Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика; СПб.: Росток, 2009.
КАК ПОДГОТОВЛЯТЬ УЧИТЕЛЕЙ ГИМНАЗИИ править
Едва ли кто отвергнет важность этого вопроса, едва ли кто скажет, что подготовка учителей для гимназий у нас поставлена нормально, но как именно подготавливать их — на этот счет существует, кажется, достаточно общее недоумение. Каждый учебный округ имеет в сфере своего надзора не несколько, а иногда десятки учителей, полную непригодность которых к учебному делу он вполне видит, но, за глубоким смирением их в дисциплинарном отношении, не может даже их переместить на худшее место, не может вообще никак их наказать; и так как эти смиренные чиновники «безупречно проходят свою службу», «под судом и следствием» не бывают, то каждый из них, по прошествии пятилетия, испрашивает себе и действительно получает соответствующий орден «за отлично усердную службу»; дослуживается до высшего чина; просит, и действительно получает — потому что нет никаких служебных причин отказать ему — сперва должность инспектора и потом должность директора. Между тем он вовсе не умеет учить детей, не имеет понятия о их воспитании. Мы взяли неспособного, который повышается. Но есть случаи, правда без повышения, случаи иногда с понижением по службе учителя, переводом его на худшее место, убавлением у него уроков, где дело идет не о простой неспособности, но о таких недостатках педагога, которые, будучи обнаружены в домашнем преподавании и воспитании, не сохранили бы за учителем места и на одну неделю. И между тем, при тихом характере, это воплощенное отрицание педагогического искусства терпится не месяц, не год, но двадцать пять лет — целую четверть столетия. Конечно, печально приравнивать высокую должность учителя к простому услужению, но если представить себе дом и хозяйство, которое обязательно было бы связано двадцатипятилетним контрактом со служителями в нем, без права разорваться иначе, как по преступлению, а не по неспособности, то, конечно, самый благоустроенный дом и самое благоустроенное хозяйство были бы тихо и кротко доведены до полного расстройства и разорения. Это мы и наблюдаем в гимназиях. Ничего худого в них не делается, но оне тихо и кротко умирают, в полулетаргии, полуагонии. И нет средств придать им жизнь, талант.
Три месяца испытания учителя, очевидно, суть месяцы фиктивного их испытания. В три месяца нельзя обнаружить ни таланта, ни бесталанности в таком тонком и одухотворенном деле, как обучение и воспитание. Эти месяцы суть, очевидно, месяцы неопытной работы, исполненной ошибок, которых никто молодому учителю в упрек и не поставит. Весь первый год учительства проходит в таких опытах и ошибках, в медленном приспособлении к ученикам и делу; и учителя следует признать не только талантливым, но чрезвычайно талантливым, если со второго года его занятия начинают идти ровно и успешно, ученики им не тяготятся и он сам не тяготится своим делом. Но учитель вполне на своем месте, его выбор не печален, если он овладевает делом не на второй, а на третий год службы. Двадцать три года безвредного преподавания (так страшно сказать «хорошего», так редко это бывает), преподавания даже с проблесками света и очевидного плода — вполне вознаграждают два года полной неумелости. Но недостаточно учителю приобрести уменье, выработать такт: нужно во всем этом окрепнуть. Нужно, чтобы почти талантливость стала привычною талантливостью, от которой и сам не умеешь освободиться. Тогда учитель готов. Итак, время его зрелости — приблизительно пятый год службы, и никак не ранее четвертого.
