Король гор (Дорошевич)/ДО
| Король горъ |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Собраніе сочиненій. Томъ V. По Европѣ. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1905. — С. 300. |
— Варсалона не только бандитъ, Варсалона, это — общественное явленіе! — сказалъ мнѣ одинъ сициліанецъ, и онъ глубоко правъ.
«Варсалона бѣжалъ въ Америку».
Это извѣстіе заставило Сицилію забыть даже про исторію кавалера Спано!
Объ освобожденіи кавалера, случившемся всего четыре дня тому назадъ, всѣ забыли за этимъ извѣстіемъ:
— Варсалона бѣжалъ въ Америку!
Газеты изъ «самыхъ достовѣрныхъ», — офиціальныхъ, — источниковъ, сообщали даже подробности: на пароходѣ «Константинополь». взялъ билетъ въ Буэносъ-Айресъ.
Сициліанцы, читая, только лукаво прищуривали глазъ и улыбались.
Прошла недѣля.
Въ бурную, темную ночь, въ деревушкѣ Кастроново, невдалекѣ отъ Палермо, вспыхнулъ домъ.
Это Варсалона опровергалъ офиціальное извѣстіе объ его бѣгствѣ.
Разбоямъ бандита Варсалона въ провинціи Палермо исполнится въ августѣ этого года… одиннадцать лѣтъ.
Въ августѣ 1892 года къ деревушкѣ Кастроново, расположенной въ горахъ, которыя амфитеатромъ поднимаются надъ Палермо, подходилъ молодой солдатъ Франческо-Паоло Варсалона, только что окончившій службу въ барсельерахъ и возвращавшійся домой.
«Въ саду около деревни, — говоритъ одно изъ жизнеописаній Варсалона, — онъ увидалъ старуху, которая копала гряды, остановился, залюбовался ею и радостно крикнулъ:
— Mamma[1]!
Старушка оглянулась, вся задрожала, они бросились другъ къ другу и обнялись.
— Мадонна услышала мою молитву! — воскликнула старушка среди слезъ. — Я дождалась своего единственнаго сына!
Варсалона освободился отъ объятій.
Онъ побѣлѣлъ какъ мѣлъ.
— Какъ единственнаго, mamma[1]? А Луиджи?
Старушка зарыдала.
— Луиджи больше нѣтъ на свѣтѣ. Ты — моя единственная надежда!
Варсалона едва держался на ногахъ.
— Мать! Мать! Что ты говоришь?! Луиджи умеръ? Когда? Какъ?
— Этой весной.
— Мать, скажи мнѣ всю правду! Всю правду! Какъ умеръ Луиджи? Даже по мертвымъ дѣтямъ не плачутъ такъ, какъ плачешь ты!
— Я для того и молила Мадонну, чтобы дождаться тебя. Луиджи убитъ.
— Какъ? Кѣмъ?
— Его убійца Фердинандо Джандоменико, нашъ сосѣдъ. Всѣ знаютъ, что это дѣло его рукъ. Между ними была вражда изъ-за какой-то женщины. Луиджи нашли вонъ тамъ, около деревни, онъ былъ убитъ сзади, — ножомъ въ спину. А Фердинандо живетъ себѣ со своей семьей.
— Mamma[1], и ты…
— Кому же заступиться за меня, одинокую старуху?! Я ждала тебя…»
Варсалона, служа въ солдатахъ на сѣверѣ Италіи, отвыкъ немножко отъ сициліанскихъ нравовъ.
«— А власти?
— Кто же станетъ показывать въ такомъ дѣлѣ?! Да еще противъ богатаго человѣка?! Фердинандо можетъ убивать людей! У него ѣсть чѣмъ платить! Были карабинеры, когда нашли Луиджи. Капитанъ призвалъ меня къ себѣ и сказалъ: „Твоего сына убили не иначе, какъ разбойники, старуха. Такъ мы и записали. Молись за его душу, не слушай того, что болтаютъ, не болтай глупостей сама и живи въ мирѣ со своими сосѣдями. А то наживешь еще непріятностей“. Такъ и умеръ мой Луиджи въ грѣхахъ[2].
