Дмитрий Кедрин
Казнь
----------------------------------------------------------------------------
М., Правда, 1990
----------------------------------------------------------------------------
Дохнул бензином легкий форд
И замер у крыльца,
Когда из дверцы вылез лорд,
Старик с лицом скопца.
У распахнувшихся дверей,
Поникнув головой,
Ждал дрессированный лакей
В чулках и с булавой.
И лорд, узнав, что света нет
И почта не пришла,
Прошел в угрюмый кабинет
И в кресло у стола,
Устав от треволнений дня,
Присел, не сняв пальто.
Дом без воды и без огня
Угрюм и тих. Ничто
Не потревожит мирный сон.
Плывет огонь свечи,
И беспокойный телефон
Безмолвствует в ночи.
Лорд задремал. Сырая мгла
Легла в его кровать.
А дрема вышла из угла
И стала колдовать:
Склонилась в свете голубом,
Шепча ему, что он
Под балдахином и гербом
Вкушает мирный сон.
Львы стерегут его крыльцо,
Рыча в пустую мглу,
И дождик мокрое лицо
Прижал к его стеклу.
Но вот в спокойный шум дождя
Вмешался чуждый звук,
И, рукавами разведя,
Привстал его сюртук.
"Товарищи! Хау-ду-ю-ду? {*} -
{* Как поживаете? (англ.)}
Сказал сюртук, пища. -
Давайте общую беду
Обсудим сообща.
Кому терпение дано -
Служите королю,
А я, шотландское сукно,
Достаточно терплю.
Лорд сжал в кулак мои края,
А я ему, врагу,
Ношу часы? Да разве я
Порваться не могу?"
Тут шелковистый альт, звеня,
Прервал: "Сюртук! Молчи!
Недаром выткали меня
Ирландские ткачи".
"Вражда, как острая игла,
Сидит в моем боку!" -
Рубашка лорда подошла,
Качаясь, к сюртуку.
И, поглядев по сторонам,
Башмак промолвил: "Так!"
"Друзья! Позвольте слово нам! -
Сказал другой башмак. -
Большевиками состоя,
Мы против всякой тьмы.
Прошу запомнить: брат и я -
Из русской кожи мы".
И проводам сказали: "Плиз! {*}
{* Пожалуйста! (англ.)}
Пожалуйте сюда!"
Тогда, качаясь, свисли вниз
Худые провода:
"Мы примыкаем сей же час!
Подайте лишь свисток.
Ведь рурский уголь гнал сквозь нас
Почти московский ток".
Вокруг поднялся писк и вой:
"Довольно! Смерть врагам!"
И голос шляпы пуховой
Вмешался в общий гам:
"И я могу друзьям помочь.
Предметы, я была
Забыта лордом в эту ночь
На кресле у стола.
Живя вблизи его идей,
Я знаю: там - навоз.
Лорд оскорбляет труд людей
И шерсть свободных коз".
А кресло толстое, черно,
Когда умолк вокруг
Нестройный шум, тогда оно
Проговорило вдруг:
"Я дрыхну в продолженье дня,
Но общая беда
Теперь заставила меня
Приковылять сюда.
Друзья предметы, лорд жесток,
Хоть мал, и глуп, и слаб.
Ведь мой мельчайший завиток -
Колониальный раб!
К чему бездействовать крича?
Пора трубить борьбу!
Покуда злоба горяча,
Решим его судьбу!"
"Казнить! - к жестоком сюртуке
Вопит любая нить;
И каждый шнур на башмаке
Кричит: "Казнить! Казнить!"
С опаской выглянув во двор,
Приличны и черны,
Читать джентльмену приговор
Идут его штаны.
"Сэр! - обращаются они. -
Здесь шесть враждебных нас.
Сдавайтесь, вы совсем одни
В ночной беззвучный час.
Звонок сбежал, закрылась дверь,
Погас фонарь луны..."
"Я буду в Тоуэр взят теперь?" -
"Мужайтесь! Казнены!"
И лорд взмолился в тишине
К судилищу шести:
"Любезные! Позвольте мне
Защитника найти" -
Вам не избегнуть наших рук,
Защитник ни при чем.
Но попытайтесь..." - И сюртук
Пожал сухим плечом.
Рука джентльмена набрела
На Библию впотьмах,
Но книга - нервная была,
Она сказала: "Ах!"
Дрожащий лорд обвел мельком
Глазами кабинет,
Но с металлическим смешком
Шептали вещи: "Нет!"
Сюртук хихикнул в стороне:
"Все - против. Кто же за?"
И лорд к портрету на стене
Возвел свои глаза:
"Джентльмен в огне и на воде, -
Гласит хороший тон, -
Поможет равному в беде.
Вступитесь, Джордж Гордон,
Во имя Англии святой,
Начала всех начал!"
Но Байрон в раме золотой
Презрительно молчал.
Обняв седины головы,
Лорд завопил, стеня:
"Поэт, поэт! Ужель и вы
Осудите меня?"
И, губы приоткрыв едва,
Сказал ему портрет:
"Увы, меж нами нет родства
И дружбы тоже нет.
Мою безнравственность кляня,
У света за спиной
Вы снова станете меня
Травить моей женой.
Начнете мне мораль читать.
Потом в угоду ей
У Шелли бедного опять
Отнимете детей.
Нет, лучше будемте мертвы,
Пустой солильный чан, -
За волю греков я, а вы
За рабство англичан".
Тут кресло скрипнуло, пока
Черневшее вдали.
Предметы взяли старика
И в кресло повлекли.
Не в кресло, а на страшный стул,
Черневший впереди.
Сюртук, нескладен и сутул,
Толкнул его: "Сиди!"
В борьбе с жестоким сюртуком
Лорд потерял очки,
А ноги тощие силком
Обули башмаки.
Джентльмен издал короткий стон:
"Ужасен смертный плен!"
А брюки скорчились, и он
Не мог разжать колен.
Охвачен страхом и тоской,
Старик притих, и вот
На лысом темени рукой
Отер холодный пот,
А шляпа вспрыгнула туда
И завозилась там,
И присосались провода
К ее крутым полям.
Тогда рубашка в провода
Впустила острый ток...
Серея, в Темзе шла вода,
Позеленел восток,
И лорд, почти сойдя с ума,
Рукой глаза протер...
Над Лондоном клубилась тьма:
Там бастовал шахтер.
1928 
