И. Бабель
МОЙ ПЕРВЫЙ СЦЕНАРИЙ
Беня Крик[2], король Молдаванки, неиссякаемый налетчик, подошел к столу и посмотрел на меня. Он посмотрел на меня, и губы его зашевелились, как черви, раздавленные каблуками начдива восемь.
— Исаак, — сказал Беня, — ты очень грамотный и умеешь писать. Ты умеешь писать об чем хочешь. Напиши, чтоб вся Одесса смеялась с меня в кинематографе.
— Беня, — ответил я, содрогаясь, — я написал за тебя много печатных листов, но, накажи меня бог, Беня, я не умею составить сценариев.
— Очкарь! — закричал Беня ослепительным шепотом и, вытащив неописуемый наган, помахал им. — Сделай мне одолжение, или я сделаю тебе неслыханную сцену!
— Беня, — ответил я, ликуя и содрогаясь, — не хватай меня за грудки, Беня. Я постараюсь сделать, об чем ты просишь.
— Хорошо, — пробормотал Беня и похлопал меня наганом по спине.
Он похлопал меня по спине, как хлопают жеребца на конюшне, и сунул наган в неописуемые складки своих несказанных штанов.
За окном, в незатейливом небе, сияло ликующее солнце. Оно сияло, как лысина утопленника, и, неописуемо задрожав, стремительно закатилось за невыносимый горизонт.
Чудовищные сумерки, как пальцы налетчика, зашарили по несказанной земле. Неисчерпаемая луна заерзала в ослепительном небе. Она заерзала, как зарезанная курица, и, ликуя и содрогаясь, застряла в частоколе блуждающих звезд.
— Исаак, — сказал Беня, — ты очень грамотный, и ты носишь очки. Ты носишь очки, и ты напишешь с меня сценарий. Но пускай его сделает только Эйзенштейн[3]. Слышишь, Исаак?
— Хвороба мне на голову! — ответил я страшным голосом, ликуя и содрогаясь. — А если он не захочет? Он работает из жизни коров и быков[4], и он может не захотеть, Беня!
— ...в бога, печенку, селезенку! — закричал Беня с ужасным шепотом. — Не выводи меня из спокойствия, Исаак! Нехай он крутит коровам хвосты и гоняется за бугаями, но нехай он сделает с моей жизни картину, чтоб смеялась вся Одесса: и Фроим Грач, и Каплун, и Рувим Тартаковский, и Любка Шнейвейс[5].
За окном сияла неистощимая ночь. Она сияла, как тонзура, и на ее неописуемой спине сыпь чудовищных звезд напоминала веснушки на лице Афоньки Бида[6].
— Хорошо, — ответил я неслыханным голосом, ликуя и содрогаясь, — Хорошо, Беня. Я напишу с твоей жизни сценарий, и его накрутит Эйзенштейн.
И я пододвинул к себе стопу бумаги. Я пододвинул стопу бумаги, чистой, как слеза новорожденного, и в невообразимом молчании принялся водить стремительным пером.
Беня Крик, как ликующий слепоглухонемой, с благоговением смотрел на мои пальцы. Он смотрел на мои пальцы, шелестящие в лучах необузданного заката, вопиющего, как помидор, раздавленный неслыханным каблуком начдива десять.
Примечания
править- ↑ Евг. Иванова. Примечания // Архангельский А. Г. Пародии. Эпиграммы. — М.: Художественная литература, 1988. — С. 316. — ISBN 5-280-00204-6.
- ↑ Беня Крик — бандит-налетчик, авантюрист, главный герой «Одесских рассказов». — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ С. М. Эйзенштейн (1898—1948) — режиссер театра и кино, теоретик искусства. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ Он работает из жизни коров и быков... — в конце 1926 года С. М. Эйзенштейн начал работу над фильмом о социалистическом преобразовании деревни «Старое и новое». — Евг. Иванова. — С. 316.
- ↑ ...и Фроим Грач, и Каплун, и Рувим Тартаковский, и Любка Шнейвейс. — перечислены герои «Одесских рассказов». — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ Афонька Бида — красноармеец, командир кавалерийского взвода, герой одноименного рассказа из сборника «Конармия» — Примечание редактора Викитеки.
