Калевала (Лённрот; Бельский)/Руна двадцать пятая
См. также одноимённые страницы.| ← Руна двадцать четвёртая | Калевала : Карело-финский поэтический эпос — Руна двадцать пятая | Руна двадцать шестая → |
| Оригинал: ф. Kalevala. — См. Содержание. Перевод созд.: 1828, опубл: 1835 — 1-е изд., 1849 — 2-е изд.; рус. перевод — 1888. Источник: [1] |
- Википроекты
Уж немало поджидали,
Поджидали и глядели:
Что не едут поезжане
К Ильмаринену в жилище?
Загноился глаз старухи
Так она в окно глядела,
Слабнут юношей колена,
Поджидавших у калиток,
Дети ноги ознобили,
За стеною дома стоя,
Разорвали люди обувь,
Все-то бегая по брегу.
Наконец, однажды утром,
Как-то рано в день прекрасный,
Услыхали шум из лесу,
Застучали громко сани.
Локка, добрая хозяйка,
Калевы красотка дочка,
Говорит слова такие:
«Это, верно, сани сына!
Он из Похъёлы к нам едет,
Возвращается с невестой!
Жалуй, сын, в страну родную,
Ты въезжай во двор отцовский,
К той избе, отца наследству,
Что когда-то строил предок!»
И кователь Ильмаринен,
Въехал тут во двор отцовский,
К той избе, отца наследству,
Что еще построил предок.
Звучно рябчики щебечут
На дуге его, на новой,
Кличут весело кукушки
Впереди перед санями,
Белка скачет, веселяся,
По оглобле, по кленовой.
Локка, добрая хозяйка,
Калевы красотка дочка,
Говорит слова такие
И такие речи молвит:
«Новолунья ждет хозяин,
Солнца ждут младые люди,
Дети — ягод на поляне,
А вода — смоленой лодки.
Я ждала не новолунья,
Солнца я не ожидала,
А ждала я только сына,
Сына с юною супругой.
Утром, вечером глядела,
Думая, куда он делся:
Не растит ли там малютку,
Уж не тощего ли кормит,
Что сюда идти не хочет.
Ведь всегда мне обещал он,
Что, не дав остынуть следу,
Он домой придет обратно.
По утрам я все глядела,
Целый день держала в мыслях:
Уж не сани ль заскрипели,
Не стучат ли по дороге,
Не въезжают ли на дворик,
И не мчатся ли к избушке?
Будь тот конь хоть из соломы
И из двух дощечек сани,
Я б дощечки похвалила,
Назвала бы их санями,
Лишь доставили б родного,
Подвезли б сыночка к дому.
Так все время и глядела,
Целый день я ожидала,
Все вытягивала шею,
Волосы все растрепала
И повыглядела очи.
Я ждала: не мчится ль милый,
Не въезжает ли на дворик
Быстро к тесному жилищу.
Наконец-то он приехал,
Наконец домой вернулся;
Рядом с ним — прекрасный облик
И румяненькие щечки!
Женишок, мой милый братец!
Распрягай скорей гнедого,
Отведи свою лошадку
На привычные ей травы,
На овес, на самый свежий,
Нам же дай свои поклоны,
Поклонись и прочим людям,
Поклонись ты всей деревне.
А как кончишь ты поклоны,
Расскажи, что пережил ты:
Не имел ли приключений,
Был ли ты здоров в дороге,
Как ты к теще направлялся,
Как ты шел в жилище тестя?
Не войной ли добыл деву,
Не взломал ли ты ворота,
Ты жилья не взял ли силой,
Не обрушил стены дома,
Чрез порог вошел ли к теще,
Сел ли на скамейку тестя?
Но я вижу без расспросов,
Не выпытывая, вижу:
Был он свеженек в дороге,
Был в пути своем доволен,
Как добычу, взял гусенка;
Он взломал в войне ворота,
Он сломал из досок крепость,
Сокрушил из липы стены,
Чтоб попасть в жилище тещи,
Чтоб попасть в жилище тестя.