Варсалона упалъ на землю и заплакалъ.»
Онъ плакалъ долго, «пока солнце стало спускаться къ деревьямъ». Потомъ всталъ, вытеръ слезы и сказалъ:
— Прощай, mamma[1]! Мнѣ нечего дѣлать дома. Я ухожу въ горы. Ты скоро услышишь обо мнѣ, mamma[1].
Она тоже вытерла слезы, поцѣловала его и благословила:
— Будь хорошимъ братомъ, Франческо!
Она проводила его до ущелья, ведущаго къ Монтемаджіоре.
Франческо-Паоло Варсалона «ушелъ въ горы». Спеціальный сицилійскій терминъ.
Такъ показала старуха Варсалона, когда ее потомъ привлекли къ слѣдствію.
Есть народная сицилійская поговорка:
— Ненавидѣть умѣютъ во всемъ мірѣ, мстить —только въ Сициліи.
Черезъ двѣ недѣли сестру Фердинандо Джандоменика нашли около деревни поруганной и зарѣзанной.
Еще черезъ недѣлю были украдены двое его дѣтей, а наутро Фердинандо нашелъ ихъ повѣшенными въ его же саду.
Старуха Варсалона ходила радостная и громко говорила всѣмъ:
— Есть справедливость на небесахъ!
Потерявшій голову отъ ужаса и горя Фердинандо кинулся однажды съ ножомъ на старуху.
Но между ними стѣной стала вся деревня.
— Старухи не трогай! Ищи ея сына. А старухи не трогай!
Всѣ отшатнулись теперь отъ Фердинандо.
— Надъ его домомъ идетъ кровавый дождь[3].
Вся деревня знала, что Варсалона теперь въ шайкѣ знаменитаго Кандино изъ Монтемаджіоре, прозваннаго «Il Vendicatore», — «мститель».
И человѣка, находящагося подъ покровительствомъ «Vendicatore», боялись затронуть.
Всей деревнѣ было объявлено:
— Если старухѣ будетъ причинено какое-нибудь зло, — въ деревнѣ не останется ни одного дома ни одного человѣка.
И вся деревня смотрѣла, чтобъ Фердинандо не причинилъ какого-нибудь зла старухѣ.
Еще черезъ недѣлю жена Фердинандо была убита выстрѣломъ, когда ходила за водой.
Въ промежуткахъ между этими ужасами у Фердинандо рѣзали скотъ, уничтожили виноградники, погубили садъ.
Изъ деревенскаго богача онъ превращался въ нищаго.
На деревнѣ съ ужасомъ говорили, что Варсалона «далъ клятву полгода мыть руки въ крови».
Въ отчаяньи Фердинандо кинулся къ властямъ.
Въ Кастроново прислали отрядъ карабинеровъ.
А въ ту же ночь въ нѣсколькихъ верстахъ отъ Кастроново, въ сосѣдней деревнѣ, была вырѣзана вся семья брата Джандоменико.
Варсалона не трогалъ Фердинандо. Со смертью Фердинандо «вендетта» была бы окончена. Онъ «рѣзалъ кругомъ» всѣхъ близкихъ виновнаго.
Безпомощный, нищій, все въ жизни потерявшій, въ нѣсколько мѣсяцевъ посѣдѣвшій, полубезумный отъ ужаса и горя Фердинандо хотѣлъ удавиться. Но его, — на его бѣду, — замѣтили и вынули изъ петли.
А звѣрства продолжались.
Каждую недѣлю тамъ, здѣсь убивали кого-нибудь изъ родственниковъ Джандоменико.
Наконецъ, Фердинандо встрѣтился съ Варсалона.
Если когда-нибудь удастся поймать Варсалона, — онъ разскажетъ, что происходило въ этотъ страшный часъ расплаты.
Надъ трупомъ было совершено много грязныхъ издѣвательствъ. Но только надъ трупомъ. Рана была нанесена всего одна, — смертельная, въ грудь. Она хвастливо рдѣла на трупѣ.
— Въ грудь.
