и н (пробежав глазами несколько строк). Что такое, что такое? Глазам не верю. (Читает.) «Милый дядя! Как я рада, что ты в настоящее время в Бряхимове. Судьба, видимо, мне благоприятствует. Мне нужно как можно скорее продать мое бряхимовское имение; тем на месте ты скорей найдешь покупщика. Пожалуйста, не очень торгуйся. Ты такой скупой, что ужас». Батюшки! Что ж это такое! (Читает.) «Мне денег, дядя, денег нужно; от них зависит не только мое счастие, но и жизнь. Доверенность и все документы я пришлю завтра, а вернее, что сама приеду. Вашему хваленому жениху, умному, практичному человеку, как вы его величали, я отказала. Нет, дядя, не того жаждет душа моя. Я не хотела много распространяться в письме, но не могу, нет сил скрыть моей радости. Милый дядя, я нашла свой идеал; ах, милый дядя, я встретила… да, я встретила человека… Он молод, умен, образован, а как хорош собой, ах, как хорош!» Ну, эта песенка знакома мне. (Читает.) «Но, милый дядя, пожалей меня, несчастную, есть препятствия! Чтобы побороть их, нужны деньги, нужно много денег!» Нет, я не выдержу, закричу караул. (Читает.) «Для того-то я и продаю имение, я ничего не пожалею!» Акимыч, караул! Грабят!
А к и м ы ч. Чего изволите, барин-батюшка?
Л о т о х и н. Грабят, говорю тебе, грабят!
А к и м ы ч. Что же это! Да, господи, помилуй!
Л о т о х и н. Пойдем домой! Грабят, грабят, караул!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Зала в доме Окоемовых, в глубине входная дверь; направо (от актеров) дверь в гостиную, налево — в кабинет Окоемова;
мебели и вся обстановка приличные.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Окоемов и Аполлинария (выходят из двери налево), потом Паша.
О к о е м о в. Так вы без меня поживали довольно весело?
А п о л л и н а р и я. Ну, какое веселье! Не знали куда деться от скуки.
О к о е м о в. И за вами никто не ухаживал; может ли это быть?
А п о л л и н а р и я. За кем «за вами»?
О к о е м о в. За женой моей и за вами.
А п о л л и н а р и я. Да кто же смеет!
О к о е м о в. О, если за тем только дело стало, так смелые люди найдутся.
А п о л л и н а р и я. Как это у вас язык-то поворачивается такие глупости говорить.
О к о е м о в. Не понимаю, чего это здесь молодые люди смотрят! Две женщины свободные, живут одни, а молодежь зевает. Нет, я бы не утерпел.
А п о л л и н а р и я. Да перестаньте! как вам не стыдно! про меня, пожалуй, говорите что хотите; а про жену не смейте! Она вас уж так любит, что и представить себе невозможно.
О к о е м о в. Как это ей не надоест.
А п о л л и н а р и я. Что «не надоест»?
О к о е м о в. Да любить-то меня.
А п о л л и н а р и я. Ах, что вы говорите! Это невыносимо, невыносимо.
О к о е м о в. Ну, люби год, два, а ведь она за мной замужем-то лет шесть, коли не больше.
А п о л л и н а р и я. Ведь это мужчины только непостоянны; а женская любовь и верность — до гроба.
О к о е м о в. Ах, не пугайте, пожалуйста! Что ж вы мне этого прежде не сказали, я бы и не женился.
А п о л л и н а р и я. Да, понимаю… Вы шутить изволите, милостивый государь. Вам весело, что вы завоевали два такие преданные сердца, как мое и Зои, вот вы и потешаетесь. А я-то разглагольствую.
О к о е м о в. Нет, что за шутка! Я серьезно.
А п о л л и н а р и я. Ну да, как же, серьезно! Вы, я думаю, во всю свою жизнь ни разу серьезно-то с женщинами не разговаривали. Да, впрочем, вам и не нужно, вас и так обожают.
О к о е м о в. Так вы, бедные, скучали? Это жаль. Неужели даже Федя Олешунин не посещал вас?
А п о л л и н а р и я. Вот нашли человека.
О к о е м о в. Вы уж очень разборчивы; чем же Федя Олешунин не кавалер! Один недостаток: сам себя хвалит. Да это не порок. Человек милый; я его очень люблю.
А п о л л и н а р и я. Ну, уж позвольте не поверить. Это такой скучный, такой неприятный господин! А что он про вас говорит, кабы вы знали.
О к о е м о в. Да знаю, все равно; я его за это-то и люблю.
А п о л л и н а р и я. Он ужас что говорит; он говорит, что женщины не должны обращать внимания на внешность мужчины, не должны обращать внимания на красоту! Да что ж, ослепнуть нам, что ли? Нужно искать внутренних достоинств: ума, сердца, благородства..
О к о е м о в. Да, да, да.
А п о л л и н а р и я. Да скоро ль их найдешь… Мужчины так хитры… Да и вздор все это.
О к о е м о в. Он правду говорит, правду. Это лучший друг мой. И я прошу вас быть с ним как можно любезнее. И Зое скажите, чтоб она была ласковее с Олешуниным; этим она доставит мне большое удовольствие.
А п о л л и н а р и я. Вот уж не ожидала.
О к о е м о в. Нет, я вас серьезно прошу.
А п о л л и н а р и я. А коли просите, так надо исполнять; я не знаю, у кого достанет сил отказать вам в чем-нибудь. Для нас ваше слово закон. Зоя так вас любит, что она за счастие сочтет сделать вам угодное. Да и я… Ох… еще это неизвестно, кто из нас больше любит вас, она или я.
О к о е м о в. А что ж вы молчали до сих пор, что меня любите!
А п о л л и н а р и я (конфузясь). Да, может быть, вы не так понимаете…
О к о е м о в. Да что уж толковать! Ну, берегитесь теперь!
А п о л л и н а р и я. Ах, что вы, что вы!
О к о е м о в. Да уж поздно ахать-то. (Обнимает одной рукой Аполлинарию.) Ну, подите же к Зое, а то она приревнует; да поговорите ей насчет Олешунина.
П а ш а (вводит). Федор Петрович Олешунин.
О к о е м о в. Проси ко мне в кабинет. (Уходит в кабинет.)
Паша уходит в переднюю.
А п о л л и н а р и я. Ах, что это за мужчина! Он какой-то неотразимый. На него и обижаться нельзя, ему все можно простить!
Входит Зоя.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Аполлинария и Зоя.
З о я. Ах, тетя, я не могу опомниться от радости. Как он меня любит, как он меня любит!
А п о л л и н а р и я, Счастливая ты, Зоя, счастливая!
З о я. Прежде он иногда бывал задумчив, как будто скучал; хоть не часто, а бывало с ним. А ведь это, тетя, ужасно видеть, когда муж скучает; как-то страшно делается…
А п о л л и н а р и я. Ну, еще бы.
З о я. Какой веселый приехал, сколько мне подарков привез; ко мне постоянно с лаской да с шутками. Я его давно таким милым не видала.
А п о л л и н а р и я. Он и со мной все шутил. Он просил, чтоб мы были как можно любезнее с Олешуниным.
З о я. Неужели? Зачем это?
А п о л л и н а р и я. Он говорил, что считает его лучшим своим другом, и очень хвалил его.
З о я. Я догадываюсь: он, вероятно, хочет пошутить над ним, подурачить его. Он и прежде любил посмеяться над ним. Что ж, тетя, сделаем ему угодное; это для нас ничего не стоит.
Входят из кабинета Окоемов и Олешунин.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Зоя, Аполлинария, Окоемов и Олешунин.
О к о е м о в. Очень, очень благодарен вам, добрейший Федор Петрович! Из моих друзей только вы ведете себя, как истинно порядочный человек. Как я из дому, так все и бросили мою жену; хоть умирай со скуки.
О л е ш у н и н. Я всегда был так привязан к Зое Васильевне и к ее семейству; зачем же меняться мне?
О к о е м о в. Да я, признаться, и не жалею, что здешняя молодежь без меня не обивала мои пороги. Все они так пусты, так ничтожны, что от их разговоров, кроме головной боли, никаких следов не остается.
З о я. Да, уж лучше одним проскучать, чем слушать глупые анекдоты Пьера или Жоржа.
А п о л л и н а р и я. И другие не лучше их.
О к о е м о в. Да уж и вы-то хороши! что у вас за интересы, что за разговоры, как вас послушать. Вы таких людей, как Федор Петрович, должны на руках носить. Он один затрогивает серьезные вопросы, один возмущается вашей мелочностью и пустотой. Проще сказать, он один между нами серьезный человек. Я не говорю, чтобы в нашем городе уж совсем не было людей умнее и дельнее Федора Петровича; вероятно, есть немало.
О л е ш у н и н. Конечно, но…
О к о е м о в. Но они с нами не водятся; а ему спасибо за то, что он нашим пустым обществом не гнушается,
А п о л л и н а р и я. Да мы ему и так очень благодарны.
О к о е м о в. Нет, мало цените. Ведь мало вас ценят, Федор Петрович?
О л е ш у н и н. Но я надеюсь, что со временем…
О к о е м о в. Непременно, Федор Петрович, непременно. (Аполлинарии.) Ведь умных и дельных людей ни за что не заманить в нашу компанию. Они очень хорошо знают, что учить вас и нас уму-разуму напрасный труд, что ровно ничего из этого не выйдет; а он жертвует собой и не жалеет для вас красноречия.
З о я. Да я всегда с удовольствием слушаю Федора Петровича.
О к о е м о в. И прекрасно делаешь, Зоя. Я прошу тебя и вперед быть как можно внимательнее к Федору Петровичу. Его беседы тебе очень полезны. Не бойся, я к нему ревновать не стану, я знаю, что он человек высокой нравственности.
О л е ш у н и н (пожимая руку Окоемову). Благодарю вас! Вы меня поняли. Я не люблю хвалить себя, я хочу только, чтоб мне отдавали справедливость. Я скажу вам откровенно… я читал жизнеописания Плутарха… Для меня очень странно, за что эти люди считаются вескими. Я все эти черты в себе нахожу, только мне нет случая их выказать.
О к о е м о в. Может быть, и представится.
О л е ш у н и н. Положим, что я не считаю себя великим человеком.
О к о е м о в. Отчего же? Это вы напрасно.
О л е ш у н и н. Но что я не хуже других, это я знаю верно.
О к о е м о в. Конечно, конечно. Так вот вы и слушайте, что говорит Федор Петрович. Все это вам на пользу. Конечно, истины, которые он вам проповедует", так сказать, дешевые и всякому гимназисту известные; но вы-то их не знаете. Вот в чем его заслуга.
З о я. Пойдемте ко мне, Федор Петрович, я вас чаем напою с вареньем.
Уходят Зоя, Аполлинария и Олешунин. Паша показывается из передней.
П а ш а. Никандр Семеныч.
Окоемов идет навстречу. Входит Лупачев.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Окоемов и Лупачев.
Л у п а ч е в (подавая руку). Ты что-то, я замечаю, весел приехал. Это добрый знак. С чем поздравить?
О к о е м о в. Погоди, еще поздравлять рано.
Л у п а ч е в. Но все-таки что-нибудь да есть. Я по глазам твоим вижу. Ты не мечтатель, пустыми надеждами не увлечешься.
О к о е м о в. Ну конечно.
Л у п а ч е в. Ты всегда довольно верно рассчитываешь шансы.
О к о е м о в. Все слухи, все сведения, которые я получил от тебя, оправдались. Могу сказать, что я съездил недаром.
Л у п а ч е в. Я не спрашиваю, понравилась ли она тебе…
О к о е м о в. Нет, отчего же? Все, что говорили, правда; она и довольно молода, и хороша собой, характер прелестный, живой, веселый.
Л у п а ч е в. А существенное?
О к о е м о в. Достаточно, очень достаточно; самым широким требованиям удовлетворяет. Одним словом, с такими средствами доступно все.
Л у п а ч е в. Но ведь не богаче же Оболдуевой?
О к о е м о в. О да, конечно, куда же! У Оболдуевой, кроме богатейших имений, несколько миллионов денег. Это черт знает что такое — это с ума можно сойти!.. Десятки тысяч десятин чернозему, сотни тысяч десятин лесу, четыре винокуренных завода, полтораста кабаков в одном уезде. Вот это куш!
Л у п а ч е в. Не удалось тебе с ней познакомиться; а хлопотал ты очень.
О к о е м о в. Да и познакомился бы, если б она была свободна; а то у нее отец, человек с предрассудками. Меня даже и не пустили в их общество; отец не хотел, потому, видишь ли, что у меня репутация не хороша.
Л у п а ч е в. Да как же он смеет так говорить про тебя? Чем твоя репутация не хороша?
О к о е м о в. Идиот; что с него взять-то!
Л у п а ч е в. Умному человеку пользоваться своим умом позволяется, а красивому человеку пользоваться своей красотой предосудительно. Вот какие у них понятия. Оболдуева, кажется, на днях сюда приедет; сестра что-то говорила.
О к о е м о в. Сюда? (Несколько времени находится в задумчивости.) Э, да что тут думать! Она приедет с отцом, он ни на шаг ее от себя не отпускает, значит мне туда ходу нет. Это мечты, будем говорить о деле.
Л у п а ч е в. Ты, разумеется, наводил справки?
О к о е м о в. Самые подробные, и документы видел. В моем положении рисковать нельзя: ведь такой шаг только раз в жизни можно сделать.
Л у п а ч е в. И что же?
О к о е м о в. Более полутораста тысяч доходу.
Л у п а ч е в. Брависсимо! Ты меня извини, что я вмешиваюсь в твои дела и вызываю тебя на откровенность! Ты знаешь, что и я тут заинтересован немножко.
О к о е м о в. Еще бы!
Л у п а ч е в. Значит, ее судьба решена. (Кивает по направлению к гостиной.)
О к о е м о в. Что ж делать-то! Нужда.