Взял он утку под защиту,
Взял он курочку в объятья;
Дева чистая с ним рядом,
Ясная — ему покорна.
Кто принес сюда неправду,
Распустил дурные вести,
Что жених ни с чем явился,
Что напрасно конь пробегал?
Не один жених явился,
Не напрасно конь пробегал:
Было что ему доставить,
Должен был трясти он гривой!
И покрыт он даже потом,
И облит обильной пеной
Ведь цыпленочка привез он,
К нам цветущую доставил.
Из саней, красотка, выйди,
Слезь-ка, добрая, с сиденья.
Пусть тебя не поднимают,
Не несут тебя оттуда,
Лишь младенец встать не сможет,
Только гордый встать не хочет!
Поднимись же ты с сиденья,
Из задка саней ты выйди
На прекрасную дорогу,
Стань на бурую здесь землю,
Что выравнивали свиньи,
Поросята утоптали,
Ровной сделали ягнята,
Подметали кони гривой!
Ты пойди шажком гусенка,
Мелким уточкиным шагом
По дороге подметенной,
По полянам этим ровным,
По двору твоей свекрови,
Где твой свекор поживает,
На места, где брат работал,
На зеленый луг сестрицы,
На порог ступи ногою,
Стань в сенях ногою на пол,
Стань в сенях, всегда прохладных,
И потом войди в покои
И под притолоку ату,
Под прославленную крышу!
Уж последнею зимою
И прошедшим этим летом
Костяной нам пол пророчил,
Что ты скоро здесь пройдешься;
Крыша знала золотая,
Что под ней ты скоро будешь;
Сильно радовались окна,
Что сидеть под ними станешь.
Уж последнею зимою
И прошедшим этим летом
Все трещала ручка двери
О руке твоей в колечках,
И порог склонялся ниже
В ожиданье умной девы,
Отворялись двери сами,
Отворяльщицу все ждали.
Уж последнею зимою
И прошедшим этим летом
Вся изба вертелась наша
И ждала твоей уборки:
Пол в сенях был беспокоен
Твоего он ждал метенья,
Волновалися овины,
Твоей щетки ожидая.
Уж последнею зимою
И прошедшим этим летом
Двор вокруг все озирался
Ждал, что ты сберешь лучинки;
Наклонялися амбары
Твоего прихода ждали,
И шесты давно погнулись,
Чтоб повесила ты платья.
Уж последнею зимою
И прошедшим этим летом
Так дороженька скорбела,
Что по ней ты не гуляешь;
Ожидал тебя и хлевик
Для прекрасного утенка.
Ожидал тебя наш дворик,
Чтоб за ним ты присмотрела.
И в истекшие лишь сутки,
В эти нынешние сутки,
Ту корова поджидала,
Кто ей выдаст связку корма;
Ржал о той нам жеребенок,
Кто ему даст утром сена;
И о той ягненок блеял,
Кто побольше даст кусочков.
И в истекшие лишь сутки,
В эти нынешние сутки,
У окон сидели старцы,
Дети бегали по взморью,
Женщины у стен стояли,
У сенных дверей мальчишки,
Ждали юную хозяйку,
Все невесту поджидали.
Славься, двор, со всем народом,
С теми храбрыми мужами,
Славься ты, овин, со всеми
Подошедшими гостями,
Славьтесь, сени, с тем народом,
Кто вошел под вашу кровлю,
Славься, дом, со всем народом,
С детками в избе дощатой,
Славься, месяц, славься, витязь,
Славьтесь, свадебные гости!
Прежде здесь и небывало
Никогда еще, ни разу,
Поезжан таких, как эти,
Столь прекрасного народа.
Женишок, мой милый братец!
Развяжи ты красный узел
И сними платки из шелку!
Покажи свою куницу,
Ту, что пять годов ты сватал,
Восемь лет смотрел с любовью!
Ту ли взял ты, что желал ты?
Ты желал ли взять кукушку,
Взять там белую с землицы,
Взять там свежую из моря?