Это страшно подняло престижъ Варсалона въ глазахъ сициліанцевъ.
— Онъ посмотрѣлъ ему въ глаза, прежде чѣмъ убить.
— Онъ далъ ему поглядѣть на кинжалъ.
Въ этой странѣ выстрѣловъ и ударовъ ножомъ въ спину страшно цѣнится встрѣча лицомъ къ лицу. Быть-можетъ, потому, что это рѣдкость.
«Вендетта» была закончена, и о Варсалона было только извѣстно, что онъ продолжаетъ состоять въ шайкѣ стараго «Vendicatore» и за отвагу любимецъ стараго Кандино.
Впрочемъ, Варсалона ни отъ кого не прятался.
Вскорѣ умерла его мать, и Варсалона пришелъ на ея похороны, плакалъ надъ ея тѣломъ, былъ въ церкви, несъ гробъ, бросилъ первую горсть земли въ могилу и поцѣловалъ могильный холмикъ.
Священникъ, благословлявшій всѣхъ, далъ благословеніе и Варсалона.
Дознаніе, которое затѣмъ было произведено карабинерами, выяснило даже такой фактъ. Варсалона пришелъ вооруженный, но отдалъ ружье и свой кинжалъ.
— Подержите, пока не кончатся похороны.
Чтобы не дотрогиваться до гроба матери съ оружіемъ, запятнаннымъ человѣческой кровью.
И крестьяне держали оружіе бандита, а потомъ отдали ему. Онъ вооружился снова и ушелъ въ горы.
Изъ этого вы видите, что никому даже въ голову не приходило считать Варсалона преступникомъ. Этотъ человѣкъ, ставшій звѣремъ, какъ видите, вовсе не выродокъ изъ окружающей среды. Изъ среды людей, которые, быть-можетъ, потому и становятся звѣрями, что принуждены сами отыскивать себѣ справедливость.
Такова была кровавая увертюра къ разбойничьей дѣятельности «короля горъ».
Я не собираюсь «заливать кровью страницъ», а потому и не буду разсказывать о дальнѣйшихъ кровавыхъ подвигахъ Варсалона. Когда его поймаютъ, — если только его поймаютъ, — процессъ Варсалона, десять лѣтъ составляющаго грозу и трепетъ Сициліи, оставитъ далеко за собой знаменитый процессъ калабрійскаго Муссолино.
Но этой страшной интродукціи къ разбойничьей, дѣятельности нельзя было не разсказать. Иначе нельзя понять, почему такой паническій ужасъ наводятъ на всѣхъ эти бандиты.
Впослѣдствіи итальянскимъ бандитамъ рѣдко приходится убивать. Ихъ уже боятся. Они живутъ вымогательствомъ, и отъ нихъ откупаются. Они убиваютъ развѣ изрѣдка, по большей части за обращеніе къ властямъ, чтобы поддержать въ населеніи ужасъ и сознаніе полной безпомощности.
Но бандитъ долженъ «зарекомендовать себя». Начало его карьеры должно быть залито кровью и полно ужаса. Это капиталъ, которымъ онъ потомъ живетъ всю жизнь. Онъ долженъ сразу навести ужасъ своей жестокостью, безжалостностью, Поразить воображеніе. Чтобъ вокругъ его имени создалась страшная легенда. И начиная «карьеру», бандиты обыкновенно совершаютъ невѣроятныя преступленія. Таково «искусство быть бандитомъ».
Такъ и залитой кровью Варсалона вошелъ въ «карьеру бандита».
Старикъ Кандино-Мститель, въ шайку котораго онъ бѣжалъ, былъ бандитомъ стараго времени. Имѣлъ огромную «банду». Ходилъ увѣшанный образками и рѣзалъ людей, какъ куръ. Показывался всюду открыто и оставался неуловимымъ въ теченіе 30 лѣтъ.
Мѣнялись правительства, а Кандино оставался. Временами погони за нимъ карабинеровъ пріобрѣтали характеръ настоящихъ войнъ, въ которыхъ все деревенское населеніе было за Кандино. Онъ облагалъ огромными данями помѣщиковъ и арендаторовъ и умёръ, не оставивъ ни копейки. На его. похороны сошлись жители даже далекихъ деревень и плакали, ничуть не скрывая ни отъ кого своихъ слезъ.
