В роще дубовой, в соседстве Эвбейского моря,
Жил с молодою женою, без слёз и без горя,
Старый Алоэ[1]. Жену Ифимедией[2] звали...
Каждое утро, пока все домашние спали, —
Крепче других спал Алоэ, — она уходила
К близкому морю; служанка ковёр приносила,
Масла, духи. Ифимедия платье снимала,
Чёрные длинные косы свои распускала;
Взглядом пугливым кругом побережье окинув,
В утреннем ветре от проспанной ночи остынув,
В воду входила; черпнувши, дрожа, обливалась
И, осторожно по камням пройдя, погружалась...
Старый Нептун[3] приходился ей дедом. В те годы
Боги сближались с людьми; допускались разводы;
Чаще без них обходились и брачной постели
Не сторожили, как мы, а сквозь пальцы глядели.
Бог и властитель пучины, объезд совершая,
Мелких чиновников моря, тритонов[4] пугая,
Многих кувыркая в воду, другим в назиданье,
Часто повадился к внучке ходить на купанье.
Бедная долго понять не могла: неги полны,
Что́ говорят и чего добиваются волны?
Но, наконец, поняла; а поняв — полюбила;
Каждое, каждое утро купаться ходила!
Море в себя принимало её... Что же проще?
Ну, уж и нравилось это дриадам[5] в той роще!..
Старый Алоэ, проснувшись, глаза протирая,
Вздумал взглянуть на жену. Он оделся, зевая,
Вышел, глядит: с набегающей пеною споря,
Бьёт Ифимедия волны упрямого моря,
Реже, слабеет, неровно и трепетно дышит...
Море, поднявши её над собою, колышет...
Долго старик любовался, глядел, улыбнулся
И, глубоко осчастливленный, к дому вернулся!