Л у п а ч е в. Да уломаешь ли?
О к о е м о в. Никакого нет сомнения. Они обе с теткой такой инструмент, на котором я разыграю какую хочешь мелодию. А жаль бедную.
Л у п а ч е в. Погоди жалеть-то! Коли она умна, так будет не бедней тебя.
О к о е м о в. Что толковать-то! Ты богат как черт.
Л у п а ч е в. Допустим и это. Ты меня не попрекай, что я богат; я не виноват, родители виноваты. Как они наживали, это не мне судить: я сын почтительный, мне только остается грешить на их деньги.
Входят Зоя и Олешунин.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Окоемов, Лупачев, Зоя и Олешунин.
З о я. До свидания, Федор Петрович, не забывайте! Мы всегда рады вашему посещению.
Олешунин раскланивается и уходит.
Л у п а ч е в (Зое). Сияете!
З о я. Сияю, Никандр Семеныч.
О к о е м о в. Ну, вы побеседуйте, а я пойду приведу в порядок кой-какие счеты.
Л у п а ч е в. Прощай! Я уеду сейчас домой, вечером увидимся.
Окоемов уходит.
З о я. Ах, Никандр Семеныч, как он меня любит! Ведь уж мы не первый год муж и жена, а точно неделю тому назад обвенчаны.
Л у п а ч е в. Да, он порядочный человек, он свои обязанности помнит.
З о я. Какие обязанности? Любить жену разве обязанность? Я люблю его, потому что он мне нравится, я думаю, и он тоже.
Л у п а ч е в. Когда люди сходятся по любви, так они и живут в любви, пока не надоедят друг другу; а когда бедный человек берет за женой большое приданое, так он рад ли, не рад ли, а обязан любить.
З о я. И вы можете так дурно думать о моем муже и вашем друге.
Л у п а ч е в. Я ничего о нем не думаю; я говорю только, как это обыкновенно бывает у людей.
З о я. Но разве не могут быть исключения?
Л у п а ч е в. Конечно, могут; и желаю, чтобы любовь вашего мужа была исключением.
З о я. Какие у вас мрачные взгляды на жизнь!
Л у п а ч е в. Зато я никогда и не разочаровываюсь, я этого горя не знаю; а вам, с вашими розовыми взглядами, придется разочаровываться постоянно и много страдать.
З о я. Не пугайте, пожалуйста!
Л у п а ч е в. Предостерегать не значит пугать. Пора вам, Зоя Васильевна, приходить в совершеннолетие. Браки между людьми неравного состояния по большей части торговые сделки. Богатый мужчина если женится на бедной, то говорят, что он берет ее за красоту; то есть, проще сказать, платит деньги за ее красоту.
З о я. Как это нехорошо покупать женщин за деньги!
Л у п а ч е в. Точно так же нехорошо и женщинам покупать красивых мужей.
З о я. Да этого никогда не бывает, вы клевещете на женщин.
Л у п а ч е в. Нет, бывает, и очень часто.
3 о я. И что же это за женщины, которые без любви выходят замуж за богатых людей? Это значит продавать себя. Это разврат. Я презираю таких женщин.
Л у п а ч е в. Погодите презирать, погодите! Во-первых, ни одна женщина не скажет вам, что она выходит замуж по расчету, а будет уверять, что любит своего жениха. И не верить ей не имеете никакого права, потому что в ее душе не были. Во-вторых, девушки часто жертвуют собой, чтоб спасти от нищенства свою семью, чтоб поддержать бедных престарелых родителей.
З о я. Ах, да, конечно. Я поторопилась. Извините!
Л у п а ч е в. Погодите, погодите! Продавать себя богатому мужу, конечно, разврат; но и богатой женщине разбирать красоту мужскую и покупать себе за деньги мужа, самого красивого, — тоже разврат; но тут есть разница: между продающими себя часто попадаются экземпляры очень умные и с сильными характерами; тогда как те, которые бросаются на красоту,'по большей части отличаются пустотою головы и сердца.
З о я. Вы не знаете женщин, оттого так и говорите.
Л у п а ч е в. Нет, знаю лучше вас. Деньги — это дело прочное, существенное, а красота — блестящая игрушка, а на игрушки бросаются только дети.
З о я. Зачем вы мне это говорите?
Л у п а ч е в. На всякий случай; может быть, и пригодится.
З о я. Вы ужасны, вас слушать невозможно.
Л у п а ч е в. Как хотите, я с своими разговорами не навязываюсь.
З о я. Но иногда и боль бывает приятна, и потому я вас слушаю.
Л у п а ч е в. Вот и ваш брак. Я не знаю, может быть, и в самом деле он был следствием обоюдной горячей любви — это вам знать; но в глазах посторонних он имел вид торговой сделки.
З о я. Нет, уж это слишком! я вам говорю, что я люблю Аполлона, люблю и люблю безумно.
Л у п а ч е в. Безумно? Ну и прекрасно: так уж и не сетуйте, не жалуйтесь и принимайте с покорностью последствия, которые непременно следуют за всяким безумием.
З о я. Это что еще?
Л у п а ч е в. А вот будемте продолжать разговор. Угодно?
З о я. Хорошо… Истощайте мое терпение…
Л у п а ч е в. В браках, которые основаны на денежных расчетах, любовь пропорциональна деньгам: чем больше денег, тем больше и любви; убывают деньги, и любовь убывает; кончаются деньги, и любовь кончается, а часто и раньше, если в другом месте окажется для нее богатая практика.
З о я. Послушайте, я на вас буду мужу жаловаться.
Л у п а ч е в. Жалуйтесь! А если ваш муж думает так же, как и я? тогда кому жаловаться?
З о я. Во всяком случае, уж не вам.
Л у п а ч е в. Напрасно. Вы меня не обегайте, я гожусь на многое. До свидания. (Подает руку.) Быть хорошенькой женщиной — привилегия большая.
З о я. Да, это по вашей денежной теории.
Л у п а ч е в. Что ж делать! Прежде была теория любви, теперь теория денег.
З о я. Прощайте, извините! Разговор зашел так далеко, что я боюсь услышать от вас что-нибудь дерзкое.
Лупачев уходит.
Сколько раз меня расстроивал этот человек. После того разговора с ним щемит сердце, как перед бедой, уж лучше разочароваться и страдать, чем совсем не верить в людей.
Входит Лотохин.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Зоя и Лотохин.
Л о т о х и н. Не узнали?
Молчание.
Ну, задумались; так, значит, не узнали. Родственник ваш, только дальний.
З о я. Ах, Наум Федотыч! То-то мне сразу что-то очень знакомое показалось, да боялась ошибиться. Да ведь уж сколько лет мы не видались-то!
Л о т о х и н. Да лет шесть, коли не больше.
З о я. Забыли вы меня, совсем забыли.
Л о т о х и н. Вы в Москве не бываете, мне сюда не дорога — вот и не видались; а забыть, как можно! Помним. Знаем, что вы живете под крылышком у тетеньки Аполлинарии Антоновны, изредка получаем от нее известия о вас… Кстати, как ее драгоценное здоровье?
З о я. Она здорова.
Л о т о х и н. И все так же молода душой?
З о я. Все так же.
Л о т о х и н. Ну, вот и прекрасно. Надо правду сказать, слухов об вас было мало; но это я считаю хорошим знаком. По пословице: нет вестей — хорошие вести. Знаем, что вы вышли замуж, слышали, что живете согласно, порадовались за вас. Да и нам полегче на душе стало, одной заботой меньше: выпустили птенца из гнездышка, пусть порхает на своей воле.
З о я. Ах, Наум Федотыч, как он меня любит!
Л о т о х и н. Кто он-то?
З о я. Муж.
Л о т о х и н. Ну, слава богу, слава богу! Что ж тут удивительного, что он вас любит! это его прямая обязанность.
З о я. Нет, вы представьте… ах, милый Наум Федотыч, вы только представьте себе, как он меня любит, как балует…
Л о т о х и н. Да-с, уж это обыкновенно так бывает; я очень рад-с. Вы мне сказали, ну, я так знать и буду, и распространяться об этом нечего.
З о я. Нет, я не могу… Ах, кабы вы знали!.. Ведь мне все завидуют.
Л о т о х и н. Завидуют? Чему же-с?
З о я. Да ведь он у меня красавец.
Л о т о х и н. Красавец! Да-с… это дело другого рода… Виноват-с. Это обстоятельство значительно усложняет дело, и вы уж мне позвольте предложить вам несколько вопросов.
З о я. Сделайте одолжение! Я очень рада отвечать на все ваши вопросы; я так довольна, так счастлива!
Л о т о х и н. Позвольте-с! Красавец! Значит, тут любовь-с безотчетная и безрасчетная.
З о я. Да, да, страстная любовь и взаимность; одним словом, полное счастие…
Л о т о х и н. Из всего этого позвольте мне заключить, что у него собственного состояния не было.
З о я. Ах, да какое же мне до этого дело! Никогда я не спрашивала, есть у него состояние или нет. Того, что у нас есть, с нас довольно, и мы живем очень хорошо; а мое ли, его ли состояние, это решительно все равно. Мы муж и жена, зачем нам делить? У нас все общее.
Л о т о х и н. Неоспоримая истина. Против этого и говорить ничего нельзя.
3 о я. Я думаю.
Л о т о х и н. Но если у него не было состояния, так долгов не было ли? Вы не удивляйтесь, что я вас о долгах спрашиваю! У мужчин-красавцев постоянно бывают долги — это их всегдашняя принадлежность.
З о я. Ничего этого я не знаю. Я знаю только одно, что мы любим друг друга, с меня этого довольно.
Л о т о х и н. Конечно, довольно: чего ж еще-с!
З о я. Как с вами легко и приятно говорить, вы во всем со мной соглашаетесь; а другие так осуждают меня за мою нерасчетливость, за мою доверчивость.
Л о т о х и н. Как можно осуждать! Сохрани бог. Но у вас, когда вы были девицей, был большой капитал.
З о я. Да, я знаю.
Лот ох и н. Где же он, как вы им распорядились?
З о я. Он там… у него… Ведь должна же я была принести мужу приданое. Вы только подумайте, Наум Федотыч; он явился, ослепил здесь всех; все девушки и женщины стали бредить им. Ведь решительно все, даже и те, которые не имели никакого права на него, то есть разные бесприданницы. Он был нарасхват, за ним ухаживали до бесстыдства… Я его полюбила с первого взгляда; но где же мне! Это все устроила тетя; я ей обязана. Разумеется, тут помогло больше всего счастье; что я перед ним! Он мог бы взять гораздо больше приданого.
Л о т о х и н. Но у вас еще есть отличное имение.
З о я. Оно мне досталось после свадьбы от дяди.
Л о т о х и н. Значит, вы живете на проценты с капитала и на доходы с имения?
З о я. Да, конечно.
Л о т о х и н. И вам достаточно?
З о я. Совершенно достаточно.
Л о т о х и н. Зачем же вы продаете имение?
З о я. Какое имение?
Л о т о х и н. Ваше наследственное, золотое дно.
З о я. Это не мое дело; если он продает, значит, нужно.
Л о т о х и н. И, должно быть, очень нужно, потому что имение продается за бесценок.
З о я. Как за бесценок? Что это значит?
Л о т о х и н. А вот я вам сейчас объясню. Что стоит это ваше колечко?
З о я. Сто рублей.
Л о т о х и н. Продайте мне его за пятьдесят.
З о я. Зачем же его продавать за пятьдесят, когда оно стоит сто? да притом же оно мне дорого: это подарок мужа.
Л о т о х и н. Вот и имение стоит сто тысяч, а продается за пятьдесят; да кроме того, оно должно быть вам дорого, потому что это имение дедов ваших, там они родились и умерли.
З о я. Право, Наум Федотыч, я ничего не знаю. Вы договорите с мужем.
Л о т о х и н. Да-с, я затем и приехал, чтобы оно не доставалось чужим; все-таки в нашем роду будет.
З о я. Я сейчас позову мужа. (Подходит к дверям кабинета.) Аполлон, Аполлон!
Входит Окоемов.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Зоя, Лотохин и Окоемов.
З о я (Лотохину). Вот мой муж, Аполлон Евгеньич Окоемов! (Мужу.) Это, Аполлон, наш родственник, Наум Федотыч Лотохин; он нарочно приехал сюда, чтобы купить наше имение.
О к о е м о в. Ах, очень рад! очень приятно познакомиться.
Л о т о х и н. Я давно знаю ваше имение и мог бы купить его за глаза, но я все-таки съездил его посмотреть; я вчера только оттуда. Порасстроили вы его немножко, леску убыло.
О к о е м о в. Разворовали, Наум Федотыч. Присмотру нет, я очень плохой хозяин; потому я его и продаю.
Л о т о х и н. Уж это ваше дело. Чем вам с комиссионерами возиться, я у вас его куплю без всякого посредничества. Цена недорогая, как я слышал, мы кончим в два слова. Документы у вас готовы?
О к о е м о в. Все готово, и справки все уж собраны, остается только купчую совершить.
Л о т о х и н. Так уж вы не хлопочите, вам не сделают так скоро, как мне; я слово знаю. Я сейчас же отсюда заеду к старшему нотариусу. Пожалуйте документы.
О к о е м о в. Благодарен вам, очень благодарен. Сию минуту доставлю, они у меня на столе. (Уходит в кабинет.)
З о я. Вы долго здесь пробудете?
Л о т о х и н. Да вот только устрою делишки.
З о я. Надеюсь, вы не в последний раз у нас.
Л о т о х и н. Конечно, куда же мне здесь деться? Я никого не знаю. Да и вы, вероятно, не откажетесь посетить меня?
З о я. Завтра же заедем с мужем.
Входит Окоемов и подает пакет Лотохину.
О к о е м о в. Тут все, что нужно. Позвольте, я только возьму доверенность.