Онъ былъ жестокъ и дѣлалъ много благодѣяній.
Оставленная имъ память — много отдѣланныхъ на пожертвованныя Кандино деньги деревенскихъ церквей.
Въ 1893 году вся область Палермо пришла въ страшное волненіе. Карабинеры въ Монтемаджіоре убили Кандино.
Трупъ, словно рѣшето, былъ пронизанъ пулями. Вскрытіемъ было установлено, что прижизненная рана была только одна — въ спину, пронизавшая сердце. Всѣ остальные выстрѣлы были сдѣланы уже по трупу. Карабинеровъ было пятеро. Пуль — тридцать. Слѣдовательно, они стрѣляли, заряжали и снова стрѣляли въ остывшій уже трупъ. Такъ велико было озлобленіе противъ этого страшнаго человѣка, неуловимаго въ теченіе 30 лѣтъ, въ борьбѣ съ которымъ погибло много карабинеровъ. Трупъ былъ исполосованъ штыками.
Въ смерть страшнаго Кандино не хотѣли вѣрить.
Власти часто распускаютъ «для успокоенія населенія и на страхъ другимъ бандитамъ» слухи, что такой-то знаменитый разбойникъ убитъ или бѣжалъ. А потомъ оказывается «ошибка».
Многіе пріѣзжали нарочно изъ Палермо, чтобы посмотрѣть на трупъ Кандино.
— Онъ ли?
Но плачъ, который поднялся на его похоронахъ, убѣдилъ всѣхъ, что убитъ, несомнѣнно, настоящій Кандино.
Все богатое и зажиточное населеніе области Палермо вздохнуло съ облегченіемъ.
— Тридцать лѣтъ гнета миновало.
Но черезъ нѣсколько дней помѣщики и крупные арендаторы получили письменныя извѣщенія, — цѣлая канцелярія! — гласившія:
«Кандино, по прозванію Мститель, скончался, и я извѣщаю васъ, что область Палермо теперь перешла въ мою власть. Всѣ платежи и наказанія остаются тѣ же самые. Варсалона, король горъ».
На это посланіе никто не обратилъ вниманія.
— Кандино нѣтъ, кого теперь бояться?
Мало ли кому захочется собирать дань?! И при жизни Кандино, — такова была его извѣстность, — появлялись лже-Кандино, которые вымогали деньги. Но Кандино обыкновенно ихъ самъ ловилъ и наказывалъ жестоко.
На писанія какого-то Варсалона никто не обратилъ серьезнаго вниманія. Надъ титуломъ «короля горъ» посмѣялись.
Наступили сроки обычныхъ платежей. Никто не заплатилъ ничего.
Черезъ нѣсколько дней здѣсь вспыхнула ферма, тамъ перерѣзали стадо, тамъ въ одну ночь уничтожили виноградники, тамъ порѣзали фруктовыя деревья.
И имя Варсалона, съ добавленіемъ титула «короля горъ», пошло гудѣть по провинціи Палермо.
Бросились къ властямъ.
Карабинеры, тѣсно прижавшись плечо къ плечу, въ своихъ фракахъ и великолѣпныхъ треуголкахъ, пошли отрядами въ горы.
Отвѣтомъ на это было нѣсколько убійствъ.
Тогда въ ужасѣ начали спрашивать:
— Да кто же такой этотъ Варсалона?
И припомнили объ ужасахъ, которые творилъ годъ тому назадъ Варсалона въ Кастроново.
Вспомнили всю кровавую легенду, окружавшую это имя, и плата была внесена.
Варсалона взимаетъ съ помѣщиковъ и арендаторовъ отъ 500 до 2000 лиръ въ годъ, глядя по имѣнію
И за это гарантируетъ, что больше никто не тронетъ его данниковъ и провинціи Палермо, которую онъ называетъ не иначе, какъ «своею».
Какъ вносятся эти деньги?
