Корреспондент (Дорошевич)/ДО
| Корреспондентъ : Страшная повѣсть |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Папильотки. — М.: Редакція журнала «Будильникъ», 1893. — С. 31. |
Случилось все это въ городѣ Макаротелятинскѣ и началось, по обыкновенію, съ пустяковъ. Маленькій, худосочнаго вида господинъ, только что прибывшій и остановившійся въ № 13-мъ мѣстнаго «Эрмитажа для пріѣзжающихъ», передалъ человѣку для опущенія въ ящикъ письмо. По свойственной всему роду «человѣческому» любознательности, лакей заглянулъ на адресъ и остолбенѣлъ.
На конвертѣ стояло: «Москва, редакція журнала „Будильникъ“». И только. Но и этого было черезчуръ довольно. Лакей побѣжалъ къ хозяину извѣстить, что «у насъ неблагополучно». Хозяинъ, прочитавъ адресъ, впалъ въ состояніе, близкое къ «кондрашкѣ». Дѣло было ясно. Придя немного въ себя, хозяинъ далъ служащимъ инструкцію «молчать и остерегаться», а самъ полетѣлъ по начальству сообщить о приключившемся «несчастномъ случаѣ» и посовѣтоваться, какъ ему поступить: то есть прямо-ли ничего не отпускать «криспанденту», или, наоборотъ, увеличить порціи и воздержаться отъ подачи счета.
Какой-нибудь часъ времени, — и пошелъ писать Макаротелятинскъ. Городъ ожилъ, чего съ нимъ не случалось со времени послѣдняго большаго пожара. Вѣсть о пріѣздѣ корреспондента передавалась изъ устъ въ уста, комментировалась и разросталась. Городской голова скакалъ къ директору банка, директоръ банка — къ предсѣдателю земской управы, предсѣдатель земской управы — къ прокурору. Антрепренеръ городскаго театра спѣшно ставилъ «Гамлета», чего съ нимъ отъ роду не случалось; банковское правленіе назначило экстренную ревизію денежныхъ суммъ, а думская наблюдательная комиссія внезапно вошла въ рѣзкую и крайне ядовитую переписку съ комиссіей благоустройства по вопросу о замощеніи городской площади. Все пришло въ судорожное движеніе, отъ боязни «обличенія». Даже какой-то прибывшій изъ уѣзда на выборы съ крайне сомнительнымъ цензомъ дворянинъ взялъ назадъ кандидатуру и въ тотъ-же день уѣхалъ обратно. Городовые на постахъ надѣли бѣлыя перчатки.
Всѣ представители города были окончательно сбиты съ панталыка, рѣшили ѣхать «на мѣсто происшествія», въ «Эрмитажъ», и тамъ въ отдѣльномъ кабинетѣ сообща обсудить, что дѣлать дальше.
Засѣданіе началось съ допроса корридорнаго. Допрашивали строго и обстоятельно.
— Разспрашивалъ онъ о чемъ?
— Разспрашивалъ-съ… и весьма подробно.
— На счетъ чего разговоръ былъ?
— На счетъ разнаго… Перво-на-перво на счетъ клоповъ разспрашивалъ, на счетъ погоды тоже, объ кухнѣ любопытствовалъ…
— Ну, а такъ, на счетъ города, на счетъ порядковъ онъ не спрашивалъ?
— По санитарной части, молъ, нѣтъ-ли какихъ упущеній? — вставилъ свое слово докторъ.
Но корридорный на всѣ эти вопросы отвѣтилъ прямо и откровенно:
— Больше ни о чемъ у насъ съ нимъ разговора не было… А насчетъ города — такъ это они сами-съ апосля обѣда сходить посмотрѣть хотѣли…
Собраніе значительно переглянулось и смолкло.
— Что-жь дѣлать теперь? — спросилъ голова, но отвѣта не послѣдовало. Первымъ нашелся, однако, Ардальонъ Реброкрушиловъ, мировой судья, гусаръ въ отставкѣ, человѣкъ рѣшительный и смѣлый.
— Нашелъ! — крикнулъ онъ такъ, что всѣ вздрогнули, — моментъ — и канальи нѣтъ! — Берусь за все и ручаюсь головой Арррдальона Ребрррокрррушилова-съ… По-гусарски!.. Встрѣчу эту каналью по письменной части въ корридорѣ, въ рррыло, придерусь, къ барьеру — бацъ! — и, какъ щенка, его не бывало… Желаете?..
Но на это всѣ единогласно отвѣтили:
— Нѣтъ, не желаемъ…
А прокуроръ даже головой покачалъ съ укоризной:
— Эхъ, вы! А еще судья!
— Нѣтъ, вотъ что! — съ торжественностью заговорилъ прокуроръ, — тутъ надо дѣйствовать тонко… Сперва предварительное слѣдствіе произвести, съ опросомъ обвиняемаго, затѣмъ-съ и мѣры употребить, а также и холодку ему подпустить…
— Самъ онъ вамъ холодку подпуститъ! — безнадежно проговорилъ почтмейстеръ.
Прокуроръ закипѣлъ.
— Онъ-съ?.. Мнѣ-съ?.. Да я его… Я-съ, батенька, каждаго каторжника насквозь вижу… Я съ отцеубійцами… я-съ… да вотъ-съ, я сію минуту-съ къ нему пойду и посмотримъ, кто кому холода нагонитъ… Хе, хе!..
И прокуроръ съ рѣшительнымъ видомъ направился въ 13 номеръ.
А виновникъ всей этой кутерьмы уныло шагалъ по номеру, давилъ мухъ на окнѣ и насвистывалъ что-то нескладное.
Приходъ прокурора засталъ его совсѣмъ въ расплохъ: онъ только-что оборвалъ крылья у мухи и собирался ее пустить.
