Колонны Исаакиевского собора (Бестужев)
| Колонны Исаакиевского собора |
| Опубл.: 1839. Источник: az.lib.ru со ссылкой на Петербург в русском очерке XIX века. Л., Издательство ленинградского университета, 1984 |
Колонны Исаакиевского собора
правитьМы ищем удивительных вещей в чужих краях, с жадностию читаем древние истории, повествующие нам о исполинских подвигах тогдашней архитектуры, за каждой строчкой восклицаем: чудно! неимоверно!.. И проходим мимо сих чудных, неимоверных колонн с самым обыкновенным любопытством; от чего? — от того же самого, от чего Д’Аламбертова мамка сведала после всех о великом уме своего питомца[1]. Прочие европейцы так не делают: они каждое изобретение, каждую полезную новость предают народному сведению в газетах, журналах и особенных сочинениях; и потому народ, зная свои силы, свое богатство, свое искусство, чувствует собственное достоинство; а мы, будучи богатее, сильнее и во многом искуснее других, но ничего сами о том не ведая, предаемся чужестранцам, из коих многие обольщают глаза минутным блеском.
Колонн из цельного гранитного камня для Исаакиевского собора назначено 36; каждая вышиною в 56 футов, толщиною около 6 футов с лишком; две из них в 56 футов и 10½ дюймов вышиною и толщиною около 7 футов. Выламывает оные купец 2-й гильдии Суханов в Фридрихсгамском уезде. Он одним опытом дошел до того, что может выломать такой кусок камня, какой ему угодно, лишь бы толщина и длина слоя камня соответствовали требованию. Прежний способ рвать камни порохом опасен и для сего рода работ вовсе неудобен, и для сего Суханов выдумал способ раскалывать клиньями целые горы, как будто дерево; чему примером служат колонны Казанской и нынешние, для Исаакиевской церкви им изготовленные. Суханов берется даже из найденного им особенного слоя выколоть колонну в 24 сажени длиною, с приличною толстотою, если оное будет угодно государю императору.
Для производства дела он ищет слоя камня, приличного длине и толщине требуемой колонны, проводит на оном прямую борозду, означающую черту, по коей камню должно расколоться, буравит по сей черте диры, аршина на полтора расстоянием одну от другой, глубиною во всю толщину слоя и столь широкие, чтоб могли войти в оные два железных желобка, между которыми вкладываются железные клинья; таким образом, поставя по обе стороны сто или полтораста человек с молотками, заставляет вбивать клинья в один взмах и после нескольких повторенных ударов откалывает кусок. Не правда ли, м. г., это очень просто? — Это даже легче задачи покойного Христофора Колубма: каким образом поставить яйцо на носок.
Насчет перевозки колонн было много предложений. Опытнейшие люди, дивясь огромности чрезмерной тяжести сих колонн, недоумевали о способах, к тому потребных; уже знатная сумма денег (близ 400 тысяч рублей) была назначена на постройку судов, паровых и других машин, нужных для погрузки; уже предложен был чертеж судна, на коем бы помещались колонны поодиночке, укладываясь наискось между мачтами; но коммерции советник Жербин, приняв на себя доставку колонн с великою уступкою противу назначенных цен, без всех уточнений механики, следуя здравому смыслу и верному опыту, построил на свой счет три судна, из коих каждое поднимает по две колонны вдруг, помещающиеся на палубе по обе стороны, что составляет грузу от 20 до 24 пудов весу. Оные суда, вопреки феории, соединяя в себе все удобства, потребные для такового назначения, не углубляясь более 7 с половиною футов, для удобнейшего приставания к берегу и прохода в вехах, с плоским дном и таким количеством груза наверху, безопасно пускаются в море и, оправдывая опытные соображения г. Жербина, доставляют к нам в целости сии исполинские колонны, каких мы видим пример в одной только Помпеевой колонне, которая длиною в 63 фута 1¾ дюйма, следственно, превосходит наши только 6 футами 3¾ дюймами.
Когда первые колонны были привезены, то встретились опять новые препятствия и затруднения о способах выгружать оные, и я уверен, что если бы все оное дело не состояло под управлением одного из наших знатнейших и коренных вельмож и истинного патриота, то явились бы тотчас к выгрузке иностранцы с выдумками и чертежами; за что одни попросили бы привилегий,, другие денег, третьи чинов и т. п., и все оное, конечно, было бы очень хорошо, только выдумки сии, будучи, вероятно, одна другой лучше, заняли бы много времени для рассмотрения оных. Одним словом: выгрузка была препоручена тем же мужичкам, которые ломали и грузили колонны. — Они приступили к делу с обыкновенною своею механикою: привязали покрепче судно к берегу — подложили ваги, бревна, доски, завернули веревки, перекрестились — крикнули громкое ура! — и гордые колоссы послушно покатились с судна на берег и, прокатясь мимо Петра, который, казалось, благословлял сынов своих рукою, легли смиренно к подножию Исаакиевской церкви[2].
Если колонны сии уступают длиною своею единственной Помпеевой колонне, то число оных, вероятно, должно взять над оною превосходство; притом же цена каждой колонны с доставкой и выгрузкою, стоящею только 500 рублей, не простирается свыше 24 тысяч рублей.
Вот, м. г., краткое изложение того, чем так много сначала затруднялись и что так просто сделалось; недаром знаменитый наш баснописец сказал:
Случается нередко нам
И труд и мудрость видеть там,
Где стоит только догадаться
За дело просто взяться.
Однакоже я удивляюсь тому несказанно! Огромность колонн, простые способы, которые по секрету открыла сама природа нашим простым людям, за то, что они не слишком от нее удаляются, — все оное, в этом и во многих других случаях, наполняет мою душу каким-то приятным чувством, от которого мне кажется, будто я, россиянин, вырос целым вершком выше иностранцев, так что мне нет никакой надобности смотреть на них с подобострастием исподлобья.
Примечания
правитьНиколай Александрович Бестужев известен прежде всего как участник восстания декабристов. Он был разносторонне одаренным человеком: отличный моряк и историк русского флота, механик и этнограф. Кроме того, проявил себя как даровитый литератор.
После окончания Морского кадетского корпуса Николай Бестужев служил во флоте, принял участие в нескольких дальних плаваниях, о некоторых из них рассказал в своих очерках «Записки о Голландии 1815 года» и «Гибралтар» (1825).
В начале 1820-х годов Николай Бестужев активно занимался литературной деятельностью. Он пишет очерки, повести, басни, делает переводы из Т. Мура, Байрона, В. Скотта, В. Ирвинга. Все это объясняет, почему позднее, после декабрьского восстания, его брат Александр, известный в то время писатель А. А. Бестужев-Марлинский, писал ему с горечью: «Но ты, Николай, для чего потерян ты для нашей словесности!» (Рус. вестн., 1870, кн. VII, с. 48).
В 1824 г. Николай Бестужев был привлечен К. Ф. Рылеевым в Северное общество. Он принял непосредственное участие в подготовке восстания, а 14 декабря 1825 г. привел на Сенатскую площадь матросов Гвардейского экипажа (1100 человек).
После поражения восстания Николай Бестужев попал на каторгу, в 1839 г. вышел на поселение в городе Селенгинске Иркутской области. И в Сибири он продолжал свои научные и литературные занятия. Там, в частности, было написано самое его большое произведение — повесть «Русский в Париже 1814 года».