Но я вижу без вопросов,
Не рассматривая, знаю:
Ты привел красу кукушку,
Утку синюю привез ты,
Самый юный взял отросток
От зеленого кусточка,
Ветку взял, что всех свежее,
Из черемухи ты выбрал».
На полу сидел ребенок,
И сказал мальчишка с полу:
«Что с собой ты, братец, тащишь?
Красоту ли пней смолистых,
Стройность ли дегтярной бочки
Вышиною с мотовило?
Ох, жених, жених злосчастный!
Ты всю жизнь в надежде прожил,
Что получишь деву в сотню,
Даже в тысячу ценою.
Получил девицу в сотню,
Даже в тысячу ценою,
Как ворону на болоте,
Как сороку на заборе,
Птичье пугало на поле,
Птицу черную из пыли!
Лето прошлое без дела
Провела девица эта:
И чулок не навязала
И перчаток не связала!
Так ни с чем сюда явилась,
Без даров явилась к свекру;
В сундуке ее, знать, мыши,
Длинноухие в шкатулке!»
Локка, добрая хозяйка,
Калевалы украшенье,
Слышит странные те басни,
Говорит слова такие:
«Злой ребенок, что сказал ты,
Почему солгал бесчестно?
О другой пусть это скажут,
Пусть другую так позорят,
А не эту нашу деву,
Не девицу в нашем доме!
Ты сказал плохие речи,
Эти речи, верно, молвил
В ночь родившийся теленок
Иль щеночек однодневный!
Жениха девица — прелесть,
Лучше всех в своей округе:
Точно спелая брусничка
И на горке земляничка,
Как кукушечка на ветке,
Точно птичка на рябине,
Точно пташка на березе,
Белошеечка на клене.
Никогда в земле немецкой
Иль эстонской не получишь
Столь прекрасной юной девы,
Столь прелестного утенка,
Красоты такой во взоре,
Величавости осанки,
Белизны руки, столь нежной,
И изгиба тонкой шеи.
Не ни с чем пришла девица:
Принесла с собою шубы,
Принесла с собою платьев,
И сукна у ней довольно.
Эта юная девица
Много пряла веретенцем
И работала катушкой,
Много пальцами трудилась.
Платья с блеском глянцевитым
Припасла она зимою,
А весною их белила,
Теплым летом их сушила;
Простыни ее так тонки,
Пухлы мягкие подушки,
Чистотой блестят платочки,
И сверкают покрывала.
Ах ты, женушка-красотка,
С свежим личиком прекрасным!
Дома славилась всегда ты
У отца хорошей дочкой;
Будь прославленной теперь ты
Здесь при муже нам невесткой!
Никогда не знай заботы
И в печаль ты не вдавайся!
Ведь пришла не на болото,
Не на край пришла речушки
Ты пришла с земли богатой
В землю, что еще богаче,
Из дому, где много пива,
В дом, где пива много больше.
Дева, добрая красотка!
Вот о чем тебя спрошу я:
По дороге к нам видала ль
Ты снопов большие скирды,
Ржи запасы целой грудой?
Это все — при нашем доме:
Хорошо пахал супруг твой,
Хорошо пахал и сеял.
Дева, милая красотка!
Вот что я тебе промолвлю:
Ты умела в дом приехать,
Так умей в нем оставаться!
Тут для женушки удобно,
Для невестки здесь прекрасно,
На руках твоих все масло,
Молоко к твоим услугам.
Хорошо здесь для девицы,
Здесь для курочки прекрасно.
Широки здесь доски в бане,
И длинны в избе скамейки;
Здесь хозяин — что отец твой,
Точно мать твоя — хозяйка,
Сыновья их — точно братцы,
Как сестра твоя — их дочка.
Как придет тебе желанье,
Коль почувствуешь охоту
Съесть опять отцовской рыбы
Или братниной дичины,
Не у деверя проси их,
Не проси ты их у свекра!
А проси их у супруга,
Что сюда тебя доставил!
