КОЛМАРЪ и ОРЛА.
правитьКакъ вашей юности минувшей дни намъ милы!
И старцу дряхлому, въ дверяхъ его могилы.
Отрада сладкая о нихъ воспоминать.
Онъ любитъ, окрылясь веселою мечтою,
Съ заката своего къ зарѣ перелетать,
И часто, взявъ копье дрожащею рукою,
Со вздохомъ говоритъ: «ахъ, и сія рука,
Теперь ослабшая, была сильна, крѣпка,
Въ глазахъ родителя не такъ копьемъ вращала,
И въ сѣчѣ боевой усталости не знала.»
Уже героевъ нѣтъ! но арфа ихъ дѣла
Струнами звучными вѣкамъ передала,
И слава ихъ именъ не умолкаетъ въ мірѣ.
На крыльяхъ вѣтренныхъ ихъ духъ паритъ въ эфирѣ.
При стонущей грозѣ, при гулахъ громовыхъ,
Въ чертогахъ облачныхъ о подвигахъ своихъ
Они внимаютъ пѣснь весельемъ упоенны*
Межъ ними былъ Колмаръ, воитель дерзновенный,
Здѣсь хладный прахъ его подъ сѣрымъ камнемъ скрытъ,
Но витязь, бурями крылатыми носимый,
Въ туманахъ голубыхъ по воздуху паритъ.
Въ Морвенѣ свѣтъ узрѣлъ Колмаръ неустрашимый,
Онъ вѣкъ Фингаловымъ Перуномъ грознымъ былъ;
Слѣды кровавые въ поляхъ за нимъ лежали,
Сыны Локлинскіе руки его дрожали
И съ поля ратнова клонились передъ нимъ:
Но кротость смирная лилась изъ ясныхъ взоровъ,
И свѣтлорусые по раменамъ власы
Блистали какъ лучи полночныхъ метеоровъ;
Но сердца юноши не трогали красы;
Оно младой любви не ощущая жара,
Питало дружбу лить спрягавшую Колмара
Съ могущимъ Орлою, котораго рука
Простерла по землѣ не одного врага.
Одна ихъ обоихъ пещера укрывала
И сѣча грозная друзей не разлучала,
Ихъ мечь сквозь рати путь для друга пробивалъ.
Ихъ щитъ отъ меткихъ стрѣлъ грудь друга застѣнялъ.
Сваранъ покинулъ край холоднаго Локлина
И синею волной приносится къ брегамъ.
Отъ сильныхъ рукъ его падутъ сыны Эрина.
Морвенскій грозный Царь воззвалъ къ своимъ бойцамъ.
И море шумное взбурилось ихъ ладьями,
Знамена развились надъ злачными холмами:
Текутъ заступники къ Эриновымъ сынамъ!
Уже нѣмая ночь смѣнила день багряный,
И задымилися росистые туманы.
Сѣдое облако, какъ дымъ, заволокло
Серебреной луны блестящее чело.
Покровы мрачные два войска одѣваютъ,
И дубы запылавъ, долину освѣщаютъ.
Уже покоитъ сонъ Сварановыхъ бойцевъ,
Ужь зрятъ они въ мечтахъ кровавое сраженье,
И грозно копьями колебля въ сновидѣньѣ,
Разятъ разсѣянныхъ Фингаловыхъ сыновъ.
Но бодрствуютъ еще Морвена ополченья:
Ихъ безопасности безстрашный Орла щитъ,
Убійственная сталь въ рукѣ его блеститъ,
И съ нимъ младой Колмаръ не знаетъ разлученья.
Фингалъ спѣшитъ воззвать къ вождямъ своихъ дружинъ:
На звучный зовъ его герои притекаютъ
И славнаго царя безмолвно окружаютъ.
Почтенное чело сіяло отъ сѣдинъ;
Но бодрость юности въ груди его пылала
И старость крѣпкихъ силъ царя не истощала"
«Морвенскіе сыны! онъ простираетъ гласъ:
На грознаго врага веду заутра васъ
Но гдѣ могучій вождь, гдѣ щитъ сыновъ Эрина?
Чертоги Турскіе вмѣщаютъ Кутуллина,
Еще не вѣдаетъ о близкой битвѣ онъ.
