Как судили о женщинах древние и новые авторы?
правитьВсе мысли древних и новых философов о женщинах суть ничто иное, как мадригалы или эпиграммы. Никто о них не говорил и не может говорить беспристрастно; может быть, они и не хотят того. Беспристрастие требует хладнокровия и равнодушия, которое не может им нравиться; судьи пристрастные для них любезнее. Писатель, имевший более остроумия, нежели вкуса, и хотевший в самом деле последовать совету Дидерота (красивой галиматье), что автор, желающий писать о женщинах, должен обмакивать перо в радужные цветы и засыпать блестящей пылью с бабочкиных крыльев — Демаи выдумал довольно замысловатую аллегорию насчет женской взыскательности. «Одна женщина велела писать свой портрет. Чего недоставало ей для совершенной красоты, то самое делало ее приятной. Она требовала от живописца, чтобы он написал ее и красавицей и приятной; чтобы портрет был неверен, но казался сходным. Того же самого требуют женщины от авторов, которые о них пишут».
Портреты женщин и неверны, и не кажутся сходными; но должно заметить, что сие несходство обнаруживается почти всегда в дурных чертах: так чудны суждения и язык страсти! Все народы и во всех веках изображали их самыми нельстивыми красками. Не говорим о восточных землях, где семейственное рабство, многоженство и Магометова религия ввели в презрение женский пол, и даже сделали его презрительным; но и там, где учтивость, вежливость, просвещение славились, и там поэты, философы, моралисты без милосердия оскорбляли честь красавиц. Все греческие поэты, от Орфея до Григория Назианзина, весьма не хвалят их. Эврипид страшным образом поносит женщин. Из Симонидовых сочинений дошла до нас одна едкая на них сатира. Даже и самый нежный Анакреон приписывает благоразумие одним мужчинам. Латинские поэты также. Не говоря о славной Ювеналовой сатире и многих колких стихах Овидия, напомним одно изречение Публия Сира: Mulier quae cogirat, male cogirat (женщина, которая мыслит, верно мыслит дурное). Философы, моралисты, историки не благосклоннее поэтов к женщинам. Платон обвиняет их рождением суеверия; Страбон таких же мыслей. Тит Ливий называет женщину слабым, но упрямым творением; всех же злее иудейские раввины, которых теология есть ничто иное, как собрание эпиграмм на женщин. «Творец (говорят они) не хотел образовать их ни из головы, ни из глаз, ни из рук человека, для того чтобы пороки сих частей не пристали к ним; ребро казалось самой невинной материей: однако и то не могло спасти их от всех возможных слабостей».
Итак, древние авторы были весьма грубыми судьями любезного пола. Немудрено, что женщины, всегда оскорбляемые писателями, изъявили отменную благодарность к одному немецкому стихотворцу, который умер в Майнце около половины 13 века, и во всю жизнь свою пел и добродетели. Альберт пишет, что они несли тело его от дома до соборной церкви, плакали и рыдали на улицах, и на гроб его вылили столько вина, что затопили было всю церковь.
Авторы новых времен — кроме учтивых поэтов, которые пишут стихи свои на розовых бумажках — также не льстят самолюбию красавиц. Монтень ужасным образом злословит насчет их. Бель при всяком случае рассказывает анекдоты, которые не служат в честь нежному полу. Ларошфуко описывает дурными красками и мужчин, и женщин. Могут ли они быть довольны и главой Лабрюеровых Характеров, им посвященной? Жан-Жак Руссо говорит весьма неприятные для них истины; но он нравится женщинам, ибо бранится с ними как любовник, и любовник страстный. Какие ядовитые стрелы пускают в милых красавиц поэты итальянские, например, Ариост и Боккаччо? Кажется, что англичане гораздо скромнее и снисходительнее. Хотя британец Поп и сказал, что нельзя описать женщину; что характер и нравственные черты ее беспрестанно изменяются; что самый лучший наблюдатель не утвердит их в своих мыслях, и что он не обманется только в цвете волос ее: однако Ричардсон представил несколько женских характеров совершенно ангельских; а Мильтон всего любезнее изобразил первую женщину, так что Ева сего поэта, даже слабая и виновная, пленяет всякое чувствительное сердце и воображение.
Ныне пророки не в моде; но осмелимся предсказать, что красавицы и впредь будут иметь ту же участь:
Их станут ввек бранить,
И ввек — и ввек любить!
Как судили о женщинах древние и новые авторы? / (С французскаго [Н. М. Карамзин]) // Вестн. Европы. — 1803. — Ч. 11, N 20. — С. 283-287.