Л о т о х и н. Да на что она вам? Мне она нужнее, я велю с нее снять копию. Я так облуплю яичко, что вам останется только в рот положить. В деньгах задержки не будет; мне купчую в руки, а вам деньги, все до одной копеечки.
О к о е м о в. А как вы думаете, скоро эта процедура может кончиться?
Л о т о х и н. Дня в три, в четыре, не больше.
З о я. Приезжайте обедать к нам. Когда вам угодно.
Л о т о х и н. А вот кончим дело, тогда и пообедаем и спрыснем покупку. До приятного свидания. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Окоемов и Зоя.
3 о я (с лаской). Как я рада, что хоть это дело так хорошо устроилось. Ты так хлопочешь, так беспокоишься, мой милый! Ездил по делам в Москву, прожил там больше месяца, без меня. Я уж не говорю про себя, я для тебя все перенести готова; но как тебе-то, я думаю, было скучно без меня.
О к о е м о в. Да, милая Зоя, имение мы продадим, с этой стороны я покоен; но этого мало, и заботы у меня все-таки остаются.
З о я. Какие же заботы, мой друг?
О к о е м о в. Зоя, я заранее прошу твоего извинения; я скажу тебе много неприятного для тебя и неожиданного; я во многом должен буду признаться перед тобой.
З о я. Ах, мой друг, только будь откровенен, я заранее тебя во всем извиняю.
О к о е м о в. Зоя, я много должен.
З о я. Только-то? Это еще беда небольшая. Заплатим; ну, в крайнем случае продадим все, будем жить бедно, будем работать. Я для тебя на все готова. Я умею вязать, умею вышивать, вот посмотри. (Показывает работу.)
О к о е м о в. Все это вздор! Перестань ребячиться. Наступает время, когда ты должна взглянуть на жизнь серьезно. Я попал в такие тиски, что всего твоего состояния мало, чтобы выручить меня. Потом, я не могу жить в бедности, да и ты не можешь; это пустые мечты.
З о я. Милый, что же делать? Ну, ведь есть же какое-нибудь средство, есть же?
О к о е м о в. Одно.
З о я (дрожа). Какое, какое?
О к о е м о в. Нам нужно разойтись.
З о я. Как «разойтись»? Что это? Я не понимаю.
О к о е м о в. Развод, Зоя…
З о я. Ты шутишь, ты шутишь надо мной? Ну, скажи, милый, ты шутишь?
О к о е м о в. Не до шуток мне, Зоя; дело серьезное.
З о я (бросаясь к мужу и обнимая его). Нет, нет, не отдам… умру, умру, а не отдам тебя. Не мучь меня! Я умираю, у меня захватывает дыхание. Милый мой, милый мой! Нет, нет, это невозможно.
О к о е м о в. Успокойся, Зоя, будь благоразумнее! Никто меня не отнимает у тебя.
З о я. Так говори, говори! Что ж это? Я ничего не понимаю.
О к о е м о в. Мы с тобой не расстанемся, мы только разведемся формальным образом.
З о я (хватаясь за голову, садится). Как… зачем… что же будет?
О к о е м о в. Слушай, Зоя: я уж разорил тебя; весь твой капитал пошел на уплату моих долгов; часть денег, которые получим за имение, пойдет туда же. Что у нас останется? Разве могу я простить себе, что довел тебя До нищеты? Я должен загладить свою вину и во что бы то ни стало возвратить тебе состояние.
З о я. Но как же это ты сделаешь?
О к о е м о в. Я пойду на все, даже на преступление.
З о я. Это страшно! не говори так! Ах, прошу тебя, не говори!
О к о е м о в. Другие умом, оборотливостью, талантом зарабатывают себе состояние; а у меня этого нет. У меня только одно достоинство: красивая наружность, я нравлюсь женщинам; этим я и хочу воспользоваться.
З о я. Ах, что ты говоришь! Аполлон! пожалей меня!
О к о е м о в. Не возражай, Зоя! То, что я говорю, дело решенное; другого выхода из моего положения нет. В Москве я случайно познакомился с одной дамой. Не ревнуй! Она старуха и безобразна до крайности. Мы часто встречались с ней у моих знакомых; она думала, что я холостой, и на старости лет влюбилась в меня до безумия.
З о я. Ты бы сказал ей, что ты женат.
О к о е м о в. Разумеется, сказал; не обманывать же ее; она, конечно, опечалилась; но…
З о я. Что «но»? Договаривай!
О к о е м о в. Но обещала мне полмиллиона, если я разведусь с тобой.
Зоя плачет.
Не плачь, Зоя, полмиллиона все-таки деньги! Ты для меня всем пожертвовала, должен же и я сделать что-нибудь для тебя! Она проживет недолго, прямых наследников у ней нет, все достанется мне, и тогда мы с тобой опять вместе, мы будем счастливы, богаты и уж навек неразлучны. Не плачь же, я уж тебе говорил, что это дело решенное; такой случай может не повториться; надо быть совсем сумасшедшим, чтобы не воспользоваться им. Я близок к нищете, к позору, к отчаянию, быть может к самоубийству, потому что, вместе с собой, я погубил и тебя; я не буду знать ни дня, ни ночи покою, меня замучат угрызения совести. И в таком положении отказываться от денег, от богатства?
З о я (сквозь слезы). Ну, что ж… разведемся.
О к о е м о в. Я навсегда обеспечу тебя и себя.
3 о я. Я ничего от тебя не возьму.
О к о е м о в. Я по крайней мере возвращу тебе все, что отнял у тебя. З о я, ты меня презираешь?
3 о я. Если б я презирала тебя, я бы не стала тебя слушать и ушла от тебя. Да, ты стоишь презрения; но я к несчастию, люблю тебя и жалею; я не хочу, чтоб ты жаловался, что я помешала твоему счастию… Разведемся.
О к о е м о в (целует руку жены). Благодарю тебя, милая Зоя. Ты героиня! Я теперь только понял, на какие жертвы способна любящая женщина. Но, Зоя…
З о я. Что еще?
О к о е м о в. Ты знаешь законы о разводе?
З о я. Слыхала…
О к о е м о в. Надо делать так, чтоб я мог жениться…
З о я (с печальной улыбкой). Конечно. Иначе зачем же и разводиться. Что же тебе от меня нужно?
О к о е м о в. Нужно, Зоя, чтоб ты была виновата.
З о я. Как виновата, в чем?
О к о е м о в. Чтоб я мог уличить тебя в неверности несомненно, со свидетелями.
З о я. Ах! ах! нет, нет! Ты забылся, Аполлон! Ты с ума сошел! Ты говоришь с честной женщиной и вспомни, кто я! Несчастный, ты забыл уважение ко мне… Чем я это заслужила! (Плачет.)
О к о е м о в. Да ты и останешься честной женщиной; ведь все будут знать, что это комедия, что это только предлог…
З о я. Да нет, нет! невозможно! Ты не знаешь, что такое порядочная женщина. Вы все судите по себе… Вы, мужчины, все так развратны, для вас нравственного чувства не существует, вы не боитесь грязи… А порядочная женщина брезглива… Ты только представь себе: девушка, совершенно чистое существо… Она полюбила тебя, вышла за тебя замуж, чтобы любить тебя всю жизнь; любовь для нее святыня, торжество; она лелеет, бережет ее! Она знает, что с такой любовью к мужу она всю жизнь, куда бы ее ни забросила судьба, останется чиста, непогрешима, уважаема всеми… с этой любовью она неуязвима! Любовь к мужу поддерживает ее, спасает; любовь — это ее душа. И ты хочешь, чтоб я посрамила это чувство каким-то притворством, какой-то комедией! Да чем же мне жить после? что ж у меня в душе останется, для чего мне существовать, когда любовь моя к тебе будет поругана мной? Ведь у меня нет ничего; нет ума, нет знания жизни, теперь даже нет к средств, у меня только одна чистота, непорочность; зачем же я ее грязнить стану?
О к о е м о в. Сколько раз я говорил тебе, Зоя: смотри легче на жизнь, смотри легче; с такими правилами нельзя жить! Жизнь должна быть весела, легка, приятна; а ведь так, как ты рассуждаешь, — это уж не жизнь, а вечная трагедия.
З о я. Нет, нет! обвиняй меня в чем хочешь, только моей любви, моей души не тронь! Ну, скажи, что я зла, ревнива, что я сумасшедшая, что я могу убить тебя, что я глупа, идиотка…
О к о е м о в. Да за это не разведут! Зоя, чего ты боишься? Мы так устроим, что твоей неверности никто не поверит; мы приищем тебе самого смешного любовника; ну, хоть Федора Петровича… Ну разве возможно представить, чтоб ты серьезно полюбила его…
З о я. Нет, невозможно, это возмущает меня.
О к о е м о в. Зоя, спаси меня! (Падает на колени.)
З о я. Нет, не могу; это выше моих сил. Придумай что-нибудь другое.
О к о е м о в (встает). А когда так, прощай! (Берет Зою за руку.) Прощай, моя милая! Взгляни на меня! Ты меня видишь в последний раз. Ты меня ничем не воротишь и нигде не найдешь. Услыхать-то обо мне ты услышишь; твое упрямство принесет плоды… Ты отнимаешь у меня больше полумиллиона; ты отнимаешь у меня возможность расплатиться с долгами, возвратить то, что я похитил у тебя; ты отнимаешь у меня последнее средство примириться с совестью и сделаться порядочным, честным человеком: ты отнимаешь у меня надежду провести жизнь в довольстве, счастливо, без горя и волнений… И ты думаешь, что я могу равнодушно перенести это, не впасть в отчаяние… Ты услышишь обо мне! Для меня дорога одна: разврат, пьянство, мошенничество… Я буду воровать… да, воровать — и ты услышишь все это. Я сейчас же уезжаю и пропаду для тебя без следа. Прощайся со мной! Прощайся, Зоя, навсегда!
З о я (почти без чувств). Я со-глас-на! (Падает в обморок.)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Комната в гостинице, довольно прилично меблированная; две двери: одна с левой стороны, другая,
в глубине, в переднюю; на стене зеркало.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лотохин входит из средней двери, за ним Акимыч.
Л о т о х и н. Скажи в конторе, чтобы фамилию Сусанны Сергевны не писали на доске, чтобы номера, которые она заняла, отметили за мной! Да не болтай ничего! Кто будет спрашивать, говори, что, мол, дальняя родственница барина, проездом в имение, в другую губернию, всего, мол, на один день. Завтра уезжают.
А к и м ы ч. Слушаю, барин-батюшка. Только Сусанна Сергевна, надо полагать, надолго приехали.
Л о т о х и н. Почему же ты так думаешь?
А к и м ы ч. Чемоданов да сундуков больно с ними много. Давеча как принялась Дуняша разбирать, так, боже ты милостивый, целую комнату завесила, каких таких платьев нет! И с кружевами, и с цветами, и с живыми птицами райскими. Одних шляпок, никак, дюжина. Как есть целый магазин. Опять же этого белья сквозного, с дырочками да с решеточками, конца нет. Одна штука с широкими рукавами, другая совсем без рукавов, и не придумаешь, на чем она держится.
Л о т о х и н. Ну, по платью никак не узнаешь, надолго ли они едут: что на день, что на месяц, у них все одно. Платья два-три, говорит, непременно нужно взять, Да на всякий случай еще пятнадцать, вот и наберется их много. Ну, ступай же в контору и распорядись, как я тебе приказывал.
А к и м ы ч. Слушаю, барин-батюшка. В одну минуту. (Уходит.)
Из левой двери выходит Сусанна.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Лотохин и Сусанна.
С у с а н н а. Ну, милый дядюшка, теперь примемся за дело. Времени терять не надо. Вот документы. Извольте поглядеть, все ли тут, что нужно.
Л о т о х и н (берет документы). А вот мы положим их пока в карман, к прочим таковым же. На это завтра время будет; утро вечера мудренее. А теперь побеседуем.
Садятся.
Надолго вы сюда пожаловали?
С у с а н н а. Я не знаю.
Л о т о х и н. А зачем? Вероятно, тоже не знаешь.
С у с а н н а. Нет, знаю, да не скажу.
Л о т о х и н. А я и спрашивать не стану. Ну вот, что взяла?
С у с а н н а. Ну, нет уж, дядюшка, прошу извинить. Перемените тон, тут шутки не у места.
Л о т о х и н. Значит, дело серьезное?
С у с а н н а. Очень серьезное. Я ведь женщина решительная.
Л о т о х и н. Ну, слава богу. Всю жизнь пустяками да тряпками занималась, а теперь серьезничать стала. Рад, очень рад.
С у с а н н а. Да, очень серьезное, очень серьезное дело… и даже секретное… Конечно, и поговорить, и посоветоваться я бы не прочь, а всего лучше с тобой, но только с уговором.
Л о т о х и н. Диктуйте ваши условия.
С у с а н н а. Чтоб никаких возражений, ни наставлений не было: я совершеннолетняя.
Л о т о х и н Да с чего ты выдумала, что я буду читать тебе наставления? Нужно очень! Да живите как знаете, только меня не троньте.
С у с а н н а. Да, любезный дядюшка, дело серьезное, ах! очень для меня серьезное. (Встает и подходит к зеркалу.) А что, дядя, я могу нравиться?
Л о т о х и н. Ах ты курочка моя! Ишь ты, выдумала! Да такая женщина может с ума свести. Ведь уж я старик, а и меня ты за живое задела. Такая ты милая, хорошая сегодня, что вот все посматриваю, с которой стороны поцеловать тебя, чтобы туалету не нарушить.
С у с а н н а. Ах, как это смешно! Ну что такое туалет! Чему он мешает! Родной дядя, да туалета боится. Что ж, не за версту ж тебе губы тянуть.
Л о т о х и н (целуя Сусанну). Будь я помоложе, так не побоялся бы. Большую тревогу в мужском сердце ты можешь произвесть.
С у с а н н а (довольным тоном). Ах, дядя! какой вы милый!
Л о т о х и н. Что уж! Очаровательница! хороша-то хороша, да умеешь и товар лицом показать; ну, мужчинам-то и смерть.