И кто изъ васъ дерзнетъ, отвагой воспаленъ,
Пройти сквозь станъ сыновъ враждебнаго Локлина
И вѣстью брани духъ вождя возвеселитъ?
Средь вражескихъ мечей опасный путь лежитъ;
Но здѣсь вокругъ меня безстрашная дружина:
Кто жь, кто пойдетъ воззвать къ оружью Кутуллина?
Перуны бранные! Кто приметъ вызовъ мой?»
— Мнѣ честь принадлежитъ! воскликнулъ Орла сильной:
Завиденъ, признаюсь, мнѣ храбрыхъ сонъ могильной;
Къ тому жь опасности не вижу я большой:
Уже смыкаетъ сонъ глаза сыновъ Локлина,
И я иду воззвать къ оружью Кушуллина.
Коль нынѣ часъ меня постигнетъ роковой,
Пусть грянетъ надо мной пѣснь Бардовъ гробовая,
И тамъ, гдѣ катится серебреный Любаръ.,
Могила надо мной воздвигнется нѣмая. —
«Одинъ ли ты падешь?» вскричалъ младой Колмаръ,
«Иль съ другомъ хочетъ вождь Ойшонскій разлучиться?
Сильна моя рука и гибельна врагу:
Уже ль бездѣйственнымъ остаться я могу,
Когда безцѣнный другъ въ опасности стремится?
Нѣтъ, Орла! вмѣстѣ мы, безтрепетной ногой,
Взбирались на скалы за легкою козой
И вмѣстѣ пили мы изъ пиршественной чаши:
Да будутъ общими опасности днесь наши.
Пещеру мшистую дѣлили мы съ тобой,
Раздѣлимъ же теперь и смертную обитель,
Которая насъ ждетъ на крутизнѣ бреговъ,
Омытыхъ пѣною Любаровыхъ валовъ.»
— Колмаръ! отвѣтствуетъ Ойтонскій предводитель
Тебѣ ли подвергать себя мечамъ враговъ?
Пусть я одинъ паду! мой доблестный родитель
Въ чертогахъ облачныхъ уже давно живетъ;
Онъ возгордится мной, онъ счастіемъ почтетъ,
Когда, весь кровію Локлинскою покрытый,
Предстану сѣдинѣ героя сановитой.
Но Мора добрая въ Морвенѣ сына ждетъ
И пиръ къ желанному пришествію готовишь
Она склоняетъ слухъ и каждый шорохъ ловитъ.
Слѣдя младую лань, ловецъ ли пробѣжитъ
И тронутый имъ кустъ листами зашумитъ:
Колмаровъ ей возвратъ мечта изображаетъ.
Ахъ, не допустимъ же, да Мора повторяетъ:
Калмаръ мой пораженъ Локлинскимъ копіемъ;
Онъ умеръ съ Орлою, съ симъ пасмурнымъ вождемъ,
По мрачному челу котораго лить знали!
Или желаешь ты, чтобъ горести слеза
Затмила Морины лазурные глаза,
Чтобы уста всѣсечасно Орлу кляли,
И гибели твоей виною называли?
Живи, живи, мой другъ, и камень гробовой
Обросшій сѣрымъ мхомъ, воздвигли надо мной.
Живи и смерть моя тобою отомстится,
Да съ гласами пѣвцовъ и твой соединится,
И гробовая пѣснь къ Колмаровыхъ устахъ
Восхититъ Орлинъ слухъ, и будетъ веселиться
Ей внемля, тѣнь моя на мрачныхъ облакахъ. —
«Нѣтъ, Орла! отвѣчалъ сынъ Моры свѣтловласый:
Могу ли друга я погибель воспѣвать,
М доблесть, слезъ моихъ причину прославлять?
Нѣтъ, сердца, моего печальны были бъ гласы:
Способна ль скорбь души согласный звукъ издать?
О другъ! душа моя, съ твоею неразлучно
Внимать изъ устъ пѣвцовъ гимнъ славы будетъ звучной,
И въ облакѣ одномъ съ твоею обитать.»
И оба сонмъ вождей Морвенскихъ покидаютъ,
И быстрый ходъ сбой въ станъ Локлинскій направляютъ,
Ужь дубы обгорѣвъ, чушь брежжушъ по полямъ,
Полночная звѣзда являетъ путь друзьямъ.
