В. Дорошевич
Конкурс
правитьОригинал здесь: ФЖ ТГУ.
Высшее специальное учебное заведение. Совет. На столе — листы с результатами конкурсных испытаний.
Директор. Ну-с, приступим. Сколько желающих?
Секретарь. 500.
Директор. Ой-ой-ой! А мест?
Секретарь. 50.
Директор. Ай-ай-ай! Речь может идти, конечно, только о тех, кто получил круглое пять.
Секретарь. Круглое пять на конкурсных испытаниях получило 400 человек.
Директор. Все-таки 400! Удивительная нынче молодежь стала. Прямо старики какие-то! Ей-богу! Кругом «Аквариум», «Крестовский», «Неметти» г), а они сидят и учатся. По-моему, это они нарочно. Назло нам. «Ага! — говорят. — Назло будем учиться!» И учатся. Знают, что у нас свободных мест нет. Так вот чтоб поставить нас в затруднительное положение!
2-й профессор. Что же делать-то, однако?
Директор. Прежде всего вычеркнем тех, у кого есть пять с минусом. Хоть одно пять с минусом. Сколько таких?
Секретарь. Пятьдесят человек!
Директор. Все-таки хоть на пятьдесят меньше! Вот бы взять да еще хоть сотенки две минусов понаставить. Ишь, ишь в клеточках сколько места осталось!
2-й профессор. Но ведь это же невозможно!
Директор. Да я и сам знаю, что невозможно! (Хватаясь за голову). Что ж делать? Что делать? Господа, нужно немножко психологии. Отсчитайте только тех, у кого пять с точкой. У кого около пятерки стоит точка. Точка — это важная вещь. Я нахожу, что что-нибудь очень хорошо, — я говорю: «Это хорошо» — и добавляю: «Да, это очень хорошо!». Точка — это показывает, что экзаменующийся произвел сильное впечатление. Пять поставил и точку — подтвердил! Пять и точка. Верно. Выбирайте точки, которые пожирней!
Секретарь. С точками осталось 250. Вот тут, у этой пятерки, какая-то странная точка. Не то преподаватель поставил, не то муха…
Директор. Считайте, что муха! Считайте, что муха! Все-таки 249!
3-й профессор (уныло). А мест-то пятьдесят!
Директор. Сейчас еще что-нибудь сделаем! С психологией кончено, обратимся к графологии. О, графология, господа, — это удивительная наука! С ней нельзя не считаться. Меня познакомил с нею один знакомый, он служит на государственной службе, но занимается графологией. Важно, как пишется цифра! Он мне массу на этот счет интересного рассказывал. Массу! Показывал даже примеры: цифры Наполеона и какого-то сбежавшего невского банкира. Знаете, это невольно как-то, инстинктивно сказывается в почерке. Этакие рефлексы. Банкир, например, он ставил крупные цифры четко, ясно, а потом пошла этакая цифра мельче, неувереннее — оказывается, с этих пор и воровать начал. Мне отвечают; я вижу, я уверен, что этот стоит пяти. Я ставлю пять, инстинктивно ставлю уверенно, большую пятерку, во всю клетку! А то, знаете, неуверенность этакая является: «Как будто это стоит пяти?». И я инстинктивно ставлю маленькую этакую пятерку, боязливую. Это, знаете, как гимназист младших классов: не уверен, надо ли поставить запятую, так он ставит маленькую запятую. Считайте только большие пятерки. Маленькие не считаются!
Секретарь. 149 человек с исключительно большими пятерками.
Директор. Вот видите! Дайте-ка сюда, я пересмотрю. Батюшка, что ж это вы делаете? Разве так можно?! Ведь это графология! Смотрите, пятерка до верха не доходит, а вы ее считаете! Конечно, с такими пятерками мы всегда будем переполнены!
Секретарь. Да ведь чуть-чуть не доходит. Может быть, это даже только так кажется.
Директор. А! Впечатление — великая вещь! Кажется — Значит, было что-нибудь. Колебанье этакое легонькое, в почерке оно и выразилось. И к тому же все-таки один человек экономии. Остается уж не 149, а всего 148. Прочтите, кто остался.
Секретарь (читая список). Иванов…
Директор. Стойте! Зачем нам, например, Иванов? В нашем ведомстве и так масса Ивановых. Есть, если я не ошибаюсь, даже Иванов 123-й. Что ж нам, тысячами, что ли, Ивановых считать? «Иванов 10-й, 715-й!» Бог знает что! Путаница! В газеты еще попадешь. Подумают, что все родственники. Ведомство Ивановых какое-то. Вычеркните Ивановых, да кстати уж и Сидоровых и Карповых. Тоже фамилии очень распространенные и их много.
Секретарь. Поликарпов тут есть. Поликарпова тоже вычеркнуть?
Директор. Поликарпов? Поликарпова у нас в ведомстве ни одного нет, но все равно, вычеркните и его. Нет — и не надо! И ни к чему, значит, Поликарповых заводить. Оставляйте только фамилии какие-нибудь такие… необыкновеннее…
Секретарь. С необыкновенными фамилиями все-таки 110 человек!
Директор (погружаясь в задумчивость). По два и одна пятая человека на место!.. Слушайте-ка! Стойте! Нет ли между ними евреев?
Секретарь. Ни одного!
Директор. Жаль! Евреи чрезвычайно хороши, когда надо кого-нибудь вычеркнуть. Я помню, у нас какой случай был. Одно место и 50 кандидатов. Бились, бились, 48 кое-как вычеркнули. Остается двое. Ни одному нельзя отдать предпочтенья: Не на колени же их друг к другу сажать по переменкам. Вдруг открытие: один из них еврей! Вы знаете, я чуть-чуть «ура» в честь этого еврея не крикнул. Всегда я об этом еврее с благодарностью вспоминаю. Спасибо ему, вывел нас из затруднительного положения: вычеркнули! Однако сколько же там остается?
Секретарь. Сто десять!
Директор. Все-таки сто десять! Нет ли между ними хоть некрасивых?
1-й профессор. Но что ж это за резон?
Директор (умоляюще). Какой там резон? Хоть подобие-то резона подайте! И то славу богу. Наше ведомство всегда славилось представительностью своих инженеров. Мы не только учимся, мы балы даем! К нам на балы лучшие дамы Петербурга съезжаются. Мы не можем! Господа, экзаменуя, вы не заметили каких-нибудь особенно непривлекательных субъектов?
2-й профессор. Не обращали на это внимания. Да и народ все такой видный! У одного только заметил нос пуговицей.
Директор. Вон человека с носом пуговицей! 109! Г. секретарь, вы человек со вкусом. Вы принимали прошения, должны были заметить. Оставьте только таких, кто повиднее!
Секретарь (почеркав). Остается 75. Народ видный. 51 блондин и 24 брюнета.
Директор. Вон брюнетов. Не надо брюнетов. Пусть будут только блондины! Это хоть оригинально. «Светлое ведомство».
Секретарь. Все-таки 51. И все народ молодец к молодцу! Особенно вот этот. Прямо красавец!
Директор (обрадовавшись). Красавец? Вон красавца! Что это, на самом деле? Зачем нам красавец? У нас высшее учебное заведение, а не оперетка. Мы не можем принимать человека только потому, что он красавец. Красавец — вон!
Секретарь (закрывая журнал). Пятьдесят мест и пятьдесят принято!
Директор (утирая пот). Фу-у!.. То есть, я вам скажу, с тех пор как я из Парижа все женины покупки в одно купе должен был укладывать, никогда еще так не уставал!