На этотъ вопросъ никогда никто ни отъ кого не получитъ отвѣта.
Когда, несомнѣнно, уплачивающему дань сициліанцу задаютъ такой вопросъ, онъ говоритъ:
— Довольно, не будемъ объ этомъ.
И съ улыбкой добавляетъ:
— При такомъ вопросѣ я чувствую, какъ будто меня щекочутъ чѣмъ-то острымъ между лопатками.
Этою уплатою дани Варсалона былъ, такъ сказать, безмолвно признанъ владѣльцемъ провинціи Палермо и утвержденъ въ титулѣ «короля горъ».
Иначе его не называютъ. Иначе онъ не называетъ самъ себя.
Это похоже на какую-то сказку.
Крутомъ только и слышишь, что имя Варсалоны.
Огромные плакаты на стѣнахъ извѣщаютъ о выходѣ новой книги:
«Storia di Varsalona, il brigante di Castronovo.[4]»
Во всякомъ кіоскѣ продаются жизнеописанія Варсалона. Какую газету ни возьмите, вы непремѣнно наталкиваетесь на извѣстіе о Варсалона. Не только сицилійскія газеты, но газеты всей южной Италіи рѣдкій день не печатаютъ телеграммъ о новыхъ подвигахъ Варсалона.
Вы нанимаете извозчика, хотите сдѣлать прогулку въ горы.
Извозчикъ только смѣется на такое предложеніе.
— Не ѣдете?
— Тамъ Варсалона.
Словно какой-то легендарный драконъ, которые селились у городскихъ воротъ, и жители въ ужасѣ не смѣли выйти, отдавая ежедневно на съѣденіе чудовищу по одному человѣку.
Десять лѣтъ Варсалона «владѣетъ» провинціей Палермо. Собираетъ дань, учиняетъ расправы съ непокорными.
Десять лѣтъ его ловятъ и не могутъ поймать. Ищутъ и не могутъ найти.
А между тѣмъ, казалось бы, это вовсе нетрудно.
Варсалона очень любитъ свою родную деревню Кастроново.
Только и слышишь, только и читаешь:
— Варсалона въ Кастроново сдѣлалъ то-то. Варсалона въ Кастроново сдѣлалъ то-то.
Тамъ главнымъ образомъ всѣ его любовныя похожденія. Варсалона большой Донъ-Жуанъ. Очевидно, у Варсалона это въ крови. Не даромъ его братъ былъ убитъ изъ-за женщины.
Послѣднее преступленіе Варсалона въ Кастроново совершено тоже на романической почвѣ.
Въ Палермо говорятъ, смѣясь:
— Варсалона женатъ на всѣхъ женщинахъ Кастроново.
Поиски Варсалона происходятъ при странныхъ, какихъ-то таинственныхъ условіяхъ.
Когда Варсалона совершитъ что-нибудь ужъ особо чрезвычайное, у властей просыпается энергія. Отряды карабинеровъ идутъ въ горы. Мало этого. Выписываются карабинеры изъ Калабріи, какъ самые опытные въ охотѣ за бандитами. Три-четыре мѣсяца идетъ погоня. Газеты полны извѣстіями:
— Напали на слѣдъ Варсалона… Варсалона окруженъ…
Затѣмъ когда общественное мнѣніе успокоится:
— Власти бдятъ!
Поиски за безуспѣшностью прекращаются.
Можно даже наблюдать извѣстную періодичность въ этихъ поискахъ. Самые энергичные поиски предпринимаются къ тому времени, когда въ Римѣ расписываются награды служащимъ. Самые энергичные поиски прекращаются ко времени выборовъ.
Варсалона, — это фактъ, — имѣетъ огромное вліяніе на выборы. Во время выборовъ онъ можетъ дѣлать, что ему угодно. Его не безпокоятъ.
Это объясняется вліяніемъ всесильной «маффіи». Варсалона состоитъ въ сношеніяхъ съ «маффіей». Маффія черезъ него наказываетъ непокорныхъ ея велѣніямъ.