Могучій Царь Сваранъ на холмѣ возлегаетъ,
И, безпорядочно разсѣяны кругомъ,
Его воители почіютъ крѣпкимъ сномъ;
Булатный грозный мечь близь каждаго сверкаетъ
И твердые щиты возглавьемъ служатъ имъ.
Сіяніе огней по малу исчезаетъ
И вьется сѣрый лишь надъ головнями дымъ.
Молчаніе гробовъ равнину облегаетъ,
Лишь тихій вѣтерокъ порою пролетитъ.
И пробужденный имъ кустарникъ зашумитъ.
Безмолвно воины идутъ сквозь станъ Локлина 5
Опасной свершена дороги половина;
Вдругъ Орлинымъ очамъ является Матонъ,
Простертый на щитѣ и погруженный въ сонъ.
Незапной яростью геройскій взоръ пылаетъ)
Онъ грозною рукой подъемлетъ копіе,
И рѣчь къ нему Колмаръ прекрасный простираетъ:
Почто являетъ гнѣвъ, мой другъ, чело твое?
Не время медлить намъ: здѣсь вражьи ополченья.
Но время наносить ударъ правдивый мщенья!
Ойтонскій грозный вождь неистово гласитъ
И очи грозныя сверкаютъ, пламенѣя.
Матонъ Локлинскій спитъ; ты зрить копье злодѣя!
Родительская кровь еще на немъ кипитъ
И къ мщенію зоветъ! Такъ, мщенье совершится
И скоро кровію Матона обагрится
И Орли но копье…. Но спящаго ль разить
Нѣтъ, гибельный ударъ онъ долженъ ощутить,
Которымъ жизнь его на вѣки прекратится
Онъ долженъ знать того, чья мстящая рука
Его родителю на жертву закалаетъ.
Не жаждетъ честь моя дней соннаго врага.
Возстань, Матонъ! возстань! Конналовъ сынъ взываетъ)
Возставь и вступимъ въ бой! мгибвенно сладкій сонъ
Отъ вѣждей грознаго Матона отлетаетъ;
Но не одинъ съ земли воспрянулъ въ станѣ онъ:
Гласъ Орлинъ и другихъ Локлинцовъ поражаетъ.
Бѣги, Колмаръ, бѣги! Кои наловъ сынъ вѣщаетъ
Матонъ падетъ моей рукою пораженъ,
И встрѣчу смерть мою веселыми очами.
Но мы окружены Локлинскими сынами;
Бѣги доколь еще одѣвъ сіи мѣста,
Благопріятствуетъ ночная темнота.
И Орла грозный мечъ возноситъ надъ Матономъ,
И сокрушается шеломъ его со звономъ,
Л падаетъ изъ рукъ лишенныхъ силы щитъ;
Багровою рѣкой изъ раны кровь кипитъ,
И очи навсегда Локлинскій вождь смыкаетъ
Струмонъ зритъ смерть его и яростью пылаетъ.
Онъ повергается на Орлу; но падетъ
Пронзенный копіемъ, направленнымъ Колмаромъ —
И близь Матона вздохъ послѣдній издаетъ.
Кто видѣлъ Океанъ, когда ее гнѣвѣ яромъ
Кипитъ онъ впереди двухъ быстрыхъ кораблей?
Такъ устремляются Локлинцы на друзей;
Но корабли напоръ пучины отражаютъ,
И влагу горькую надменно разсѣкаютъ,
И рѣютъ посреди бѣлѣющихъ валовъ.
Такъ храбрые друзья среди толпы враговъ,
Кровавой сталію дорогу пробиваютъ.
Уже оружья громъ разитъ Фингаловъ слухъ:
Онъ грянулъ по щиту тяжелому, и вдругъ
Предъ нимъ его сыны могучіе предстали,
И воины его мечами зазвучали.
Ужь сердце Ринино отъ радости дрожитъ;
И страшнымъ Оссіянъ оружіемъ покрытъ;
Тяжелое копье Оскаръ въ рукѣ вращаетъ,
И знамя съ вѣтрами Фингалово играетъ.
Смерть рыщетъ по полямъ кровавымъ съ торжествомъ…
Побѣда ратниковъ Фингаловыхъ вѣнчаетъ.
