Корреспондент (Дорошевич)
См. также одноимённые страницы.| Корреспондент : Страшная повесть |
| Источник: Дорошевич В. М. Папильотки. — М.: Редакция журнала «Будильник», 1893. — С. 31. |
- Википроекты
Случилось всё это в городе Макаротелятинске и началось, по обыкновению, с пустяков. Маленький, худосочного вида господин, только что прибывший и остановившийся в № 13-м местного «Эрмитажа для приезжающих», передал человеку для опущения в ящик письмо. По свойственной всему роду «человеческому» любознательности, лакей заглянул на адрес и остолбенел.
На конверте стояло: «Москва, редакция журнала „Будильник“». И только. Но и этого было чересчур довольно. Лакей побежал к хозяину известить, что «у нас неблагополучно». Хозяин, прочитав адрес, впал в состояние, близкое к «кондрашке». Дело было ясно. Придя немного в себя, хозяин дал служащим инструкцию «молчать и остерегаться», а сам полетел по начальству сообщить о приключившемся «несчастном случае» и посоветоваться, как ему поступить: то есть прямо ли ничего не отпускать «криспанденту», или, наоборот, увеличить порции и воздержаться от подачи счёта.
Какой-нибудь час времени, — и пошёл писать Макаротелятинск. Город ожил, чего с ним не случалось со времени последнего большего пожара. Весть о приезде корреспондента передавалась из уст в уста, комментировалась и разрасталась. Городской голова скакал к директору банка, директор банка — к председателю земской управы, председатель земской управы — к прокурору. Антрепренёр городского театра спешно ставил «Гамлета», чего с ним от роду не случалось; банковское правление назначило экстренную ревизию денежных сумм, а думская наблюдательная комиссия внезапно вошла в резкую и крайне ядовитую переписку с комиссией благоустройства по вопросу о замощении городской площади. Всё пришло в судорожное движение, от боязни «обличения». Даже какой-то прибывший из уезда на выборы с крайне сомнительным цензом дворянин взял назад кандидатуру и в тот же день уехал обратно. Городовые на постах надели белые перчатки.
Все представители города были окончательно сбиты с панталыку, решили ехать «на место происшествия», в «Эрмитаж», и там в отдельном кабинете сообща обсудить, что делать дальше.
Заседание началось с допроса коридорного. Допрашивали строго и обстоятельно.
— Расспрашивал он о чём?
— Расспрашивал-с… и весьма подробно.
— Насчёт чего разговор был?
— Насчёт разного… Перво-наперво насчёт клопов расспрашивал, насчёт погоды тоже, об кухне любопытствовал…
— Ну, а так, насчёт города, насчёт порядков он не спрашивал?
— По санитарной части, мол, нет ли каких упущений? — вставил своё слово доктор.
Но коридорный на все эти вопросы ответил прямо и откровенно:
— Больше ни о чём у нас с ним разговора не было… А насчёт города — так это они сами-с апосля обеда сходить посмотреть хотели…
Собрание значительно переглянулось и смолкло.
— Что ж делать теперь? — спросил голова, но ответа не последовало. Первым нашёлся, однако, Ардальон Реброкрушилов, мировой судья, гусар в отставке, человек решительный и смелый.
— Нашёл! — крикнул он так, что все вздрогнули, — момент — и канальи нет! — Берусь за всё и ручаюсь головой Арррдальона Ребрррокрррушилова-с… По-гусарски!.. Встречу эту каналью по письменной части в коридоре, в рррыло, придерусь, к барьеру — бац! — и, как щенка, его не бывало… Желаете?..
Но на это все единогласно ответили:
— Нет, не желаем…
А прокурор даже головой покачал с укоризной:
— Эх, вы! А ещё судья!
— Нет, вот что! — с торжественностью заговорил прокурор, — тут надо действовать тонко… Сперва предварительное следствие произвести, с опросом обвиняемого, затем-с и меры употребить, а также и холодку ему подпустить…
— Сам он вам холодку подпустит! — безнадёжно проговорил почтмейстер.
Прокурор закипел.
— Он-с?.. Мне-с?.. Да я его… Я-с, батенька, каждого каторжника насквозь вижу… Я с отцеубийцами… я-с… да вот-с, я сию минуту-с к нему пойду и посмотрим, кто кому холода нагонит… Хе, хе!..
И прокурор с решительным видом направился в 13 номер.
А виновник всей этой кутерьмы уныло шагал по номеру, давил мух на окне и насвистывал что-то нескладное.