Не найдется зверя в лесе
Не единого пушного,
Ни одной воздушной птицы,
Ни с двумя крылами пташки,
Ни единой рыбы в волнах
Из прекрасной рыбьей стаи,
Чтоб не мог поймать супруг твой,
Чтоб твой муж их не достал бы.
Хорошо здесь для девицы,
Здесь для курочки прекрасно.
Жернов ей вертеть не нужно
И не нужно ставить ступку:
Здесь вода пшеницу мелет,
И для ржи поток стремится,
Волны здесь посуду моют,
Очищает пена моря.
Вот красотка деревенька,
Вот клочок земли прекрасной:
Луг — внизу, а выше — поле,
Посредине их — деревня,
Под деревней — милый берег,
А у берега — водица:
В ней поплавать любят утки,
Любит птица водяная».
Тут прибывших накормили,
Накормили, напоили,
Дали мясо им кусками,
Дали пряников красивых,
Дали ячного им пива,
Дали браги из пшеницы.
Было много что покушать,
Что покушать, что и выпить:
Было все на красных блюдах,
На лотках, весьма красивых,
Пироги лежат кусками,
Масло сложено частями,
На куски сиги разъяты,
И разрезал лососину
Нож серебряный на части,
Лезвие его из злата.
Без конца лилося пиво,
Мед, не купленный на деньги,
Через кран бежало пиво,
Чрез отверстье мед струился,
Чтоб смочить тем пивом губы,
Оживить тем медом мысли.
Кто же должен спеть нам песню,
Кто певцом явиться должен?
Старый, верный Вяйнямёйнен,
Вековечный песнопевец,
Пенье тотчас начинает,
Принимается за песни.
Говорит слова такие
И такие речи молвит:
«Золотые други-братья!
Вы, богатые словами,
Вы, речистые, родные!
Вы послушайте, что молвлю!
Редко гуси станут рядом
И сестра с сестрой напротив,
Редко рядом станут братья,
Дети матери единой,
Здесь, в пределах несчастливых,
В бедных северных пространствах.
Приступать ли к песнопенью,
Начинать ли пенье песен?
Пение певцу — работа,
Как кукушке — кукованье,
Как красильщице — крашенье,
И как ткачество — ткачихе.
Ведь поют лапландцев дети,
Те, что в лапотки обуты,
Мяса лосьего поевши,
Мяса грубого оленя;
Отчего же не запеть мне,
Не запеть и нашим детям
За едой, обильной рожью,
После кушанья мучного?
Ведь поют лапландцев дети,
Те, что в лапотки обуты,
Выпив ковшичек водицы,
Пожевав коры сосновой;
Отчего же не запеть мне,
Не запеть и нашим детям
От ячменного напитка,
От проваренного пива?
Ведь поют лапландцев дети,
Те, что в лапотки обуты,
У костра на пепле лежа,
На углях очажных черных:
Отчего же не запеть мне,
Не запеть и нашим детям,
Под стропилами здесь сидя,
Под прославленною кровлей?
Хорошо здесь быть мужчинам,
Быть и женщинам приятно,
Здесь, у бочек, полных пивом,
У больших бочонков меда,
Здесь, вблизи сигов в проливах,
При больших лососьих тонях,
Где всегда бывает пища
И питье не иссякает.
Хорошо здесь жить мужчинам.
Жить и женщинам приятно
Не едят здесь, пригорюнясь,
Жизнь проводят беззаботно,
Здесь едят не унывая,
Без заботы проживают
До тех пор, пока хозяин
И пока хозяйка — живы.
Так кого же славить первым
Мне, хозяина ль, хозяйку ль?
Первый здесь герой — хозяин,
И ему сначала слава.
Дом воздвиг он на болоте,
Из лесов его доставил,
Он принес стволов еловых,
Он принес высоких сосен,
Их поставил в лучшем месте,
Сколотил их так искусно,
Что семье большой дом вышел,
Превосходное строенье;
Стены из лесу доставил,
Балки снес с горы высокой,
Из густых кустов стропила,
Доски с ягодной поляны,
Снял бересту он с березок,
Мох из зыбкого болота.