В этот четвертый или пятый год он и должен «утверждаться в должности», имея до тех пор положение «исправляющего должность». Ему должна быть дана полная свобода научаться, и замечания наблюдающего за преподаванием директора он может принимать к сведению, но не к руководству. Нужно заметить, что должность директора есть должность прежде всего административная, и по административным дарам, а отнюдь не по педагогическим, обычно директора назначаются округом, — да иначе это и быть не может. Итак, директор очень часто ничему не может научить учителя. Умный молодой преподаватель у всех учится, ко всему присматривается: учится у старших товарищей по службе, рассказывает им случаи из своей практики и спрашивает совета, как поступить в данном сочетании обстоятельств; учится у учеников, изучая их характер, влияние на них возраста и домашней обстановки; всего меньше, конечно, он учится по книгам, потому что очень трудно живому педагогическому делу научиться из его теории. Умом педагогическую науку, пожалуй, усвоишь, а как перевести ее в практику — этому книги не научают, и вот почему педагогические книги в большинстве бывают так малоплодоносны. Во всяком случае, учитель сам может почувствовать, что он созрел, ничему лучшему уже не может научиться и совершенно достаточно для дела всему научился. Тогда он сам уведомляет попечителя округа, что к испытанию — готов. Нужно заметить, что в настоящее время учебный округ и учитель гимназии разделены какою-то пропастью, и результатом этого является их обоюдное незнание и предубеждение. Учителя склонны видеть в округе кабинетную отвлеченность и незнание практики дела, и не всегда ошибаются в этом; округ видит в учителях жалких мелких чиновников, очень низких в рангах и с которыми нельзя объясняться серьезно, и очень часто в этом ошибается. Округ только повелевает через циркуляры и ревизует через окружных инспекторов; но что картина ревизий бывает очень плачевна, а циркуляры сонно выслушиваются на педагогических советах и затем моментально забываются, так как большею частью по бессодержательности и малоопытности авторов в них нечего и помнить — все это само собою понятно. Роль директора, поставленного между гимназиею и округом, и которого, собственно, одного, как представителя гимназии, округ и знает, с ним одним сколько-нибудь и «разговаривает» — дипломатична. Он «соблюдает отношения» между округом и почти товарищами-учителями. И это «соблюдение отношений» такая тонкая вещь, что директор за нею нет-нет и вдруг забудет о самом существовании учеников. Во всяком случае, так как центр дела — ученик, основной работник — учитель, и учебный округ перед родителями 7-8 губерний ответствен за «вверенных его попечительству» детей-учеников, то, прежде всего, он ответствен перед тысячами семей, перед целым районом России не только за пригодную, но и за отличную постановку к делу всякого учителя. Округ должен знать лично и подробно каждого учителя, и без этого знания самое существование округа есть вещь неоправдываемая и ненужная, ибо и ревизоры, и циркуляры легко могут течь на всю Россию из Петербурга.
Итак, сближение округа с учителем, устранение пропасти между ними — есть непременная задача в будущем, и мы набрасываем картину их отношений на почве этой близости, при которой главный герой педагогической драмы, ученик, не оставался бы в том печальном и вечном проигрыше, как остается теперь. Учитель, предвидя внимательную проверку себя, готовясь к строгому испытанию своей «педагогической зрелости», конечно, из всех сил будет работать над собою четыре подготовительные года. Так все это понятно, так все нужно, и можно удивляться, почему этого давно нет. Мы дорисуем картину: получив уведомление от преподавателя, что он готов к испытанию, попечитель командировал бы для этого инспектора округа, всегда и непременно не администратора, а педагога, и педагога непременно практика. Он испытывал бы учителя, испытывал бы не час (обыкновенная ревизия учителя), не два (внимательная ревизия), а дни и даже недели, даже целый месяц. Округ не убеждался бы только, что ученики «приготовили уроки на завтра» (обыкновенное следствие ревизии теперь, единственно возможное), но что ученики знают курс; что они — не истощены; что они — не апатичны; что они предметом заинтересованы и его разумно понимают; и это есть плод того, что учитель предметом и сам интересуется, по нему читает, по нему следит за наукою; что и воспитанников он уважает и любит; что техника преподавания (в высшей степени тяжелая — учить вечно одному и тому же) для него не отвратительна, и что в этом преподавании он изобрел надлежащие приемы. Месяц такой ревизии не только удостоверял бы округ об учителе, но и дал бы последний закал учителю, потому что ревизующий его, как наблюдатель 7-8 губерний, мог бы сообщить ему бездну подробностей из опыта других учителей, из своих наблюдений и размышлений; вообще он мог бы доучить учителя. Затем инспектор же, ибо он один все видит и все рассматривает — за своею ответственностью и на свой риск — «утверждал бы» учителя в должности, передавая хоть устно, хоть письменно попечителю мотивы утверждения. Как можно меньше бумаги, как можно больше личного общения и дела — кажется, приличествует и здесь. Во всяком случае, если бы так сложился порядок «утверждения учителей в должности», то и округ мог бы быть морально чист перед семьями 7-8 губерний; да и семьи могли бы быть убеждены, что отныне всякие жалобы их детей на педагогические курьезы на уроках в классе суть плод фантазии их, а не картина фантастически странной и совершенно реальной действительности.
КОММЕНТАРИИ править
НВ. 1899. 12 мая. № 8334. Б.п.