С у с а н н а (совершенно довольная). Ах ты, дядя, какой! (Грозит пальцем.) А как ты хорошо меня понимаешь. И ведь это все ты вправду, без хитрости?
Л о т о х и н. Да какая же мне корысть лгать-то?
С у с а н н а. Ну, благодарю. Да, вот с таким человеком можно говорить обо всем; ну, а уж с другим ни за что бы…
Л о т о х и н. Ну, и поболтаем; благо время свободное.
С у с а н н а. Дело-то вот какое: я влюблена, милый дядюшка.
Л о т о х и н. Ничего нет удивительного; это очень натурально.
С у с а н н а. Я женщина свободная и со средствами, я хочу выйти замуж за того человека, которого люблю.
Л о т о х и н. Превосходно.
С у с а н н а. Я увидала его в Москве, там познакомилась с ним и полюбила. Вот тебе начало истории.
Л о т о х и н. Пока история очень обыкновенная. Теперь, значит, дело стало за тем, чтоб узнать, что это за человек и стоит ли его любить, а тем паче выходить замуж. Потому что пословица говорит: семь раз отмеряй, а один отрежь.
С у с а н н а. Что это значит? Как отмерять? Я не понимаю.
Л о т о х и н. Это очень просто. Например: ты нанимаешь повара… Для тебя что нужно? Чтоб он не оставлял тебя без обеда, чтоб не отравил тебя.
С у с а н н а. Да, конечно.
Л о т о х и н. Поэтому ты собираешь о нем справки, требуешь аттестата, чтоб узнать, где он жил, у каких господ, знает ли свое дело и как вел себя.
С у с а н н а. Это повара, а если мужа… так как же?
Л о т о х и н. И мужа так же. Ты стараешься узнать, в каком он был обществе, его знакомство, интимный кружок.
С у с а н н а. Зачем же мне это?
Л о т о х и н. Но если он был в обществе шулеров или червонных валетов, так ведь такой тебе не годится, чай? Как ты думаешь?
С у с а н н а. Ну, само собой, нечего и думать.
Л о т о х и н. А если и из порядочного общества, так надо узнать, не должен ли.
С у с а н н а. Зачем? Нет, это не надо. Можно заплатить.
Л о т о х и н. Да ведь каков долг? Другому кавалеру и вся-то цена грош, а долгу-то натощак не выговоришь. А если долгов нет, так нет ли каких обязательств.
С у с а н н а. Какие еще обязательства?
Л о т о х и н. А вот какие: я, дворянин, там, или чиновник и кавалер такой-то, обязуюсь жениться на мещанке такой-то слободы, девице Милитрисе Кирбитьевне, в чем и даю сию расписку.
С у с а н н а. Да разве такие обязательства бывают?
Л о т о х и н. Бывают. Одна моя знакомая недавно вышла замуж, так у мужа-то таких обязательств оказалось четыре.
С у с а н н а. Четыре. Как много!
Л о т о х и н. Достаточно и одного, и то скандалу-то не оберешься.
С у с а н н а. Что же с этими обязательствами делать.
Л о т о х и н. Надо по ним деньги платить.
С у с а н н а. Сколько?
Л о т о х и н. А сколько мещанская девица потребует, сколько ее совесть не зазрит.
С у с а н н а. А если ей не заплатить?
Л о т о х и н. Тогда молодого-то мужа потребуют в суд. Это будет спектакль любопытный, особенно для жены. Она может во всей подробности ознакомиться с любовными похождениями своего мужа. Мещанские девицы имеют привычку и на суде в речах своих сохранять прежнюю короткость с своими изменниками. И заговорит она с чувством: «Сердечный ты друг мой, кабы я прежде-то знала, что ты такой мошенник, не стала бы я с тобой и вязаться».
С у с а н н а. Так и скажет?
Л о т о х и н. Так и скажет. У мещанских девиц такое правило: «Коли уж денег не возьму, так осрамлю по крайности». И надо правду сказать, что срамить они мастерицы и довели это искусство до высокой виртуозности.
С у с а н н а. Ха, ха, ха. Как это смешно! Но успокойся, любезный дядюшка! Со мной ничего этого не будет, мой жених не Дон-Жуан, он сам несчастная жертва. Когда он был очень молод, доверчив, его женили чуть не насильно на девушке безобразной, злой, развратной, и притом же много старше его. Вся жизнь его есть непрерывное страдание, пытка.
Л о т о х и н. Так он женат?
С у с а н н а. Ну, так что же?
Л о т о х и н. Ты сумасшедшая! Нет, Сусанна Сергевна, я за доктором пошлю.
С у с а н н а. Оставьте, пожалуйста! Нисколько я не сумасшедшая. Он терпел, терпел, наконец хочет развестись с женой. На это нужны деньги, а он беден, вот почему я и хочу заложить свое имение. Говорят, это очень дорого стоит.
Л о т о х и н. А если он возьмет деньги-то, а с женой-то не разведется? После и ищи его с деньгами-то!
С у с а н н а. Ах, ах, что ты говоришь! Да я ему верю больше себя. Я готова ему все отдать.
Л о т о х и н (всплеснув руками). О! Боже мой! Что ты делаешь!
С у с а н н а. Да погоди охать-то, я еще не отдала ничего. Знаешь ли, дядя, у меня какой-то странный характер. Я иногда так расчувствуюсь, что готова все отдать, а как придется вынимать деньги, так мне и жалко. У нас в роду была одна такая бабушка, так я, должно быть, в нее.
Л о т о х и н. Эта черта в тебе хорошая. А зачем же мужей-то с женами разводить? Чего только эти женщины не выдумают.
С у с а н н а. Ах, какой ты, дядя, смешной! Да непременно развод. Я больше имею прав на него, чем его жена.
Л о т о х и н. Каких это? Что ты говоришь?
С у с а н н а. Да конечно. Я люблю его, а она — нет; я богаче… Коли у нее нет состояния, какое же она имеет право на такого мужа? Наконец, он страдает, я хочу его освободить; это доброе дело. Все это на суде должны принять во внимание.
Л о т о х и н. Ну да, как же, непременно.
С у с а н н а. Мы обязаны делать добрые дела, жить только для себя — нехорошо; надо помогать и ближнему. Ведь это человек кроткий, нежный, с младенческой душой. Кабы ты послушал, как он рассказывает о своих страданиях! Я плакала, плакала. Он хорош, умен, образован и в таком несчастном, жалком положении. Ах, как я плакала! Ну, наконец, я не утерпела и приехала.
Л о т о х и н. Зачем ?
С у с а н н а. Я соскучилась.
Л о т о х и н. По ком?
С у с а н н а. Да не по тебе же, дядя; конечно, по нем.
Л о т о х и н. Да разве он здесь?
С у с а н н а. Да я уж, кажется, говорила тебе… Он здешний помещик, Аполлон Евгеньич Окоемов.
Л о т о х и н (пораженный). Окоемов!
С у с а н н а. Разве ты его знаешь?
Л о т о х и н. Да… немного я слыхал о нем.
С у с а н н а. Что же ты слышал? Скажи!
Л о т о х и н. Я скажу тебе после; я соберу еще некоторые справки.
С у с а н н а. Кто-то пришел к тебе; я пойду в свой номер. Мне еще работы много, надо гардероб разобрать.
Л о т о х и н. Пойдем, я тебя провожу.
Сусанна и Лотохин уходят в дверь налево. Из средней двери выходят Сосипатра, Пьер и Акимыч.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Сосипатра, Пьер и Акимыч.
А к и м ы ч. Сейчас были здесь… Должно быть, вышли в соседней номер; тут у них родственница, проездом в имение, остановились до завтра. Извольте обождать минутку.
С о с и п а т р а. Хорошо, мы подождем. Доложи поди.
А к и м ы ч. Слушаю-с. (Уходит в среднюю дверь.)
П ь е р. Какой Олешунин смешной.
С о с и п а т р а. Это не новость, мой друг! Найди что-нибудь поинтереснее.
П ь е р. Я вам самую свежую новость хочу рассказать. Мы сегодня завтракали вместе с Олешуниным, он хвастался какой-то новой победой, говорил, что получил billet-doux.
С о с и п а т р а. От горничной, вероятно.
П ь е р. Так и сияет от радости.
С о с и п а т р а. А вам с Жоржем завидно? Пусть его блаженствует, ему это в диковинку.
П ь е р. Да правда ли, не сочиняет ли он?
С о с и п а т р а. Коли есть что, так он не утаит, он по всему городу разблаговестит. Он, можно сказать, из одной чести бьется; ему не любовь нужна, а чтоб все знали, что его любят. Посмотри, как он голову-то подымет.
П ь е р. Да он и теперь уж поднял и на нас смотрит с глубоким презрением.
Входит Акимыч.
А к и м ы ч. Сейчас будут. Извиняются. (Уходит в среднюю дверь.)
С о с и п а т р а. Поди, Пьер, подожди меня в общем зале.
П ь е р. Здесь Жорж, он на биллиарде играет, мы обед заказали.
С о с и п а т р а. И прекрасно. Я одна домой доеду.
Пьер кланяется и уходит. Из левой двери входит Лотохин.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сосипатра, Лотохин, потом Акимыч.
Л о т о х и н. Извините! Все с женщинами, служба моя тяжелая. (Подает руку Сосипатре.) Очень рад вас видеть; благодарю, что осчастливили. Бумаги ваши, отчеты и письма управляющих я разобрал. Надо их обоих сменить, вот и все. Я вам пришлю из Москвы, у меня есть на примете два человека. Дела ваши в отличном положении, только не обращайте внимания на пустяки, а смотрите на существенное. Впрочем, это уж обыкновенный, неизбежный недостаток женского хозяйства. Мало вывелось кохинхинских цыплят, и вы ужасно разгневались; мечете громы и молнии, грозите всех погнать, а недочет более двухсот четвертей пшеницы вы проглядели и оставили без замечания, и тем поощрили управляющих к дальнейшему воровству. Впрочем, вы можете быть спокойны, ваши имения в хорошем положении. Поменьше гнева и поменьше доверия, и побольше…
С о с и п а т р а. Рассудку, вы хотите сказать? Да мало ли что, где ж его взять. Я вам искренно благодарна и готова, с своей стороны, служить чем могу.
Л о т о х и н. Благодарить меня не за что, а вот одолжить меня вы можете очень.
С о с и п а т р а. С удовольствием одолжу вас всем, чем могу.
Л о т о х и н. Скажите мне откровенно, что за человек Окоемов.
С о с и п а т р а. Извольте. Я его знаю давно и могу вам сообщить об нем многое. Я его знавала хорошеньким мальчиком с ограниченным состоянием; он учился плохо, но в обществе его любили и баловали. Он не кончил нигде курса и рано попал в дурное общество. К сожалению, я должна сказать, что это дурное общество есть общество моего брата. Вы видели это пошлое трактирное общество, для которого ни дома, ни семьи не существует. Я живу с братом для того, чтоб наш дом имел хоть сколько-нибудь приличный вид. Я уж давно хотела бросить брата, но рассудила, что я старая вдова, ко мне ничего не пристанет, а если я брошу дом, так они будут верхом по комнатам ездить. Вы видели некоторых из наших, вот хоть Пьера и Жоржа. Что это такое? Это недоучившиеся шалопаи, похожие один на другого как две капли воды. Они уж были развратны, прежде чем узнали жизнь, они уж наделали долгов, прежде чем выучились считать деньги. И теперь ждут только богатых дур, чтобы поправить свои обстоятельства и заполучить деньги для дальнейших кутежей. Но какова будет жизнь их бедных жен? Таков же и Окоемов. Он по душе недурной человек, но приобрел трактирные привычки и легкий, почти презрительный взгляд на женщину и ее душу. Ваша родственница, Зоя, влюбилась в него и вышла за него замуж, чему главным образом способствовала ее тетка, помешанная на мужской красоте. Я их предостерегала, но они вообразили, что я завидую счастию Зои.
Л о т о х и н. Согласно ли они живут?
С о с и п а т р а. До сих пор хорошо; хотя он с самого начала к ней холоден, а она от него без ума. Вот вам пример: у меня есть знакомая девушка, безобразная собой, но очень богатая; он несколько раз выражал мне свое сожаление, что рано связал себя и лишился возможности жениться на этом уроде. Так что, будь только маленькая возможность, он, не задумываясь, бросил бы жену и стал бы ухаживать за этой девицей.
Л о т о х и н. А если б представилась возможность развестись с женой?
С о с и п а т р а. Он бы не задумался ни на минуту.
Л о т о х и н. Он много проживает?
С о с и п а т р а. Теперь нет. Здесь он не мотает; разве где в другом месте. Он часто уезжает.
Л о т о х и н. Долги у него есть?
С о с и п а т р а. Прежде — были; когда женился на Зое, так все заплатил; он тогда много заплатил. А теперь едва ли есть долги, потому что у него нет никакого кредита.
Л о т о х и н. Зачем же он продает за бесценок имение, ведь он Зою-то по миру пустит. Им будет нечем жить.
С о с и п а т р а. Я этого не слыхала. Ну, значит, опять душу продал. То-то он часто ездил в Москву; вероятно, хотел блеснуть, кутил там, играл…
Л о т о х и н. Позвольте, позвольте! Как «душу продал»? Разве у вас люди свои души продают?
С о с и п а т р а. Продают… Это вот как делается: есть особые специалисты-ростовщики, у которых наша беспутная молодежь занимает деньги за огромные проценты в ожидании наследства или выгодной женитьбы. Эти специалисты зорко следят за молодыми людьми и когда видят, что чьи-нибудь фонды начинают падать, то уж не довольствуются простыми векселями, а заставляют их давать подложные документы, то есть делать фальшивые бланки или поручительства от своих родных.
Л о т о х и н. Так вот что значит душу продавать!
