И. А. Бунин: Новые материалы. Вып. I
М., «Русский путь», 2004.
Сегодня почетный академик Ив. А. Бунин уезжает из Одессы за границу1 .
Вчера я имел случай беседовать с писателем о современной критике и критиках.
По мнению Ив<ана> Ал<ексеевича>, наступит время, когда общество не будет нуждаться в критике литературных произведений.
Оно само будет хорошо разбираться в том, что художественно, правдиво, красиво, идейно.
Из этого не следует, что не будет критиков.
Кому захочется написать свое мнение о том или ином произведении, тот и напишет…
Это будет всегда.
— Есть много читателей газет, — сказал я, — не имеющих возможности ни следить за журнальной литературой, ни разбираться в новинках, наводняющих книжный рынок. Таким читателям критика нужна. Она рекомендует им лучшие произведения. Дает краткий пересказ содержания произведения. Популяризирует заслуживающую внимания хорошую книжку. Иные читатели без критического фельетона газеты и не знали бы о существовании тех или иных авторов.
— Против такой критики, — заметил Ив<ан> Ал<ексеевич>, — ничего нельзя иметь. Она сводит свою роль к информации. Осведомление читателя — это желательно2. Но современные критики — я не называю имен — поступают иначе. Они точно помпой стараются выкачивать из произведения идею. Они пристегивают к тому или иному произведению серьезнейшие вопросы, которых писатель и не имел в виду — богоискательство, богоборчество, ницшеанство, мифотворчество и т. д.3 А после этой критики писатель начинает делать вид, что он действительно все это имел в виду. И, вместо литературы, получается мудрость. Мы мудры. Мы очень мудры. Затем, благодаря критикам, мы очень гениальны. За последние десять лет критика создала столько «гениев», сколько не могли дать до того два-три столетия. А в действительности есть несколько талантливых людей, но до гениальности — далеко.
Речь зашла о том, какие критики в последнее время выдвинулись. Заговорили и о газетных критиках. Я упомянул Чуковского, Пильского4.
— Опять-таки, не называя имен, — сказал Ив<ан> Ал<ексеевич>, — приходится отметить, что критиков не всегда выдвигает талант. Иногда это простая случайность. Волею судеб или благодаря нахальству критик шумит, кричит… Растет слава какого-нибудь писателя — и критик-выскочка старается отметить заслуги его и сказать это громче всех, чтобы самому выдвинуться. Потом — слава этого писателя падает, и тот же критик, что раньше бешено его хвалил, с таким же бешенством старается всех перекричать:
— У-лю-лю!.. Ату его!..
Нарастание славы некоторых писателей и падение ее — имена вам известны5 — подтверждает сказанное.
Ив. Ал. Бунин придерживается того мнения, что иные критики — небескорыстны… Иначе не было бы бешеной рекламы и такой же травли.
Писатель высказал еще свой взгляд о задачах честной критики, на что она должна обращать внимание, но об этом — в другой раз6.
— Вопрос о критиках — больной вопрос. И видно — так было всегда. Еще Гете сказал, что он любит всех животных, кроме критиков и рецензентов…7 Должно быть, и тогда они давали себя чувствовать! — закончил свою речь Ив<ан> Ал<ексеевич>.
— — --
Печатается по: Бедовый <Рабинович А. Х. > Каждый день // Одесский листок. 1910. № 64. 19 марта. С. 4.
Высказанный здесь Буниным взгляд на критику и критиков вызвал ряд откликов в местной прессе. Так, одесская черносотенная газета «Русская речь», поместившая к тому же издевательскую заметку (см.: Пессимист. Маленький фельетон // Русская речь. 1910. № 1326. 18 мая. С. 3—4) по поводу более поздней беседы Бунина с сотрудником «Одесских новостей» (Одесские новости. 1910. № 8117. 16 мая. С. 3; Бунин И. Собр. соч. Т. 9. С. 532—534; Бунин реагировал на эту заметку в письме к Нилусу от 10 июня 1910; см.: РАЛ. MS.1066/4080; Русская литература. 1979. № 2. С. 147), писала в ответ на публикуемое интервью: «Гишпанский еврей Бен-Израиль Бедовый беседовал с академиком Буниным.
Да-с, так и пишет: „я, дескать, имел случай беседовать с писателем“.
Ишь ты! Неужели он не имел этого случая раньше? <…> Да, так об академике Бунине. Он выразил мнение, что когда-нибудь настанет время, когда читатели сами, без помощи критиков, будут разбираться в том, что художественно, идейно, красиво…
Комплимент современным читателям!
О критиках Бунин невысокого мнения. Не говоря уже о том, что они искажают смысл произведения, навязывая ему такие идеи, о которых писатель и не думал, Бунин попросту заподазривает некоторых критиков в небескорысти <так!>…
Что делать, сэр! Болезнь века!
Без „хапен-зи-гевезен“ в знаменитости не пролезешь.