Какъ относятся къ Варсалона тѣ, кого онъ облагаетъ данью, владѣльцы земель и крупные арендаторы?
Люди, знающіе Палермо и стоящіе въ курсѣ дѣлъ, отвѣчали мнѣ:
— Относятся хорошо. Они очень довольны Варсалона.
— Довольны тѣмъ, что онъ ихъ грабитъ?!
— Арендная плата въ Сициліи страшно высока. Земля очень плодородна. Варсалона беретъ отъ 500 до 2,000 лиръ въ годъ. Для тѣхъ, кто платитъ высокую аренду, это — прибавка не такъ ужъ велика. Для тѣхъ, кто получаетъ огромныя деньги съ помѣстій, жертва не особенно тягостна. Зато Варсалона гарантируетъ спокойствіе.
— Бандитъ и спокойствіе?!
— Не Варсалона, — будутъ другіе. Разбои въ Сициліи, это — даже не въ нравахъ жителей, это «въ нравахъ ихъ кармановъ». Нужна перемѣна всего экономическаго состоянія населенія, — карабинерами тутъ ничего не подѣлаешь. Бандиты въ Сициліи всегда были, всегда будутъ. Варсалона беретъ дань, но онъ и охраняетъ провинцію отъ всякихъ другихъ бандитовъ. Онъ считаетъ область Палермо «своею». Здѣсь никто не имѣетъ права разбойничать, кромѣ него. И если бы появился другой бандитъ, — Варсалона посмотрѣлъ бы на это, какъ на нарушеніе своихъ правъ, и убилъ бы его, чтобъ не дѣлалъ конкуренціи. Онъ жестокъ и безжалостенъ, и никто не смѣетъ сунуться въ «его» область.
— Такъ что, быть-можетъ, укрываютъ Варсалона владѣльцы имѣній и арендаторы сами!
— Кто знаетъ! Но они довольны Варсалона. Варсалона — «честный бандитъ». Отъ добра добра не ищутъ.
Неуловимость Варсалона зависитъ еще и отъ того, что онъ кореннымъ образомъ реформировалъ «бандитское дѣло».
Прежніе бандиты, какъ Кандино изъ Монтемаджіоре, имѣли огромныя шайки, вели цѣлыя войны съ карабинерами.
Шайка — грузная вещь. Она оставляла слѣды, она требовала продовольствія, чуть не обоза. Шайки бандитовъ передвигались медленно, чуть не въ боевомъ построеніи.
Варсалона — одинъ.
У Варсалона нѣтъ шайки. Но шайкой Варсалона покрыта вся область.
Вмѣсто того, чтобъ набирать шайку, Варсалона развратилъ все населеніе области.
Въ каждой деревнѣ у него есть сообщники, съ которыми онъ дѣлится, которые состоятъ у него на жалованьѣ. Они исполняютъ приказанія Варсалона.
И вотъ гдѣ-нибудь происходитъ злодѣяніе. Карабинеры бросаются туда:
— Варсалона, значитъ, тамъ.
Въ это время другое злодѣяніе Варсалона происходитъ въ совершенно противоположной части провинціи.
Когда преслѣдованія карабинеровъ становятся особенно сильными, Варсалона наказываетъ всю область и «показываетъ свое могущество».
Пожары вспыхиваютъ повсемѣстно. Горитъ тамъ, здѣсь, тутъ. Тамъ, тамъ, тамъ совершены убійства. Оттуда, отсюда приходятъ извѣстія:
— Перерѣзанъ скотъ.
— Погублены виноградники, сады!
Варсалона — вездѣ. Варсалона вездѣсущъ. Охваченное чуть не мистическимъ ужасомъ, населеніе само молитъ власти:
— Прекратите эту охоту за Варсалона. Поймать, все равно не поймаете. А онъ разоритъ область!
Вся область, всѣ деревни полны помощниками и сообщниками Варсалона. При такихъ условіяхъ поймать Варсалона, конечно, невозможно.
О каждомъ движеніи карабинеровъ его предупреждаютъ.
— Но среди этихъ пособниковъ развѣ нельзя найти такого, который бы предалъ Варсалона?