Уже восточный край за холмами пылаетъ,
Но утро ясное пурпуровымъ лучемъ
Ни одного врага живымъ не освѣщаетъ:
Тѣлами блѣдными почившихъ смертнымъ сномъ
Равнина устлана, и тихо вѣя съ моря,
Прохладный вѣтерокъ играетъ къ ихъ кудряхъ,
И стаи коршуновъ, о страшной пищѣ споря,
Кружатся- съ криками печальными въ поляхъ.
Кто юный воинъ сей? На груди обагренной,
Какъ золото страны сіяя чужеземной,
Колеблются его блестящіе власы,
И друга съ черными переплелись кудрями;
И смертной блѣдностью покрыты ихъ красы;
И токи крови ихъ, багряными струями
Стремясь изъ ранъ, въ одинъ сливаются ручей.
Кто воины сіи? Ахъ, бы, примѣръ друзей,
Вы, коихъ громкая ввѣкъ слава не затмится.
Во взглядахъ Орлиныхъ еще свирѣпость зрится:
Его ужь нѣтъ: но взоръ еще блеститъ грозой:
Рука его сплелась съ Колмаровой рукой.
Но грудь Колмарову дыханье воздымаетъ:
Возстань, младой герой! Морвенскій царь вѣщаетъ:
Могу и долженъ я героя исцѣлишь.
Возстань! Еще Колмаръ съ друзьями будетъ пить
Изъ чаши пиршества и легкими стопами
Гоняться по скаламъ за дикими козами.
«Не будетъ! Моринъ сынъ отвѣтствуетъ ему:
Ужь чаши пиршества не передамъ я Орлѣ,
И съ вѣрнымъ Орлою не буду я на ловлѣ.
Пріятно ль безъ него что сердцу моему?
Другъ милый! нѣтъ тебя! свирѣпъ ты былъ душою,
Но утра для меня пріятною росою
Казалась нѣжная любовь ея. Другимъ
Душа твоя была Перуномъ громовымъ;
Но мнѣ она была, какъ отраженный въ морѣ,
Сребристый свѣтъ луны. Вручите мечь мой Морѣ:
Да вѣчно на стѣнѣ въ дому моемъ виситъ,
И память воина потомству сохранитъ;
Кровь вражья лезвіе стальное обагрила:
Но друга онъ не спасъ. Пусть Орлина могила
И мой сокроетъ прахъ, и наши имена
Пусть вмѣстѣ вѣщая пѣвцовъ гласитъ струна…»
Два друга преданы землѣ близь волнъ Любара;
И камни сѣрые, на берегу крутомъ
Вознесши дерзкій верьхъ, обростшій влажнымъ мхомъ,
Являютъ путнику гробъ Орлы и Колмара….
Сваранъ погибъ. Фингалъ ввѣряется волнамъ;
И вѣтры бѣлыя вѣтрила надуваютъ;
И мчатся корабли къ Морвенскимъ берегамъ;
И Барды пѣснь хвалы героямъ воспѣваютъ:
Кто сей на мрачныхъ облакахъ
Призракъ торжественно парящій?
Чей въ рдяныхъ молній огняхъ,
Блеститъ въ часъ бури ликъ грозящій
Чей голосъ слышенъ намъ въ громахъ?
То Орла, вождь Ойтонскій грозный;
Не зналъ онъ равнаго въ бояхъ.
И буди, славенъ въ вѣки поздны!
О витязь, миръ душѣ твоей!
И ты сынъ Моры свѣтлоокой!
Молвою доблести своей
Прорѣжешь мракъ временъ глубокой.
Ты нѣженъ сердцемъ былъ Колмаръ;
Но страшенъ дерзкимъ силой длани;
Твой мечь, какъ молніи ударъ,
Разилъ враговъ на полѣ брани.
Но нынѣ онъ въ дому твоемъ
Бездѣйственъ на стѣнѣ хранится,
И ржа кровавая садится
На лезвеѣ его стальномъ.
И воиновъ Локлинскихъ тѣни
Стенать слетаются предъ нимъ,
Который пагубенъ былъ имъ
Въ часы убійственныхъ сраженій
Внуши, о витязь, пѣснь хвалы:
Сыны Морвена воспѣваютъ
Тебя, и древнія скалы
Твоею славой оглашаютъ,
Раскинь блестящія власы,
Какъ радугу, въ поляхъ лазури,
И улыбайся намъ въ часы
Свирѣпо-воющія бури.
Съ Англ. Загорскій.