А не рассуждает ли г. Бунин по данным собственного опыта?» (Пессимист. Маленький фельетон // Русская речь. 1910. № 1278. 20 марта. С. 3).
21 марта литературный критик «Одесского листка» еще раз излагал взгляды Бунина на современную критику, приводя примеры из собственного журналистского опыта (см.: Александровский И. В. Записки: О критиках // Одесский листок. 1910. № 66. 21 марта. С. 3). Цитируя эту газетную заметку, А. Бабореко в своих «Материалах» допустил досадную ошибку: рассказ Александровского о том, как «некоторые из господ читателей осыпали» его «строгими нотациями» за то, что он нелицеприятно отзывался о произведениях Леонида Андреева, приписывается самому Бунину (см.: Бабореко. С. 147). Эта ошибка потом перешла и в работы компилятивного характера (см.: Рощин М. М. Иван Бунин. М., 2000. (ЖЗЛ 789). С. 76; Marullo Th. G. Ivan Bunin. Russian Requiem, 1885—1920: A Portrait from Letters, Diaries, and Fiction. Chicago, 1993. P. 126).
1 Таким образом, можно точно установить, когда именно Бунин с В. Н. Муромцевой отправились за границу. До сих пор указывалось лишь приблизительно, что это было в «20-х числах марта 1910» (Бабореко. С. 149).
Возвратившись из поездки, Бунин подробно рассказывал в газетных интервью об этом заграничном путешествии по Западной Европе и северной Африке и о пребывании на Капри, откуда он вернулся через Афины, Смирну и Константинополь в Одессу (см.: А. Ар. <Аренберг А. А.> У И. А. Бунина // Одесские новости. 1910. № 8117. 16 мая. С. 3; Бунин И. Собр. соч. Т. 9. С. 532—534; И. М-ч. <Мавич И.> У И. А. Бунина: О поездке писателя-академика в Центр<альную> Африку и об его встречах // Утро России. 1910. № 153. 22 мая. С. 4; Литературное наследство. Т. 84. Кн. 1. С. 363—364). См. также: Муромцева-Бунина В. Жизнь Бунина. С. 476—480; Устами Буниных. Т. 1. С. 90—92; Бабореко. С. 149—151; указанная в последнем из источников дата прибытия Бунина в Одессу «18 мая ст<арого> ст<иля>» также явно не соответствует действительности, так как вышеупомянутое интервью Бунина «Одесским новостям» появилось уже 16 мая. Следовательно, Бунин прибыл в Одессу не позднее 15 мая 1910 г.
2 Ср. в этой связи заметку Бунина 1898 г., в которой излагается программа «Литературного дневника» в газете «Южное обозрение», который писатель в дальнейшем вел, однако, только эпизодически: «„Дневник“ претендует, главным образом, не на критику, а на то, чтобы осведомлять читателя насчет того, что есть в книжках журналов заметного, нового, дать возможность тому, кто не следит за всеми журналами, быть все-таки в курсе дела, следовательно, не всегда говорит только о художественном материале, а вообще об интересном и полезном» (Чубарое И. <Бунин И. А. > Литературное обозрение: <Рец. на: Книжки «Недели». 1898. № 9> // Южное обозрение. 1898. № 594. 24 сентября. С. 2; Литературное наследство. Т. 84. Кн. 1.С. 331).
3 Бунин перечисляет важнейшие для теории и практики русского символизма понятия.
4 Пильский Петр Моисеевич (1876—1941) — критик, публицист, беллетрист.
Ссылка журналиста на Чуковского и Пильского, как на наиболее известных газетных критиков, не являлась случайностью, поскольку современники, как отметила Е. Иванова в комментариях к шестому тому собрания сочинений Чуковского, часто объединяли эти два имени, как, например, в статье В. Шебуева 1908 г. «Господа Чукопильские» (см.: Чуковский К. Собр. соч. Т. 6. С. 558).
5 Учитывая, что полемический запал данного интервью направлен главным образом против символистов, точнее, против тех критиков, которые, по мнению Бунина, навязывают авторам символистские идеи и концепции и тем самым сбивают их с пути, можно с высокой долей вероятности предположить, что Бунин, говоря о писательской славе и падении ее, намекает здесь в первую очередь на Сергея Митрофановича Городецкого (ср.: «Такого быстрого возрастания славы не знал еще ни один русский поэт»; Чуковский К. Собр. соч. Т. 6. С. 478). Первый сборник Городецкого «Ярь: Стихи лирические и лиро-эпические», по поводу которого Сергей Соловьев замечал, что его автор обладает «даром мифотворчества» (Золотое руно. 1907. № 2. С. 89), был восторженно принят символистами (например, Вячеславом Ивановым; см.: Критическое обозрение. 1907. № 2). Следующие книги Городецкого, однако, вызывали и в символистских кругах отрицательную оценку (см., например: Блок A. A. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 5. М.; Л., 1962. С. 650); ср. также оценку, которую дал Городецкому А. Белый: «Городецкий — мифотворец по заказу; сказал Иванов: „Творите“. И „затворил“» (Перевал. 1907. № 8/9. С. 103; цит. по: Литературное наследство. Т. 84. Кн. 1. С. 350).