Приход прокурора застал его совсем врасплох: он только что оборвал крылья у мухи и собирался её пустить.
— Имею честь рекомендоваться, — заговорил вошедший, — прокурор местного суда-с Громилов-с…
Худосочный господин как-то испуганно присел, замигал глазками и пробормотал:
— Очень приятно-с… По какому же собственно… я, кажется…
Прокурор взглянул победоносно.
— По какому делу — хотите спросить — пожаловал к вам?.. Пока ни по какому… пока… н-да-с, пока… Так вообще, услыхал, что изволили прибыть в наш город, — узнать полюбопытствовал, не по судебному ли какому процессу приехали… Может, к прокурорскому надзору надобность имеете?..
Худосочный господин успокоился.
— Нет-с… Я по другим-с совсем делам-с…
— Тээк-с… Весьма приятно, — разные дела бывают-с… скажем к примеру так: есть предусмотренные дела, и есть не предусмотренные… За предусмотренные, например, по головке не гладят…
— У меня дела семейные…
— Семейные? — это хорошо… А то, знаете, много дел есть… Бывают также литературные…
— Нет-с… я не пишу-с…
— Весьма похвально… А то, знаете ли, статьи закона есть хорошие… Развил бы свою мысль поподробнее… но недостаток времени… До приятного свидания-с…
И прокурор, оставив худосочного господина в крайнем изумлении, вернулся в собранию. Его встретили бледные, взволнованные лица.
— Фу, устал! — отвечал прокурор на все вопросы, — в пот даже вогнал, каналья… Опытная шельма: «не пишу, — говорит, — по семейным делам приехал»… Сразу рецидивиста видно.
Едва успел худосочный господин оправиться от прокурорского визита, как в его номер, низко кланяясь и изгибаясь, вошёл странного вида человек.
— Тутошний мещанин Пьянчугин-с! — рекомендовался гость, — к вашему благородию-с… Готов служить по гроб жисти и с первого начала позвольте просить-с вас на помойницу к купцу Аршинову…
Худосочный господин смотрел во все глаза.
— Что такое? что вы говорите?.. Какая помойница? Зачем помойница?
— Для вашего выскородия приятно будет пройтись… Потому годов десять не чищено… Опять же извольте то рассудить: какое такое имеет купец Аршинов полное римское право помойницу не чистить?.. Где закон-с?.. Они думают-с, что ежели по тутошней дикости всё ничего, то и нас по шее дуть можно… Одначе, не на такого напали… Мы в столичном городе Санхт-Петербурге — изволите знать-с? — скольки годов прожили… Мы не для того шею имеем-с…
— Да от меня-то вам чего же нужно?
— Пожалте на помойницу для гласности… Такое описание окрестностей составить можете!..
Но тут дальнейшие объяснения были прерваны получением письма. Писала какая-то дама, скрывшаяся под псевдонимом «Незнакомка», и писала так:
«Приветствую Ввашем лице литтерраттуру и потрудитесь атветитть, ни выли патписываитесь Немировичь-Танченко».
За письмом последовал ещё какой-то посетитель, вида ещё более странного, моливший «путём благодетельной гласности довести до сведения всего мира о бедственном положении порядочного человека с семью дочерьми, бедного, но благородного служаки».
В конце концов, от визитов и недоумения у худосочного господина разболелась голова, и он поспешил прогуляться.
Между тем хозяин «Эрмитажа» тщетно добивался ото всех разрешения вопроса о том, гнать ему или ублажать корреспондента. Как вдруг вопрос этот совершенно неожиданно и радикально был разрешён обстоятельством совсем необыкновенным.
Городские представители продолжали томиться. И вот, — их осенила гениальная мысль: взять и распечатать письмо, — и таким образом узнать «всё».
Предложили было сделать это почтмейстеру: «в вашем, мол, ведомстве случилось происшествие», — но почтмейстер решительно заявил, что не намерен остаться с женой и детьми без куска хлеба, потому — из этого на весь мир огласка будет.
После долгих споров и дебатов, наконец, распечатать конверт решился акцизный смотритель: «от нас, мол, секретов быть не может, ибо мы над секретами-то и поставлены».
Все побледнели, когда затрещат злополучный конверт.
Акцизный смотритель прочёл «корреспонденцию» раз, два, передал прокурору, прокурор — голове…
Все читали медленно и молча.
Письмо было следующее:
«Прилагая при сём четыре почтовые марки, прошу выслать мне пробный номер „Будильника“, для ознакомления с Вашим журналом. Иванов».