С о с и п а т р а. Тогда уж должник в их руках. Они, постоянно пугая их судом, обирают совершенно, а если уж нечего взять, то предъявляют такие документы родственникам. Те поневоле платят, чтоб избавить фамилию от бесчестия и не погубить молодого человека. С Окоемовым, когда он был холостой, уж подобная история была один раз. Скряга дядя заплатил за него тысяч пять; но поклялся, что уж в другой раз он племянника не пожалеет и обратится к прокурору. Вероятно, опять такая же штука. Деньги женины прожил, кредита нет; вот он, в ожидании наследства, и рискнул.
Л о т о х и н. Как бы мне разузнать это дело и распутать? Помогите!
С о с и п а т р а. Извольте, с удовольствием. Он, вероятно, должен тому же ростовщику, которому был должен прежде. Я его знаю. Эти господа сколько жадны, столько же и трусливы. Надо приехать к нему с кем-нибудь из лиц судейских или административных, так только, чтобы попугать его! «И тебя, мол, милый друг, привлекут к ответственности за подстрекательство». Тогда можно будет выкупить векселя довольно выгодно; то есть не придется заплатить вдвое или втрое. Сумма, вероятно, не очень большая, ему много не поверят. Вы это дело можете завтра обделать. Я вас сегодня же познакомлю с молодым прокурором; человек ловкий и обязательный.
Л о т о х и н (жмет ей руку). Благодарю вас, благодарю! У меня есть еще просьба до вас.
С о с и п а т р а. Хоть десять. Рада служить; услуга за услугу.
Л о т о х и н. Ко мне тут приехала племянница из Москвы, вдова богатая.
С о с и п а т р а. Так ей нужно женское общество, что ли?
Л о т о х и н. Нет-с. Вот видите ли, она женщина хорошая и добрая; только немножко…
С о с и п а т р а. Сумасшедшая?
Л о т о х и н. Этого нельзя сказать-с; а уж очень увлекается, доверчива…
С о с и п а т р а. Знаю, знаю, видала много таких.
Л о т о х и н. Так вот-с, Окоемов в Москве очень разжалобил ее, даже до слез-с.
С о с и п а т р а. Чем же?
Л о т о х и н. А тем, что он очень несчастлив; что жена у него и безобразна, и зла, и развратна…
С о с и п а т р а (с удивлением). Скажите пожалуйста!
Л о т о х и н. Ну, моя птичка и расчувствовалась, и дает ему много денег для развода с женой.
С о с и п а т р а. Что такое! Что вы говорите! Это ужасно!
Л о т о х и н. Именье хочет закладывать.
С о с и п а т р а. Богата она?
Л о т о х и н. Очень богата.
С о с и п а т р а. Вот беда! Как тут быть? Я положительно теряюсь. Уж коли она решилась, так не уговоришь.
Л о т о х и н. И слушать не станет.
С о с и п а т р а. А все-таки надо с ней познакомиться.
Л о т о х и н. Я вас сейчас познакомлю.
С о с и п а т р а. Постойте, погодите. (Задумывается.) Я кой-что придумала. Позовите вашего человека.
Л о т о х и н (растворяет дверь в переднюю).
Акимыч, сидя на стуле, спит.
Акимыч!
А к и м ы ч (впросонье). Ась?
Л о т о х и н. Проснись, проснись!
А к и м ы ч. Асинька, милый?
Л о т о х и н. Проснись, барин зовет!
А к и м ы ч (встает). Виноват, барин-батюшка. (Входит в комнату.) Что угодно?
С о с и п а т р а. Посмотри в столовой или в биллиардной, здесь ли тот барин, который входил сюда со мной! Если здесь, так приведи его.
А к и м ы ч. Слушаю-с. (Уходит.)
С о с и п а т р а. Что, она общительная, милая женщина?
Л о т о х и н. Это такая душа… просто прелесть! Канарейка, а не женщина.
С о с и п а т р а. Тем лучше.
Л о т о х и н. Вот только…
С о с и п а т р а. Ну, что ж делать! Совершенства нет на свете.
Входит Пьер.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Лотохин, Сосипатра и Пьер.
П ь е р (раскланявшись с Лотохиным, Сосипатре). К вашим услугам. Что прикажете?
С о с и п а т р а. Я давеча забыла тебе сказать… Сегодня вечером приедет Оболдуева.
П ь е р. С отцом?
С о с и п а т р а. Нет, одна; она теперь совершенно свободна, отец разбит параличом и уж давно без языка и движения.
П ь е р. Вот это новость. Это известие произведет сенсацию.
С о с и п а т р а. Только, пожалуйста, никому не говори, знай про себя.
П ь е р. О! Будьте уверены.
С о с и п а т р а. Ну, больше ничего. Прощай!
П ь е р. Честь имею кланяться. (Подает руку Лотохину и уходит.)
Л о т о х и н. Что это за новость вы ему сообщили и для чего?
С о с и п а т р а. Это уж мое стратегическое соображение.
Л о т о х и н. Зачем же вы просили его никому не сказывать?
С о с и п а т р а. Затем, чтоб он сейчас же рассказал всему городу. Ну, теперь пойдемте знакомиться с вашей племянницей.
Л о т о х и н (стучит в дверь налево). Сусанна, можно войти? Я с гостьей.
С у с а н н а (за сценой): «Милости просим»
С о с и п а т р а. Ну, начинается война, война с красавцами. Враг силен, но и мы постоим за себя.
Л о т о х и н. Еще бы. С таким союзником, как вы, я на целую армию красавцев пойду. (Уходит в дверь налево.)
СЦЕНА ВТОРАЯ
Гостиная, с левой стороны (от актеров) окно, далее дверь в залу. С правой — дверь в спальню Зои.
Ближе к зрителям — камин с экраном, большие щипцы для угля и прочие каминные принадлежности;
недалеко от камина небольшой диванчик; мебель мягкая.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Из левой двери выходят Окоемов и Лупачев.
Л у п а ч е в. Да, это известие дает совсем другой оборот делу. Тут уж не сотни тысяч, а миллионы,
О к о е м о в. Попытаем.
Л у п а ч е в. Оболдуева и прежде была к тебе неравнодушна, да отец мешал; а теперь, вероятно, для тебя и приезжает.
О к о е м о в. А вот посмотрим. Не бойся, уж не пропустим, что само в руки плывет.
Л у п а ч е в. С моей стороны рассчитывай на всякое содействие.
О к о е м о в. Только бы Сосипатра Семеновна не помешала.
Л у п а ч е в. И ее как-нибудь уломаем.
О к о е м о в. Тогда успех верный.
Л у п а ч е в. А уж московскую барыню за штатом оставишь?
О к о е м о в. Она и подождет. Что ж делать. Я не виноват, коли богаче ее нашлась. Я бы рад радостью, да расчету нет. Коли тут не удастся, так и за нее примусь; она от меня не уйдет. (Смотрит в окно.)
Л у п а ч е в. Что ты смотришь?
О к о е м о в. Да не идет ли наш Дон-Жуан.
Л у п а ч е в. Послушай! Ты решился на окончательный разрыв с женой?
О к о е м о в. Ты знаешь мои дела. Если я и продам имение и как-нибудь расплачусь с долгом, чем же я буду жить потом? Не по миру же мне идти? Если б не это, разумеется, я бы не расстался с Зоей. Я не очень чувствительный человек и порядочно-таки испорчен, а мне ее очень жаль.
Л у п а ч е в. С такой сентиментальностью ты ничего не добьешься путного. Чтоб успевать в жизни, надо быть решительным. Задумал, решил и отрезал без всяких колебаний. Только так и можно достичь чего-нибудь. Только так и наживаются миллионы. Ты должен совсем оттолкнуть от себя жену, показать ей презрение, унизить ее.
О к о е м о в. Да для чего же это?
Л у п а ч е в. Для того, чтобы она поняла, что она опозорена, без средств, что ты для нее потерян навсегда.
О к о е м о в. И чтоб утопилась?
Л у п а ч е в. О нет! До этого не дойдет. Как они мужей ни любят, а любовь к жизни в них сильнее.
О к о е м о в. Ну, так для того, чтоб она к тебе бросилась?
Л у п а ч е в. Ну, уж это как она знает. Если она не глупа, так будет счастлива, и тебе жалеть ее будет нечего.
О к о е м о в. Признайся! Ты ее любишь?
Л у п а ч е в. Это до тебя не касается.
О к о е м о в. Ты за нее сватался, и тебе отказали?
Л у п а ч е в. Положим, что и так; что ж из этого?
О к о е м о в. Да ведь я ее ограбил, и я же ее отталкиваю; ведь я не разбойник. Нужно же мне успокоиться хоть на том, что она не останется без поддержки, не будет в крайней нищете. (Хватает себя за голову.) Впрочем, что ж я! Когда я разбогатею, я ей возвращу все, что отнял у нее.
Л у п а ч е в. Да, если позволят тебе безотчетно распоряжаться деньгами. А если будет строгий контроль?
О к о е м о в. Ах, ведь вот меня счастье, богатство ожидает, а все-таки мне невыносимо скверно… Так скверно, что… кажется…
Л у п а ч е в. Ну, философия началась. Пойдем в кабинет, там Пьер и Жорж; нас четверо, сядем играть в винт и развлечемся.
О к о е м о в. Погоди! (У двери.) Паша!
Входит Паша.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Окоемов, Лупачев и Паша.
О к о е м о в. Паша! Не принимать никого.
П а ш а. Слушаю-с…
О к о е м о в. Принять только Федора Петровича, если он придет.
П а ш а. Они придут-с. Они каждый день ходят.
О к о е м о в. Так ты ему скажи, что меня дома нет, а дома только барыня, что я уехал на охоту с Никандром Семенычем и не ворочусь до завтра. Так и людям скажи. А мы сядем играть в карты и запремся, чтоб нам не мешали.
П а ш а. Слушаю-с (Уходит.)
О к о е м о в (взглянув в окно). А вот и Олешунин. Легок на помине. Кажется, я не ошибся. (Прислушивается.) Нет… Вот уж он в передней… разговаривает с Пашей. Идем!
Окоемов и Лупачев уходят в кабинет. Входят Олешунин и Паша.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Олешунин и Паша.
О л е ш у н и н. Доложите барыне.
П а ш а. Сейчас доложу-с. (Уходит.)
О л е ш у н и н. Наконец! (Смотрит в зеркало и поправляется) Впрочем, что же наружность? Это вздор. (Рассматривает волосы.) Конечно, при всей моей скромности я не могу себе отказать во многих достоинствах… ну, там… ум и прочее… но любопытно, что собственно во мне ей понравилось?
Входит Зоя.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Олешунин и Зоя.
З о я (потупляясь и шепотом). Вы получили мое письмо?
О л е ш у н и н (целуя руку Зои, шутливо). А разве вы писали? (Серьезно.) Нет, я шучу. Получил.
З о я (потупясь). Мне совестно вам в глаза смотреть.
О л е ш у н и н. Нет, что же… я этого ожидал… Рано или поздно это должно было случиться.
З о я. Но все-таки… как хотите… я замужняя женщина… я не должна была открывать своих чувств.
О л е ш у н и н (с важностию). Отчего же? Конечно, ваше письмо в руках какого-нибудь фата… это другое дело… А я серьезный человек.
З о я. Вы не удивились… садитесь, пожалуйста. (Садится на кресло.)
О л е ш у н и н. Помилуйте! Чему же удивляться? (Очень свободно садится на диван.) Я себе цену знаю, Зоя Васильевна. Ведь где же этим господам Пьерам и Жоржам понять меня! Оттого они и позволяют себе разные глупые шутки. Но я на них не претендую; они слишком мелки. Вот теперь посмотрели бы они на меня!
З о я. Ах, что вы говорите! Вы подумайте! Ведь у меня муж… Наша любовь требует тайны.
О л е ш у н и н. Да, тайны, тайны. Помилуйте, разве я не понимаю… Только ведь обидно… Я в секрете, в самом глубоком секрете буду таить… Но за что же такие шутки, когда… вот меня любят… Ведь вы меня любите?
З о я. Какой вы холодный человек!
О л е ш у н и н. Кто холодный? Я? Нет, извините… я вас люблю… я даже очень, очень люблю…
Молча и сконфуженно смотрят друг на друга.
З о я (шепотом). Федя!
О л е ш у н и н (растерявшись). А? Что? Федя… да… (Стараясь быть развязным.) Нет, вот что, Зоя… Если б теперь вдруг… луна и там… вдали пруд… (С пафосом.) Какое блаженство!
З о я. Да зачем нам луна? Нет, ты лед, ты лед! (Встает с кресла и бросается на шею Олешунину.) Федя, я люблю тебя, люблю…
О л е ш у н и н. И я, Зоя, и я… Зоя, ручку!.. Нет, знаешь, Зоя, все-таки любовь… в волшебной обстановке. Это прелесть… Знаешь… когда вся природа ликует…
З о я (обнимая Олешунина). Федя, Федя!
Входят Окоемов, Лупачев, Пьер и Жорж.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Олешунин, Зоя, Окоемов, Лупачев, Пьер и Жорж.
З о я (прижимаясь к Олешунину). Ах, Федя, спаси меня! Он меня убьет! (Прячется на диване за Олешунина.)
О л е ш у н и н (растерявшись). Что это? Как? Но позвольте… (Встает с дивана)
Зоя тихо уходит в дверь направо.
О к о е м о в. Ну, что тут за разговоры! (Обращаясь к Лупачеву, Пьеру и Жоржу.) Вот, господа, вы видели. Кажется, этого для вас довольно, чтоб составить понятие о верности моей супруги.
Л у п а ч е в. Чего ж еще!
Пьер и Жорж утвердительно кланяются.
О к о е м о в. Господа, теперь вы, нисколько не греша против совести, можете показать даже под присягой, что поведение моей жены не безукоризненно.
Л у п а ч е в. Нет, этого мало. Я смело скажу, что оно преступно. (Пьеру и Жоржу.) Согласны, господа?