Осторожно дом построен
И стоит на месте прочно.
Сто мужей над ним трудились,
Были тысячи на срубе,
Как отделывали избу,
Как сколачивали доски.
Потерял хозяин дома,
Как отделывал избу он,
С головы волос немало,
В бурю, в шуме непогоды
Оставлял хозяин часто
На утесе рукавицы,
На ветвях деревьев шапку
И терял чулки в болоте.
Часто добрый наш хозяин
Поднимался ранним утром,
Поднимался раньше прочих
И, не слышимый деревней,
Оставлял шалаш дорожный
И огонь, там разведенный,
Промывал глаза росою
И причесывался веткой.
Так-то добрый наш хозяин
И набрал друзей в покои,
Рассадил певцов на лавках;
У окон народ любезный,
На полу народ шумливый;
Говорят за загородкой,
По стенам стоят толпою,
Мимо изгороди ходят,
По двору снуют толпою,
По земле везде гуляют.
Я хозяина прославил
Славлю добрую хозяйку,
Что сготовила нам пищу,
Стол заставила посудой.
Напекла хлебов нам пышных
И лепешек толокняных
Все своими лишь руками,
Все десятком легких пальцев
И взошли прекрасно хлебы;
Всех гостей она кормила
В изобилии свининой,
Пирогами со сметаной;
Лезвия ножей погнулись,
У ножей скривились стержни
От работы над лососьей
И над щучьей головою.
Часто добрая хозяйка
Хлопотливо поднималась,
Петухи еще не пели
И цыпленок не кудахтал,
Чтоб устроить все на свадьбу,
Чтоб исполнить всю работу,
Чтобы дрожжи приготовить
И сварить побольше пива.
Так-то добрая хозяйка
Осмотрительно сварила
Превосходного нам пива,
Льет гостям напиток сладкий;
Из семян он плодоносных,
Солод в нем из сладких зерен,
И она не деревяшкой,
Не мешала зерен палкой,
Но мешала их рукою,
Все месила лишь руками,
Все мешала в чистой бане,
На досках, метенных чисто.
Эта добрая хозяйка
Осмотрительно глядела,
Чтоб зерно не прорастало,
Не пропах землею солод;
И ходила часто в баню,
Приходила даже в полночь,
Ни волков не опасаясь,
Ни лесных зверей не труся.
Вот прославил я хозяйку:
Так теперь прославлю свата!
Кто же был назначен сватом,
Кто указывал дорогу?
Сват в деревне самый лучший
Он в нее приводит счастье.
Хорошо наш сват оделся:
Разодет в кафтан суконный;
На руках кафтан в обтяжку
И сидит везде прекрасно.
Хорошо наш сват оделся,
И кафтан на нем в обтяжку:
По песку он полы тащит,
По полям подол волочит.
Хороша рубашка свата:
Чуть выглядывает ворот,
Словно дочь Луны соткала,
Всюду оловом украсив.
Хорошо наш сват оделся:
Шерстяной на чреслах пояс,
Что сработала дочь Солнца,
Дивно кольцами расшила
В дни, когда огня не знали
И огонь не появлялся.
Хорошо наш сват оделся:
На ногах чулки из шелка,
На чулках из шелка банты,
Изукрашены подвязки,
Словно золотом прошиты,
Серебром они покрыты.
Хорошо наш сват оделся:
Башмаки на нем от немцев,
Точно лебеди на речках,
Как на бережке лысухи,
Точно гуси меж кусточков,
Точно птицы в перелете.
Хорошо наш сват оделся:
Голова — златые кудри,
Борода в златых косичках;
Голова у свата в шлеме,
Поднялся тот шлем до тучи,
Вышиной с верхушку леса,
За него заплатишь сотни,
Марок тысячи заплатишь.
Вот прославил я и свата.
Буду славить я подружку!
И откуда та подружка,
Где счастливая нашлася?
Вот откуда та подружка,
Где счастливая нашлася:
Там, за Таникой, за замком,
Там, за крепостью, за новой.
