В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том 9. Статьи и рецензии 1845—1846.
М., Издательство Академии Наук СССР, 1955
72. Коварство. Сочинение M. Чернявского. Санкт-Петербург. В тип. Э. Праца. 1845. В двух частях. В 8-ю д. л. В I-й части 204, во II-й — 330 стр.1
В Москве сочинители пятнадцатого класса любят изображав «Таньку растокинскую», «Стеньку Разина» и всяких других разбойников и разбойниц, которых или выкапывают в истории, или изобретают при помощи пылкого воображения.2 Петербургская же тля чрезвычайно наклонна к изображению аристократического быта и в своих мараньях почитает для себя унизительным иметь дело с кем-нибудь, кроме князей я графов.3 Страсть у этой тли изображать расписанные плафоны, мраморные колонны с капителями такого-то и такого-то ордена — коринфского или там и еще помудреней; знай, дескать, наших! Героини их всегда восхитительно полулежат на роскошном гамбсовском пате с английским кипсеком в руках;4 герои их всегда завиты художественною рукою мосье Гелио и раздушены благовониями от Марса (по понятиям тли, аристократ непременно должен быть завит и раздушен; для нее амбре такое же необходимое условие аристократизма, как пожилой супруге городничего Сквозника-Дмухановского)… Наконец, разговор их героев и героинь… о! что касается до разговора… Но образчики разговора ниже будут приведены налицо. Прежде нужно сказать, что «Коварство», сочинение г. М. Чернявского, — роман из аристократической жизни. Действие начинается в доме князя Александра Вельского. «Мраморные колонны с вызолоченными коринфского ордена капителями поддерживали расписной плафон. Мебель совершенно соответствовала пышности и вкусу, с которыми были убраны как зала, так и все прочие покои роскошного жилища богатого вельможи». У окна сидела дочь князя девица Елена. «Когда родители ее жили в столице, то Елена была одною из примечательных девиц аристократического общества и умела привлечь к себе внимание и уважение как знатных почтенных особ, так и кавалеров высшего тона». Елена сказала (в комнате никого не было, но уже у аристократок такой обычай, что они за неимением слушателя разговаривают с мраморными колоннами и расписанным плафоном) — она сказала:
— Роскошь, богатство!., а в душе грусть, тоска! — как не соответствуете вы одно другому! Блеск первых и тяжесть последних не гармонирует в расстроенной душе моей! Пышная темница моей матери! ты ужасна для меня!
Блеск первых и тяжесть последних! Вот и образчик аристократического разговора. Так говорит княжна Елена, обращавшая на себя внимание как знатных почтенных особ, так и кавалеров высшего тона. Еще лучше говорила и писала ее мать. Но она умерла… Ее устное красноречие сошло с нею в могилу; зато княгиня оставила Елене рукопись, из которой можно видеть, как она писала. Дело идет о бабушке Елены.
Ее желание было купить на южном берегу в Крыму одно из значительных имений, как по выгодам своим, так и по отличному местоположению, расстилающемуся на берегу Черного моря. Там думала она соорудить на лучшем месте дом новейшей архитектуры и любоваться виноградными дозами, наслаждаясь вполне как превосходным климатом, так и такой природой, которая способна привесть дух человека в восторженное состояние. Все эти превосходные фантазии образованной дамы, вполне обладающей как изяществом вкуса, так и возвышенностию чувств…
Как — так! как — так! как — так! Неправда ли, хорошо? музыкально? Но мы поговорим о слоге княгинь и графинь г. Чернявского и вообще об его слоге ниже. Нужно рассказать вам роман.
Князь пришел к дочери и сказал ей, что хочет ехать в Петербург, а ее оставить в доме друга своего графа О**. «Это будет зависеть от вас, почтенный родитель!»-- отвечала Елена. Князь, тронутый таким нежным знаком покорности, сказал ей: «Всевышний дарит меня отрадною расположенностию к тебе» и повез ее к графу О**. У графа было несколько дочерей и еын — «стоющий (?) молодой человек и поэт в душе, которого имя и фамилия могли без зазрения совести печататься под его стихотворениями». Гости были приглашены в гостиную и «уселись чинно: старшие на диване, а младшие заняли кресла». (Так! точно так! Надо вовсе не знать аристократов, надо сроду не бывать дальше аристократической прихожей, чтоб оспоривать столь верное замечание!). Князь уехал, а дочь его влюбилась в стоющего молодого человека, который принялся читать ей свои стихи.
Поэт тот счастлив, кто для лиры
В душе имеет идеал,
Кто не один блуждает в мире.