П ь е р. Совершенно согласен.
Ж о р ж. Без всяких сомнений.
О к о е м о в. Благодарю! Господа! Я пригласил вас… я хотел весело провести время с друзьями, но случай натолкнул нас на эту печальную сцену; я не думаю, чтобы дальнейшее присутствие в этом бесславном доме было для вас приятно. Я и сам бы бежал из дому, но я, к несчастию, одно из действующих лиц этой семейной драмы; я должен буду выслушивать разные объяснения, я обязан выпить чашу до дна. Господа! оставьте меня наедине с моим позором.
Л у п а ч е в (подавая руку Окоемову). Прощай, бедный друг мой! (Уходит.)
Пьер и Жорж подают руки, раскланиваются и уходят.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Окоемов и Олешунин.
О л е ш у н и н. Милостивый государь! тут одно недоразумение; хотя жена ваша действительно предпочитает меня другим, но в этом ничего преступного нет.
О к о е м о в (холодно). Я знаю.
О л е ш у н и н. И все-таки, если вам угодно, я готов дать вам удовлетворение.
О к о е м о в. Какое тут еще удовлетворение! Ничего этого не нужно. Напротив, я вам очень благодарен.
О л е ш у н и н. Но это дело не может кончиться иначе, как дуэлью.
О к о е м о в. Что за дуэль! Вот еще! Охота мне свой лоб под пулю подставлять.
О л е ш у н и н. А! так вы трус? Нет, я требую, непременно требую.
О к о е м о в. Никакой дуэли не будет, зачем? А вот со мной револьвер, не хотите ли, я лучше вас так убью? Это мне ничего не стоит. И меня оправдают. Знаете, что адвокат будет говорить?
О л е ш у н и н. Оставьте шутки! Я их не люблю.
О к о е м о в. Нет, оно интересно. Адвокат скажет: горячий, благородный человек застает в доме обольстителя и в благородном негодовании, в горячке, в исступлении убивает его. Можно ли обвинить его? Он действовал в состоянии невменяемости! Ну, что ж вы молчите? Вам не угодно, чтоб я убил вас? Так уходите! Вызывать на дуэль могу я! Но я вас не вызываю, а благодарю.
О л е ш у н и н. Какая благодарность? За что?
О к о е м о в. Вот видите ли: нам нужно было разойтись, это уж наши расчеты, Я долго искал человека, который бы был так легкомыслен…
О л е ш у н и н (грозя пальцем). Ссс! Без оскорблений!
О к о е м о в. Я не говорю ничего оскорбительного; я говорю только: «легкомыслен». Но как же назвать того человека, который поверит, что Зоя может прельститься им, имея такого мужа, как я. Вот нашлись вы, и я вам очень благодарен.
О л е ш у н и н. Ну, так нет-с! Не благодарности. Я крови хочу, крови нужно мне вашей, я завтра же пришлю к вам моих секундантов.
О к о е м о в. Милости просим! Я прогоню их, как вас.
О л е ш у н и н. Я не позволю играть над собой. (поступает на Окоемова, тот хладнокровно вынимает из кармана карманный пистолет. Олешунин отступает и идет к двери.)
О к о е м о в (ласково). Прощайте! (Подойдя к двери.) Эй! Кто там! Проводите господина Олешунина.
Входит Зоя.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Окоемов и Зоя.
З о я. Ах, кабы ты мог чувствовать, Аполлон, какая это пытка. Ну, что, мой милый, хорошо я сыграла свою роль?
О к о е м о в (сухо). Да, так хорошо, что можно усомниться, роль ты играла или действительно любишь Олешунина.
З о я. Значит, хорошо?
О к о е м о в. Не мешало бы и хуже; никто тебя не заставлял быть очень натуральной.
З о я. Ты ревнуешь, мой милый. Как я рада. Значит, ты меня любишь.
О к о е м о в. Погоди радоваться. Ты не забывай, что ты говоришь с мужем, который сейчас только видел тебя в объятиях чужого человека.
З о я. Да, несчастный… Аполлон, Аполлон… что ты… Ведь ты сам меня заставил, ты меня упрашивал.
О к о е м о в. То-то вот, что ты уж очень скоро меня послушалась. Это-то и подозрительно.
З о я. Ты и умолял, и грозил… Ты знаешь, с каким я отвращением…
О к о е м о в. С отвращением ли? Кто ж это знает? Женщине, которая так ловко умеет обниматься с посторонними мужчинами, как-то плохо верится.
З о я. Зачем ты так говоришь? (В изнеможении опускается на диван.) Зачем, Аполлон, зачем, зачем?
О к о е м о в. А затем, чтобы ты поняла наконец, что ты вся в моих руках: что я захочу, то с тобой и сделаю. Пора перестать сентиментальничать-то.
3 о я. Я ничего не понимаю.
О к о е м о в. Что ты такое? Женщина без состояния, опозоренная, сегодня же весь город узнает о нашем позоре, и мне оттолкнуть тебя с презрением даже выгодно. И я это непременно сделаю, если ты вздумаешь мешать мне.
З о я (с трепетом). Аполлон, Аполлон! Я боюсь… Мне страшно… ты совсем не тот… ты другой человек.
О к о е м о в. Тот же или другой — это все равно; люди меняются с обстоятельствами. Нужда всему научит. Кто меня осудит, если я брошу и совсем забуду тебя? Ты будешь жаловаться, плакать, уверять, что я обманул тебя? Кто ж поверит тебе?
З о я. Ты убиваешь меня! Перестань, перестань! Заговори со мной по-прежнему, с прежней лаской… Ведь мне страшно, мне кажется, что я теряю… хороню тебя! Ах, ах… Ну, улыбнись мне, мой милый! Пожалей меня, ведь я женщина… где же силы, где же силы, друг мой…
О к о е м о в. Оставь нежности! Не до них… Ты меня раз послушалась, и уж теперь ты в таком положении, что должна слепо повиноваться мне; иначе ты погибнешь.
З о я. Да я тебя слушаюсь. Приказывай. (Опускается с дивана на колени и складывает руки.) Я раба твоя.
О к о е м о в. Ах! Пожалуйста, без глупостей… Сядь!
Зоя садится на диван в немом отчаянии.
Прежде всего помни, что мы теперь чужие… Зоя слабо вскрикивает. Примирение возможно… мы еще можем быть друзьями, но только с одним условием.
З о я. Говори, говори! Я вперед на все согласна.
О к о е м о в. Я требую от тебя, чтоб ты бросила все эти нежности и сентиментальности и поступила благоразумно.
З о я. Благоразумно? Женщине с чувством это трудно, но изволь, я буду принуждать себя.
О к о е м о в. Потом, надо бросить все эти предрассудки, там долги разные, приличия и обязанности, которыми вы себя опутываете, как цепями. Живи, Зоя, как живут люди деловые, практические; они не очень-то разборчивы на средства, когда добиваются чего-нибудь большого, существенного.
З о я. Говори, милый, яснее! Я тебя слушаю со всем вниманием.
О к о е м о в. Тебе есть случай жить богато, весело и постоянно пользоваться моей дружбой. Глядя на тебя, я бы радовался… Моя совесть была бы спокойнее, потому что причина всего твоего горя — я!
Зоя слушает с напряженным вниманием.
А тут я видел бы тебя опять богатой, любимой. Отчего тебе не сойтись с Лупачевым, он так тебя любит? Полюби и ты его!
З о я (вскрикивает). Ах! (Хватает щипцы от камина и бросается на мужа.)
О к о е м о в. Что ты, что ты!
З о я. Ах, извини! (Щипцы падают из рук ее.) Ты меня заставил притворяться… Притворяться я могу… но быть бесчестной, нет… как ты смел… как ты смел!..
О к о е м о в. Зоя, Зоя, успокойся, тише!
З о я. Нет, я не могу, я не могу, ты тут… (показывая на грудь) разорвал все… Мне надо прийти в себя… надо одуматься… после… (Идет к двери.)
О к о е м о в. Зоя, Зоя, выслушай!
З о я (у двери). Нет, нет, я пойду… Прощай! Что я говорю… Нет, я подумаю…
О к о е м о в (идет за ней). Зоя, ну, извини! Я грубо выразился!
З о я. Прощай! То есть я пойду, подумаю… Не ходи за мной… (Оборачивается, берет Окоемова одной рукой за лицо, пристально смотрит на него. Покачав головой.) Красавец! (Уходит в дверь направо.)
Окоемов делает несколько шагов к двери.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Небольшая, но изящно убранная и меблированная гостиная; посередине закрытая богатой портьерой дверь
в другую гостиную; направо (от актеров) дверь во внутренние комнаты.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лупачев и Сосипатра выходят из средней двери.
Л у п а ч е в. Послушай, сестра! что за дама приехала к тебе вчера поздно вечером?
С о с и п а т р а. Что тебе за интерес знать, кто эта дама? Мало ли их, проездом в деревню, останавливаются у меня.
Л у п а ч е в. Она долго пробудет у тебя?
С о с и п а т р а. Да тебе-то что? Она сегодня же уезжает в имение. Я не захотела, чтоб она стояла в гостинице, и перевезла ее к себе.
Л у п а ч е в. Кто ж она такая? Не секрет, я думаю.
С о с и п а т р а. Не секрет, да не хочет она, чтоб знали о ее приезде. Не хочет, чтоб ей надоедали визитами.
Л у п а ч е в. Да не Оболдуева?
С о с и п а т р а. Ах, отстань, пожалуйста! Ну, хоть и Оболдуева, тебе-то что за дело?
Л у п а ч е в. А в таком случае у меня к тебе будет просьба.
С о с и п а т р а. Какая еще?
Л у п а ч е в. И ты должна будешь ее исполнить, потому что это первая и последняя; никогда я к тебе ни с какими просьбами не обращался и не обращусь.
С о с и п а т р а. Да говори, что такое!
Л у п а ч е в. Если Оболдуева здесь или будет здесь, познакомь с ней Окоемова и доставь ему случай видеться с ней tete-a-tete!
С о с и п а т р а. Зачем это она ему?
Л у п а ч е в. А кто ж его знает. Значит, надо. Чужая душа потемки.
С о с и п а т р а. Уж именно потемки. Да у всех-то у вас души темненькие.
Л у п а ч е в. Ну, я к тебе не за моралью пришел. Так уж пожалуйста! Я тебя прошу. Ты и мне сделаешь большое, очень большое одолжение.
С о с и п а т р а. Тебе-то что нужно? Тоже потемки?
Л у п а ч е в. Это зависит от взгляда: по-вашему — потемки, а по-нашему — ясный день. Так, пожалуйста, Сосипатра. (Идет к двери.)
С о с и п а т р а. Хорошо! (Идет за ним. Лупачев уходит. Сосипатра, открыв портьеру, видит Лотохина.) Пожалуйте сюда, Наум Федотыч!
Входит Лотохин.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Сосипатра и Лотохин.
С о с и п а т р а. Салон у меня — там (указывает в гостиную), а эта комната для друзей, для интимных и деловых бесед.
Л о т о х и н. Какие дела-то, Сосипатра Семеновна!
С о с и п а т р а. Ах, и не говорите! Я давно знаю этих господ, а такого поступка от них не ожидала. Ведь это злодейство! Я наплакалась на Зою. Мне было обидно вообще за женщину: нельзя же так ругаться над чистой привязанностью, над женским сердцем, над нашим добрым именем! (Плачет.) Я сразу догадалась, что главным двигателем тут мой братец любезный. Окоемов действует по его указаниям. Зоя всегда нравилась брату; он зубами скрипел, когда она вышла за Окоемова.
Л о т о х и н. Нет, уж не защищайте и Окоемова.
С о с и п а т р а. Ему оправдания нет. Если б его присудили в Сибирь, я бы не очень пожалела. Я говорю только, что Окоемов по натуре не зол, он еще не безнадежно испорчен, он только пустой человек: с хорошими людьми и он будет недурен, а с дурными будет негодяй. Бедная Зоя совсем без приюта. Вчера на нее было страшно смотреть; а сегодня немного успокоилась.
Л о т о х и н. Да, я знаю, она у меня была; для обеспечения ее материального положения нужны были некоторые формальности, нужна была ее подпись под бумагами. При такой нежной душе она имеет довольно сильный характер.
С о с и п а т р а. Да, характер у нее есть.
Л о т о х и н. Она у вас?
С о с и п а т р а. У меня: сидит в спальне и не выходит. Хороша ее тетенька, Аполлинария Антоновна! Не могла дать угла племяннице; видите ли, у нее какие-то семейные обстоятельства.
Л о т о х и н. Да жалеть-то много не о чем. Она сама не влюблена ли в кого на старости лет?
С о с и п а т р а. Кажется; похоже на то.
Л о т о х и н. А что моя Сусанна Сергевна?
С о с и п а т р а. Я ее вчера перевезла к себе.
Л о т о х и н. Не скучает она?
С о с и п а т р а. Да ей некогда еще скучать-то: вчера целый вечер проболтали; а нынче встали поздно, да на туалет она употребляет часа три — вот и все время. Я успела уж с ней подружиться: такая милая! Она несколько раз заговаривала об Окоемове, но я уклонялась от разговора: я уверяла ее, что его нет в городе, что он в деревне или на охоте и что его ждут сегодня вечером или завтра. Мне нужно только выиграть время.
Л о т о х и н. На что же вы надеетесь?
С о с и п а т р а. Я распустила слух, что с часу на час жду миллионщицу-невесту, Оболдуеву; до Окоемова уж дошло, и он засылал ко мне, чтоб я ему доставила случай познакомиться с ней и поговорить наедине. Он ее никогда не видал, а уж что-то задумывает. Теперь пусть Сусанна Сергевна с ним увидится; он, в ожидании миллионов, обдаст ее таким холодом, что она совсем разочаруется.
Л о т о х и н. Тщетные надежды. Окоемов не дурак, он знает, что лучше синицу в руки, чем журавля в небе.
