Бѣденъ, нечесанъ Калинушка,
Нечѣмъ ему щеголять,
Только расписана спинушка,
Да за рубахой не знать.
Съ лаптя до ворота
Шкура вся вспорота,
Пухнетъ съ мякины животъ.
Верченый, крученый,
Сѣченый, мученый,
Еле Калина бредетъ.
Въ ноги кабатчику стукнется,
Горе потопитъ въ винѣ,
Только въ субботу аукнется
Съ барской конюшни женѣ…
«Ай, пѣсенка!.. Запомнить бы!..»
Тужили наши странники,
Что память коротка,
А вахлаки бахвалились:
— Мы барщинные! Съ наше-то
Попробуй, потерпи!
Мы барщинные! выросли
Подъ рыломъ у помѣщика;
День — каторга, а ночь?
Что сраму-то! За дѣвками
Гонцы скакали тройками
По нашимъ деревнямъ.
Въ лицо позабывали мы
Другъ дружку, въ землю глядючи,
Мы потеряли рѣчь.
Въ молчанку напивалися,
Въ молчанку цѣловалися,
Въ молчанку драка шла!.
— Ну, ты насчетъ молчанки-то
Не очень! намъ молчанка та
Досталась солонѣй! —
Сказалъ сосѣдней волости
Крестьянинъ, съ сѣномъ ѣхавшій
(Нужда пристигла крайняя,
Скосилъ — и на базаръ!). —
— Рѣшила наша барышня
Гертруда Александровна,
Кто скажетъ слово крѣпкое,
Того нещадно драть.
И драли же! Покудова
Не перестали лаяться
А мужику не лаяться —
Едино что молчать.
Намаялись! ужъ подлинно
Отпраздновали волю мы,
Какъ праздникъ: такъ ругалися,
Что попъ Иванъ обидѣлся
За звоны колокольные,
Гудѣвшіе въ тотъ день.
Такіе сказы чудные
Посыпались… и диво ли?
Ходить далеко за словомъ
Не надо — всё прописано
На собственной спинѣ.
— «У насъ была оказія, —
Сказалъ дѣтина съ черными
Большими бакенбардами, —
Такъ нѣтъ ея чуднѣй».
(На маломъ шляпа круглая,
Съ значкомъ, жилетка красная,
Съ десяткомъ свѣтлыхъ пуговицъ,
Посконные штаны
И лапти: малый смахивалъ
На дерево, съ котораго
Кору подпасокъ крохотный
Всю снизу ободралъ.
А выше — ни царапины,
Въ вершинѣ не побрезгуетъ
Ворона свить гнѣздо.)
— «Такъ что же, братъ, разсказывай!»
— «Дай прежде покурю!»
Покамѣстъ онъ покуривалъ,
У Власа наши странники
Спросили: — Что за гусь?
— Такъ, подбѣгало-мученикъ,
Приписанъ къ нашей волости,
Барона Синегузина [1]
Дворовый человѣкъ,
Викентій Александровичъ.
Съ запятокъ въ хлѣбопашество
Прыгнулъ! За нимъ осталася
И кличка: «Выѣздной».
Здоровъ, а ноги слабыя,
Дрожатъ; его-то барыня
Въ каретѣ цугомъ ѣздила
Четверкой по грибы…
Разскажетъ онъ! послушайте!
Такая память знатная,
Должно быть (кончилъ староста),
Сорочьи яйца ѣлъ. [2].
Поправивъ шляпу круглую,
Викентій Александровичъ
Къ разсказу приступилъ.