Не оттуда та подружка
И нисколько не оттуда!
Вот откуда та подружка,
Где счастливая нашлася:
При водах Двины нашлася,
При больших широких далях.
Не оттуда та подружка
И нисколько не оттуда!
На земле росла брусника,
На поляне земляника,
Травка славная на поле,
Золотой цветочек в роще:
Вот откуда та подружка,
Где счастливая нашлася.
Нежный ротик у подружки,
Как челнок из Суоми ткацкий;
Глазки смотрят дружелюбно,
Словно звездочки на небе;
Далеко блестят височки,
Словно лунный свет на море.
Убрана подружка славно:
Шея с цепью золотою,
С золотой головка лентой,
В золотых браслетах руки,
В золотых колечках пальцы,
Золотые в ушках серьги,
В золотых кружках височки,
Золотой на бровках жемчуг.
Думал я, что светит месяц,
Как блеснули там застежки;
Думал я, что светит солнце,
Как блеснул рубашки ворот;
Думал я, что парус веет,
Как платок ее завеял.
Вот прославил я подружку;
Посмотрю теперь гостей я,
Хороша ль толпа пришедших,
Крепки ль старые здесь люди,
Резвы ль люди молодые,
Вся ль компания красива!
Посмотрел здесь всех гостей я,
Словно знал их всех и раньше:
Никогда здесь не бывало
И появится не скоро
Столько славного народа
И толпы такой прекрасной,
Стариков, столь крепких с виду,
Молодых, настолько славных.
Вся толпа одета в белом,
Точно лес, где выпал иней,
Сверху — точно зорька утром,
Снизу — словно час рассвета.
Серебра гостям немало,
Золота довольно было:
На полях горстями деньги,
А на улицах — мешками
Для гостей здесь приглашенных,
Ради славы здесь сидящих».
Старый, верный Вяйнямёйнен,
Пенья сильная опора,
Закачался скоро в санках
И домой к себе поехал;
Пел он песни непрерывно,
Пел искусно эти песни.
Спел он песню, спел другую;
Третью песню как запел он
Зазвенел о камень полоз,
И повис на пне брусочек:
Разломались старца сани,
Поломался санный полоз,
Пополам брусок сломался,
Отвалился бок от бока.
Молвил старый Вяйнямёйнен,
Говорит слова такие:
«Нет ли в здешней молодежи,
В возрастающем народе,
Нет ли здесь меж стариками,
В исчезающем народе,
Кто бы к Туонеле спустился,
В царство Маны кто пошел бы
Раздобыть бурав у Маны,
Взять у Туонелы буравчик,
Чтоб я мог наладить сани,
Сделать новое сиденье!»
Что сказали молодые,
То и старые сказали:
«Нет меж здешней молодежью,
Нету здесь меж стариками
В этом племени великом
Столь отважного героя,
Кто бы к Туонеле спустился,
Кто б пошел в жилище Маны,
Взял бы в Туонеле буравчик,
Раздобыл бурав у Маны,
Чтоб ты вновь устроил сани,
Расписные починил бы».
Старый, верный Вяйнямёйнен,
Вековечный песнопевец,
В Туонелу опять спустился,
Вновь сошел в жилище Маны.
В Туонеле добыл буравчик,
В Манале достал бурав он,
Начал пенье Вяйнямёйнен,
Рощу синюю напел он,
В роще ровные дубочки
Вместе с стройною рябиной;
Он из них построил сани
И согнул себе полозья,
Выбирает на брусочки,
На дугу берет деревьев:
Так привел в порядок сани,
Так он новые устроил.
Запрягает жеребенка,
Впряг гнедого в эти санки,
Сам потом он в них садится,
Опустился на сиденье.
Без кнута бежит лошадка,
Что есть силы побежала
Ко двору, где корм привычный,
Там, где добрая кормежка.
И приехал Вяйнямёйнен,
Вековечный песнопевец,
К своим собственным воротам,
На свой собственный порожек.