С о с и п а т р а. У меня другого средства не было; утопающий хватается за соломинку. Может быть, и еще что-нибудь придумаем. А как ваши дела?
Л о т о х и н. Векселя, при вашем содействии, я выручил довольно дешево. Они действительно были фальшивые. Теперь имение Зои спасено.
С о с и п а т р а. Ну, слава богу!
Л о то х и н. Можно видеть Сусанну Сергевну?
С о с и п а т р а. Я ее поместила здесь. (Показывает дверь направо.) Хотите, вызову?
Л о т о х и н. Сделайте одолжение!
С о с и п а т р а (у двери). Сусанна Сергевна, Наум Федотыч у нас.
Голос Сусанны: «Иду». Выходит Сусанна.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Сосипатра, Лотохин, Сусанна.
Л о т о х и н (целуя Сусанну). Здравствуй, моя ласточка! Как прыгаешь?
С у с а н н а. На удивленье! Здорова и весела.
С о с и п а т р а. Вот и кстати, а у нас тут веселый разговор идет. Для веселого человека пищи много.
С у с а н н а. Что такое? Скажите, пожалуйста! Я очень люблю все веселое.
С о с и п а т р а (Лотохину). Сказать?
Л о т о х и н. Скажите! Она свой человек.
С о с и п а т р а. Вот видите ли! Я бы должна была молчать из чувства местного, так сказать, губернского патриотизма; потому что то, о чем мы разговаривали, нисколько не сделает нам чести, то есть главным образом нашей молодежи.
С у с а н н а. Молодежи? Ах, это очень интересно! Ну, душечка, Сосипатра Семеновна, скажите!
С о с и п а т р а. Нечего делать, придется накладывать на себя руки и доставлять вам, столичной даме, материал для насмешек над нами, провинциалами.
Л о т о х и н. Только, Сусанна, это секрет; ты нас не выдавай.
С у с а н н а. Ну, вот еще! Ах, дядя! Кого я здесь знаю, кому мне выдавать вас! Да хоть бы и знала, так разве я такая?.. Вот уж я не сплетница-то… Я все держу в секрете и про себя, и про других. Мне только самой посмеяться, больше ничего.
С о с и п а т р а. Так уговор дороже денег; потому что я буду называть по фамилиям.
С у с а н н а. Да кого же я здесь знаю?
С о с и п а т р а. Может быть, кого-нибудь и знаете. Да я вам верю. Вот в чем дело: прошел слух, в чем я немножко виновата, что сюда приедет моя знакомая девица, невеста с миллионным приданым.
С у с а н н а. Кто такая ?
С о с и п а т р а. Купеческая дочь Оболдуева.
С у с а н н а. Хорошенькая?
С о с и п а т р а. То-то что нет. Она немного горбата и у ней черное родимое пятно, покрытое мелкой шерстью.
С у с а н н а. На видном месте?
С о с и п а т р а. Да, скрыть мудрено. Оно занимает половину лица: лоб, бровь, левый глаз и полщеки.
С у с а н н а. Ах! Вот несчастие! Какое горе!
Л о т о х и н. При миллионах-то всякому горю можно помочь; тут и родимые пятна не помеха.
С у с а н н а. Как же она людям показывается?
С о с и п а т р а. Дома, при знакомых и родных, она всегда в полумаске; а когда выезжает, так надевает густую вуаль.
С у с а н н а. Так вы говорите, что она приедет?
С о с и п а т р а. Да, ее ждут; и по тому случаю вся наша молодежь с ума сошла.
С у с а н н а. О таком-то уроде?
Л о т о х и н. Не об уроде, а об миллионах.
С о с и п а т р а. Да, убиваются об этих миллионах не только холостые, а даже и женатые. Об чем они-то хлопочут, я уж не понимало. Разве хотят с женами развестись.
С у с а н н а. Кто, кто женатые? Это любопытно.
С о с и п а т р а. Да уж я, право, не знаю, говорить ли.
Л о т о х и н. Говорите, не выдадим.
С о с и п а т р а. Да вот Аполлон Евгеньич Окоемов первый.
С у с а н н а. Ах, нет, не может быть! Я его знаю, я за него ручаюсь.
Л о т о х и н. Погоди горячиться-то!
С о с и п а т р а. Поручиться-то за него я не поручусь; а все-таки не думала, что он раньше других поинтересуется Оболдуевой.
С у с а н н а. А он что же?
С о с и п а т р а. Уж два раза присылал осведомиться, не приехала ли она.
С у с а н н а. На что ему? Вот уж это непонятно. Дядя, ведь это совершенно непонятно?
С о с и п а т р а. Просил доставить ему возможность поговорить с ней наедине.
С у с а н н а. Ах, Сосипатра Семеновна, позвольте, я вас поймала. Как же он мог присылать к вам, коли его в городе нет!
С о с и п а т р а. Он сам говорил брату, что едет на охоту; должно быть, вернулся или остался, совсем не поехал.
Л о т о х и н. Какой ему расчет на охоту в болото ехать! Бекасов да уток хоть целый ягдташ настреляй, все корысть-то не бог весть какая; а тут одну птичку подстрелил — и миллион. Любопытно бы послушать, как и об чем он станет с Оболдуевой разговаривать.
С о с и п а т р а. Тут ничего нет любопытного. Все женатые, когда ухаживают, говорят одно и то же. Чтоб оправдать свой поступок и возбудить к себе сострадание, они обыкновенно жалуются на жен.
Сусанна задумывается.
Будь жена хоть ангел, все-таки на нее посыплются всевозможные обвинения.
С у с а н н а (в задумчивости). А у Окоемова жена разве хорошая женщина?
С о с и п а т р а. Я не говорю, кто из них лучше; я мужей с женами не сужу. Я говорю только, что у всех женатых одна песенка.
С у с а н н а. Уж будто непременно он будет бранить жену свою Оболдуевой? Может быть, он об чем-нибудь другом хочет поговорить с ней?
С о с и п а т р а. Не о чем больше ему говорить. Хотите, я вам слово в слово передам его объяснение? «Я страдаю, моя душа разбита; мне нужно, чтоб меня любил кто-нибудь. Моя жена нехороша собой, глупа, зла и к тому же неверна мне. Если вы не можете помочь моему горю, так плачьте вместе со мной!» Варианты, конечно, могут быть разные, но тема все одна.
С у с а н н а (горячо). Да почем вы знаете?
С о с и п а т р а. Им говорить больше нечего. Поживите с мое, так вы и узнаете. Я готова с вами пари держать, что Окоемов будет именно эти самые слова говорить. Жаль только, что проверить этого нельзя: Оболдуева не приедет.
С у с а н н а. Ах, как я желала бы выиграть! Уверяю вас, что я выиграла бы непременно! На что будем держать пари?
С о с и п а т р а. Да тут дело не в цене. Что бы ни выиграть, только выиграть. Тут задето самолюбие… Ну, хоть на конфеты.
С у с а н н а. Так извините, выиграю я. (Задумывается.) Мне приходит в голову соблазнительная мысль. Какого росту эта Оболдуева?
С о с и п а т р а. Почти вашего.
С у с а н н а. Она умна, образованна?
С о с и п а т р а. Ни то, ни другое. Из жалости, чтоб ее не мучить и не беспокоить, ее ничему не учили; у ней не было ни учителей, ни гувернанток; она едва знает грамоте. Время свое она проводит большею частью с няньками и самыми простыми горничными и переняла У них и тон, и манеры, и даже самые выражения.
С у с а н н а. И тон, и выражения эти я знаю. А как она одевается?
С о с и п а т р а. Конечно, богато, только всегда накидывает что-нибудь на плечи, чтобы скрыть горб, а лицо закрывает вуалем или надевает маску.
С у с а н н а. Подите сюда на минуточку! (Отводит Сосипатру и что-то шепчет ей.)
С о с и п а т р а. Превосходная мысль! Я совершенно одобряю.
Входит Иван.
И в а н (Сосипатре). Аполлон Евгеньич Окоемов желают вас видеть.
С у с а н н а. Так я пойду. Дядя, до свидания!
Л о т о х и н. Еще увидимся; я к вам на целый день.
Сусанна уходит направо.
С о с и п а т р а (Ивану). Проси сюда!
Иван уходит.
Дело идет на лад, Наум Федотыч.
Л о т о х и н. Очень рад, Сосипатра Семеновна.
Входит Окоемов.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сосипатра, Лотохин и Окоемов.
О к о е м о в (целуя руку Сосипатры). Виноват, Сосипатра Семеновна; давно не был у вас, каюсь. То в Москве, то дела. Теперь опять под ваше крылышко. (Обращаясь к Лотохину и подавая ему руку.) А! это вы! Я заезжал к вам сегодня; мне нужны некоторые документы.
Л о т о х и н. Все, что вам нужно, вы сегодня же получите. Я мешать вам не буду. Сосипатра Семеновна, я на минуточку отлучусь; есть делишки. Не прощаюсь. (Уходит.)
С о с и п а т р а. Какой ветер занес вас ко мне?
О к о е м о в. Будто не знаете?
С о с и п а т р а. Знаю, да плохо верится. Зачем вам Оболдуева? Вы женихом быть не можете; вы женаты. Какие же ваши намерения?
О к о е м о в. Не исповедуйте! Грехи свои, коли они есть у меня, и намерения я вам объясню после, и вы меня оправдаете. А теперь, если я стою, если в вас осталась хоть капля расположения ко мне, окажите милость.
С о с и п а т р а. Какую прикажете?
О к о е м о в. У вас Оболдуева?
С о с и п а т р а. Ну, положим, у меня; что ж потом?
О к о е м о в. Я давно добиваюсь с ней видеться, да отец не позволяет; я надеюсь, что вы будете снисходительнее отца. Дозвольте с ней поговорить!
С о с и п а т р а. Да ведь вы незнакомы.
О к о е м о в. Это не беда; я отрекомендуюсь. Я знаю, что она меня видела… Не препятствуйте!
С о с и п а т р а. Какой вы плут, однако!
О к о е м о в. Слово «плут» от вас не брань, а похвала; потому я и не обижаюсь.
С о с и п а т р а. Она здесь! (Указывает направо.) Но я хотела, чтоб никто не знал о ее коротком пребывании у меня. Смотрите не проболтайтесь.
О к о е м о в. Да что вы! С какой стати я стану рассказывать. Я вам позволяю считать меня плутом, но никак не дураком; я хочу сам воспользоваться всеми выгодами пребывания здесь Оболдуевой; я сам хочу эксплуатировать этот предмет, так какой же расчет накликать конкурентов?
С о с и п а т р а. Откровенно.
О к о е м о в. Перед вами-то! Что ж мне, святым, что ли, прикидываться? Так ведь не поверите.
С о с и п а т р а. Не поверю. Не хотите ли, чтоб я сообщила вам еще какие-нибудь сведения о девице Оболдуевой ?
О к о е м о в. Сделайте одолжение! Для меня каждая малость дорога; мне все нужно принять в соображение. Во-первых, я забыл, как ее зовут.
С о с и п а т р а. Матрена Селивёрстовна. Еще чего не нужно ли?
О к о е м о в. Все, что ни скажете, для меня чистое золото.
С о с и п а т р а. Вы ей нравитесь больше всех наших молодых людей.
О к о е м о в. Да неужели? Вы не шутите?
С о с и п а т р а. Нисколько. Она затем и приехала, чтоб повидаться с вами.
О к о е м о в. Из чего же вы это заключаете?
С о с и п а т р а. Она сама сказала; она ведь откровенна. Она говорит: «Я очень богата и в своих чувствах стеснять себя не желаю».
О к о е м о в. Как это мило с ее стороны.
С о с и п а т р а. Теперь не желаете ли, чтоб я вас представила ей?
О к о е м о в. Уж осчастливьте до конца, по гроб не забуду.
С о с и п а т р а (в дверь направо). Матрена Селивёрстовна, не прячьтесь! Выползайте на свет божий. Здесь свои.
Выходит Оболдуева.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Сосипатра, Окоемов и Оболдуева.
С о с и п а т р а. Честь имею представить вам: Аполлон Евгеньич Окоемов.
О б о л д у е в а. Да, это они; я их видела.
С о с и п а т р а. Это ваш гость, а не мой; я могу оставить вас не извиняясь. Вы здесь хозяйка. (Уходит.)
О б о л д у е в а (садясь). Присядьте! Что ж вы!
О к о е м о в. Благодарю вас. (Садится.)
О б о л д у е в а. Ну, что ж мы так-то сидим! Об чем же мы будем говорить? Говорите что-нибудь! Мне антиресно вас послушать.
О к о е м о в. Я давно искал случая; но я боюсь наскучить вам своими жалобами на судьбу; я человек несчастный.
О б о л д у е в а. Да все одно, говорите что хотите, а я на вас смотреть буду.
О к о е м о в. Я очень несчастлив своей женитьбой, я погубил себя. Долго распространяться о своих горестях я не стану; скажу вам коротко: жена моя глупа, зла и, что хуже всего, неверна мне. Матрена Селиверстовна! помочь вы не можете, хоть пожалейте меня, хоть поплачьте вместе со мной.
О б о л д у е в а. Жалеть всех невозможно, и ежели плакать обо всем, так слез недостанет.
О к о е м о в. Ах! Я несчастлив оттого, Матрена Селиверстовна, что родился с душой нежной, чувствительной.
О б о л д у е в а. Что ж, это оченно хорошо.
О к о е м о в. Но моя душа не находит ответа. С горя, с отчаяния, я хотел утешить себя веселой жизнью: я бросился в разгул, в общество людей праздных.
О б о л д у е в а. И частенько таки вы…
О к о е м о в. Что «частенько» ?
О б о л д у е в а. Запиваете-то?
О к о е м о в. Я не запиваю.
О б о л д у е в а. Да вы не лгите, лучше вы мне всю правду… Вы не стыдитесь! Нет… ежели не надолго да не часто, так раза два-три в год, так это ничего.