— Имѣю честь рекомендоваться, — заговорилъ вошедшій, — прокуроръ мѣстнаго суда-съ Громиловъ-съ…
Худосочный господинъ какъ-то испуганно присѣлъ, замигалъ глазками и пробормоталъ:
— Очень пріятно-съ… По какому-же собственно… я, кажется…
Прокуроръ взглянулъ побѣдоносно.
— По какому дѣлу — хотите спросить — пожаловалъ къ вамъ?.. Пока ни по какому… пока… н-да-съ, пока… Такъ вообще, услыхалъ, что изволили прибыть въ нашъ городъ, — узнать полюбопытствовалъ, не по судебному-ли какому процессу пріѣхали… Можетъ, къ прокурорскому надзору надобность имѣете?..
Худосочный господинъ успокоился.
— Нѣтъ-съ… Я по другимъ-съ совсѣмъ дѣламъ-съ…
— Тээкъ-съ… Весьма пріятно, — разныя дѣла бываютъ-съ… скажемъ къ примѣру такъ: есть предусмотрѣнныя дѣла, и есть не предусмотрѣнныя… За предусмотрѣнныя, напримѣръ, по головкѣ не гладятъ…
— У меня дѣла семейныя…
— Семейныя? — это хорошо… А то, знаете, много дѣлъ есть… Бываютъ также литературныя…
— Нѣтъ-съ… я не пишу-съ…
— Весьма похвально… А то, знаете-ли, статьи закона есть хорошія… Развилъ-бы свою мысль поподробнѣе… но недостатокъ времени… До пріятнаго свиданія-съ…
И прокуроръ, оставивъ худосочнаго господина въ крайнемъ изумленіи, вернулся въ собранію. Его встрѣтили блѣдныя, взволнованныя лица.
— Фу, усталъ! — отвѣчалъ прокуроръ на всѣ вопросы, — въ потъ даже вогналъ, каналья… Опытная шельма: «не пишу, — говоритъ, — по семейнымъ дѣламъ пріѣхалъ»… Сразу рецидивиста видно.
Едва успѣлъ худосочный господинъ оправиться отъ прокурорскаго визита, какъ въ его номеръ, низко кланяясь и изгибаясь, вошелъ страннаго вида человѣкъ.
— Тутошній мѣщанинъ Пьянчугинъ-съ! — рекомендовался гость, — къ вашему благородію-съ… Готовъ служить по гробъ жисти и съ перваго начала позвольте просить-съ васъ на помойницу къ купцу Аршинову…
Худосочный господинъ смотрѣлъ во всѣ глаза.
— Что такое? что вы говорите?.. Какая помойница? Зачѣмъ помойница?
— Для вашего выскородія пріятно будетъ пройтись… Потому годовъ десять не чищено… Опять-же извольте то разсудить: какое такое имѣетъ купецъ Аршиновъ полное римское право помойницу не чистить?.. Гдѣ законъ-съ?.. Они думаютъ-съ, что ежели по тутошней дикости все ничего, то и насъ по шеѣ дуть можно… Одначе, не на такого напали… Мы въ столичномъ городѣ Санхтъ-Петербургѣ — изволите знать-съ? — скольки годовъ прожили… Мы не для того шею имѣемъ-съ…
— Да отъ меня-то вамъ чего-же нужно?
— Пожалте на помойницу для гласности… Такое описаніе окрестностей составить можете!..
Но тутъ дальнѣйшія объясненія были прерваны полученіемъ письма. Писала какая-то дама, скрывшаяся подъ псевдонимомъ «Незнакомка», и писала такъ:
«Привѣтствую Ввашемъ лице литтерраттуру и потрудитѣсь атвѣтитть, ни выли патписываитѣсь Нѣмировичь-Танченко».
За письмомъ послѣдовалъ еще какой-то посѣтитель, вида еще болѣе страннаго, молившій «путемъ благодѣтельной гласности довести до свѣдѣнія всего міра о бѣдственномъ положеніи порядочнаго человѣка съ семью дочерями, бѣднаго, но благороднаго служаки».
Въ концѣ концовъ, отъ визитовъ и недоумѣнія у худосочнаго господина разболѣлась голова, и онъ поспѣшилъ прогуляться.
Между тѣмъ хозяинъ «Эрмитажа» тщетно добивался ото всѣхъ разрѣшенія вопроса о томъ, гнать ему или ублажать корреспондента. Какъ вдругъ вопросъ этотъ совершенно неожиданно и радикально былъ разрѣшенъ обстоятельствомъ совсѣмъ необыкновеннымъ.
Городскіе представители продолжали томиться. И вотъ, — ихъ осѣнила геніальная мысль: взять и распечатать письмо, — и такимъ образомъ узнать «все».
Предложили было сдѣлать это почтмейстеру: «въ вашемъ, молъ, вѣдомствѣ случилось происшествіе», — но почтмейстеръ рѣшительно заявилъ, что не намѣренъ остаться съ женой и дѣтьми безъ куска хлѣба, потому — изъ этого на весь міръ огласка будетъ.
Послѣ долгихъ споровъ и дебатовъ, наконецъ, распечатать конвертъ рѣшился акцизный смотритель: «отъ насъ, молъ, секретовъ быть не можетъ, ибо мы надъ секретами-то и поставлены».
Всѣ поблѣднѣли, когда затрещатъ злополучный конвертъ.
Акцизный смотритель прочелъ «корреспонденцію» разъ, два, передалъ прокурору, прокуроръ — головѣ…
Всѣ читали медленно и молча.
Письмо было слѣдующее:
«Прилагая при семъ четыре почтовыя марки, прошу выслать мнѣ пробный номеръ „Будильника“, для ознакомленія съ Вашимъ журналомъ. Ивановъ».