— Какой же расчетъ? — только пожимаютъ плечами сициліанцы. — Такого человѣка не минуетъ ножъ: сколько народу онъ оставитъ безъ куска хлѣба?! Когда кругомъ сообщники, — да чтобъ не узнали, кто предалъ?! За какія же деньги человѣкъ пойдетъ на вѣрную смерть и обречетъ на смерть всѣхъ своихъ: семью, родственниковъ, друзей?! А затѣмъ они какъ нельзя болѣе довольны Варсалона. Онъ имъ платитъ за услуги. Сообщникъ Варсалона можетъ жить спокойно: его никто не посмѣетъ тронуть. Объявляли награды за голову Варсалона, но кто же посмѣетъ итти противъ цѣлой области?! Послѣ этого вамъ не покажется бредомъ безумнаго, страдающаго маніей преслѣдованія, письмо, съ которымъ обратился недавно Варсалона къ своимъ данникамъ.
Перерывши всю Марсалу и не находя никакихъ слѣдовъ кавалера Спано, префектъ Трапани приписалъ было и это «королю горъ».
— Дѣло рукъ Варсалона! А Варсалона и не найти не стыдно! Его десять лѣтъ не могутъ найти!
Благодаря газетамъ, извѣстіе, что кавалера Спано похитилъ Варсалона, обошло всю Сицилію.
Варсалона «возмутился» и счелъ долгомъ послать всѣмъ своимъ данникамъ опроверженіе. Отъ нихъ это письмо попало въ газеты.
«Про меня распространяютъ глупую выдумку, будто я что-то сдѣлалъ въ провинціи Трапани. Десятилѣтнее мое пребываніе только въ родной провинціи само говоритъ за меня. Варсалона никогда не трогалъ чужого. Милостью святой Розаліи, покровительницы Палермо, область Палермо принадлежитъ мнѣ, и я беру съ нея то, что мнѣ слѣдуетъ, а чужого я никогда не трогалъ. И въ чужихъ областяхъ не бываю».
Подписано:
«Варсалона, король горъ».
За послѣднее время, — о Варсалона говорятъ здѣсь, точно о какомъ-то вулканѣ, — «король горъ» началъ что-то обнаруживать «усиленную дѣятельность». Общественное мнѣніе заволновалось.
И власти объявили рѣшительно, что дѣятельности Варсалона пришелъ конецъ.
Префектъ лично поѣхалъ въ Римъ, чтобъ представить положеніе дѣлъ и просить о присылкѣ спеціальнаго отряда самыхъ лучшихъ калабрійскихъ карабинеровъ.
Министерскія газеты писали:
— Мы не находимъ словъ, чтобы достаточно благодарить власти за выказанную ими энергію. Наконецъ-то этому ненормальному порядку вещей будетъ положенъ конецъ!
И вотъ власти съ торжествомъ объявили:
— Варсалона насъ испугался. Увидѣвъ, что за него хотятъ приняться не на шутку, онъ бѣжалъ въ Америку!
Впереди Пасха, время наградъ.
Газеты изъ офиціальныхъ источниковъ печатали подробности:
— На пароходѣ «Константинополь»… Въ Аргентину… Взялъ билетъ въ Буэносъ-Айресъ… Свѣдѣнія получены изъ ближайшаго порта отъ спеціальной полиціи… Ошибки быть не можетъ…
Варсалона ухаживалъ за одной молодой дѣвушкой въ Кастроново.
Дѣвушка, какъ другія, — Варсалона такой же кумиръ всѣхъ женщинъ, какъ образецъ доблести и отваги для мужчинъ, — была влюблена въ него.
Но она — сирота, жила у дяди. Дядя не былъ такъ податливъ, какъ другіе. Онъ наотрѣзъ отказался выдать племянницу бандиту.
Тогда Варсалона похитилъ дѣвушку и ночью сжегъ домъ непокорнаго дяди.
Несчастный, у котораго сгорѣло все, остался нищимъ.
Это и было опроверженіемъ Варсалона на офиціальное извѣстіе объ его бѣгствѣ въ Америку.