О к о е м о в. Нет, нет, не беспокойтесь! Я ищу любви, Матрена Селиверстовна… ищу и не нахожу… Я готов полюбить и буду любить всякую женщину. Мне красоты не нужно, мне нужно любящее сердце. Красоту я видал, а сердца не находил.
О б о л д у е в а. Вот, одно сердце страдает, а другое не знает. Я жила здесь в городе, так все глаза проглядела на вас, когда, бывало, делаю проминаж. Я каждый день делаю проминаж в карете и часто встречала вас на улице. Вот тогда я и полюбила вас за вашу красоту.
О к о е м о в. Какое несчастье, что я этого не знал. Я бы не женился, не сделал этой непростительной глупости.
О б о л д у е в а. Да, уж вам теперь жениться нельзя и любить постороннюю женщину грех; потому что вы в законе живете.
О к о е м о в. Ну, я греха не побоюсь, я полюблю женщину, если она того стоит и меня любит.
О б о л д у е в а. Это хорошо.
О к о е м о в. Да и жениться могу, нужно только развестись с женой.
О б о л д у е в а. А это еще лучше, потому крепче, и для всякой женщины приятнее. Какое же это сравнение! муж или другой кто! Муж завсегда при тебе, никуда не уйдет, а другого как удержишь! Ежели вам на развод деньги нужны, так я могу дать сколько потребовается, я за этим не постою. Кого я полюблю, так тому человеку очень хорошо; и подарки дарю и деньгами даю.
О к о е м о в. Конечно, что же вам стоит при вашем состоянии.
О б о л д у е в а. У нас есть молодец, просто артельщик, по-русски ходил; а понравился мне, так теперь в спинжаках ходит и при часах.
О к о е м о в Вы, с вашими средствами, всякого можете осчастливить.
О б о л д у е в а, Только ведь этого вашего разводу долго ждать.
О к о е м о в. С деньгами скоро сделаем.
О б о л д у е в а. То-то же. Я еще вам вот что скажу: у меня такой характер, коли я кого люблю, чтобы и меня на ответ любить завсегда, постоянно и аккуратно, и чтоб никаких подлостев.
О к о е м о в. Да помилуйте, как это возможно! Ваше расположение каждый должен за счастие считать. Вы от измены застрахованы.
О б о л д у е в а. Ну, смотрите же, чтоб никакого даже сумления не было, чтоб мне этим самым сумлением не мучиться. А то я от сумления могу прийти в расстройство. Так сами рассудите, какой же мне антирес за свои же деньги себе расстройство чувств получить?
О к о е м о в. Совершенно справедливо.
О б о л д у е в а. И при всем том я в расстройстве бываю ужасно как горяча и не только что всякими бранными словами, но и руками бываю неосторожна. Так что меня все домашние даже оченно боятся; потому я в это время никакой осторожности не наблюдаю, а что под руку попало.
О к о е м о в. Да, конечно, характеры бывают разные.
О б о л д у е в а. Подождите, я подарю вам подарок. (Встает.)
О к о е м о в. Благодарю вас. (Целует руку Оболдуевой.)
О б о л д у е в а. Ну, что целовать прежде времени. (Уходит.)
Из средней двери выходит Сосипатра.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Окоемов и Сосипатра.
С о с и п а т р а. С чем поздравить?
О к о е м о в. С полным успехом. Я блаженствую. Благодарю вас.
С о с и п а т р а. За что? Вы меня обижаете. Это уж ее и ваше дело, я тут ни при чем. И, пожалуйста, вы меня не путайте в эту историю. Она моя гостья, она желала вас видеть; я из гостеприимства не могла отказать ей, а какие у вас и у нее цели и намерения, это уж до меня не касается.
О к о е м о в. А вы правду говорили. Она совсем невоспитанна, такая простушка. Это немножко странно на первый взгляд; но ничего, пожалуй даже мило.
С о с и п а т р а. Я эту милую простоту знаю. Она состоит в незнании того, что нужно знать, и в знании того, что не нужно знать. Надо быть глубоко безнравственным, чтобы мириться с такой простотой.
О к о е м о в. А миллионы-то вы и забыли; миллионы примирят со всем.
С о с и п а т р а. А у меня в гостях еще одна ваша знакомая, московская, Сусанна Сергевна
О к о е м о в. Ах, увольте!
С о с и п а т р а. Да уж я ей сказала, что вы здесь.
О к о е м о в. Нельзя ли как скрыться незаметным образом? Скажите, что я к ней заеду сегодня же. Где она остановилась?
С о с и п а т р а. Что вы так перепугались? Видно, дело-то не чисто?
О к о е м о в. Нет, я тут ничуть не виноват, но она женщина навязчивая; она меня преследует своей любовью.
С о с и п а т р а. Куда же вас спрятать, я не знаю. Да вот и она! Уж вы выпутывайтесь сами, как хотите!
Из средней двери выходит Сусанна, Сосипатра уходит.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Окоемов и Сусанна.
О к о е м о в. Сусанна Сергевна! Какими судьбами?
С у с а н н а. Приехала имение закладывать да вас посмотреть.
О к о е м о в. Разве вы не получали моего письма?
С у с а н н а. Какого письма?
О к о е м о в. Я просил у вас извинения; я просил вас забыть меня и оставить все наши переговоры без последствий. Я писал вам, что я опомнился, что моя любовь к вам не была серьезной страстью, что это было какое-то безотчетное и неразумное увлечение, в котором я раскаиваюсь.
С у с а н н а. Нет, вы не раскаиваетесь, вы еще будете раскаиваться. Вы мне ничего не писали и намерение свое вы переменили только сегодня, когда увидали Оболдуеву.
О к о е м о в. А хоть бы и так; какое право вы имеете требовать от меня отчета? Вы не жена моя.
С у с а н н а. Ах, кстати! Я сейчас познакомилась с женой вашей, она очень милая женщина.
О к о е м о в (с испугом). Она здесь?
С у с а н н а. Здесь. Что! Испугались?
О к о е м о в. Нет. Я ничего теперь не испугаюсь; я пойду напролом. Слишком велик куш, чтоб колебаться. Такие случаи не повторяются в жизни.
С у с а н н а. Ах, несчастный, как вы глубоко падаете. А главное-то, я из-за вас пари проиграла.
О к о е м о в. Какое пари?
С у с а н н а (печально). Конфеты. Фунтов пять купить надо будет.
О к о е м о в. Ну, вот горе какое! Велики деньги!
С у с а н н а. Хоть и невелики, а все-таки дороже вас; вы и их не стоите. (Уходит.)
О к о е м о в. Что же Оболдуева не идет с подарком? Я бы скрылся в ее комнате.
Входит Пьер.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Окоемов, Пьер, потом Иван.
П ь е р. Аполлон, я за тобой. Никандр Семеныч тебя дожидается.
О к о е м о в. Погоди, Пьер! Там жена; а мне не хотелось бы с ней встречаться.
П ь е р. Ничего, мы проскользнем незаметно.
О к о е м о в. Мне надо подождать немного, я сейчас получу значительный куш.
П ь е р. Интересные новости! Оболдуева вышла замуж.
О к о е м о в. То есть скоро выдет, а еще не вышла.
П ь е р. Нет, вышла. У Никандра Семеныча сидит их управляющий; он говорит, что она вышла замуж на прошлой неделе за профессора.
О к о е м о в. За профессора?
П ь е р. Белой магии. Никандр Семеныч говорит, что тебе сейчас надо ехать в Москву и кончать дело с Лундышевой.
О к о е м о в. Оболдуева здесь, говорю тебе; я сам ее видел.
П ь е р. Ты ошибаешься. Справки наведены самым тщательным образом: у Сосипатры Семеновны остановилась какая-то барыня, приезжая из Москвы. С ней только одна горничная; я ее видел, прехорошенькая.
О к о е м о в. Вот эта приезжая-то Лундышева и есть. И я уж дело испортил.
Входит Иван.
И в а н (подавая Окоемову пакет). От госпожи Оболдуевой. (Уходит.)
П ь е р. Вот сейчас все дело объяснится.
О к о е м о в (разорвав пакет). Мои письма к Сусанне Сергевне Лундышевой. Я попал в ловушку.
Молчание.
Нет, я еще молод для крупных операций. Надо больше хладнокровия… Надо мной насмеялись, как над мальчишкой! И ведь было заметно… ведь я чувствовал, что тут что-то не так. Миллионы-то меня уж очень отуманили, Пьер. Кажется, посади передо мной куклу да скажи, что это Оболдуева, я и то бы стал ручки целовать. Куда же я гожусь после этого? На серьезное, честное дело не способен, при большом плутовстве — теряюсь; остается только мелкое мошенничество.
П ь е р. Ты уж слишком мрачно смотришь на жизнь.
О к о е м о в. Теперь только одна надежда на милость жены. Я готов подчиниться ее приговору, как бы жесток он ни был. Все-таки это лучший выход из моего положения. Пять минут тому назад я считал себя обладателем миллионов, а теперь что я? О, с какой радостью пошел бы я теперь в лакеи к самому себе. Бесподобное существование: у беспутного барина лакею житье отличное. Если жалованье получаешь не всегда аккуратно, зато доходы есть, и воровать можно сколько угодно. Потребности небольшие; пиджак с баринова плеча производит на горничных действие поразительное; всегда весел, и никакой ответственности ни перед совестью, ни перед обществом. Чем не жизнь?
Портьера открывается, входят Сосипатра, Зоя, Сусанна и Лотохин.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Окоемов, Пьер, Сосипатра, Зоя, Сусанна и Лотохин.
С о с и п а т р а. Так тонут маленькие дети, Купаясь жаркою порой. Зоя Васильевна! я отмстила за вас; теперь оскорбление, нанесенное вам, заглажено если не в вашем сердце, так в общественном мнении. Я мстила вообще за женщину; а за себя расправляйтесь, как знаете! Позор, которым они хотели покрыть вас, обратился на их голову. Русский человек любит посмеяться над ближним, и смеется безжалостно. Вот пусть они попробуют теперь показаться куда-нибудь в публичное место; они оценят силу и меткость русского остроумия. А ваше несчастие послужит нам уроком: другая и призадумается перед замужеством-то, и не кинется очертя голову на шею первому встречному.
Л о т о х и н. Нет, я с вами не согласен. Для женщины уроков нет… Мало ли было подобных историй, а женщины все те же.
С о с и п а т р а. Ну, по крайней мере у нас в городе или хоть в нашем кружке этот случай послужит предостережением.
Л о т о х и н. Едва ли.
П ь е р (Окоемову). Поедем! Пора!
С о с и п а т р а. Куда вы торопитесь?
П ь е р. У нас торжественный завтрак. Мы к Аполлинарии Антоновне, она выходит замуж за Жоржа
Л о т о х и н. Ну, вот извольте полюбоваться. Вот вам и уроки! Бабе пятьдесят лет, выходит замуж чуть не за мальчика и рада-радехонька.
С о с и п а т р а. Ну, уж теперь я молчу. Я завтра же уеду в деревню на все лето.
С у с а н н а. И я тоже.
Л о т о х и н. А мы к тебе с Зоей Васильевной в гости.
С у с а н н а. Милости просим.
Л о т о х и н. Выпишем твоего полковника, да и обвенчаем вас
С у с а н н а. Я его боюсь, он очень умен.
Л о т о х и н. Ну, это беда небольшая. Поживете вместе и сравняетесь.
С у с а н н а. Ты думаешь, я поумнею?
Л о т о х и н. Ну, это редко бывает. А скорее он поглупеет, как поживет с тобой. Вот и будет пара. (Окоемову.) Вы желаете получить документы? Из них я могу возвратить вам только доверенность Зои Васильевны, остальные вам не принадлежат. А доверенность я вам отдам с большим удовольствием, потому что она уж формально уничтожена. Я бы вам советовал уединиться в деревню годика на два, на три и заняться хозяйством, чтобы поправить те ущербы, которые вы нанесли имению. Управлять там будет новый управляющий, а вы будете только присматривать и помогать ему. Впрочем, как вам угодно.
З о я. А я, как и всегда, хочу заплатить вам за зло добром. (Отдает Окоемову пакет.) Вот ваши векселя, я их выкупила. Вы боялись ответственности, эти векселя лежали тяжелым гнетом на душе вашей; в тревоге, в страхе вы готовы были даже на преступление. Теперь вам бояться нечего; ничто вас не тянет в пропасть; перед вами открыты все дороги, и хорошие и худые, и вы совершенно свободны в выборе.
О к о е м о в. Векселя! О, какое великодушие! Зоя, ты ангел!
З о я. Вы меня пугали разлукой, и я ее очень боялась; теперь я сама желаю разлуки. Любить мужчину только за красоту я уже считаю безнравственным. Вчера я перенесла ужасную пытку; и эта пытка отрезвила меня. Если б вы с уважением, которого я заслуживаю, с любовью, которой я стою, сказали мне: «Зоя, я гибну, ты мешаешь моему счастью, спаси меня!» Я бы не винила вас, и кто знает, как бы я поступила. Я способна на самоотвержение, я вам это доказала. Вы говорили со мной не как муж, не как любящий человек, а как неисправимый, наглый развратник. Добрая, честная женщина способна на бесконечную преданность, способна прощать мужу его недостатки, пороки, переносить незаслуженные оскорбления; в горьких обстоятельствах терпению ее нет конца; но знайте, что есть границы, за которые честная женщина не перейдет никогда. Постарайтесь, — я не говорю исправиться, — постарайтесь найти в своей душе хоть что-нибудь доброе, честное, и я опять полюблю вас и все остальное прощу вам; от вас зависит, чтоб разлука наша не была вечной. Всякий хороший поступок ваш будет приближать вас ко мне и всякий дурной — отдалять от меня, Я уж не убеждаю вас, а прошу вас… вы видите мои слезы… постарайтесь быть порядочным человеком и доставьте мне счастье опять полюбить вас. Прощайте!
1882