Кто сам в себе его сознал,
Чии фантазии родятся
В созвучии любви прямой
И чьи мечты, носясь, кружатся
Над грудью девы молодой.5
Под такими стихами, по мнению г. Чернявского, можно без зазрения совести печатать свое имя!.. По прочтении стихов «Ксения только успела лечь в постель, как и заснула; а с Еленою было совсем не то: ей пришла охота помечтать». Из этого читатель может видеть, насколько одна из этих девиц глупее другой. На другой день стоющий молодой человек заговорил с Еленой о любви, на что образованная аристократка отвечала ему:
«Согласна с вами, Петр Владимирович, что взаимная любовь, конечно, может делать людей благополучными. Попять друг друга и уважать чрезвычайно должно быть приятно для людей» и пр.
Петр Владимирович стал просить руки ее.
— Петр Владимирович! — сказала она, — я не ожидала, чтоб наш разговор завел вас так далеко: должно объяснить вам, что я рукою своею владеть не могу и очень сожалею, что вы дали волю чувствам и словам, не узнав прежде, будут ли предположения ваши и взаимная наша любовь приятны моему родителю: по вы можете бить уверены в моем к вам уважении… и вот милая Ксения знает расположенность, которою душа моя полна к вам.
Так объяснились Елена и Пьер! Но недостанет никакого терпения рассказать подробно всю ералашь, которая затем еще происходила. Доскажем как можно короче: князь возвратился из столицы и привез с собою Жоржа, которому обещали руку Елепы. Но Елена и слышать не хочет о Жорже. Тогда князь благословляет ее на брак с возлюбленным, с тем только, чтоб он прежде поехал в Петербург и послужил годика три. Разъяренный Жорж соединяется с Верой — сестрой Петра Владимировича, которая поклялась расстроить союз Елены и своего брата.., Зачем?.. А уж так было надобно сочинителю. Жорж прикидывается влюбленным в Ксению… словом, начинаются различные козни и ухищрения, но к концу романа всё раскрывается: поэт женится на Елене, Веру выгоняют из родительского дома; только Ксения сходит с ума, но и то для того больше, чтоб растрепать косу и провизжать несколько патетических монологов…
Конец! Пятьсот с лишком страниц прочли и пересказали мы и признаемся, никакой роман, никакая «Жизнь, как она есть»,6 — словом, никакая книга бездарнейшего из бездарнейших не утомила нас столько, не казалась нам до такой степени скучною, пустою, бесталанною. Язык варварский. Видно, что сочинитель с достодолжного ревностью затвердил реторику г. Кошанского и, простодушно поверив вздорам, которые в ней рассказываются, ни на шаг не отступал от нее и своем слоге. Фразы его обыкновенно начинаются с не только, за которым всегда следует но и; например: «Этот сочинитель не только бесталанен, но и простодушно убежден в своей даровитости». Частицы как и ответствующая ей так — любимые его частицы. Они у него почти в каждом периоде. Например: «Он подвергнется осмеянию как умных людей, так и глупцов» и т. п. Из самой книги можно бы привести сотни примеров, но довольно и тех, которые попались выше сами собою. И таким мертвым, надутым, семинарским языком заставляет сочинитель говорить княжен, графов и прочих своих аристократов и аристократок! Хороши аристократы! Нечего и говорить о содержании, о характерах. Содержание бедное, пошлое, истасканное; характеров не найдете и следа, как ни ищите. Заметите только жалкую претензию бесталанности, довольной собою; почувствуете скуку смертельную, досаду невыносимую. Жаль бумагу, на которой напечатан этот вздор! жаль бедных типографских букв, которым, несмотря на их свинцовую натуру, вероятно, и теперь еще совестно, что они принуждены были перепутаться, сложиться и выровняться в такую жалкую форму, что из них вышла галиматья, редкая и в российской литературе!
1. «Отеч. записки» 1845, т. XLIII, № 11 (ценз. разр. 31/Х), отд. VI, стр. 32—34. Без подписи.
2. «Танька, разбойница растокинская, или Царские терема» и «Стенька Разин, атаман разбойников» — лубочные повести.
3. Слово «тля» вошло в литературный оборот после появления в печати «He-повести» И. И. Панаева «Тля» («Отеч. записки» 1843, т. XXVI, № 2, отд. I, стр. 213—297).
4. «Гамбсовское пате» — удлиненное, мягкое кресло из мебельного магазина Гамбса; «английский кипсек» — роскошно иллюстрированное издание (от англ. keepsake).
5. Курсив Белинского.
6. «Жизнь, как она есть» — роман Л. В. Бранта, о котором подробно говорил Белинский в 1844 г. (ИАН, т. VIII, № 26).