В пользу этого предположения говорит и написанный Буниным для Академии наук уничтожительный отзыв о сочинениях Городецкого: «Всякого порицания заслуживает этот молодой представитель „новой“ поэзии, а уж никак не поощрения и санкции. Не он важен: важна школа, воспитавшая его. А ведь он один из первых учеников в этой школе. У него есть даже известность, — правда, почти не выходящая за пределы литературных кружков и понятная только в силу того беспримерного падения, до которого дошла современная критика, но известность довольно громкая» (Литературное наследство. Т. 84. Кн. 1. С. 344; курсив мой. — Д.Р.). Разряд изящной словесности Академии наук обратился к Бунину с просьбой рецензировать сборники Городецкого 16 февраля 1910 г., т. е. незадолго до публикуемого здесь интервью (см.: Кулябко Е. С. И. А. Бунин и Академия наук // Русская литература. 1967. № 4. С. 175).
Резкие выпады против Городецкого, не названного по имени, содержатся и в речи Бунина, произнесенной в 1913 г. на банкете в честь 50-летия газеты «Русские ведомости» (см.: Пятидесятилетний юбилей газеты «Русские ведомости»: (1863—1913). М., 1915. С. 27—30; Литературное наследство. Т. 84. Кн. 1. С. 316—322; см. также № 20 и предисловие к настоящей публикации).
Возможно, что яд бунинского высказывания предназначался также и К. Чуковскому, самому знаменитому в то время «газетному» критику, статьи которого нередко вызывали бурную полемику (см. подробнее: Иванова Е. В. Годы известности Чуковского-критика // Чуковский К. Собр. соч. Т. 7. С. 12—19; ср. также примеч. 2 к № 4). Чуковский посвятил первому сборнику Городецкого восторженный отзыв (см.: Чуковский К. И. О Сергее Городецком // Свобода и жизнь. 1906. № 15.3 декабря. С. 3; Чуковский К. Собр. соч. Т. 6. С. 423—427). Уже в советское время Чуковский вспоминал: «Когда я написал трескучую и моветонную статью о Сергее Городецком, появилась эпиграмма:
Сергей воспел стихами „Яр“,
Корней покрыл его хвалою.
Поверьте, други, вас бы встарь
Одною высекли лозою»
(Чуковский К. И. Дневник: 1930—1969.
2-е изд., испр. М., 1997. С. 398).
6 Изложение взглядов Бунина на задачи «честной критики» в ежедневных фельетонах А. Рабиновича в «Одесском листке» обнаружить не удалось. Имя Бунина упоминается журналистом в дальнейшем всего один раз: в юмористическом фельетоне с использованием цитат из газетного интервью, данного Буниным «Одесским новостям» (см.: А.Ар. <Аренберг А. А.У У И. А. Бунина // Одесские новости. 1910. № 8294. 15 декабря. С. 2; Литературное наследство. Т. 84. Кн. 1. С. 364—366): «Естественно, я обратился к академику: Он раскрыл большую книгу, тщательно скрывал от меня, что это календарь, и мельком, будто мимоходом скользя взором по печатному, охотно поделился со мной сведениями:
— Видите ли, декабрь один из замечательных месяцев. В этом месяце бывает подписка на газеты. В этом месяце появляются на газетной простыне имена, чтобы в феврале исчезнуть. Хотя публика отлично знает предподписочные трюки, но ее все же стараются подцепить „именами“, пролетающими, как метеор. За этот месяц наш шар земной несется в пространстве с наибольшею скоростью. Средняя быстрота хода земного шара равняется сотне тысяч верст за час, но в декабре она увеличивается еще почти на три тысячи верст.
— Поэтому теперь тепло и иных меховщиков ожидают банкротства?
— На этот вопрос я вам отвечу только по возвращении из поездки на Дальний Восток, куда я поеду на пароходе Добровольного флота. Маршрут мой приблизительно таков: Порт-Саид, Египет, Индия, Япония. Вот когда я вернусь из Японии и закончу произведение об интеллигенции обеих столиц размером „Деревни“…
Тут только я убедился, что попал к академику, но не к тому, кто мне был нужен.
Предо мной сидел академик А. И.<так!> Бунин, а его специальность — стихи, проза, но не циклоны и антициклоны» (Бедовый <Рабинович А. X. > Каждый день // Одесский листок. 1910. № 289. 16 декабря. С. 4).
7 Подобную цитату в Полном собрании сочинений и писем Гете обнаружить не удалось. Самым известным высказыванием Гете о рецензентах, ставшим крылатым выражением в немецком языке, является заключительная строка стихотворения «Rezensent» («Рецензент»): «Schlagt ihn tot, den Hund! Es ist ein Rezensent» («Убейте его, собаку! Он рецензент»).